Эйлин не удержалась и спросила:
— А правда, что в "Зияющем Портале" есть активный переход в Подземье.
— Угу, их несколько, — подтвердила Кара, — один колодец прямо в обеденном зале. И ни черта не охраняется, только рогатые девки вокруг танцуют. Мы с Сэндом обалдели, еле Мела удержали, чтобы он туда не сунулся. Это так... необычно...
При воспоминании о портале на её лице заиграла улыбка, проступил заметный румянец, а зелёные глаза возбуждённо заблестели. Она произнесла тихим грудным полушёпотом, чуть раздувая ноздри и растягивая слова:
— Знаете... а это будоражит. Сидишь, пьёшь вино, болтаешь о пустяках, а рядом — тёмная бездна, переливающаяся и искрящая, как шёлковое покрывало. И такие от неё... манящие потоки. Сколько там скрыто силы и непостижимых вещей! Будто стоишь... на краю...
Эйлин с тревогой взглянула на разрумянившееся лицо Кары, но тут же успокоила себя. Нет. Конечно, нет. Такое уже было, она уже стояла на краю и смотрела в бездну. Но с тех пор кое-что, кроме силы, обрело для неё отнюдь не сиюминутную ценность. Эйлин была уверена в ней настолько же, насколько сама Кара теперь была уверена в себе.
Моргнув и резко потушив взгляд, колдунья перешла на свой обычный безапелляционный тон и заключила:
— Уотердипцы — просто психи. Удивительно, как это ходячее благоразумие не побоялось остановиться в таком зловещем месте.
Эйлин и Касавир переглянулись, улыбнувшись. Наша огненная девочка явно соскучилась по острым ощущениям. Этому городу есть, чем её порадовать.
Но тут случилась большая неприятность. Выглянув из-за постамента на крики и усиливающийся шум, Кара выругалась. Эйлин, посмотрев туда же, не смогла удержаться, чтобы не повторить её слова. На ладони колдуньи мгновенно вспыхнул огненный язычок.
— Пока я с вами сопли развожу, там Сэнда уже бьют!
Действительно, то ли Сэнд вышел за рамки толерантности, то ли толпа уразумела, наконец, смысл его издевательских высказываний, но началась нешуточная потасовка, в которой, как ни странно, бородатый визави принял его сторону. Восторженно воскликнув "Берегите чакры, коллега!", он подобрал подол мантии и пнул ближайшего недоброжелателя в живот. Возмущённый таким вероломством народ с жаром подхватил драку, разделившись сразу на три противоборствующих лагеря — тех, кто был за, тех, кто был против и тех, кому было всё равно, кого мутузить. Учитывая горячий нрав аудитории и концентрацию магов на квадратный дюйм сквера, дело грозило принять чудовищный оборот. Кто-то уже сотворил маленькую руку Бигби, которая летала над взбудораженной толпой, награждая ударами всех, кого не лень, и вовлекая их в борьбу за правое дело. Один умелец призвал целый рой мерзко вопящих и кусающихся пикси, а затесавшаяся в этот вертеп дама в лиловом запустила до кучи крик баньши. Представительный седовласый господин, видимо, подвизавшийся в молодости на ниве тёмных наук, пытался напустить всепоглощающую тьму, но что-то напутал, и над головами расползлось облако вонючей серной гари, добавляя неразберихи.
— Не смей, убери огонь!
Эйлин, в попытке помешать Каре сконцентрироваться, буквально повисла у неё на руке. Тем временем, Касавир, натянув на кулаки рукава куртки, принялся методично сбивать носящихся вокруг пикси.
— Отвали, зануда! — зло бросила Кара, оттолкнув Эйлин, когда наполовину сгенерированный огненный шар рассыпался, опалил траву и лизнул подол её мантии, не причинив вреда.
Но тут ей пришла в голову идея бросить несложное заклятье, которому пытаются учить даже на старших курсах пропахшей нафталином Академии. Не фатальное, но массовое и беспроигрышное за счёт случайного эффекта, неизвестного даже самому колдующему: попробуй защититься от непредсказуемой угрозы. Плотоядно ухмыльнувшись, Кара прошептала нужные слова, озорно хлопнула в ладоши и, разведя руки, рассеяла поверх буйных голов сноп холодных радужных искр. К её полному восторгу, разлетаясь и падая на свои жертвы, они награждали кого параличом, а кого и окаменением.
Дама в лиловом застыла в немом крике, и на сквер опустилась долгожданная тишина. Брошенные на произвол судьбы пикси продолжали лихорадочно носиться в клубах вонючего облака, таявшего под действием магии Касавира. Картина застывшего побоища получилась на загляденье. Довольная собой создательница скульптурного комплекса, которому Эйлин, не стесняясь, тут же дала короткое, ёмкое и экспрессивное название, подула на ещё искрящиеся ладони и с победоносным видом оглядела своё творение.
Но этим дело не кончилось. С десяток дерущихся, не охваченных заклинанием, разглядев в размытой дымке, кто испортил им всю малину, бросились к ним. Касавир молча схватил в тиски рвущуюся в бой колдунью, а Эйлин кинулась навстречу разозленным гражданам, крича на ходу заклинание Ужасного Смеха и молясь, чтобы никто из них не оказался туг на ухо. Смешное заклинание сработало, как обычно, парадоксальным образом. Все, включая Сэнда, рухнули на траву, как подкошенные, и зашлись в болезненно-истерическом смехе.
— Ты обалдела совсем?! — закричала освобожденная Касавиром Кара. — Думай, когда колдуешь!
— Ты сама думай, когда живых людей в камень обращаешь! — не осталась в долгу Эйлин. — Что теперь с ними делать? — она схватилась за голову и простонала: — Чёрт, забирайте Сэнда. Сейчас стража при... Блииин!
Лёгкая на помине стража в количестве двух человек уже бежала по тесному переулку, спеша встать на защиту законности и порядка. Эйлин в отчаянии посмотрела на Касавира. Что делать? Как объясняться со стражниками посреди этого разгрома? Бежать? Но Сэнд беспомощен, пока действует заклятье, и Кара, конечно, его не оставит, да ещё, как обычно, начнет хамить представителям власти. Их схватят, утащат в участок. "Ёлки-палки, так хорошо день начинался!" Она стала подумывать, не сотворить ли какую-нибудь штуку и со стражниками, когда они, оценив обстановку, двинулись туда, где обидчики Сэнда корчились от смеха, а Кара охаживала пощёчинами брыкающегося и хохочущего эльфа, надеясь привести его в чувство.
Но внезапно стражи остановились, как вкопанные, непонимающе оглядываясь по сторонам, моргая и прочищая мизинцами уши. Один из них, помоложе, в сердцах чертыхнулся.
— Опять какие-то миражи. Что ни день, то происшествие. Прикрыть бы к демонам эту богадельню! Пошли.
Его старший товарищ недовольно запыхтел, покручивая пышный чёрный ус.
— Не богохульствуй, — назидательно сказал он, разворачиваясь и шагая назад.
— А чего это я богохульствую? — возмутился младший стражник.
— А того, что сам лорд-маг Пирджерон, храни его Мистра, сказал, что эта площадь священна.
— Тьфу!
— Я говорю, не богохульствуй!
— А я говорю, совести у людей ни на грош!
Когда стражники, продолжая лениво переругиваться, зашли в переулок, Эйлин и Касавир вздохнули с облегчением. Ученые мужи и простые обыватели продолжали кататься по траве, держась за животы и уже не хохоча, а обессилено икая.
— Эйлин, ну, что с ним делать-то?! — раздался капризный голос Кары.
— Да ничего, через пару минут само пройдет. Выпьет восстанавливающего зелья и будет, как огурчик. Ты лучше займись этими окаменелостями.
— Здрасьте! Расколдовывать — не моя специальность.
Возмущённая такой безответственностью, Эйлин снова стала заводиться:
— А какого ж чёрта ты...
Но Касавир, уже готовый приступить к снятию чар, положил руку ей на плечо и тихо сказал:
— Милая, очень трудно работать, когда рядом кричат.
— Тьфу!
Касавир возвращал окаменевшим и обездвиженным способность двигаться, вежливо справляясь об их здоровье и наличии ранений и невозмутимо выслушивая их ответную брань. Утихомиривать даму в лиловом им пришлось вместе. В конце концов, ей заплатили какую-то мелочёвку за моральный ущерб ("Я тут торчала перед всеми в ТАКОМ ВИДЕ! Да если бы я знала, я бы позу приняла, причёску поправила. Безобразие, ни стыда ни совести! Как я теперь людям в глаза буду смотреть?!") и отправили восвояси. Кара отпаивала совершенно разбитого Сэнда найденным в его сумочке зельем, не обращая внимания на других пострадавших, которые уже пришли в себя и пытались встать, тяжело ворочаясь и хрипло чертыхаясь. А, в общем и целом, народ остался доволен и, расходясь, потерпевшие оживленно делились впечатлениями от сегодняшнего мероприятия.
Эйлин расхаживала, жуя сушёные клешни и разглядывая опалённый газон, взрытую кое-где землю и пострадавшие от заклинаний статуи, у одной из которых оказался расколот постамент. Было странно, что при такой картине разрушений, большинство участников отделались незначительным травмами. Она дивилась тому, что такой вопиющий инцидент не привлек к себе внимание горожан, а особенно, равнодушию, с которым стражники отреагировали на ситуацию. Единственным объяснением могла была какая-то хитрая магия этого места. Но со стражей всё оказалось проще. Эйлин вздрогнула и чуть не подавилась, когда сзади раздался приятный баритон:
— Рад был помочь, леди.
Скромным, как сама скромность, обладателем баритона оказался белокурый молодой человек почти её лет в лёгком бирюзовом камзоле с вышитой стилизованной арфой на отвороте модного длинного воротника. Не успев ещё как следует рассмотреть внешность незнакомца, Эйлин отметила его необычные разные глаза, которые глядели на неё внимательно, выжидающе и как-то... заговорщицки, словно лишь посмотрев в них, она уже оказалась посвящена в какую-то волнующе-неизъяснимую тайну.
Кашлянув, она поинтересовалась:
— Направленная иллюзия?
— Да, — ответил парень, одарив её белозубой улыбкой, и добавил: — Ничего особенного.
"Конечно, ничего особенного, я так сразу и подумала".
Эйлин так и не научилась делать свои иллюзии направленными, да и сами они получались такими, что на них только дурак или пьяный купится. Она вообще это искусство не очень любила и не старалась узнать о нем больше. По сравнению с бардами-воинами, колдунами, шпионами и даже близкими по технике очарователями, иллюзионисты были для неё чем-то вроде ярмарочных фокусников, тратящих свой талант на глупости. Но она тут же одёрнула себя за такие мысли. Кто она, чтобы судить? Дилетант, нахватавшийся верхушек от разных школ. Парнишка им очень помог. Вряд ли она смогла бы сделать что-то подобное. Колдовать против тех, кто не угрожает, ей вообще тяжело, легко теряется концентрация. А стычка со стражей в городе была бы полным провалом.
— У тебя здорово получилось. Спасибо, что помог.
Парень приподнял уголок рта в коротком кивке-поклоне, и в этой проскользнувшей на миг улыбке Эйлин почувствовала снисходительное самодовольство. Так кот, поймавший мышку ради собственной забавы, смотрит на хозяина, который не нарадуется на своего Мурзика и потчует его свежими сливками за верную службу. Хороший хозяин. Хоть и глупый. Захочу — ещё чем-нибудь порадую. Но тут же открытая приветливая улыбка озарила его лицо, а тёплый взгляд попытался проникнуть ей в душу, намекая на неслучайность их встречи.
Рад был помочь, леди. Всё для вас.
— Меня зовут Квист.
— Квист.
— Да, просто Квист. А вы, если я правильно расслышал, Эйлин?
Эйлин просто кивнула. Разглядев юношу, она усмехнулась про себя и отметила, что ему очень подходит его занятие. В нем есть всё, что нужно, чтобы запудрить мозги, сбить с толку и заставить поверить в сказку. Правильные черты лица — и необычные, "неправильные" глаза, контрастные не по цвету (один льдисто-голубой, другой цвета летней зелени), а по характеру. Хочется понять, как они уживаются на этом ангельском лице. Небрежно взбитые светло-песочные вихры, над которыми он наверняка долго трудился, чувственные губы — и резкий разлет бровей, точёная линия скул и подбородка. Уверенность в себе и деликатность. Изысканность и простота. Утончённость и мужское обаяние. Холодная, недоступная красота и приглашающая улыбка. А его мягкий лирический баритон просто создан для того, чтобы вызывать доверие или очаровывать сладкими речами. Словом, в его внешности, голосе, обращении найдется отмычка к любому сердцу. А в том, что этот человек привык действовать отмычкой, как вор, а не искать ключ, она убедилась, как только почувствовала прикосновение его очаровывающей магии — лёгкое, бесцельное, но навязчивое и приманчивое, как аромат дорогих духов.
Но когда подошёл Касавир, Эйлин поняла, что ей придётся пересмотреть своё первое впечатление об этом человеке. Бросив взгляд на Квиста, она на миг увидела перед собой совершенно другое лицо. Лёгкая рябь раздражения, быстро вскинутая бровь, ломанная улыбка — и в нём появилось что-то неуловимо хищное, настороженное, юная красота показалась застывшей маской, одна трещина, одна неровная тень на которой рассеивает очарование, искажает черты. Ощущение радикальной перемены было мимолётным, ускользающим. Секундная потеря контроля над собой, вызванная тем, что в разговор вмешался третий? Или он был раздражён её сопротивлением своим ленивым чарам? А может, заблокировав сознание от его магии, она действительно увидела в нём то, чего не замечала секунду назад? Можно было списать это и на реакцию отторжения образа — такое бывает, когда сопротивляешься очарованию. Её так и не оставило видение враждебно сузившихся глаз, побледневшего лица, тревожно раздутых ноздрей, губ, растягивающихся в фальшивой улыбке, которая обнажает слегка искривлённые верхние клыки. Они ничуть не портили его внешности, но теперь бросались ей в глаза.
Махнув на прощанье Сэнду и Каре, Эйлин обратилась к Касавиру.
— Это Квист. Он помог нам со стражниками.
И снова море обаяния, лёгкий кивок, открытый взор барда. И снисходительная усмешка, прищуренный взгляд паладина.
— Не знаю, как ты это сделал, и не уверен, что хочу знать. Но спасибо. Нам сегодня... необыкновенно везёт.
Уточнений не требовалось. Тон и взгляд ясно дали всё понять.
Стрельнув в ответ лукавыми искрами из-под длинных ресниц, Квист тут же потупился и виновато пожал плечами.
— Я просто увидел, в каком ужасном отчаянии была моя коллега. Чем ещё бедный бард мог помочь девушке, попавшей в неприятность?
Скользнув взглядом по исцарапанной руке Касавира, неспешно потянувшейся к клапану поясного кошелька, бард мстительно ухмыльнулся:
— Каждому своё.
"Ах, ты ж поросёнок! И Касавир хорош, не мог придержать при себе свою щепетильность".
Протягивая барду монеты, паладин надеялся, что, взяв деньги, тот уберётся. Но он и не подумал этого делать. Поблагодарив коротким кивком и мельком взглянув на улов (Эйлин при этом с недовольством подумала, что Касавир мог бы не выпендриваться и доверить оплату ей — пару грифонов наверняка бы сэкономили), Квист усмехнулся и посмотрел на девушку с участливым вниманием.
— Позволь, всё-таки, полюбопытствовать, почему тебя так взволновали стражники.
Вопрос её удивил, и она осторожно поинтересовалась:
— А ты считаешь, что повода не было? Окаменевшая толпа, разгромленная площадь, обезумевшие люди во главе с представителем Гильдии Магов, трое чужаков. По-моему, налицо, как минимум, нарушение общественного порядка, если стражники попадутся без воображения.
