| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Иногда я косилась на Дрейка, пытаясь определить по его лицу реакцию на свои слова, но это было так же сложно, как определить злится ли на тебя Джоконда, хитро улыбаясь с картины Микеланджело. Попросту невозможно.
Через какое-то время он спросил:
— Можешь ли ты переносить с собой вещи?
— Нет.
Пришлось признаться и про печальный опыт с сумочкой, и про пропадающие из пальцев монетки.
— Поэтому, пользы от моих умений мало... Ни денег с собой взять, ни кофе попить.
— Перемещения по твоему собственному миру можно объяснить, — медленно произнес Дрейк
(Я уже хотела было спросить, чтобы собеседник объяснил и мне тоже, ведь я-то до сих пор пребывала в неведении, но он уже продолжил фразу) ... — а вот как ты оказалась на Уровнях, вот это мне до сих пор не ясно. Это тебе не в соседний город прыгнуть.
Он посмотрел на меня. В упор. На этот раз без тени раздражения, больше с интересом.
— Что именно ты представила, перед тем, как перенеслась сюда в первый раз?
— Парк.
Отрицательное покачивание головой.
— Этого мало. Не сработало бы.
— Деревья вокруг, спокойствие.
— Мало.
— Листья на дорожках, город вокруг, без деталей, правда.
— Недостаточно.
Я расстроено пожала плечами, напрягла память.
— Фонтан еще...
Дрейк хищно прищурился, на этот раз, почти впился взглядом.
— Какой фонтан?
— Ну, там фонтан был, между деревьев... Чаша старая, с которой вода льется в маленький бассейн. На ней еще рисунок есть — орнамент цветочный.
— И ты представила этот фонтан? В деталях? — с каким-то непонятным выражением спросил он.
— Да. Очень детально.
Повисла тишина.
Собеседник отвернулся к далекому скайлайну. Вероятно, ему что-то стало понятно, потому что некоторое время вопросов не звучало. Он ушел в свои мысли, а я — в свои.
Что, неужели это может быть правдой, про другой мир?
Я, конечно, давно уже поняла для себя, что человеческие возможности шире тех рамок, которыми наделили их сами люди. Но чтобы другой мир?
Город на горизонте сверкал небоскребами. Где-то вдалеке гудел машинами, людской речью и другими разнообразными запахами и звуками, присущими любому мегаполису. Кто бы знал, что это место находится не пойми где, ведь так сразу и не подумаешь. И верилось ли в это до конца? Пока я и сама не знала. Я никак не могла разобраться в мыслях, которые напоминали мне спутавшихся в ком бабушкиной пряжи, после трехчасовой игры котенка с клубком.
— А речь? — не удержалась и отвлекла я представителя Комиссии. — Почему я ее понимаю? И не сразу, а будто с задержкой сначала.
Мужчина в форме, вопреки моим опасениям не рыкнул. А ответил, будто все еще пребывая в размышлениях.
— Здесь очень много людей из разных миров. Мы ввели единую речь, ее понимают все, кто пересекает границу.
— Ясно, — тихонько ответила я, опасливо поглядывая на хищный профиль, уже зная, какие реакции могут последовать от этого человека, если что-то сказать неверно.
Хотя, надо признаться, что его профиль в эту минуту не выглядел таким уж хищным. Властным — да. Жестким — тоже. И глубоко задумавшимся.
Вернулось ощущение из сна.
О том, что этот человек знает много. Очень много. Недаром его глаза — два тоннеля, ведущие в бесконечную глубину галактики. Теперь я поняла, что все, что чувствовала во сне той ночью — правда. Если кто и сможет дать ответы на мои вопросы, так это он — Дрейк.
Вот только как попросить об этом? Как объяснить, что мне важно узнать больше?
Наверное, многие жадны до знаний. Но это ведь не значит, что до каждого снизойдут.
Пока я барахталась в океане надежд и сомнений, прозвучал новый вопрос.
— Кто еще знает про твои способности?
— Никто.
— Мне нужна правда. В данном случае обязательно.
Я обиделась.
— У вас же в голове сканер встроен для определения лжи, вот и посмотрите сами. Никто не знает!
Он внимательно посмотрел на меня. Опять возникло ощущением, что меня разложили, как шкатулку — выдвинули все ящички и отделения. Была у меня такая в детстве.
— Как получилось, что прошел почти месяц, а ты никому ничего не сказала?
— А кому сказать? Подружек близких нет. Мама решит, что я головой от одиночества тронулась. Объяснит для себя это как-нибудь, конечно, чтобы дочь не корить. Бабушка так вообще креститься начнет, упомяни я ей про такое. Коллегам? Докторам? Психиатрам? Кому говорить?
— А как получилось, что ты начала представлять тот фонтан? Зачем?
Я замолчала. Понурилась.
Не рассказывать же ему, в самом деле, про тот день. Замученного детьми Мишку, деньги на операцию, бабушку едва живую.
Но я зря недооценила проницательность собеседника.
— Тебя толкнуло что-то на это? Стресс? Горе? Были какие-то сильные эмоции? Ты отчего-то пыталась сбежать? От жизни?
Я упрямо поджала губы.
Потом кивнула.
— Ясно, — только и обронил он.
* * *
*
— Таких совпадений — один на миллиард.
Дрейк расхаживал по кабинету, куда вернулся для разговора с коллегой, оставив девушку греться под солнцем на крыше.
Кабинет, вроде бы тот же самый, теперь преобразился до неузнаваемости. На стене развернулись экраны, уже закончившие просчеты вероятностных совпадений, на основе данных, внесенных в базу минутой ранее.
На том столе, что еще недавно пустовал, теперь перед Джоном Сиблингом стоял компьютер. На мониторе застыло изображение паркового фонтана — сверху чаша, украшенная цветочным орнаментом, снизу маленький бассейн.
Джон, как и Дрейк, размышлял над услышанным. Нет, он не присутствовал при разговоре на крыше, но представителям Комиссии были доступны более широкие опции получения информации, нежели личное присутствие, поэтому Сиблинг знал детали.
Зашуршал серебристый рукав, когда он повернулся и посмотрел на широкий продолговатый экран, усыпанный цифрами.
— Значит, можно не бояться, что другие придут тем же путем.
— Не придут. Вероятность почти нулевая, сам видишь, — ответил Дрейк. — Эта девчонка не просто не использовала порталы или настроенные каналы, она работала напрямую с материей, не подозревая об этом.
— Угу.
Дрейк указал пальцем в угол экрана, качая головой.
— Вот тебе и есть то самое совпадение, вероятность которого невероятно низка. Я не верю, что кто-то или что-то извне помогло ей увидеть именно эту картинку.
Джон усмехнулся и потер светлую щетину на подбородке.
— И все-таки, почему представив фонтан, она оказалась не в одном из городов своего мира, а переместилась сюда?
— Потому что в точности такого фонтана в ее мире не нашлось. Но он нашелся в ближайшем — нашем. Сюда ее и перекинуло. Не представляй она столько деталей, Вселенная бы воспроизвела для нее любой фонтан с подходящей окружающей атмосферой. Но этой девчонке для чего-то понадобилось воображать детали, сосредотачиваться на них, скрупулезно рассматривая цветочный орнамент на чаше. Так как таких объектов в ее мире создано не было — ее, как я уже говорил, закинуло в наш.
— А если бы такого объекта вообще не существовало ни в одном из миров? — Нахмурил светлые брови Сиблинг. С такой ситуацией пришлось столкнуться впервые.
Дрейк повернулся к коллеге.
— Тогда Вселенной пришлось бы создавать совершенно новый объект, не существующий ранее, но на такое силы у одного человека не хватило бы. И точно не у нее.
Он пожевал губами.
— Не думал я, что кто-то в их мире может научиться работать с энергией. А эта — сразу к материи. С места в карьер, по-другому и не скажешь. Одним требуются годы, чтобы изменить хоть одно укоренившееся в голове убеждение на новое, непривычное. А другим, видимо, хватает одной критической ситуации, чтобы начать менять вокруг себя реальность с невероятной скоростью.
— Ладно, хоть, не каждый такой умелец в критической ситуации начинает представлять наши фонтаны. А то хлебнули бы, — проворчал Джон. — Ну, что, я снимаю общую тревогу?
— Снимай. А я пойду на крышу, закончу разговор с нашей гостьей.
Когда Дрейк вышел из кабинета, Сиблинг что-то сосредоточенно печатал на клавиатуре.
Я почувствовала его еще до того, как услышала шаги за спиной. У этого человека была странная особенность — спрессовывать и утяжелять вокруг себя воздух, поэтому пропустить его появление было решительно невозможно.
Оторвавшись от созерцания далекого пейзажа, я повернулась и посмотрела на приближающегося мужчину. Лицо его по обыкновению было спокойно и непроницаемо. Ничего не прочитать.
Чего ждать — хороших новостей или плохих? Задержат меня здесь или же дадут уйти? Только бы обошлось... Только бы не ограничили свободу перемещений — там ведь мама, бабушка, Мишка. Им без меня никак.
Дрейк подошел, я поднялась с бетонного блока, на котором сидела, обеспокоенно вглядываясь в его лицо.
— Ну, что ж, Бернарда...
Я едва сдержалась, чтобы снова не поправить его, но решила, что перебивать не время.
— ... мы пришли к выводу, что задерживать тебя не имеет смысла. То, что нам нужно было узнать, мы узнали и согласны отпустить тебя, однако, обговорив некоторые моменты.
Я облегченно выдохнула. Да что и говорить — обрадовалась.
— Значит, вы не будете меня... изучать? — непроизвольно вырвался наболевший вопрос.
— Изучать?
— Ну, да. Исследовать мои странности, колоть всякой гадостью, держать взаперти, как странное животное...
По мере заканчивания мной фразы, взгляд Дрейка становился все более саркастичным, а мой голос все более неуверенным. Казалось, что стоящий напротив человек сейчас обреет меня чем-нибудь наподобие "зачем инопланетному разуму изучать дождевых червей?"
Но Дрейк, вопреки ожиданиям, ответил сдержанно. Почти что вежливо, если не обращать внимания на циничный вид.
— Нет, не будем. Нам известно достаточно. Спасибо, что согласилась ответить на интересующие вопросы. Теперь к другому. Ситуация в том виде, в котором она есть сейчас, не является для нас проблемой. Но она может стать таковой, если о твоих способностях и твоем визите сюда станет известно другим людям.
— Я не буду болтать, что вы...
Он перебил мои уверения жестом руки.
— Риск мне не нужен. Если ты хочешь отсюда уйти, то только при условии, что я наложу запрет на разговоры об этом с кем бы то ни было.
Я осеклась. А потом осторожно и подозрительно поинтересовалась.
— А как вы его наложите, этот запрет?
Он улыбнулся. Холодно и жестко.
— Это быстро. И не больно. Ты согласна на это условие?
— Выбор-то не очень большой у меня.
Его на самом деле не было вообще. Но артачиться не следовало. Вот и нашелся подводный камень на пути к свободе.
Хотя, что я теряю? Я и раньше-то ни с кем об этом не говорила, не начала бы и теперь. Одно дело — прослыть нелюдимой, совсем другое — дурой или свихнувшейся. Другое дело, что принудительное воздействие было сродни кости в горле. Мало хотелось прибегать к этому методу, если были другие варианты, но, кажется, в этом случае, их не было совсем.
— Как именно вы это сделаете?
— Я просто посмотрю тебе в глаза. Не дольше трех секунд. После чего, если у тебя когда-нибудь возникнет желание заговорить об этом, твой рот просто не откроется. Вот и все.
Я несколько растерялась и прочистила горло.
Ну, и дела... Неужели, такое всерьез возможно? Да их самих бы в наше ФСБ на изучение...
— А без этого никак? Может, я просто пообещаю, бумаги подпишу?
— Нет, — бросил Дрейк. Он был непреклонен, как статуя Юлия Цезаря в зимнем дворце.
Я махнула рукой.
— Ладно, делайте. Только пусть этот ваш метод не распространяется на другие темы, а то вообще говорить с людьми перестану, а я и так-то не очень...
— Посмотри на меня, — приказал мужчина в форме, не дослушав, чего я там "и так-то".
Я подчинилась.
Серо-голубые глаза замерли на мне. Казалось, секунду они были просто на поверхности — на моих зрачках, а через мгновенье — уже где-то внутри, в самом центре головы. Быстро, холодно, неприятно. Будто кто-то хирургически точной рукой в перчатке раздвинул мысленные заслоны, проникая к скрытым слоям сознания, чтобы внести поправки, в то время как находящийся под временным наркозом мозг не успел даже отреагировать на вторжение.
— Все, — только и сказал мужчина напротив. Теперь его глаза были обычными глазами, а не смазанным анестетиком скальпелем. Но смотреть в них больше не хотелось.
Я отвернулась и поморщилась.
Боли действительно не было. И заняло все не дольше трех секунд, как он и обещал. Вот только осталось в районе лба какое-то противное ощущение. Причем не с внешней стороны, а с внутренней. Я нервно его потерла.
— Это сейчас пройдет.
— Все, теперь я свободна?
— Да, можешь идти. Провожать тебя, как я понимаю, не нужно. Тебе любая стартовая площадка подойдет.
Послышалась в его голосе скрытая ирония или показалось?
Противное ощущение в голове прошло, я вдруг поняла, что мой ночной гость из сна сейчас просто развернется и уйдет.
И что? И все? Вот так вот все и закончится? Откуда-то, удивив меня саму, поднялась волна разочарования.
Динка, ты чего?
Не я ли боялась ехать на встречу неизвестно с кем? Не я ли боялась здесь остаться? Не я ли мечтала оказаться в родной любимой комнатушке как можно скорее? Так вот она — свобода, правильно он говорит: стартуй и домой!
Вот только... почему-то не хотелось.
А внутри царил странный коктейль из паники и расстройства.
Нет-нет! Ведь я еще ничего не узнала. Ни о мире этом странном, ни о городах, ни об укладе, вообще ни о чем. А уже домой?
Вокруг, невзирая на мои чувства, дул теплый ветер. Гудели машины. Где-то вдалеке ходили люди, которым было все равно, что именно происходит на одной из крыш домов, им было невдомек, что я вообще существую на одной из этих крыш в эту минуту.
Им-то ладно, но мне-то что делать?
Как быть с тем, что товарищ этот сейчас, скорее всего, развернется и навсегда уйдет? Кто мне тогда сможет объяснить хоть что-нибудь? Это ведь им все понятно, а мне? Мне как не было, так и не стало. И последний шанс на получение знаний, сейчас развернется и уплывет так же быстро, как и появился.
Заметив нетерпеливое движение серебристой куртки, я быстро выпалила:
— Стой! — потом судорожно прикрыла рот рукой и поправилась. — То есть, стойте...
Темно-русые брови вопросительно приподнялись.
— Простите, я просто переволновалась. Дело в том, что вы не сказали, а можно ли мне сюда приходить? Я понимаю, что это ваш мир. Но раз уж вы сочли меня не опасной и запретили говорить, то можно я буду гостить здесь?
Он молчал.
А мне очень хотелось получить согласие.
Ведь если скажет "нет", тогда навсегда закроются двери в прекрасное "далеко", которое я даже не успела исследовать.
— Я не буду гадить, не буду ни с кем говорить! Не буду спрашивать про карты континентов и агитировать за жизнь в других мирах! (хотелось добавить, что пальцами и яйцами в солонку я тоже лазить не буду, но с чувством юмора у Комиссии явно была напряженка) Пожалуйста, не отсекайте эту возможность!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
