Солнечный ветер (полностью)

— Хех, нет. — Инородка улыбнулась чуть шире. — Это культурное. Я ведь не человек, не забывайте.

— На мой взгляд, "человек" — понятие куда более широкое, чем его обычно трактуют. — Не согласился Пер-Шаври.

— Да бросьте. — Улыбка адмирала сделалась грустной и ироничной. — Отвечая на ваш вопрос... Я давно оторвана от родного народа, и по дому не скучаю. Но есть традиции, которые с детства въедаются в кровь. Состриженные острые кончики ногтей у нас — это признание своей старости. Ты признаёшь, что не годишься ни к какому делу, кроме как давать советы и направлять молодых. Становишься старейшиной. Мне до остриженных ногтей ещё лет двадцать...

— Понятно... — Протянул Омар, разглядывая свои пальцы. — А вот, развивая тему... Скажите, почему вы не пошли во Флотилла Ауксилиарэ? Ведь там другие порядки, инородческое происхождение не должно мешать...

— Вы ведь знакомы с Союзным Флотом только по книгам и газетам, верно? — Плечи адмирала дёрнулись, словно она подавила смешок.

— Н-ну... В принципе, да. — Почему-то смутился Пер-Шаври.

— Флотилла — номинально единый флот, составляемый из эскадр, поставляемых союзниками-инородцами. — С менторскими нотками произнесла адмирал. — Но именно что номинально. Нет, в бою эскадры действуют совместно и достаточно слаженно, однако в мирное время держатся обособленно. Внутренние порядки в каждой свои. И принимают там только соотечественников. А у моего народа нет своей эскадры во Флотилла Ауксилиарэ. — Каррисо хмыкнула. — Мы же крошечный народец, господин Пер-Шаври. Живём на единственной планете, и там нас всего двенадцать миллионов. Четыре города, все построены Империей... Ничего не производим, кроме предметов народного промысла. Ну откуда у нас собственные военные корабли?...

* * *

Остаток пути они прошли молча. Никакие дополнительные приключения их не настигли, и на ярко освещённой Старой Соборной адмирал практически сразу поймала извозчика. Пер-Шаври галантно поддержал женщину под локоть, когда она забиралась в карету, на прощанье снял шляпу и отвесил полупоклон:

— Желаю вам хорошо выспаться. Мой коллега, цур Горберг, может вызвать вас на допрос вновь... Постараюсь не дать ему сделать это с утра пораньше.

— Спасибо. И вам приятной ночи. — Кивнула Каррисо, и захлопнула дверцу. Экипаж тронулся... Следователь стоял, опираясь обеими руками на трость, и глядел ему вслед.

Спустя примерно минуту второй точно такой же экипаж остановился рядом с ним. Омар глянул на кучера, усмехнулся и, бросив: "Ко мне домой", полез внутрь. Устроился поудобнее на мягком диванчике, откинулся на протёртую спинку.

— Ну, как прошло романтическое свидание? — С лёгкой ехидцей в тоне поинтересовался человек, занимающий диванчик напротив.

— С пользой. — Улыбнулся следователь, глядя на своего тайного сотрудника сквозь опущенные ресницы. — Ещё многое нужно проверить, уточнить, но общее впечатление у меня сложилось. Что это за птица такая — адмирал Эльда Каррисо...

— И что за?

— В беседе она мне дала характеристику на своего бывшего адъютанта. — Сказал Омар, глядя на мелькающие за окном фонари. "Извозчик" гнал с небольшим превышением разрешённой скорости. — А сама-то ведь под эту характеристику отлично подпадает. Каррисо — честный солдат. Не дуболобый вояка, нет. Она умна, очень умна. Проницательна. Но в то же время слишком прямодушна. Способна на тактический манёвр, но не на ложь. Не на предательство.

— А как насчёт её участия в последних событиях?

— Каррисо вполне могла влезть в какую-то интригу. Ни в коем случае не стать её инициатором. Но если адмирала зацепило событиями этой интриги, то она, несомненно, попробует разобраться в ситуации своими силами. Особенно учитывая, что действия СБП её разочаровали. Уверен — адмирал именно тот человек, которым кажется. Нет у неё двойного дна. Пострадали её друзья, была угроза её жизни... Сейчас она попытается начать собственное расследование. У неё ведь есть связи в полиции?

— Даже в жандармерии есть.

— Ну вот, тем более. В этом плане Каррисо — наш союзник.

— Бесполезный союзник.

— Не сказал бы. Для начала, дилетанты порой применяют методы, которые профессионалам в голову не придут. Затем — своей деятельностью адмирал в любом случае будет беспокоить тех, кто стоит за отравлением. Они наверняка попробуют ей мешать... И тем себя проявят.

— Предлагаете установить слежку?

— Негласную охрану. Хочу, чтобы адмиралу никто не мешал действовать. И не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Нароет что-нибудь — здорово. Не нароет — там хоть не у нас под ногами путаться будет, а у оппонентов. Особенно если будем её незаметно направлять. Кстати, на днях прибудет отец Реймонда фок Аркенау, за ним тоже установите сопровождение. Теперь докладывай, чем весь день занимался.

— Занимался многим. — Усмехнулся тайный сотрудник, блеснув в полумраке салона целой коллекцией золотых зубов. — Добился малого... Но одно вам будет интересно. Мои ребята в архиве Адмиралтейства обнаружили подлог. Код "Теппих"... Знаете, что это такое?

— Знаю. И что код "Теппих"?

— Один из экземпляров, выписанных на некую операцию, не соотносится по срокам. Код действует в прошлом месяце, в этом и следующем. А операция была два года назад.

— И как это с нашим делом связано?

— Подлог был инициирован адмиралом Каррисо. Собственно, та операция двухгодичной давности — это её операция, так что случайно оно не открылось бы.

— Ха! — Следователь сел прямо и хлопнул себя по коленям. — Да ты молодец. Это ведь ниточка! Ещё какая. И ниточка, скорее всего, ведущая к беглому адъютанту.

— Вы считаете, Каррисо помогала ему скрыться? А как же — "не способна на ложь"?

— И на предательство. Однако способна на тактический манёвр. Разница не очевидна, но ощутима... Ладно, разрабатывайте эту зацепку. Узнайте, кому был выдан код. И ещё — СБП и флотская контрразведка не в курсе?

— Пока нет.

— Вот пусть и остаются в счастливом неведении. Адмирал молодец, но дилетант. Подчистите за ней хвосты, чтоб никто не докопался. Совершенно не в наших интересах, чтобы СБП или Третий департамент добрались до фок Аркенау первыми. Да и не в его. Мы должны найти парня раньше.

— Сделаем в лучшем виде.

— Верю. А теперь стучи кучеру и ссаживайся. Вроде, по безлюдной улице едем...

Конец пятой главы.

Глава 6

Думать не хотелось. Совершенно. Ни о важных делах, ни о праздных, ни о чём. Хотелось просто стоять, облокотившись о фальшборт, таращиться в пустоту (благо, в космосе её найти не сложно), гнать из головы любые, даже самые пустопорожние мысли и слушать, как просыпается огромный корабль. Зажигались огни подсветки, оживляя заснувшие на ночь тени, тихонько поскрипывали снасти, свистела боцманская дудка, слышались голоса и шаги — сменялась вахта. По правому борту, отражая свет далёкой звезды, переливалась белым и голубым закованная во льды планета. Напоминающая с такого расстояния брошенный на чёрный бархат сапфир, она словно дышала на судно холодом, хотя гуляющий над палубой прохладный ветерок был порождён, конечно же, возмущениями солнечного ветра и кондиционирующими системами самой "Хитрой звезды". Трюмы гигантского купца были забиты чем-то, очень не любящим жару, и температура внутри "колпака жизни" поддерживалась несколько ниже обычной...

Очередной удар холодной воздушной лапки по лицу заставил Реймонда поёжиться и разогнал сонное наваждение. Переступив с ноги на ногу, лейтенант зевнул, пару раз хорошенько сморгнул, и обратился к доктору Блаузи:

— Сегодня я спрошу вас в последний раз... Вы не передумали? Деньги у вас есть, порты на выбор...

— И я в последний раз отвечу — нет. — Инородец качнул головой, однако на собеседника даже не посмотрел. Происходящее за кормой "Хитрой звезды" занимало врача куда больше. — Не буду читать вам пафосные речи о том, что мы теперь связаны судьбой и наши пути лежат рядом... Скажу проще — я не боюсь и мне интересно. Хочется узнать, чем завершится ваша история. Мне бы хотелось, чтоб финал был счастливым, и я постараюсь этому поспособствовать в меру сил. — Доктор усмехнулся и подкрутил ус.

— Спасибо. — От души поблагодарил фок Аркенау, вновь уставясь за корму. С рулевого мостика на юте, где сейчас торчали бывший судовой врач с беглым адъютантом, идущий на буксире "Родрик-космоходец" был виден как на ладони. Лишившийся парусов и одной из мачт, он двигался позади и чуть ниже "Звезды", так что не составляло труда разглядеть снующие по палубе фигурки и копошение в подвесных люльках, украсивших нос старого фрегата. Рабочие из ремонтной команды старательно выискивали и уничтожали любое упоминание о прежнем названии — закрашивали, сбивали, снимали, соскабливали... "Родрик" переставал быть собой. Это было правильно, это было необходимо, но смотреть на это почему-то было грустно. Корабль помнит всех своих капитанов. Меняя имя, корабль меняет судьбу... и теряет память. Значит, помнить Двухбородого Вика придётся Реймонду. Ещё одна непрошеная ответственность...

* * *

Реймонд сам не заметил, как оказался в ответе за дальнейшую судьбу "Космоходца" и, отчасти, его команды. Всё сложилось само по себе, событие к событию...

Покойный Вик был везунчиком. Как заметил доктор Блаузи, даже угробила его несвоевременная удача — с отколовшимся камнем и взорвавшимися пушками люггера. Словно пытаясь извиниться за такой промах, судьба позаботилась об остатках экипажа "Родрика". А может, им передалось нерастраченное везение погибшего капитана — здесь космонавтские суеверия однозначный ответ дать не могли. В любом случае, ситуация разрешилась наилучшим для уцелевших образом. Сначала они благополучно выбрались из астероидов. То, что дело обошлось единственным серьёзным столкновением, и идущий практически вслепую корабль не расплющился о какую-нибудь дрейфующую скалу, иначе чем чудом назвать было сложно. Теперь, задним числом, собственная идея уже не казалась Реймонду такой уж хорошей. Более того, в первую же спокойную ночь на борту спасшего их судна лейтенанта с такой силой продрал запоздалый страх, что ему пришлось вылить себе на голову кувшин воды, чтобы унять дрожь во всём теле и рвущийся на волю истерический смех. Затея со "слепым полётом" была авантюрой на грани самоубийства, теперь он осознавал это чётко. Но у них получилось — "Родрик" вышел в чистый космос менее чем за сутки, отделавшись парой пробоин на уровне трюма да обломанным бушпритом. Команду впечатлило. Матросы пришли к выводу, что "товарищ лейтенант дело знает", о чём не замедлили сообщить самому "товарищу". Доктор и инженер, куда лучше осознающие, что благодарить следует скорее случайность, нежели Реймонда, похоже, попросту поверили в его удачу.

Не то, чтобы юношу негласно признали за командира, но определённым уважением прониклись. К наследнику Аркенау стали прислушиваться. Спрашивать у него, что и кому делать дальше. И исполнять полученные — нет, не поручения — советы. Это позволило поддерживать на борту некое подобие дисциплины те неполные три дня, что "Родрик" болтался в пустоте, на безопасном расстоянии от астероидов. Повреждения, доставшиеся кораблю за время полёта через кольца Денеба-VIII, позволили занять людей на всё это время. Один матрос помогал Брокхзену управляться с гравикомпасом и рулём, ещё один вместе с доктором ухаживал за раненым, остальные же потихоньку заделывали пробоины и открывшиеся от ударов щели. Лейтенант старался ненавязчиво помогать и там, и тут, в результате чего спал урывками, по два-три часа...

Так они могли дрейфовать многие месяцы, но спасение пришло куда раньше, в виде корабля Остерн-Зайской Торговой Компании. И это тоже было везением. Огромный семимачтовый торговец "Хитрая звезда", принявший на борт выживших и взявший "в повод" их побитое судно, представлял собой настоящую летучую факторию. Власть на нём делили капитан и полномочный торговый представить компании. Первый отправил спасённых мыться и отсыпаться, второй пожелал говорить наедине со "старшим из уцелевших". Как не велик был соблазн признать старшим доктора Блаузи, Реймонд вызвался сходить на переговоры сам. Бывший адъютант чувствовал, что впервые в жизни держит в руках поводья своей судьбы, и не хотел без серьёзного на то повода их упускать. К счастью, с ним никто не спорил. Матросы лишь пожимали плечами, а Блаузи улыбался в усы. И Реймонд пошёл — разумеется, сперва помывшись в корабельной бане, и убедившись, что "его люди" хорошо устроены в свободных пассажирских каютах.

Господин торговый представитель, грузный хокландец по имени Исаак цур Раанхозе, принял лейтенанта в личном кабинете. Кабинет усыплял — уютной обстановкой, глубокими креслами, треском огня в маленьком камине, тиканьем часов на каминной полке... Реймонду этого оказалось достаточно, чтобы начать клевать носом. Заснуть, не дождавшись начала разговора, было бы весьма невежливо, и лейтенант крепился. К счастью, господин представитель не стал тянуть. Усадив гостя в придвинутое к камину кресло, хозяин кабинета всучил ему загодя приготовленную рюмку с чем-то, несомненно, алкогольным, вернулся за стол и любезно поинтересовался самочувствием собеседника и его товарищей.

— Благодарю. — Ответил фок Аркенау, стараясь сесть ровнее — в вертикальном положении всегда проще бороться со сном. — Раненый в вашем лазарете, остальные отдыхают. Им помощь не требуется.

— Рад. — Кивнул торговец. — Тогда мы можем перейти к делу. Я понимаю, что вам тоже следовало бы сперва отдохнуть, но есть один вопрос, который следует решить незамедлительно... Вы хотите, чтобы в ближайшие несколько дней о вас написали газеты всех ближайших планет?

— Н... пхы... н-нет! — Поперхнулся слюной Реймонд. Янтарная жидкость в рюмке от сотрясения плеснула через края. Узнали?! А может, его специально и искали? Торговые компании могли известить о побеге коронного преступника...

— У вас имеется уважительная причина? — Толстый хокландец с выражением искреннего интереса на лице облокотился о обтянутую зелёным сукном столешницу.

— Да. — К собственному удивлению, бывший адъютант почти сразу совладал с голосом. Задавленный приступ паники пошёл на пользу — сонливость как рукой сняло. И вообще — раз его спрашивают, значит, дают выбор. Не всё так просто. — Я бы не хотел... э... чтобы вокруг случившегося с нашим кораблём поднялся шум. А почему обо мне должны написать?

— Ну, не о вас лично — о спасшихся в кораблекрушении. — Купец откинулся на спинку и сложил ладони на немалом пузе. — Такие известия всегда попадают на первые листы... Скажите, вы покушались на жизнь Императора или Папы Имперского?