Теперь Петер его наконец узнал.
— Вы ведь служите в храме святой Терезы?
— Так и есть. А вы, значит, один из наших прихожан? — улыбнулся доброжелательно Лавель, усевшись напротив Петера.
— Я посещаю службы не так часто, как должен бы, — несколько смутился Петер.
— Я думаю, это не так уж и страшно, если вы всем сердцем искренне стремитесь к Господу нашем Иерониму.
Благодушный и снисходительный Лавель совершенно не походил на тех суровых и непримиримых священников, с которыми Петеру порой приходилось сталкиваться. От этого Зингеру хотелось ещё больше понравиться тому. И конечно же, понравиться Августине — Петер никогда не был влюбчив, и уж тем более не верил в любовь с первого взгляда, но при виде этой девушки сердце его каждый раз обрывалось. Но всё же он пришёл сюда по делу, и этого не стоило забывать. Зингер откашлялся и стёр глуповатую улыбку с лица.
— И всё же, что вы знаете о связи вашего брата и Куско?
— Абсолютно ничего. Но это совершенно не в духе Ави — тот не любит работать ни на кого, кроме себя. А уж тем более на Куско... батюшка, кажется, не очень хорошо о том отзывался, — простодушно сказал падре.
— Лавель, — простонала Августина, закатив глаза. — Ну вот зачем тебе язык, если ты не умеешь использовать его по назначению? Теперь господин следователь подумает, что у нашего батюшки зуб на беднягу Куско.
— А разве это не так? — тут же ухватился за идею Петер.
— Как и у многих других купцов Гортензы. Но в смерти Куско батюшка точно не может быть замешан. Батюшка более законопослушен, чем это выгодно при его роде деятельности, — мило улыбнулась девица, вновь отвлекая внимание следователя на себя. Да какое тут дело-шмело, если на тебя так смотрит прекрасная девушка! — Я думаю, о делах отца вам лучше спросить его самого. Видите ли, мой брат обычный священник, и не очень разбирается в семейном деле, а я лишь слабая женщина, и меня не посвящают в мужские заботы.
В последнем Петер отчего то сомневался, но выражать своё сомнение не стал.
-Когда вы в последний раз видели Августина?
— Несколько недель назад, — подумав, сказал Лавель.
— Точнее.
— В осенние праздники.
— Вы заметили в нём что-то необычное? Он вёл себя как-то иначе, чем до этого? Рассказывал что-нибудь?
— Со мной он никогда не был дружен, так что не знаю, — покачал головой Лавель.
Девушка же пожала плечами.
— Обычная его крысиная пронырливость, не более.
Как бы не был Петер очарован прекрасной Августиной, он не мог заметить, что она что-то скрывает. Он хотел задать что-то ещё, когда раздался дверной звонок, и девушка излишне поспешно вскочила.
— Это наверное Лука. Я открою.
Она вышла, а Лука ненавязчиво последовал за ней, оставив Лавеля растерянно сидеть в гостиной.
Петер как раз застал начало разговора, но с кем говорит девушка, следователь пока не видел.
— Что-то не так, Августа?
— У нас гость...
— Я не помешаю. Мы с Жераром тихо посидим у меня.
— Он опять останется ночевать? Ты же знаешь, матушке не очень это нравиться. Прости, Жерар, но это правда.
— Да я не обижен. Сын мельника не лучшая компания для купеческого сынка, даже если тот колдун, — сказал голос, который Петер явно недавно где-то слышал.
Наконец Петер вышел из-за угла. В прихожей дома Горгенштейна стояли более чем знакомые юноши — те самые, на кого Зингер наткнулся в Гортензе. Ученики мастера Гидеона, молодые, но весьма талантливые, как сказал Гидеон, маги.
Юноши тоже наконец заметили Петера, и если Жерар лишь вежливо кивнул, узнавая Зингера, но не придавая этой встрече никакого значения, то Лука едва заметно, но всё же дёрнулся к двери, выдавая себя с головой. Петер удовлетворённо улыбнулся — всё-таки его чутьё не ошиблось. Горгентштейны явно были замешаны — и не только Августин, но и этот весьма скрытный юноша.
— Так значит, вас, молодой человек, зовут Лукой Горгенштейном? — ласково спросил он, хищно улыбнувшись, более, чем обычно напоминая сейчас хорька.
До чего же всё-таки разнообразная семейка — красавица, священник, мошенник, а теперь и ещё маг. Весьма удобно, наверное, для проворачивания не очень законных делишек, — подумал Петер довольно.
— И где же вы, молодой человек, были в ту ночь, когда сгорел дом торговца Торсая Куско? — прямо спросил следователь, решив не оставить тому возможности справиться со своей растерянностью.
Августина украдкой взглянула на Лукреция из-за спины следователя. Если память её не подводила, то её непутёвый братец-маг и идиоты-близнецы действительно во время осенних праздников на несколько дней покинули родовое гнездо, а когда вернулись, Карл был явно болен. И ведь близнецы на самом деле о чём-то шушукались с Ави, как раз до того, как тот окончательно пропал. Она скрыла это от сыскаря, хотя и не полагала, что те могут быть как-то связаны с делишками Ави. Но что если тот действительно втянул Марка и Карла, и что ещё хуже, младшенького Луку, в неприятности?
— Значит, за этим вы приходили в Орхан, господин следователь?— спокойно, даже излишне спокойно, спросил Лука, проигнорировав вопрос того. — Из-за смерти Куско? И что вам сказал мастер Гидеон?
— Что в дело замешана чужеродная магия. Тёмная, богопротивная, — ответил Петер, не сводя взгляда с юнца. Если бы он следил не за Лукрецием, а за его братом священником, как раз подошедшим, то заметил бы, как лицо того непроизвольно вытягивается и бледнеет.
— Каким образом я мог бы её сотворить? Я лишь ученик Орхана, школы, в которой весьма усердно следят, чтобы ростки тёмной магии не смогли прорасти в наших душах. Если я был способен на такую магию, то я бы стоял бы сейчас не здесь, а был заточен в подземельях Инквизиции, и мой брат Лекой был бы первым, кто отдал бы меня туда.
Петер обернулся и взглянул на Лекоя, только успевшего справиться со своими чувствами.
— Духовником Лукреция является сам епископ Бромель, так что подозревать моего брата в злой волшбе это значит сомневаться в самих иерархах церкви, — твёрдо ответил священник.
— Я не упрекаю Лукреция в использовании тёмной магии, — несколько поспешно ответил Петер. Ссориться с церковными властями ему не хотелось. — Но всё же, это не снимает моего вопроса.
— Я был у моего друга Жерара. Он помогал мне с подготовкой работы к факультативу. Но, как вы сами видели, я с ним не очень справился.
Жерар поспешно закивал, про себя кляня Луку, втянувшего его и Дели в очередную авантюру. Чернокнижник хренов....
— А Августин, что ты скажешь насчёт него, Лукреций? — продолжал расспросы следователь.
Лукреций чертыхнулся про себя, поняв, насколько близко приблизился сыскарь к разгадке дела. Хорошо хоть он и на самом деле не знал, какие дела того связывали с Куско, и где Ави сейчас находился, о чём Лука и сказал следователю.
Петер, кажется, не слишком ему поверил, но покивал головой, пообещав зайти через несколько дней, когда глава семейства будет дома. Как бы то ни было, что-то с этими Горгенштейнами было не так.
Мысли о том, что неплохо бы увидеть ещё раз очаровательную Августину, Петер настойчиво от себя гнал — не хватало лишь приплетать в это дело свои чувства.
Когда за следователем закрылась дверь, все некоторое время находились в полной тишине.
— Лука, ты на самом деле не знаешь, где этот придурок Ави? — наконец спросила Августина.
Маг покачал головой, не соврав ни капли. Умолчал он лишь о том, что найти Ави будет не так уж сложно, по крайней мере ему — как раз для этого юный маг хранил в своём сундучке прядки волос всех членов семьи.
А найти того стоило. То, что следователь не отступит так скоро, было вполне очевидно. А значит, Августину нужно было подумать, какую сладкую кость нужно кинуть этому сыщейке, чтобы тот и думать забыл о семье Горгенштейнов.
—
Лисица, как выяснилось позже, питалась действительно только топливом для огня, и успела всего лишь за несколько дней выжрать двухнедельный запас дров и угля.
Август почесал отросшую за последние дни щетину и в который раз воззрился на маленькую лисицу.
— Ну так может пожрала, и домой?
Лисица во всю пасть зевнула и почесала длинное ушко лапой, показывая полное презрение к грубым словам своего хозяина. Впрочем, хозяина ли? Тварь явно не считалась с Августином.
Единственно, что хорошо — вела себя тихо, отсыпаясь сутками на кровати, заставив Ави, боявшегося такого соседства, спать на полу. Он бы, пожалуй, ушёл, бросив снятую на месяц комнатушку, да вот только, судя по слухам на рынке, поднятая им буря ещё не улеглась. Виновника в смерти купца, чьи грязные делишки наконец вскрылись, всё ещё искали. Поэтому и остаётся что сидеть тихо, выбираясь только лишь для закупки провизии, да терпеть присутствие демонического зверя.
От одиночества и тоски Ави уже лез на стену. Поэтому даже односторонний разговор с не обращавшей на него внимание лисицей служил для мошенника развлечением.
— Послушай, Лейла, или как тебя там... может тебе поискать спутника поинтереснее, чем я? Вот, к примеру, мой брат — который маг. Чем не кандидатура?
Вспомнив Лукреция, Ави загрустил ещё сильнее. Младшенький, чернокнижник... и как проглядели, не увидели? И действительно ли не увидели? Августин не так уж часто в последнее время захаживал в родительский дом, тем более когда отец был дома, но не заметить, как сблизились Лука и святоша Лавель, он не мог. Значит ли это, что Лавель знал об особенности Луки? Знал, и умолчал, пожалев малолетнего преступника. В этом был весь он. Точно также когда то благочестивый братец покрывал шалости его самого, надеясь, что он исправиться. Не исправился, лишь увяз в грехах ещё больше, и близнецов потянул, и Луку, как оказывается, подставил.
В дверь тихо, но настойчиво постучали, заставив Ави испуганно вздрогнуть. Гостей Горгенштейн не ждал, тем более ранним утром. Лисица подняла голову, и недовольно заворчав, потрусила к двери. Мазнула по ногам Ави длинным хвостом, а затем начала скрести порог, требуя открыть дверь. В дверь снова постучали, теперь уже нетерпеливее.
— Кто? — хрипло спросил Ави, сжимая в вспотевшей руке нож, и пытаясь отогнать лисицу, при этом её не коснувшись.
— Августин, открой.
Не успел Лука занести руку ещё раз, как был втащен в комнатушку и теперь висел на руках отчего то разгневанного брата.
— Как ты меня нашёл?!
— С помощью магии, конечно же.
Лука вырвался и пытаясь сохранить достоинство, поправил воротник. Глаза его брезгливо обежали тесную и грязноватую каморку, а затем остановились на присевшей у ног Августина лисицы. Тёмные брови его взмыли верх.
— Это что ещё такое?
— Не узнаёшь? Точно, ты же её не видел. Это лента... точнее, тот артефакт. Чёрт, глупо звучит. В общем, именно этот зверь виноват в том пожаре.
— Вот значит как? — с любопытством пробормотал Лука и совсем не думая о последствиях, протянул лисице руку.
Что им в тот момент двигало, он едва ли мог сказать. Обычно молодой маг был очень, очень осторожен с животными — вплоть до того, что обходил собак на поводке по кривой дуге. Но погладить это явно дикое, и возможно весьма опасное магическое животное казалось ему сейчас более чем естественным.
Лиса явно была с ним не согласна, вцепившись пастью, полной острых белых зубов, в ладонь Луки. Тот вскрикнул, попытался её стряхнуть, но добился лишь того, что та сжала челюсти ещё крепче. По бледной коже потекли ручейки крови.
— Ави, сними её, черт возьми!
Тот попытался было схватить животное за туловище, но как только Ави коснулся мягкой шерсти, по его телу тут прошла судорога и он упал.
— Не могу, — сквозь стиснутые зубы простонал Ави. — Она не даётся!
По лицу Луки протекли слёзы боли. Казалось, его кисть жгли заживо, плавя мясо и превращая кости в угольки. Боль невозможно было терпеть. Свободная рука Лукреция, окутанная клубящейся тьмой, коснулась лисицы, и тьма потекла по её шерсти, придавая меху причудливую окраску.
"Красиво", — подумал Лука, прежде чем вырубиться.
Очнулся он уже на кровати, скорчившись у самой стены, тогда как в его поясницу упирались чьи-то смертельно-холодные ступни, не давая шелохнуться.
— Август, убери свои ноги, — прошипел Лука, пытаясь оттолкнуть чужое тело.
— Даже и не подумаю.
Голос почему-то раздался издалека. А значит, в кровати с Лукой лежал кто-то другой.
Стараясь не поддаваться внезапной панике, Лука осторожно повернул голову, и так и замер.
Ребёнок — на вид лет одиннадцати-двенадцати. Русые, с рыжеватым отливом волосы, острое личико с узким подбородком, и тощее тельце, завёрнутое в одеяло. Хотя судя по высунутым наружу конечностям, раскинутым сейчас в разные стороны, ребёнок был абсолютно голый.
— Это что за пацан? — хриплым от изумления голосом спросил Лука.
— Это девочка, — мрачно ответил Августин. — Точнее, самка. Твоя магия превратила лисицу в человека.
— Моя..? — удивлённо спросил Лука, аккуратно выбираясь из кровати. Ребёнок пошевелился во сне и свернувшись клубочком, недовольно засопел.
— Твоя, твоя, чернокнижник хренов.
Лука дёрнулся как от удара.
— Да что ты говоришь, — зашипел он, и тут же осёкся, встретившись с серьёзным взглядом брата. Августин знал о секрете Луки. — Как давно?
— Недавно.
— Сам?
— Подсказали.
Лука поёжился, не смея встретиться взглядом с братом. Ещё совсем недавно он не видел в своём таланте ничего ужасного, но поучившись в Орхане, и наслушавшись ужасающих историй тёмного магистра Гохра, Лука уже не мог остаться столь беззаботным. Тёмных магов ненавидели, и было за что. Лавель смог если не понять, то хотя бы примириться со страшным даром брата, но сможет ли это сделать Августин?
— Я не мог, — наконец сказал Лука. — Я просто не умею так делать. Очевидно, моя магия, и возможно, моя кровь, что-то активировала при прикосновении к этой твари, и произошёл спонтанный переворот.
Лука взглянул на пострадавшую ладонь. К его сожалению, следы зубов так и не исчезли магическим образом, как он надеялся.
— Её Лейла зовут, — вздохнул маг.
— Её?
— Эту тварь. Мне так сказала та, кто подсунул артефакт. И она же упоминала о тебе. Во что ты вляпался, Лукреций?
— Я?! — возмутился Лука. — Это ты умудрился связаться с Куско, а затем убить его, и это тебя разыскивают по всей столице! Следователь приходил к нам в дом, и он, уж не знаю как, начал подозревать меня!
Ави схватил Луку за плечо и встряхнул его:
— И ты не нашёл ничего лучшего, чтобы прийти ко мне? С дубу что ли рухнул?! За тобой могли следить!
Видимо, их громкие голоса разбудили Лейлу. Она заворочалась, и откинув одеяло, потянулась, обнажая тощую, ещё мальчишескую грудь. Лука, обернувшийся на звук, густо покраснел, и резко отвернулся.
— Да прикрой ты её!
— Да было бы на что смотреть, — насмешливо фыркнул Ави, но к ребёнок подходить не стал. Мало ли что, вдруг она и в него вцепиться. Достаточно и того, что он не оставил Лейлу мёрзнуть без сознания на полу, а перенёс её на кровать.
Задвинув за спину Луку, мошенник неловко улыбнулся лисице:
