По краю

— Вы хорошо осведомлены, — голос Юстины вернул его в сегодняшний день.

— У меня были тут друзья. Их покровительство обеспечивало неприкосновенность и свободу.

— Вы говорите так, будто в этом месте не действуют законы Магбурга.

— Отчасти, правда, — согласился Ипатий. — Есть некоторое своеобразие отношений. Не напрасно же Южные кварталы последними включили в городскую территорию. Как я говорил, здесь мастера исключительных талантов, а исключительность зачастую граничит с нарушением закона. К слову, вы знаете, что Тибий Трой родом отсюда?

Юстина обернулась, желая спросить, на что он намекает, но Ипатий перебил ее:

— Мы приехали.

По обе стороны улицы тянулись двухэтажные дома со стенами приглушенных коричневых и красных тонов. Небольшое пространство возле них до тротуара занимали клумбы с низкими цветами. Тут застраивали по-иному, не как в районе Первой Кольцевой, где дома стояли в ряд, по линейке. Здесь один проваливался вглубь, соседний лез углами вперед, следующий за ними выбрасывал отросток одноэтажной пристройки до самого тротуара — и от этого улица казалась изломанной.

Ипатий, взяв Юстину под руку, повел ее вдоль домов.

— Где же лавка? — спросила девушка, не заметив на улице ни одной стеклянной витрины.

— Сейчас, сразу за этим домом.

Они добрались до угла дома, и Юстина увидела, что следующее здание терракотового цвета проваливается вглубь, а лужайку перед ним рассекает протоптанная тропинка, ведущая к глухой стене. Но затем в бледной дневной тени, которую отбрасывал соседний дом, выступила узкая дверь и грязноватые квадратики окон.

— Солнце еще высоко, потому лавочку не сразу разглядишь, — пояснил Ипатий и уверенно пошел к ней.

Раньше, чем они приблизились, на дверях звякнул колокольчик.

— В солнечную погоду, когда тени нет, лавку невозможно найти, — говорил Ипатий на ходу. — Но такое случается крайне редко.... Держитесь за мной!

Девушка шагнула на порог, не испытывая беспокойства, уверенная, что сможет за себя постоять. О торговце она была наслышана, и очень любопытно взглянуть на Бареба.

Они очутились в тесноватом помещении. Над стеклянными витринами с густо разложенными товарами сразу зажглись световые шары. И едва они вспыхнули, как из тени выступил хозяин: старик неопределенного возраста, с глубоко посаженными, будто тлеющими, глазами и хищной прорезью рта под крупным носом. Он недобро усмехнулся:

— Ипатий Коррик и Юстина Зизий! Добро пожаловать, добро пожаловать! Я бы сказал, что удивлен, но это неправда. Ничуть! Я ждал вас!

Ипатий остановился посреди тесной лавочки, и Юстина оказалась у него за плечом.

— Тогда тебе известно, зачем мы явились, — проговорил он.

— Этого не знаю, не знаю, — покачал головой Бареб. — Я знаю вас и наслышан о ней, поэтому и не удивился.

Он замолчал. Ипатий подождал, не добавит ли торговец еще что-нибудь, прежде чем сказать:

— Мне нужны Звезды Фанаин.

— Звезды? Да, это ценный товар и редкий. У меня нет.

— И не думал, что ты держишь их у себя. Но ты можешь знать, как их найти.

— Нет, прямой дороги я к ним не знаю, — снова покачал головой торговец, явно сожалея. — Хотел бы, да нет, не знаю.

— А кто знает? — в руке у Ипатия появился кошелек, и он выложил на стеклянную витрину одну за другой три серебряные монеты.

— Кто знает? — повторил он.

— Она знает! — вдруг произнес Бареб. — Она знает очень многое и не признается, но ее и не спрашивают. Никто ее не спрашивает! А спросить бы не помешало! Не помешало бы, да!

Что-то жуткое почудилось в ответе торговца, будто старик просто открывал рот, как послушная кукла, а кто-то невидимый выкрикивал слова. Юстина выхватила палочку.

— Опустите! — велел Ипатий. Он перехватил ее руку, и вывел Юстину на улицу.

— Вы с ума сошли! — рассердился он. — Что на вас наскочило?! Будьте здесь!

Он опять хотел войти в лавку, но месте той оказалась глухая кирпичная стена.

— Едемте домой, — с неудовольствием проговорил Ипатий.

Они сели в экипаж. Ипатий хмурился и смотрел в угол.

— Я сама не могу объяснить, что случилось, — повинилась девушка. — Жуткий человек!

— Есть определенные сомнения в том, что он человек, — пробормотал Ипатий. — Однако то, что он сказал нам, весьма интересно.

Юстина закусила губу. Вольно или невольно, но она дала Ипатию повод снова подозревать ее.

— Вы считаете, что лавочник говорил обо мне?

— Я пока еще не знаю, что мне думать. Надеюсь, мы успеем выпить чаю прежде, чем прилетит взбешенный Гвидо, — Ипатий кивнул на экипаж стражей, вывернувший из-за угла. Стражи притормозили, и один из них спрыгнул на мостовую.

И будто в воду глядел. Едва они успели сесть за чайный стол, как в дом ураганом ворвался Гвидо. Его лицо покрывали багровые пятна, дряблые щеки тряслись от быстрой ходьбы. В руке он сжимал палочку, а в глазах читалось намерение применить ее. Ипатий и Юстина переглянулись, она невзначай опустила руку и отстегнула палочку от пояса.

— Силы мои! Что с вами?! — ахнул Зевий Зизий, увидев начальника стражи. Фотий Коррик, сидевший спиной к дверям, обернулся на это восклицание и демонстративно выложил палочку на стол под правую руку. Ипатий откинулся на спинку стула, приготовившись пережидать бурю.

— Вы еще наглость имеете спрашивать! — прорычал Гвидо. — Это заговор! Заговор! Я еще не знаю всего, но уже сейчас подозреваю, что с вами заодно черные маги во главе....

— Успокойтесь, Гвидо! — резко оборвал его на полуслове Тибий Трой, появляясь в дверях. — Бездоказательными обвинениями вы наживете себе славу пустобреха. Это не лучшая характеристика для человека, занимающего вашу должность.

— Лучше быть пустобрехом, чем предателем! — гаркнул Гвидо, однако сел, яростно дернув к себе стул.

Тибий Трой повернулся к столу, по очереди оглядел сидящих и проговорил, смакуя:

— Какая идиллия! Могу предположить, что вы, Юстина, не сообщили папочке, как провели сегодняшний день!

— Что такое?! — встревожился Зевий.

— И он еще не знает, отчего начальник стражи так возбужден!

— Не нагнетайте, Тибий, — сказал Ипатий.

Дознаватель бросил на него взгляд и снова устремил внимание на Зевия Зизия, лицо которого видимо покрывала бледность.

— Юстина! — умоляюще простонал он.

— Мы ездили в лавочку Бареба, — она сверкнула гневным взглядом на Троя. — Мы всего лишь поговорили с ним. Несчастья не произошло!

— П-поговорили! — прошипел Гвидо.

Зевий отер со лба холодный пот и украдкой перевел дух.

— Юстина, каждый ребенок знает, что Бареб пользуется дурной славой и приторговывает темными артефактами.

— Вот только поймать его с поличным ни разу не удалось, — заметил Фотий Коррик, не удивленный новостями.

— А что вы хотите?! Мы поехали туда не от безделья и скуки, — с негодованием произнесла девушка. — Темные времена требуют решительных действий! И если вы еще не поняли, то мы как раз и разыскиваем темные артефакты. Что вы молчите, Ипатий?!

— Слушаю вас, — он чуть поклонился ей. — Вы все правильно говорите.

Юстина умолкла. Тибий Трой пододвинул стул и подсел к столу.

— По-моему, она права, — робко сказал Зевий Зизий. — Чаю?

— Нет, может, позже, — качнул головой Трой, не сводя взгляда с Ипатия. — И что вы узнали? Он не мог не ответить вам.

— Разумеется, ответил. Он всегда отвечает, когда спрашивают о темных артефактах. Сказал: 'она много знает, но ее не спрашивают'.

Трой повернулся к Юстине, она кивком подтвердила слова Ипатия.

— И что это означает?! — буркнул Гвидо. Лицо его вернуло нормальный цвет, и только старый шрам, не видимый обычно, багровел на щеке косой полосой.

— Кто знает! — задумчиво уронил Ипатий.

Все повернулись к Юстине.

— Я ничего не знаю! — твердо выговорила она.

— Так я и поверил! — буркнул Гвидо. — Ты же черный маг!

— Может быть, он кого-нибудь другого имел в виду? — робко предположил Зевий Зизий.

— Папа, и ты туда же! — Юстина возмутилась робостью его тона.

— Как же! — отрезал Гвидо. — Что, с вами была еще какая-нибудь сомнительная дамочка? Нет?! Тогда каждому ясно, о ком говорил торговец!

— Если он не запутал нас, намеренно или нет, — вставил Фотий Коррик.

Гвидо хрюкнул.

— Вы все, черные маги, друг дружку выгораживаете! Известно, что Бареб не лжет о темных артефактах!

— Известно, что он не лгал, — поправил его Фотий. — О данном случае мы пока не можем судить.

— Все! Хватит! — Юстина вскочила на ноги. — Если вы считаете меня виновной — получите ордер у Совета и арестовывайте! Если нет — оставьте меня в покое!

— Сядьте, Юстина. Пожалуй, я выпью чаю, — вдруг проговорил дознаватель. — Гвидо, а вы?

— Не хочу я вашего чаю! — буркнул Ворм.

Все молчали, пока домовой добавлял приборы на стол. Ипатий вертел в руках медный ключ. Тибий Трой наблюдал, как он то появляется, то исчезает в руке Ипатия.

— Можно взглянуть? — попросил он. Ипатий положил ключ в протянутую руку. — От чего он?

— Кто знает!

— Он напоминает...

— Да?! — оживился Ипатий.

Но Трой оборвал себя на полуслове, и вместо этого спросил:

— Откуда он у вас?

— Однажды утром я нашел его на столе. Ни банта, ни записки.

Тибий Трой покрутил ключ в руках. Он уже видел это фигурное ушко — на том рисунке у буки. Дознаватель побоялся выдать охватившее его волнение, и поэтому сделал паузу, прежде чем проговорить равнодушно:

— Я могу взять его? У меня есть предположение, что он открывает.

— Нет. Подожду, пока хозяин сам собой найдется.

Отказ Ипатия разозлил дознавателя, и он, не допив чай, засобирался. За ним поднялся и Гвидо, все еще фыркающий, как перекипевший чайник.

Глава 16

(День тот же, немного позже.)

— Сегодня нас не арестовали, — усмехнулся Ипатий. — Удачный день!

Юстина поднялась с места. По ее лицу было заметно, что она расстроена.

— Я иду к себе. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — попрощался с ней Ипатий. — Отец, твоя мысль насчет торговца оказалась блестящей. Не подкинешь ли еще столь же замечательную идею?

— Чего же 'блестящего'? — проворчал Фотий.

— Было бы намного хуже, если торговец не сказал нам ничего. Пока картина не ясна, но, уверен, и этот кусочек займет положенное место.

Фотий Коррик двинул кистью руки, как бы говоря: 'ну, раз ты так считаешь'. Ипатий развернулся к Зевию, сидевшему на диване.

— Я бы наведался к буке. Зевий, случайно не знаете, где он живет?

Зевий переменился в лице, торопливо помотал головой.

— Вы понимаете, что каждый новый день увеличивает шансы Юстины получить порцию яда в утреннем какао? — Ипатий говорил непривычно жестко. Фотий дернул его за полу сюртука, пытаясь остановить, Ипатий отступил подальше, не сводя похолодевших глаз с Зевия. — Все вертится вокруг Юстины. И если вы не предпримите решительных мер — дочь ваша обречена. Сейчас не время для скромности и тайн. Решайте, с кем вы!

Зевий снова покачал головой.

— Не знаю, не знаю, мой мальчик. Мне кажется, что вы заигрались, увлеклись опасными приключениями. В следующий раз Гвидо арестует вас. Я беспокоюсь, беспокоюсь о Юстине. Она так молода и неопытна!

При этих словах Фотий не удержался от усмешки. Зевий отказывался понимать, что дочь его давно выросла и вовсе не беззащитное дитя.

— А я записной негодяй, — усмехнулся Ипатий.

— Я не то хотел сказать. Все стало так неоднозначно, Ипатий, так неоднозначно! Иногда очень трудно понять, как нужно себя вести и что говорить, — покачал головой Зевий. — А я только кабинетный ученый, да только ученый!

И бормоча о растерянности и непонимании, он покинул комнату.

— В таком состоянии духа, боюсь, он нам не помощник, — заметил Ипатий.

Фотий неопределенно пожал плечами.

— По дороге к Баребу Юстина призналась, что считает, будто за Порфирием стоит кто-то еще. Тот, кому выгодно направить подозрения на нее.

— В ее идее определенно что-то есть, — проговорил Фотий. — Она в центре событий, но, если Порфирий не настолько умен и плохой чародей, а она не виновна, значит, существует некто третий.

— Может, и так, может и так, — откликнулся Ипатий.

— То есть тебе так не кажется?

— А ты не находишь это странным?

Фотий посмотрел на него вопросительно.

— Зачем темному чародею прикрываться Юстиной? Чего он добьется этим? Темный чародей не вор, укравший драгоценности и отводящий от себя подозрения! Темный чародей нуждается в соратниках, верных людях, а таких можно навербовать, только открыто заявляя о себе, демонстрируя собственное превосходство. Иначе, зачем все это?!

Фотий хмыкнул и задумался.

Смежная дверь из кабинета в столовую, где сидели они, была немного приотворена, и оттуда послышался звук, словно нетяжелый предмет упал на пол.

— Что это?! — вскинулся Фотий.

— Понятия не имею.

Фотий поднялся с места, приготовив палочку.

— Нет, — остановил его Ипатий. — Я схожу.

Он исчез за дверями, но вскоре вернулся.

— Никого нет, — сообщил он. — Просто книга упала со стола.

— Раньше здесь было тихо и спокойно, и книги сами собой не падали, — с усталостью проговорил Фотий.

— Не обращай внимания — нервы шалят. Столько всего происходит!

Фотий неопределенно качнул головой, не желая спорить с ним. Привыкший держать себя в руках, он ни минуты не верил в расшалившееся нервы.

— Ты должен понять его чувства, — проговорил Фотий, возвращаясь к разговору о Зевии. — Он переживает за дочь.

Ипатий заметил, что отец не стал продолжать прежнюю тему, но не настаивал, решив, что ему требуется время на обдумывание.

— Вот и рассказал бы о буке! Самое время переживать деятельно. Зевию, если он дорожит жизнью Юстины, придется расстаться с этой тайной, как ты расстался с должностью. И ты напрасно чувствуешь вину перед ним — не ты втянул его в эту историю — она началась с рождением дочери. А что касается нынешнего момента, то Юстине очень повезло, что такой человек как Тибий Трой благоволит к ней, хотя мотивы его неясны. Если бы дознаватель не сдерживал напор Гвидо, то обживать Юстине камеру.

— И все же, прояви сострадание к Зевию. Я знаю, что он чувствует, и поверь, это очень нелегко переносить, — вздохнул Фотий.

Ипатий смягчился. Он подошел к отцу и обнял его за плечи.

— Я все понимаю, не думай, что не вижу. Но сейчас не время, не время. Нельзя уступать нашим страхам, если мы поддадимся им, то будем обречены, все мы.

Мимо закрытых дверей столовой кто-то пробежал, затем протопали шаги. Ипатий переглянулся с отцом.

— Опять неспокойная ночь! Я надеялся лечь пораньше сегодня. По-моему, в последний раз я нормально выспался в Холодной Скале, — недовольным тоном произнес он.

— Прошли через холл к задней двери. Идем!

Фотий встал с места. Ипатий помедлил, не желая ввязываться в какую-нибудь утомительную историю.

— Ну, что ты застыл?! — поторопил его Фотий от дверей.

Ипатий вздохнул и пошел следом за отцом.

Пустая прихожая тускло освещалась. Фотий остановился, озираясь вокруг. В последнее время его необъяснимо тянуло заглядывать в темные углы, чуланы, кладовки. Он не сопротивлялся подобным желаниям. За годы службы выработалось инстинктивное чувство опасности, которому Фотий доверял безоговорочно. Вот и сейчас, прежде всего он обследовал темноту под лестницей — никого.