Песочный принц в каменном городе

— Ты всегда так доверяешь водителю?

Я отвела взгляд от дороги.

— Ты полностью отключаешься, — сказал Женька. — Смотри, грузовик, — навстречу, действительно, неслась машина, — и если я немного поверну руль, мы разобьемся, а ты этого даже не увидишь.

Промолчала, но стало страшно. Женька способен на это. Почему я решила, что способен? Потому что редко шутит, потому что с ним всегда все серьезно, потому что глаза у него сузились, потому, что он, действительно, повернул руль, и когда до столкновения оставались доли секунды, резко дал вправо. Машина развернулась, шины взвыли, бесконечные минуты, мы замерли.

Живы. Пока.

Наши глаза встретились, и я отчетливо увидела смерть. Она была рядом, сидела с нами на заднем сиденье, она пряталась в его глазах.

Я провела рукой по его лбу, ресницам, подбородку, прикоснулась к губам — сухим, жарким. Стало трудно дышать, не смотря на систему хот-фрост, — от его близости, от жара его тела, от его глаз, от его поцелуя. Требовательного, не просящего, настойчивого, долгого. Оказывается, я совсем не умею целоваться, не знала, как реагировать, что делать, плыла по течению, таяла, потому что раньше целовала я.

Я не могла оторваться, не могла отпустить, не могла оттолкнуть. Мне было то жарко, то холодно, хотелось сбросить одежду и наоборот, застегнуться на все пуговицы, хотелось быть ближе и как можно дальше. Хотелось бежать.

— Я приехал за тобой, — сказал Женька, снова нажав на газ.

Я не ответила, восстанавливая дыхание. Значит, не было никаких дел в Николаеве, значит, он здесь только из-за меня, значит...

Что это может значить?

Глава N 19

Машина остановилась у высотного дома по улице Щорса. Подъезд Женьки. Подъезд Артема и его мамы. И я должна снова в него зайти?

— Пойдем.

Приходить в гости в двенадцатом часу ночи — это, мягко говоря, неприлично, и если Женька думает, что я соглашусь на очередные смотрины...

— Я ни с кем не собираюсь тебя знакомить, — он вышел из машины, обошел с моей стороны, подал руку и буквально вытащил на улицу. — По крайней мере, сегодня. Я один живу.

Я облегченно выдохнула. И тут же замерла.

— Да не бойся ты, не трону. Просто устал немного, а на такси тебя не отпущу.

Убедительное объяснение или мне просто хотелось в него верить, но больше я не возражала. Да и Женька действительно выглядел уставшим.

В коридоре его квартиры я замешкалась, с опаской прислушиваясь — мне казалось, что сейчас его родители проделают такой же трюк, как когда-то мама Артема — выскочат из-за угла.

За это время Женька успел переодеться и вынести одежду для меня — майку и белые брюки. Моя сумка с вещами осталась в багажнике его машины.

— Убедилась? — спросил насмешливо. — Ты в душ или хочешь перекусить?

— Нет.

— Ясно, — он улыбнулся, — дверь в ванной закрывается.

Я вспыхнула, но комментировать не стала.

Когда я вышла из ванной, на маленьком столике в зале уже стояли две тарелки борща (мало похоже на будни холостяка), фрукты и всевозможные нарезки.

Есть почти не хотелось. Когда тебя рассматривают — кусок в горло не лезет, а когда тебе хочется выглядеть при этом красиво, ты скажешь, что не голодна — что я и сделала.

Женька убрал со столика сам, потом отлучился в спальню, чтобы расстелить мне постель, а когда я легла, зашел в комнату.

— Ты не против, если я лягу вместе с тобой?

— Просто ляжешь?

— Да, если ты не захочешь большего.

— Не захочу.

Он улыбнулся, скрылся в душе, вернулся в одних трусах-боксерах и лег рядом. Я накрыла его простыней, но он ее скинул, сказав со смехом:

— Жарко.

Издевался — было видно по ухмылке и по глазам, которые просто впивались в мои. В жалкой попытке уснуть, я отвернулась к стенке, несколько раз беспокойно покрутилась, обернулась к Женьке.

Он смотрел на меня. Рассматривал меня. Я скинула с себя простынь, перевернулась на живот, ответив тем же.

— Ты красивый, ты знаешь?

Он тихо рассмеялся:

— Обычно это говорят женщинам.

— С тобой жарко.

— Разденься. Ты же не спишь дома в брюках?

Я замешкалась. Дома я и с мужчиной не сплю.

Он снял с меня брюки и лег обратно, почти не прикоснувшись. Создавалось впечатление, что я его мало волную.

Я снова отвернулась к стенке — и снова к нему... Провела рукой по его лицу, глазам, груди — он вздохнул, но не ответил. Я набралась смелости, провела пальцем по его губам, но когда попыталась поцеловать — потолок резко взметнулся вверх. Женька перевернул меня на спину, прижал своим телом к постели.

— Целовать буду я.

И опередив возможное сопротивление, приступил к сладким угрозам. Стало еще жарче и еще невыносимей быть рядом с ним, подчиняться ему, хотеть большего и стопориться надуманными страхами.

Мне казалось, что дверь в спальню откроется и зайдет мама Артема, посмотрит с упреком и скажет словами Андреевны: "Ну, и дрянь же ты!" или зазвонит мой мобильный, и я услышу голос несуществующей девушки Женьки, которая скажет: "Убирайся! Это мой город! Убирайся!"

Чем ближе, чем жарче, чем желанней становился для меня Женька, тем отчетливей мне казалось, что я сейчас на чужой территории. Я попыталась освободиться.

— Женька, подожди... Женька, все, я задыхаюсь...

Он облокотился о подушки, внимательно посмотрел в глаза, отстранился.

— Спи.

Я свободна.

Но, получив желаемое, я сама потянулась к нему. Обняла крепко, услышала громкое сердцебиение под своим ухом и уснула.

После этой ночи Женька снова пропал.

Уже около двух недель не приезжал, не звонил и, судя по монотонному голосу оператора, не включал свой мобильный. Скорее всего, поменял симку, подумала я и чтобы отвлечься, стала больше общаться с Ленкой. Мне было скучно, она пыталась загладить свою вину, потому сошлись мы быстро.

Нашим любимым местом стал бар "Маска" — уютный, с виду неприметный, но внутри — внимательный бармен, неразведенные напитки (Ленка-знаток), сумрачное сочетание черного и фиолетового, искаженные лица трагиков на стенах, напоминавшие о призрачности настоящего, холод.

Последнее относилось к внутренним ощущениям, к моей неготовности снова растаять от мужского внимания. Еще один молодой человек бросил меня — еще один, и значит причина во мне, но мне надоело самокопание. Я развлекалась.

Боулинг, дискотека, шашлыки у моря, почти ежевечерний шейк в "Маске" — не было времени скучать или как студентка-первокурсница смаковать вкус поцелуев, рыдая в подушку. Я жила. Перестав ждать и почти устав верить. Жила настоящим, искаженным ошибками прошлого, но оно было моим и доступным.

А ошибки... Маркес не врал — возвращаются.

Мы сидели с Ленкой в "Маске", когда она вспомнила, что у Наташки сегодня день рождения и намекнула, что она уже давно меня простила и все такое, и вообще друзей не хорошо оставлять в такой момент без поздравлений.

— Предлагаешь, чтобы я позвонила? — спросила я.

— Предлагаю ее пригласить к нам.

Могу поспорить, наше спонтанное приглашение было оговорено заранее, потому что чисто случайно она оказалась в этом районе, именно в это время, и в баре появилась уже через десять минут. Я едва успела вернуться с букетом ромашек из цветочного по-соседству.

— Ну, поздравляю, — сказала, отдав цветы.

— Ну, спасибо, — улыбнулась Наташка. — С меня причитается?

— Ну, если ты так считаешь...

— Чудики! — рассмеялась Ленка. — Хватит ворошить прошлое. Мирись, мирись и за стакан берись!

Я тоже не удержалась от смеха, и вдруг, обернувшись, увидела Женьку. Он зашел в бар вместе с Татьяной. Наверное, лицо меня выдало, потому что Ленка сказала:

— Так вот почему ты перестала упоминать Артема. Хорош. Состоятелен. Но... занят и...

— Я знаю, — огрызнулась я, отвернувшись от парочки, — и она — одесситка. Ты ведь это имела в виду?

Ленка и Наташка промолчали. Я уже как Нострадамус, считаю их явные мысли.

— Заказ уже сделали? — перевела разговор на более приятную тему.

— Мартини, — сказала Наташка и вернулась к теме не очень. — И кто это?

— Женька, — ответила я и настояла на теме, предложенной мной. — Ты пила когда-нибудь водку?

— А ты?

Итак, мне удалось отвлечь внимание от своей персоны и той, что села за столиком в темном углу, в аккурат под маской клоуна, хохотавшей на покатой стене.

Мы опрокинули по первой стопке. Без долгих размышлизмов догнались второй и третьей. Настроение появилось, а вместе с ним смех и безразличие к парочке за столиком в углу. Сидят, наблюдают, и что? За ними наблюдает клоун.

— Милым леди, — официант принес бутылку шампанского, и кивнул головой на соседний столик. Двое симпатичных парней с улыбкой ждали нашего решения.

— Армани и Кляйн, — оценила Наташка и позволила официанту разлить шампанское. — Пусть присоединятся?

Ленке было все равно, а мне на руку — я даже постаралась использовать тот прием, что Танька применила к Женьке на Морвокзале. Закатила глазки и приоткрыла губки. Должно быть, сработало — один из парней сел рядом со мной.

— Артем, — представился он и кивнул на приятеля. — Евгений.

Переглянувшись, мы с девчонками расхохотались.

— Ну, — спросила Наташка, — кого выбираешь?

— Женьку, — не долго думая, ответила я.

И услышала за своей спиной вкрадчивое, на выдохе:

— Правильный выбор. — И шепот у самого уха: — Иди ко мне.

Женька.

Я затрепетала и не сопротивлялась, когда он взял меня за руку, заставив подняться. Пошла следом, как завороженная, но чары развеялись, когда в дверях мы столкнулись с Татьяной.

— Ты же говорил, что она — девушка твоего друга, — прошипела Татьяна, сверкнув глазами и ткнув в меня длинным нарощенным коготком.

— И не врал, — спокойно ответил Женька, откинув ее руку. — Теперь это моя девушка.

У меня подкосились ноги, и я крепче схватилась за его руку. Женька оттеснил Татьяну, и мы вышли на улицу.

— Иди ко мне, — сказал Женька. Он уже подошел к своей машине, а я продолжала стоять у бара.

Этого ли я хотела? Неопределенности? Поманил меня пальчиком и я, как кошка, послушно бегу следом?

— Ну? Я жду.

Он раскрыл объятия, а я, поразившись такому самомнению, расхохоталась.

— Ты бесподобен.

— Итак? — Он нетерпеливо взмахнул руками.

— Увидимся через две недели, — бросила я и развернулась, чтобы уйти.

Или остаться?

Я сделала шаг и задумалась. Почувствовала губы на своей шее, увернулась от поцелуев.

— Подвези меня домой, — попросила. — Ноги гудят от босоножек.

— Я только потому и подошел, чтобы сыграть роль таксиста, — усмехнулся Женька. — Ты же совсем пьяна, а в таком состоянии, да еще с двумя кавалерами, которые слюну на тебя пускали...

— Ты совсем рехнулся?

Разозлившись, я решила, что неплохо доеду на общественном транспорте, остановка всего в двадцати метрах.

— Приключения не закончились? — Он схватил меня за руку, заставив остановиться, но я высвободила руку и уверенно пошла вперед.

— Правильно, — услышала за спиной, — пройдемся.

Женька догнал меня и пошел рядом, потом снова схватил за руку и, не давая времени вырваться, прижал к себе.

— Прости, — сказал тоном человека, которому не нужны извинения. — Я хотел подумать.

И это должно было объяснить его исчезновение? Если он думает, что я так легко возьму и прощу, что я тряпка...

Он поцеловал меня, и я подумала, что есть нечто много приятней, чем выяснение отношений.

— Поехали домой, — сказал Женька, когда мои губы распухли от приятностей. — Не трону. Обещаю.

Я почувствовала, что сегодня мы не ограничимся поцелуями, как в прошлый раз, но поехать к нему домой согласилась.

— У тебя было много мужчин? — спросил Женька, доставая из холодильника нарезки. Я принюхалась — не те ли, что остались несъеденными в прошлый раз? Но копчености пахли настолько вкусно, что живот в предвкушении заурчал.

— Я идиот, — смеясь, сказал Женька, — сначала нужно было тебя накормить, а потом приставать с поцелуями и расспросами.

— Тебе в подробностях?

— Я же сказал, что я — идиот, — его голос звучал раздраженно. — Проехали эту тему.

— Смотри, а то я могу сосредоточиться и подсчитать.

Он метнулся ко мне так быстро, что я испуганно моргнула. Прижал к дивану своим телом и, усмехаясь, прошипел:

— Никто, ни один из них, не ляжет между нами, ясно? Когда ты со мной, ты будешь представлять на себе только меня, ясно?

Я поспешно кивнула и он тут же отстранился, продолжив как ни в чем ни бывало, доставать продукты.

— К тому же, те двое не стоят пристального изучения.

Я удивилась тому, что Женька назвал точную цифру. Угадал? Скорее всего — другого объяснения не было. Не исследовал же мое прошлое?

— Не я заказал сбор информации, — сказал Женька, встретившись со мной взглядом.

— Мило. Как в криминальной мелодраме.

— Надеюсь, у нас с тобой не будет ни криминала, ни мелодрамы. Если захочешь бить посуду, имей в виду — она ударопрочная, закатить истерику — у меня железные нервы.

— Это заметно, — съехидничала я, напомнив о прыжке ко мне на диван.

Женька пил чай, смотрел телевизор и делал вид, что мы говорим о погоде.

— И в этом досье не только о моих любовниках?

— Не только. Мои родители очень меня опекают.

— Какая прелесть.

— В некотором роде, — поддакнул он, — не будет соблазна что-то приврать.

— Да, конечно, — я встала и пошла к дверям. У порога выкрикнула со злостью: — Тебе сказали, что я — лесбиянка?

И едва успела произнести последнее слово — оказалась припечатанной к стене. Я почувствовала себя так, будто меня использовали как тиснение на обоях в горошек, как чеканку... И весьма эротического характера, судя по тому, что прижималось ко мне между ног...

— Женька, — я попыталась увернуться и уйти, как задумала.

— Поздно, — сказал он. — Ты договорилась.

Настойчивые поцелуи со вкусом бергамота с лимоном убили мое сопротивление.

Глава N 20

В эту ночь мне приснилась красивая девушка с длинными платиновыми волосами. Она зашла в комнату, посмотрела на спящего Женьку, на меня и сказала:

— Пора закругляться. Я его никуда не отпускала.

Я тут же проснулась, полная дурных предчувствий, которые в скором времени оправдались.

Однажды утром, когда я нежилась в постели, растягивая бегущие щупальца времени, в дверь позвонили. Женька, проворчав пожелание провалиться ранним гостям во всевозможные отхожие места, пошел открывать. Минута, две, пять — не вернулся, не шепнул "пора вставать!", я только слышала приглушенные голоса, и один из них — женский. Я обмоталась простынью и вышла.

В коридорчике, в смешных тапочках цвета цыпленка, стояла пассия Артема. Заметив меня, она суетливо спрятала какой-то пакетик в карман и скрылась за дверью. Женька обернулся.

— Всех моих поклонниц распугаешь.

— Я выгляжу так ужасно? — Посмотрела на себя в зеркало, покрутилась, опустила простынь чуть ниже, распахнула...

— Ты выглядишь... — он подкрался ко мне со спины, посмотрел на наше отражение в зеркале, — невыносимо... соблазнительно...