— Да тут недалеко, как-нибудь сходим. Вход туда недешевый, но это того стоит. Я туда водил одну... эээ, друга, так он сказал, что лучше парка даже в Горране нет.

— В Горране?

— Государство такое, жутко богатое. На юге мы с ним граничим, воюем, не без этого, но в меру, не то, что с другими. С этим больше торгуем. Породистых коней они там выращивать умеют. На Арене только горранских и используют на турнирах. Пару лет назад я в Горран ездил, по паркам, правда, ходить не довелось. Странная страна, непонятная. Там нищих нет вообще, может, перевешали всех. Городов тьма, деревень почти нету. Чем питаются только непонятно. О, еще магия у них под запретом. То ли взбесившийся маг молнией убил их предыдущего правителя, то ли на того, который сейчас, порчу наслал — точно не знаю. Там об этом говорить не любят и даже боятся, можно и на плаху за пару слов угодить.

Я слушала, открыв рот. Какая же у Рейвена жизнь интересная — путешествия, приключения, опасность. Нет, я, конечно, такого себе не хочу, но послушать и попредставлять себе все это — очень увлекательно.

Возле одного из цветочных домиков мы, наконец, остановились. Как только люди их друг от друга отличают? Они же все одинаковые, по крайней мере, на мой взгляд. На стук в дверь открыл еще молодой, но уже представительный мужчина в очках с намечающейся лысиной и выделяющимся даже сквозь просторную одежду животиком. А вот стоило заглянуть в его глаза, как сразу можно было понять, что это отнюдь не добродушный толстяк, а жестокий делец. Взгляд у него был даже не злой, а скорее оценивающий, но настолько холодный, что я невольно поежилась. Рейвен представил нас друг другу. Дружеская улыбка, которой Верет, так зовут хозяина дома, одарил меня при приветствии, кстати, глаз не затронула. Внутри дом оказался еще более милый, чем снаружи. Полно цветов, кружев, легких занавесочек, небольших изящных статуэточек, ароматических ламп, красивых картин со старинными портретами. Все очень хорошо подобрано и явно женщиной. Мужского влияния в обстановке комнат не видно было вообще. Хотя с таким хозяином это кажется, по меньшей мере, странным.

Жены его дома не оказалось и несколько часов мы провели втроем. Это был один из самых странных вечеров в моей жизни. Я так и не поняла, зачем Рейвен меня взял с собой. Ведь целый вечер они с Веретом только и делали, что или шушукались, так чтобы я не услышала, или говорили на каком-то странном жаргоне, грубом и абсолютно непонятном. Так что я полностью была предоставлена самой себе. Зато, правда, напробовалась всяких фруктов! В основном вкуснятина. Я о большинстве из них раньше и не слышала, а предложено мне было не меньше десяти видов: начиная банальными яблоками (абсолютно небанального сорта — "белый рыцарь") и заканчивая заморской чудовищно дорогой и жутко терпкой, так что аж зубы сводило, харадой. Желудок я удовлетворила, а вот уязвленное самолюбие только раздразнила. Пришлось силой пытаться влезть в мужские разговоры. Мне терпеливо отвечали на заданный вопрос и тут же возвращались к обсуждению своего, наболевшего. Скучно. Лучше бы я дома осталась. Еще пара таких свиданий, как это или прошлое, я вообще вычеркну Рейвена из списка людей, с которыми я общаюсь. Ну вот, опять смеются, им, видите ли, весело, а как же я?

Фрукты закончились, а ними и мое и без того не самое хорошее настроение пошло ухудшаться. Рейвен, заметив, наконец, мои терзания начал прощаться с хозяином, многозначительно с ним перемигиваясь. На улице уже стемнело, но домой меня не повели. Рейвен начал невнятно приглашать меня провести с ним сегодня побольше времени.

— Эээ... Ты ж пока спать не собираешься...Эээ... Может... эээ... поговорим.

— Я собираюсь домой, а поговорить со мною у тебя уже возможность была.

— Ну что ты, это ж мой старый друг, тысячу лет его не видел. Так о многом хотелось его расспросить. А ты уже и злишься. Может, ревнуешь? Ну пошли, знаю я одно местечко. Там и расслабиться можно и мешать никто не будет.

— По старым друзьям ходи без сопровождающих, что бы они не "ревновали". А я сейчас иду домой, там и расслабиться можно и мешать никто не будет.

— А ты жестокая.

— А ты притворяешься или и вправду считаешь, что, пригласив девушку куда-то, можно ее оставить совсем одну?

— Я думал, что тебе понравится. Все такое красивое, новые впечатления, новый друг.

— Друг? Мне? Это Верет, что ли? Да он мне и пары слов за весь вечер не сказал и смотрел, как на букашку.

— Мерещится тебе, что ли? Да, таких как он, еще поискать надо.

— Вот и ищи. Сам.

Да, разозлил он меня сегодня не на шутку. Но, видимо, поняв, что дальнейшие разговоры все равно ни к чему не приведут, повел меня домой. По дороге мы больше не препирались. Рейвен просто рассказывал забавные истории, случившиеся с ним и его знакомыми в Нарре, показывал необычные и чем-нибудь прославившиеся дома. Так что домой я пришла уже спокойная и почти его простила. Особенно мне понравилось окончание нашей беседы.

— Ты сегодня такая красивая.

— Правда, а весь вечер ты этого упорно не замечал.

— Еще как замечал. Красивее тебя я девушек не видел.

— Правда?

— Честное слово. Я виноват перед тобой и хочу исправить свою ошибку. Верет пригласил меня на праздничный ужин через недельку. Там я от тебя просто не отойду. Только обещай, что все танцы будут моими.

— Посмотрим. Там видно будет.

Я решила все-таки дать ему последнюю попытку. Может, просто я жду слишком многого от Рейвена, того, что он не в силах мне дать? Я же его совсем не знаю, он даже не сказал, чем занимается, кто его ранил, где он живет, есть ли у него семья. Последняя мысль меня натолкнула на то, что я всерьез задумалась, а не женат ли он. Наверное, нет. Какая жена позволит весь вечер мужу шляться неизвестно где и неизвестно с кем? Но это я все на себя примеряю, какие у других отношения внутри семьи — для меня загадка. А мне Алину голову морочить совсем не хочется — он же такой хороший парень, а я ему о встречах с Рейвеном ни слова не говорила.

Как-то так получилось, что всю эту неделю я по вечерам вообще не выходила из дома. Приходили с Марой из лавки мы сильно поздно, пациентов значительно прибавилось, а уходить пораньше самой без лекарки мне казалось не очень честно. Мара подсунула мне книжку по основам лекарства и я штудировала пока названия болезней и другие чересчур умные слова, которыми она просто пестрела. Ну, теперь хоть смогу вид знающий при новых клиентах делать. Дважды ассистировала (а если проще, то приносила бинты, обезболивающее и воду) лекарке при заживлении переломов, а это, я скажу, занятие не для слабонервных. Кровь в больших количествах и жалобные крики, это я теперь уже точно знаю, пищеварению не способствуют. Есть мы ходили в ближайшую таверну, крохотную на три столика, но с достаточно вкусными и дешевыми блюдами в основном представленными сдобной выпечкой и всевозможными отбивными и котлетами. Да, еще овощной салат (начиная от капустного и до тыквенного) прилагался к каждому мясному блюду, а гарниров не было вообще никаких. "Мясоед" называется. Хозяин у заведения еще молодой, не женатый, мне симпатизирует, так что ели мы со скидкой и в его обществе. Кстати очень даже приятном. Чем ему так не угодила картошка с гречкой, он так толком и не объяснил — напустил туману про какую-то тайну, переданную ему отцом при смерти. Но видно же по лицу, что издевается, но другого ответа я так и не добилась, как его не уговаривала. Держал он заведение со своей сестрой — неповоротливой и туповатой, но зато отличной кухаркой. Она готовила, он все расчеты вел и клиентов обслуживал. Никаких разносчиц, никаких вышибал — но это и понятно, учитывая размеры заведения. Обстановка простенькая, ничего лишнего, никаких украшений на стенах, никакой необычной отделки. Но в целом мне здесь все нравилось, особенно цены и скидки. Золотой-то я хорошо припрятала, а остальные деньги медленно, но верно таяли.

Алин заходил почти каждый вечер. Даже ужинал с нами, но сил и желания выходить с ним куда-то не было, особенно в свете того, что я решила сперва разобраться со своими чувствами к Рейвену, а потом уже давать надежды кому-то другому. А он, почему-то, не обижался на мои отказы, совсем не злился и, честно говоря, я даже начала вообще сомневаться, что Алин воспринимает меня не только как друга. Что ж может так и лучше. Дружба с ним меня вполне устраивает. А вспомню его мамочку, так вообще мурашки по спине бегать начинают — и понимаю, что женщина неплохая, но за сына она явно разорвет на куски любого. И я отнюдь не хотела оказаться на месте этого самого "любого".

Очередное утро началось, как обычно. Ванна, завтрак, дорога в лавку — все как всегда. Вот только днем случилось кое-что непредвиденное. К нам зашел мужчина, невысокий такой, просто, но аккуратно одетый, с интеллигентным усталым лицом. Его длинные музыкальные пальцы постоянно нервно подрагивали, сжимались в кулак, тут же расслаблялись. Но привлекло мое внимание отнюдь не это. Сразу за спиной мужчины виднелась полупризрачная рилитэ. Она смотрела прямо на меня, а я, как загипнотизированная, следила за тем, как без малейшего ветерка извиваются длинные черные пряди на ее голове.

Мужчина, представившись, как Тисен, владелец гостиного дома под названием "Усталый путник", начал мне жаловаться на сердечные боли и постоянную усталость. Наверно, принял меня за лекарку. Со всей возможной вежливостью я проводила его к Маре в соседнюю комнату, а сама опять углубилась в чтение. Тут дверь опять открылась и зашла симпатичная молодая девушка в красивом салатовом платье без рукавов и легкой дамской сумочкой в руках.

— Доброго вам дня.

— И вам того же.

— К вам должен был зайти мой отец.

— Если его зовут Тисен, то он уже у лекарки.

— Жаль, опоздала. Не хотелось, чтобы он сам осмотр проходил. Мне послушать хочется, что лекарь скажет. А папе по нему видно, что страдает. А как начинаем уговаривать пойти к лекарю, так он сразу говорит, что у него все в порядке и ничего не болит.

— Ну, раз уж сам пришел — значит, решил лечиться, не переживайте вы так.

— Какое там сам, маменька заставила. Она и меня послала, чтобы я проследила, чтобы он таки сходил к лекарю. Договорились, что он меня здесь подождет, но видите, не захотел.

— Сейчас прием закончится, а потом у него все и узнаете. Может, ничего страшного и нет.

— Волнуемся мы все за него очень. А он так свою таверну любит, буквально и днюет и ночует там. Сколько раз пытались его уговорить передать племяннику дела — мой кузен хоть молодой, но очень знающий — но все без толку. Вы извините, что я вам зубы заговариваю, но я по другому не могу, меня мама Стрекозой называет. Говорит, что постоянно жужжу и порхаю — правда же смешно? А так меня Тисой зовут, в честь папы. Бабушка назвала, она всегда хотела иметь внучку с таким именем. А тебя как зовут? Ничего, что я на "ты" перешла? А то ты меня ни на день не старше, а я к тебе как даме в возрасте обращаюсь. А?

— Все в порядке, называй, как хочешь. Я — Лирана, можно Лира. Присаживайся, я тебя сейчас чем-нибудь угощу. Тебе чай или кофе?

— Чай, если можно горранский, белый, не крепкий, мама говорит, что он самый полезный. А вот бабушка только местный пьет, с Предгорий, она считает, что все ненаррийское — зло. Представляешь? Она даже запретила в своем доме аканский ковер вывешивать, что ей папуля подарил на юбилей. Она у меня такая. Чуть папу тогда не побила. Представляешь? Так этот ковер теперь у меня в комнате висит. Вот повезло. Он такой красивый — одинокий утес на фоне бушующего моря и чайка над волнами парит. Я, как на него смотрю, так сразу себя там представляю. Я на море еще не была. Папа все только обещает вывезти. Как ни спрошу, так в ответ только: "В следующую летницу, в следующую летницу". И так каждый год. Надоело. Надо маменьку упросить, она-то уж точно добьется своего. Только бы она со мной согласилась.

У меня уже кругом шла голова в начале рилитэ, теперь эта болтушка. На сегодня непредвиденного мне, надеюсь, Боги больше не пошлют. Как заставить девушку замолчать, я не знала, так что пришлось битый час слушать истории о ее маме, бабушке, сестрах и кузене. Да я о них теперь книгу могу написать, начиная их детством и заканчивая самыми сокровенными мечтами. Я бы ей ни одной тайны не доверила — в миг вся Нарра знать все будет. Чаем она удовлетворилась и тем, что был — из горных трав. Но, по-моему, она даже его вкус не чувствовала, так увлеклась рассказами о своей семье. Кстати, как я поняла из ее торопливой речи, отца ни в грош не ставили все его родственники и помыкали им, кто как хотел. Только вот свою работу он отстаивал изо всех сил. Беднягу, даже самого не пустили к лекарке и кого послали сопровождать — Стрекозу, как абсолютно верно ее прозвала мать (что-что а жужжания от нее было многовато, по крайней мере, для меня). Да и, судя по духу смерти, находящемуся при Тисене, недолго ему вообще осталось жить, а его семья этого не понимает. Жаль, мужчина на вид кажется неплохим человеком. Если бы я могла, помогла бы. Но, второй раз прогнать рилитэ у меня просто нет сил, а как вспомню Великую, так и всякое желание пропадает.

Наконец, Тисен вышел. Более спокойный, более уверенный, чем когда зашел. В руках — несколько флакончиков с лекарствами, на лице — расслабленная улыбка. Ничего плохого Мара ему явно не сказала. Тиса тут же подлетела к мужчине и затараторила что-то с невероятной скоростью. Интересно, ее отец, хоть слово из сказанного понимает? Лично я — ни одного. Скорей бы они ушли...

А где же рилитэ? Нет, я ошиблась, никуда она не исчезла. Просто стала чуть прозрачнее, чуть расплывчатее. Так что надежды на спасение Тисена можно оставить. Когда отец с дочерью, наконец, ушли, я пошла к Маре и, запинаясь и краснея, рассказала ей о том, что вижу духов смерти и что одна из них только что здесь побывала. Не знаю, что творилось в голове у лекарки, но эту новость она восприняла достаточно спокойно. Уточнила, правда, сколько раз и где я встречала рилитэ, почему не сказала об этом раньше и откуда, как я думаю, у меня этот дар. Если на первые два вопроса я ей ответила, то по третьему просто скромно промолчала. Ну не говорить же ей, в самом деле, что я такой же дух, как и другие. Зачем человека пугать? В конце концов, мы договорились, что я ей буду сообщать ей обо всем необычном (а рилитэ как раз и попадает под эту категорию), что увижу. Мара, решив обдумать открывающиеся перед ней перспективы быстрого определения потенциальных покойников, отпустила меня домой пораньше. Чем я с удовольствием и воспользовалась, проведя полдня и весь вечер с Даной у нее дома, благо он недалеко находится. Болтали просто обо всем на свете и ни о чем в тоже время, как впрочем наверно и любые девчонки нашего возраста. Замуж Дана пока не собирается, учится на рукодельницу. Хотя — учится — это слишком громкое слово. По-моему, так она уже все давно умеет и ее Мастеру можно только поучиться у самой девушки. Дана и мне предлагала начать вышивать (под ее чутким руководством, конечно), но так как Великие меня обделили талантами в этой области, я решила даром нитки и ткань не переводить и напрочь отказалась. Мы так разговорились, что я совсем забыла про время и домой вернулась чуть ли не за полночь, подарив Маре несколько неприятных часов ожидания. Как же хорошо, когда дома тебя ждут! А завтра еще с Рейвеном встреча, так что легла спать я в предвкушении хорошего дня.