Я отыщу тебя в прошлом!

Кое-как глотнув кофе и извинившись, я вышла из-за стола, направилась к себе...

Крест будет здесь уже через пять месяцев... И все...

Я села перед камином в своей комнате, подтянула к себе припасенное блюдце с конфетами и принялась за малоизвестное сочинение 1797 года о египетских обелисках археолога Георга ЦОЕГА (1755-1809).

Пробираясь сквозь "джунгли" из оборотов научного языка того времени, я полностью погрузилась в Египет глазами очевидца, с его потрясающими воображение описаниями.

Мне хотелось прочесть как можно больше книг этой эпохи о Египте. Следующая книга Томаса Юнга, которую я себе наметила прочесть, лежала на небольшом столике с Ямайки. Это творение древнего столяра было явно из разряда "от дедов внукам", наследство от основателя рода Джерома Торнхилла, как и марлот Августы Торнхилл, его жены — распашное от шеи платье, не имевшее талии. Бабушка, решив поднять мое настроение, как-то мне показала его, вынув из сундука — завернутое в тонкую бумагу для сохранности.

Напольные часы рядом с древним столиком пробили одиннадцать.

Нарушая все правила поведения в мою комнату, даже не постучав, влетела запыхавшаяся Бетти, у которой от быстрого бега с плеч слетели бретели белого фартука с широкими крылышками.

— Мисс, Джил! Там письмо вашей бабушке от графа! Она вас ждет внизу в библиотеке...

Тут же отложив конфеты и книгу, я стремительно спустилась вслед за Бетти, торопливо перешагивая через две ступени. Мне было страшно, вдруг граф вызвал кузена на дуэль? Хотя в письме он такое не напишет... да и в беседе не упомянет, порядки XIX века не позволят. Для леди — дуэлей не существует!

Когда я спустилась к бабушке в библиотеку, то прямо на входе в нее Рольф церемонно вручил мне голубой конверт. Оказывается, письмо получила не только бабушка.

Я не стала ближних мучить ожиданием и, шагнув в уютное помещение с книгами, мгновенно распаковала послание жениха.

В нем Артур извинялся, что не может лично осведомиться о моем состоянии, так как занят получением спец лицензии на брак и подготовкой к свадьбе, но к пяти часам вечера к нам пожалует его матушка, чтобы условиться обо всем и познакомиться с будущей невесткой.

Он так же просил прощение за нарушение этикета по поводу моего представления его родным, но в сложившейся ситуации после выходки Гаррета в театре время не ждет, так как Лондон гудит как растревоженный улей. Все остальное сообщит его матушка во время сегодняшнего визита.

И все. Примерно такое же письмо получила и бабушка.

— Джил, не расстраивайся, мужчины всегда немногословны... — она сразу уловила причину моей печали.

Оторвавшись от письма, я мягко посмотрела на бабушку, а может ей сказать о своих страхах?

— Понимаешь... Я опасаюсь, что граф вызовет кузена на дуэль... В письме он ведь не признается о подобном намерении... — опустив глаза на бумагу, уже тише продолжила, — но все же я полагала по настроению письма хоть на каплю уразуметь его намерения...

Найдя глазами узкий диван темно-бордового цвета, я устало направилась к нему. Бабушка наоборот встала из-за стола, за которым она ежедневно занималась деловой перепиской и вела многочисленные хозяйственные книги, предоставляемые управляющими ее имений на проверку.

Она подошла ко мне и бесшумно присела рядом. Немного помолчав, бабушка пояснила:

— Милая, не переживай. Лорд Инсбрук никогда не вызовет своего брата... — тут в дверях вновь появилась Летти с кофе, аромат которого соблазнительно расплылся по библиотеке. С бабушка вежливо попросила служанку поставить поднос на кофейный столик стоявший напротив дивана.

Я вся в нетерпении ждала прерванных объяснений, раздраженно поглядывая на чашечки с дымящимся напитком. Видя мое волнение, бабушка жестом отпустила Летти и протянула мне хрупкую емкость с ароматным кофеем. "Кофей — как интересно его здесь называют", — подумала я, с благодарностью принимая чашку.

Бабушка начала неспешно говорить.

— Да... Его кузен — единственный сын тети, родной сестры вдовствующей графини Инсбрук.

— Он так любит свою тетю? — с сомнением спросила я, хотя мне после ее объяснений стало легче, — или так любит кузена?!

Впрочем, в его любви к кузену я лично крайне сомневаюсь. Если бы Гаррет попал в его разгневанные руки в тот вечер, о любви бы речи не шло...

— Там личная драма... Отец сестер — графини Инсбрук и миссис Дрейк — барон Уайетт, азартный игрок и ветреный мужчина. Он долго обрекал свою семью на положение бедных родственников, живущих на подаяние недовольных родных. Наконец, когда ему уже серьезно грозила долговая тюрьма, он продал свою старшую дочь престарелому изуверу за тридцать тысяч фунтов, — бабушка, осуждая, покачала головой.

— В те времена это было более чем щедрое предложение. Этого большого состояния с лихвой хватило, чтобы прилично выдать замуж шесть невест, — пригубив кофе, она так и замерла, засмотревшись в прошлое...

Я не смела ее тревожить, терпеливо ожидая дальнейших пояснений. Бабушка, заметив муку на моем лице, спохватившись, продолжила:

— Таким образом, разорившийся барон Уайетт поправил свои расшатавшиеся дела и даже выдал замуж свою младшую дочь за графа Инсбрука... Обе леди вышли замуж неудачно, хотя в их ситуации это было, как говорят в народе: "шило на мыло". Покойный граф Инсбрук, мот и кутила, быстро спустил за зелеными суконными столами приданое жены и жил от выигрыша к выигрышу.

Пригубив кофе, бабушка продолжила:

— Престарелый негодяй, мистер Дрейк, третий сын маркиза, получивший в жены молодую девушку... постоянно бил ее, даже когда она ждала его ребенка. А с появлением наследника, как с цепи сорвался... — бабушка, вероятно, колебалась говорить мне ужасные подробности или нет. — В конце концов, он сделал сестру графини калекой, сломав ей тростью ногу и долго не давая срастись... — голос бабушки упал, я же с ужасом представила, "как" он не давал ноге срастись. — Но тогда к счастью вмешалась графиня и мистера Дрейка признали невменяемым.

Бабушка помолчала, вспоминая.

— Это было сложно — умом Дрейк не ослаб и за такое изуверство не осудишь по закону — это был позор именно для сестры. И у той и другой к тому времени родилось по сыну. В свете даже шутили, что щедрый дед, лорд Уайетт, не обидел ни одного внука щедро наделив Гаррета страстью к игре, а Артура к мотовству и распутству.

Я тяжело вздохнула и вернула на поднос недопитую чашечку. Такого повесу как Артур только могила исправит... потом вспомнила, что это просто рабочий проект и с облегчением выдохнула... Меня сегодня что-то бросает из крайности в крайность!

Бабушка чинно допила свой кофе и, поставив чашку рядом с моей, позвонила Летти, чтобы та забрала поднос. Закончив с этим, повернулась ко мне и продолжила рассказ:

— Но это не конец трагедии. Дрейк прожил намного дольше графа Инсбрука и успел досадить, если не отомстить, все членам семьи барона Уайетта. А Гаррету не повезло — внешне он вылитый отец...

Во мне были слишком живы все вчерашние переживания, поэтому я дотронувшись пальцами до ободранной коже на груди, не удержалась и желчно прокомментировала:

— И во всем остальным тоже... вылитый отец!

Бабушка, поглядывая на дверь в ожидании служанки, будто не заметив моей реплики, продолжала:

— С тех пор матушка Артура, леди Инсбрук, ставшая не по годам серьезной и ответственной, взяла миссис Дрейк под свое крылышко. А на Гаррета, — бабушка на миг замолчала, — она, а затем и Артур, перенесли негативное отношение с отцом, мистером Дрейком. Сначала он пытался всем доказать, что он не отец, но потом не добившись понимания Гаррет стал всевозможными способами поддерживать репутацию негодяя...

Мне не очень верилось, что Дрейк-младший столь невинный, как думает бабушка. И только хотела заметить это вслух, пусть бы это и упрямо прозвучало — как бабушка перевела разговор на другое.

— Джил, до появления важной гостьи у нас пять часов, давай пойдем в музей? Ты хотела посмотреть на то, что они приобрели пару лет назад. Говорят это части легендарных греческих храмов...

— Несомненно, пойдем! Я думала, что меня ждет сегодня тяжелый день, но ты смогла прервать цепочку неприятностей! — легко подскочив к бабушке и поцеловав ее в щеку, понеслась переодеваться. Я знала, что Британский музей в 1816 году закупил на 36 тысяч фунтов редкие детали афинского портика у браконьера от науки. А теперь я увижу его вживую. Вживую!

Позади мягко рассмеялась бабушка...

Трясущимися руками я больше мешала Бетти, помогая надевать на себя корсет и платье. Через полчаса мы были в карете.

* * *

В пять часов вечера к нам пожаловала леди Инсбрук. Она вежливо кивнула дворецкому Рольфу и, передав ему скромную однотонную накидку из корнуэльской шерсти с мехом, пошла в гостиную.

Высокая, чуть пониже меня ростом, в строгом темно-сиреневом платье графиня мягко поклонилась графине, повернулась ко мне и представилась:

— Меня зовут леди Изабелла Инсбрук.

Склонив голову, я сделала реверанс, как меня учила бабушка в пух и прах раскритиковавшая мои манеры... Матушка Артура, коротко склонив голову в ответ, продолжила:

— Мой сын слишком поздно поставил меня в известность по поводу своих планов. Поэтому нам предстоит как можно быстрее подготовить вас к свадьбе.

— Да, я уже послала за мадам Вернон, — мягко вмешалась бабушка, предлагая гостье сесть. — Думаю, она решит все проблемы с нарядом невесты.

Сделав знак миссис Линдон и Летти накрывать стол, я присоединилась к дамам.

Прилежно слушая беседу, с ужасом представляла себе, что меня ждет в эти два дня до свадьбы... и, скрывая любопытство, исподтишка рассматривала будущую родственницу... как и она меня!

Правда, бабушке и леди Инсбрук придется куда сложнее — огромное празднество будет полностью на них...

Как бы то ни было, мы встречались сейчас, чтобы поговорить об этом и распределить обязанности. Вся беседа могла послужить образцом безупречной вежливости, но между нами и матерью Артура не было и тени близости. Хотя раньше леди Инсбрук была с бабушкой очень дружна, даже пару раз гостила у нее в имении.

По правде говоря, я мало примечала о чем ведут речь леди, всматриваясь в графиню. Мне хотелось понять какая она, хоть бы и совсем поверхностно.

Она же, спрятавшись за этикетом, не внушала ни любви, ни ненависти, но то же самое можно утверждать о половине моих светских знакомых в этом веке.

Тут разговор зашел о храме, где будет проходить венчание. Я выбрала Темпл-Черч — старинную лондонскую церковь, одну из сохранившихся до XIX века в Англии средневековых храмов круглой формы. Сооружена та была в 1185 году, до отпадения католиков от православной Византии. Такая постройка редкость даже для девятнадцатого века...

Обговорив детали, будущая родственница, чинно попрощавшись — ушла, никак не проявив своего отношения к новому члену ее семьи.

Хорошо, что мое положение позволяло относиться к происходящему как бы со стороны: наблюдая и делая выводы...

— Неприятно... — медленно протянула бабушка, качая головой. — Но ты не расстраивайся. Она не такая холодная, какой себя пытается показать...

— Единственное, что я поняла, беседуя с графиней, что она серьезный и обстоятельный человек.

Бабушка кивнула:

— Она тебе понравится позже, когда ты узнаешь ее получше... — теперь кивнула я.

Весь уютный вечер под аккомпанемент дождя весело бьющего в стекло и потрескивающих дров в камине мы провели вдвоем в библиотеке. Я читала вслух сегодняшнюю газету, а бабушка едко, но метко комментировала прочитанное.

* * *

Субботний день начался с раннего визита госпожи Вернон. Она пришла выполнить заказ графини: "На венчальный наряд достойный принцессы" — бойко процитировала она леди Инсбрук, едва появившись в гостиной.

Мне эта румяная женщина с морщинками от улыбки сразу пришлась по душе, как и две скромные светловолосые девушки, выполнявшие всю работу по примеркам. Мы поднялись в мою комнату и девушки приступили к замерам.

— Милая мисс Дункан, ваши пропорции просто мечта любого портного!

Я улыбнулась в ответ на столь неприкрытую лесть... Мне до подобных "радостей" еще лет двести...

Внимательно рассматривая суетящуюся "пышечку" с булавками в руках, которая больше мешала сосредоточенно работающим девушкам, чем оказывала помощь, бабушка спросила:

— А цвет и ткани леди Инсбрук тоже предложила по своему вкусу?

— О... Нет, это все вы подберете сами...

— Великолепно! — довольно сказала бабушка, принимаясь внимательно листать Парижские журналы мод.

Это пытка примерками длилась достаточно долго, и когда девушки сняли все необходимые для пошива мерки, мы стал подбирать фасон, цвет и материал для платья.

На фасоне мы сошлись быстро — это было ставшим модным после войны платье с завышенной талией и пышными рукавами, перехваченными шелковыми лентами несколько раз. Такой фасон мне шел и ничего менять не стали. Цвет выбирали дольше, но под мой каштановый оттенок волос и голубые глаза, миссис Вернон советовала именно небесно-голубой.

— Леди Торнхилл, — важно говорила она, — он не только подчеркнет цвет глаз, мисс Дункан, но и создаст вокруг нее ощущение чистоты и невинности...

Под напором столь веских аргументов мы с бабушкой согласились...

Следующие дебаты дамы начали по поводу ткани...

Вначале я с азартом выбирала себе перчатки, украшения, фасон и прочие мелочи. Но через час мне уже ничего не хотелось и я весь выбор переложила на графиню, которая мгновенно подобрала все нужное...

С точки зрения бабушки, вся эта предсвадебная суета должна была носить праздничный характер, поэтому она послала свою компаньонку, худую и чопорную миссис Батлер в кофейню за пирожными и лимонадом.

Стол был накрыт заранее, а всеми слугами и бабушкой предполагалось, что для меня это тайна.

Большую столовую украсили белыми и красными розами из оранжереи, постелили кружевную скатерть и поставили праздничный сервиз. Хотя солнце, явившееся на небосклоне после продолжительного дождя, раскрасило комнату лучше, чем все остальное.

Почтенная дама, отправленная с кучером, быстро вернулась назад с солидными коробками, от которых исходил потрясающий запах миндаля, специй и шоколада.

Бабушка сама торжественно распаковала ароматные коробочки с нарисованными на них красными бантиками и позвала миссис Вернон и девушек отдохнуть и перекусить пирожными.

Это предложение было встречено с плохо скрываемой радостью.

Бетти, по поручению графини, унесла коробочку с вкусной выпечкой на кухню. Слугам, по неписаным английским законам этого времени, так же надо было отпраздновать предстоящее событие, а потом она быстро вернулась и по моей просьбе присоединилась к нам, чем вызвала крайнее раздражение у миссис Батлер. Которая, не выполняя фактически никаких функций, жила у бабушки из жалости, впрочем, как почти все пожилые слуги здесь. Не осмеливаясь осуждать графиню, она всеми силами выказывала неприязнь служанке, забывшей свое место.

Мне пришлось вмешаться...