Я стоял, растерянный и огорченный, ко мне подлетела кэльяна Лагу и стала весело болтать, приглашая меня принять участие в общем веселье. Заиграла музыка, и начались танцы.

Я равнодушно наблюдал за всем происходящим, и взор мой, скучая, скользил по залу. Это был небольшой, но роскошный зал для приемов. Красные, золотые, черные краски преобладали в витиеватом орнаменте, а также элементы, изображающие диковинных птиц и животных. Роскошные светильники, с огромным количеством свечей, слегка покачивались в такт танцующим. Множество поздних осенних цветов и еловые лапы производили чудный аромат. Все присутствующие время от времени походили к специальному столу с напитками и освежались, было действительно жарко.

Мне так хотелось слышать, что говорят люди Шпаора, что я приблизился к ним на самое кратчайшее расстояние, встав чуть ли не за спинами. Я прислонился к красивой красной колонне, необычно витиеватой формы — много таких же волнистых, но золотых линий сбегало по ней наискосок.

Фагуадон, Дагеран, Налабер и еще несколько человек стояли, закинув ногу за ногу, оттопырив руки с веерами (кто-то завез моду, из-за моря, на веера — и теперь ими увлекались не только дамы, но и мужчины, мне это казалось смешным; я видывал и такие веера, которые можно было использовать как оружие, но, на мой взгляд, это все пустое кривляние). Я очень внимательно прислушивался.

К сожалению, я ничего особо интересного не услышал, кроме глупой болтовни и был бы, наверное, очень удивлен, если бы услышал хоть что-то имеющее смысл.

Один из них, вдруг повернулся и прошел так близко от меня, что чуть не зацепил плечом. Он даже не взглянул в мою сторону, словно меня там не было. Я уж было подумал, что плащ начал действовать, и вплотную подошел к той же группе — они меня снова увидели и удивленно уставились на меня, не понимая, что мне нужно.

"Что за ерунда!"— подумал я и больше не стал надеяться на волшебные свойства плаща.

На празднике присутствовал маркиз Гиводелло вместе с супругой. Они приехали в замок Брэда, аж из самого Мэриэга. Только вот у меня сложилось впечатление, что человек этот уделял все свое внимание не прелестной хозяйке, а ее мужу. Весь вечер они практически не расставались, о чем-то без конца перешептываясь, и это стало выглядеть уже просто неприличным. Жены их не выдержали, и увлекли танцевать.

Вечер не принес никаких открытий. Я все думал: почему погибла Эвеста Тельбусо? Ведь она не была похожа на герцогиню — их не могли перепутать. Да и за герцогиней не замечалось, чтобы она совершала вылазки на крепостную стену.

Я стал расспрашивать служанку Асасиру. Оказывается, раньше она прислуживала Эвесте, до того как заменила погибшую девушку прислуживавшую кэлле Ивонне.

И она догадывалась, что Эвеста не равнодушна к Дагерану из свиты кэлла Шпаора. Этот молодой дворянин обладал смазливой внешностью и бойким языком — он умел угождать дамам. У них точно был роман. Асасира знала, что у Эвесты был тайничок, в котором она прятала записочки от любимого.

Я спросил ее: не могу ли я взглянуть, где находиться этот тайничок.

-О конечно! Он находится в розовом пуфе погибшей девушки.

-Мы можем пройти в ее комнату?— спросил я Асасиру.

-Теперь ее занимает другая фрейлина, кэльяна Лагу,— задумалась Асасира. — Но я могу провести вас туда, когда она уйдет на прогулку.

-Отлично!

Мы проникли в комнату Лагу, как и обещала Асасира.

Изящный розовый пуф, обитый мягкой бархатной тканью, со складками и бантами стоял у зеркального столика, заваленного пузырьками и помадами. Я взял его в руки. Покрутив и перевернув его вниз сиденьем, я отыскал пружину в складках одного бантика, нажав на нее, я заметил, что крышка сидения поддалась: я повернул ее по часовой стрелке — она легко снялась, и внутри я увидел тайник, о котором говорила Асасира, действительно, служанки знают все о своих хозяйках!

-А ты сама не пыталась открыть его?

-Пыталась,— огорченно сказала моя ночная фея.

-Сейчас любопытство твое будет удовлетворено,— усмехнулся я.

Внутри была красивая шкатулка, а в ней — куча всяких женских глупостей: пряди волос, надушенные письма от подруг и Дагерана, в которых, в сущности, не было ничего компрометирующего, одни ахи, вздохи, но вот одна писулька привлекла мое внимание: это было незаконченное письмо Эвесты к сестре. И вот что там было написано:

"...дорогая сестричка, я знаю: ты осуждаешь мои тайные встречи урывками под деревьями и на старой башне, но прошу тебя проявить снисхождение — ты понимаешь, что рано или поздно родители подыщут мне подходящую партию, и счастье мое сразу закончится, а пока, я наслаждаюсь им в полной мере. Вот и вчера, я встретилась с милым Дагераном в Главной Башне, закрытой для всех, потому что в ней сейчас идет ремонт; Дагеран знает туда особый вход, и мы миновали охрану. Нами была избрана для уединения галерея смежная с Большим Залом. Не буду рассказывать о том, как мне хорошо было в объятиях любимого, тебе это известно не хуже меня: о твоих встречах с Т. наслышаны все — вдруг, мы услышали шаги, и, бежать было некуда, мы спрятались в одной нише.

В галерею вошли Советник Сваготен и кэлл Шпаор — я узнала их по голосам. И между ними произошел такой чудной разговор. Советник сказал, что все устроено и скоро их план осуществится, что на днях должны привезти колонны, и горючий порошок сделает свое дело; надо лишь дождаться Дня Посвящения в члены Ордена Серебряного Замка.

Они ушли, а меня так позабавил их разговор, что я стала расспрашивать Дагерана, но он внезапно стал холодным, и я связываю это с тем странным разговором, услышанным нами, он сказал, что сейчас нам необходимо расстаться. Мы, расцеловавшись, договорились встретиться утром в нашем обычном месте. Вечером я задумалась, и хотела уже пойти рассказать все герцогине, но меня сморил сон, поделюсь с ней позже, хотя трудно будет объяснить, что я делала в Главной башне.

Ну ладно, милая сестричка, я не заканчиваю письмо, продолжу завтра после свидания с любимым".

"Интересное письмо,— подумал я,— осталась лишь выяснить, что имелось ввиду".

Я оторвался взглядом от письма и встретил любопытный взор Асасиры:

-Ну, что там? Вы расскажете мне, наконец?

-Послушай, Асасира, скажи, что тебе дороже: узнать, о чем писала покойная Эвеста, или пара кружевных косынок из лучшей лавки Сафиры? А в приложение к ним один золотой бааль?

-Ах, вот, значит, вы какой!

-Какой — такой?

-Ну ладно,— насупилась девушка, а потом вдруг рассмеялась, — а когда я увижу свои косынки с денежкой?

-Сегодня ночью ты увидишь дукат в своей постельке, а подарок привезут через несколько дней — я сегодня же пошлю за ним.

-А вас я увижу в своей постельке? — игриво спросила девушка.

-А то! Но ты должна хранить молчание о том, что мы тут делали.

На этом и порешили. Мы оба выполнили свое обещание, оставшись довольными друг другом.

Я раздумывал о находке в тайнике несчастной Эвесты. Было ясно, что записанные ею слова Сваготена о колоннах имеют отношение к ремонту в Главном зале.

Но о каком горючем порошке он говорил — было неясно. Если это порох, то, как они собираются использовать его. Неужели они замышляют взрыв? Каким образом можно все устроить? И почему говорилось про День Посвящения? Я спросил о нем у Ивонны.

-О, это знаменательный день. Орден Серебряного замка был учрежден еще предками Брэдов. Собираются только посвященные, в основном, это жители нашей провинции, поочередно, в каждом из замков, принадлежащих им. Поскольку, я наследовала права отца, то фактически сразу стала одной из них. Эти встречи особые — на них мы обсуждаем важнейшие заботы провинции, решаем: кому необходимо протянуть руку помощи, и даже некоторые отношения с Мэриэгом! — с гордостью сказала Ивонна.

-Вы не могли бы огласить список участников Собрания?

-Могу. Но почему вы этим интересуетесь?

-Вероятно, этот день избран вашими врагами для того, чтобы нанести решающий удар. Но я полностью в этом еще не уверен. Мне нужны доказательства.

-Я верю вам, Жарра, — тихо сказала герцогиня.— Но может тогда нам следует отменить встречу?

-Не спешите. Я хочу разобраться с этим. И кто знает, может нам будет на руку ваше собрание.Скажите, а пирский мрамор уже привезли?

-Да.

-Вы не спрашивали мужа, как будет выглядеть новый потолок?

-Он сказал, что мраморные плиты украсят свод потолка на изящнейших колоннах. Такая мода во дворцах...

-Но ведь мрамор очень тяжелый материал. Как он будет удерживаться у вас над головами?

-Боюсь, это не наша забота, а зодчего, который руководит всем. Про него говорят, что он хороший мастер.

-Как скоро установят колонны?

-На днях. Я слышала от Советника. И скоро мы отпразднуем это событие.

Копаясь в свитках, я обнаружил один: он рассказывал о строительстве замка и о том, как задумывался план всех помещений. Я наткнулся на план подвальных помещений в башне под названием Средняя Сестра, и на одном участке была сделана пометка "семейный архив". Я стал разбираться и выяснил, что он находится рядом с бывшим винным погребом.

-Им давно уже никто не пользовался,— объяснила мне Ивонна, — насчет предполагаемого архива она покачала головой, и добавила,— мне кажется, что пометка на свитке сделана свежими чернилами.

Но я решил проверить. И прихватив с собой свечу и ключи у сенешаля, потому что в Средней Сестре никто не жил, отправился на свои исследования. Я разыскал старый винный погреб, про который все давно забыли.

С трудом, отворив древнюю дверь, я проник в помещение с очень низкими потолками, деревянным полом и, о чудо!— с большим количеством бутылок на полках, обнаружив также с десяток старых бочек. Никакого выхода в архив я там не увидел. Зато решил, что необходимо проверить, как сохранилось вино. Наверное, за столько лет оно превратилось в уксус.

Я взял первую попавшуюся бутылку, вскрыл пробку, и поднес бутыль к носу: пахло вполне приятно, густой терпкий аромат хорошо выдержанного вина. Я сделал глоток: пошло неплохо. Видимо, это старое вино в глухом подвале ударило мне в голову, потому что я перепробовал еще с десяток бутылок, проверяя качество напитка. Закончилась моя дегустация, как и полагается: богатырским храпом на полу погреба.

Не знаю: сколько я проспал, но, придя в себя, я обнаружил весьма неприятную вещь.

Едва я поднялся, как захотел сделать глоток свежего воздуха и направился к выходу из подвала. Но моему блуждающему взору предстала плотно запертая дверь. Я точно помнил, что не закрывал ее, но она была не просто прикрыта, а точно заперта снаружи! Я стал колотить по ней, но безрезультатно! В двери не было замка, и запиралась она либо снаружи на засов, либо изнутри тем же способом. Довольно неудобная система, надо сказать — ведь если бы обитатели замка прятались в погребе от врагов, то те могли их там запереть, и они не вышли бы. Разволновавшись, я почему-то тогда не развил эту мысль, а зря, ведь если бы я подумал сразу, то понял, что в таком случае, если жители замка не дураки, они должны были предусмотреть путь выхода из подобной ловушки. Но эта мысль пришла в мою голову позже, а пока я думал над тем, как выломать дверь. На удивление, я разыскал, металлический стержень, которым можно было орудовать наподобие лома, и часа два трудился, как последний идиот, высаживая им дверные петли. К сожалению моему, наши предки строили на совесть — ну да, они ведь предусматривали возможность осады и прочие катаклизмы. Все же, мне удалось ценой неимоверных усилий взломать эту дубовую крепость. Но тут я приуныл еще больше. И не только приуныл, но еще испугался! За обломками двери я обнаружил кое-что похлеще: свежую кладку кирпича. Интересно, сколько рядов его было уложено? Что за старательные мастера-"золотые руки" проживают в этом замке? Сначала они портят прекрасную старинную лестницу, по которой без всякого риска для жизни пробежало не одно поколение Брэдов, потом они взялись замуровывать винный погреб с нетрезвым человеком — (вот вам наглядный пример вреда пьянства!), даже не подумав о ценности содержимого.

Теперь я рассердился не на шутку. Но глупо сердится на кого-то, когда его нет рядом. Это, все равно, что лопатой гонять воздух. Поэтому, кое-как совладав со своим гневом, я впал в глубокие раздумья.

Надо было выбираться; идея ломать кладку мне не улыбалась: неизвестно: что за ней. Я решил внимательно осмотреть помещение. Было порядком темно, а свеча моя погасла. Но у меня оказался в сапоге дежурный кремень, и я высек искру. Как заправский узник, отсидевший много лет в катакомбах, я лез по стенам, руками ощупывая их, буквально прогладив поверхность каждой стены. Я не нашел никаких трещин или разломов: стены были почти монолитные. Я разочарованно присел на пустую бочку, кругом валялись опорожненные мной бутылки. Махнув на все рукой, я взял новую, еще неопробованную мной, пузатую бутылку и открыл ее. Я погасил свечу, решив, что надо ее беречь и не палить всю сразу, и пока устроил себе отдых. Но, то ли вино в этой бутыли оказалось другого сорта, то ли от усталости и страха, я потерял равновесие, меня понесло в сторону. Я налетел на группу отдельно стоящих бочек, и, ломая свои бока, покатился по ним: какие-то из них были пустые, какие-то полные, одна из них перевернулась и потянула скрытый механизм. Раздался страшный скрип и лязг. Что-то зажужжало и завыло — все это шум, который производят все старые механизмы. Мне пришлось снова искать свечу и высекать огонь. То, что предстало моим глазам, было значительнее всяких описаний!

Я не увидел одной стены — она просто уехала в сторону. Вместо нее был темный провал.

Я был так ошеломлен, что не сразу сделал шаг, подземный коридор вел куда-то в глубь замка: я, осторожно пригибая голову, пошел по нему. Он разветвлялся на три рукава, два из которых вели вниз по лестнице, третий — наверх. Я интуитивно избрал тот, что вел наверх. Эта лестница привела меня из подземелья, самое меньшее, на второй этаж Старшей Сестры. Я попал в маленькое помещение, которое соединялось с какой-то комнатой. В принципе, я мог уже выбраться оттуда, но счел необходимым обследовать другие рукава подземного хода и вернулся к исходной точке. Далее, я избрал один из путей, что вели вниз: он шел бесконечно долго, сначала спускаясь, затем более— менее ровно, но бесконечно долго, и вывел меня за внешнюю крепостную стену. В этом не было ничего удивительного. Во многих замках делались такие ходы на случай осады. Мне снова пришлось вернуться. Немного передохнув, потому что ходьба в полусогнутом положении под землей слегка измотала меня, и, утолив свою жажду вином, я ринулся в новое путешествие. Надо сказать, приятного в этом было мало: пахло плесенью и землей; к тому же, я боялся завалов; время от времени пробегала какая-то живность, и под ногами было скользко и сыро.

Ход этот, углубившись под землю, вдруг выровнялся и пошел довольно извилистым образом. В некоторых местах я заметил двери: интересно, что там? — подумал я, и тут же холодная мысль прожгла меня до пяток: а что, если там хоронили узников!