Илония. часть 1

— Я не предал бы тебя, Урган. Даже если бы отец узнал, — тихо сказал Корн.

— Вот и Рака все твердит, что хороший ты. Но брось, принц, не верю я людям, королям тем более. Алаина..., как дочь любил ее, и та обманула.

— Где она сейчас?

— Где? — Урган вздохнул. — Болела долго. Знаешь, принц, как она выхаживала тебя? Ведь посмотреть на тебя сейчас, ни одного шрама не видать, а раны были страшные. А она не спала дней десять, все от тебя не отходила... — Урган замолчал.

А Корн с болью прошептал.

— А я и не знал, что она все это время была рядом.

— ... как ты на поправку пошел,— продолжил Урган, — она на воздух вышла подышать, да от такой усталости под дождем уснула, простыла сильно.

Корн вскочил, но потом безнадежно махнул рукой и сел.

— Сейчас уже поправляется, только слаба еще, как ты недавно. Про тебя спрашивала. Я запретил ей говорить, что с тобой. Сказали, в горах поправляешься. Когда окрепнет немного, отправлю ее тоже в горы. Вернется, когда тебя уже тут не будет.

Некоторое время оба сидели молча.

— Урган, что случилось с твоей семьей?

Урган вздрогнул, но молчать не стал.

— Один из солдат твоего отца, когда войска стояли в нашей деревне, обесчестил мою жену. Мой отец вступился за нее, ударил солдата, и его убили. Моя мать умерла с горя. Меня тогда не было. Когда я вернулся и узнал, я поклялся отомстить. Я нашел этого солдата и убил его голыми руками. Потом ушел к разбойникам. Солдаты вернулись в мою деревню и сожгли ее. Я увел всех сюда, отныне наш дом тут.

— Урган, в армии моего отца строгие порядки, я сам служил, у меня чин сержанта, многие солдаты — мои друзья. Этого не может быть.

— У твоего отца, принц, наверное, две армии. Одна та, где служишь ты, другая, где командуют его сыновья. В моей деревне жил твой брат Сарл и многие отцы девушек прокляли его. А тот солдат был его правой рукой.

Корн опустил голову. Ему нечего было сказать.

Урган встал и сказал уже своим прежним глухим жестким голосом.

— Тебе принесут сейчас бумагу и перо. Напишешь, как хочешь, но если мне не понравится, перепишешь. Учти, я умею читать. Назначишь время обмена через пять дней.

— Не получится, Урган.

— Что такое, опять твои штучки?

— Нет, просто я должен быть в поместье родственника Салана. Сначала отец призовет Салана и Варгона и только после того, как потребует от них объяснений, только тогда он приступит к обмену. На это уйдет еще не менее шести дней.

— В таком случае, срок твоего пребывания здесь увеличивается, только и всего. И не надейся, Алаину за это время ты не увидишь, — добавил он резко, уловив проблеск надежды в глазах Корна.

— Урган, ты не выдашь ее насильно замуж за Тари, она не любит его.

— Если так нужно будет для ее спокойствия, то выдам.

И Урган вышел.

Когда Корну принесли письменные принадлежности, он уже обдумал текст письма, поэтому это дело не заняло у него много времени.

"Ваше величество, — писал Корн, — Ваш сын пишет эти строки в плену у разбойников. Случайно попал я к ним вслед своим фантазиям и дал им возможность замыслить обмен меня на тех несчастных, что имели глупость приютить в свое время людей этого сообщества. Поверьте, я не со своими друзьями, их я покинул сразу по выезду из столицы. Они ничего не знают, но я предупредил главаря, что пока они не предстанут перед Вами, ему придется подождать. Итак, дней через десять заключенные должны быть у подножия гор, неважно в каком месте, главарь узнает. Я думаю, Вы отправите Багиса, возможно Мекиса. Предупредите их, что слишком близко подходить не стоит, лишние усилия. Засаду тоже ставить негде, здесь непроходимые буреломы. Не уверен, что они убьют меня, если Вы не согласитесь на их условия, они не кровожадны. Но они уверяют об обратном. Вам решать, поверить им или мне. Одно скажу, те несчастные виновны только в обычном человеческом гостеприимстве. Я был бы счастлив, если бы был причиной возвращения им свободы. С печалью, Ваш сын Корн."

Урган, прочитав письмо, недовольно крякнул, но, подумав, решил оставить все, как есть.

— Мои люди передадут это письмо стражнику у ворот. Я усилю на эти дни осторожность и охрану. От короля Эмдара можно ожидать всего.

— Желаю удачи! — сказал печально Корн.

— Пожелай удачи себе, принц.

Но Корн не стал отвечать и Урган вышел.

Потекли однообразные дни. Мати, как обычно приходила по вечерам, спину она уже не осматривала, приносила неизменный кусок хлеба и воду. Корну после болезни не хватало хорошей еды и он слабел с каждым днем. Урган не приходил больше ни разу, зато обязательно раз в день его навещал Тари. Вначале Корн еще переругивался с ним, но вскоре понял, что тот ходит только для того, чтобы лишний раз увидеть его слабость и напомнить, что Алаина будет его. Тогда он перестал с ним разговаривать. Последние дни он вообще не вставал, берег силы. Тари это бесило, он сыпал ругательствами и оскорблениями, но Корну было все равно.

Когда появился Урган, Корн понял, что время пришло. Он встал, скрывая свою слабость. Ему не хотелось выглядеть в глазах Ургана тем слабаком, каким стал. Ему это удалось и Урган ничего не заметил.

— Люди твоего отца у моих гор. Я сам поеду и все проверю. Думаю, уже в сумерках, мы обменяет тебя. — И опережая уже готовый сорваться с уст Корна вопрос, добавил, — Алаина в горах, я отправил ее туда, как только узнал, что сегодня выведу тебя отсюда. — Он печально усмехнулся, — она поехала с радостью, когда я сказал, что наш выздоравливающий там.

— Урган, я вернусь за ней.

— Я выдам ее замуж.

— Ты злодей и тиран, — Корн сжал кулаки, но потом в отчаянии упал на одеяло.

— Наконец-то ты стал бояться меня, — рассмеялся Урган. — Забудь ее, парень, забудь.

Уже у входа, он обернулся:

— Сейчас тебе принесут нормальную еду, ты очень плохо выглядишь, — и вышел

Днем за ним пришел Тари с несколькими разбойниками.

— Завязать глаза, — приказал Тари.

— Еще не сумерки, что-то изменилось? — удивился Корн.

— Да, изменилось, — усмехнулся Тари. — Напоследок, я решил устроить тебе торжественные проводы.

Скрутив руки принца за спиной, разбойники повели его на улицу.

— Тари, Урган знает, что ты задумал? — спросил Корн, когда его привязывали к столбу, врытом в землю.

— Урган стал слишком мягкотелым, он стареет и слабеет, а мы должны показать нашу серьезность и твердость, — прошептал ему на ухо Тари, затягивая веревки и срывая рубашку.

— Люди, — раздался его громкий голос.

Он отошел от Корна и остановился напротив него. Увеличивающийся шум голосов показал, что вокруг столба начала собираться толпа.

— Люди: братья и сестры, — раздался опять голос Тари и шум стих, — вот наш враг, вот угнетатель наших семей, разоритель наших хозяйств. Все, чем он и его семья живут, сделано нашими руками, а они за это бьют нас и унижают. Мы не можем заставить его заплатить жизнью за наши страдания, его жизнью мы спасем нескольких наших преданных людей, но мы должны показать ему, как мы его ненавидим. Пусть навсегда запомнит нашу ненависть.

И в Корна полетел ком грязи:

— Это тебе за то, что меня, солдата короля высекли, — раздался голос Тари.

Наступившая тишина взорвалась. В юношу полетели комья грязи, и каждый бросок сопровождался выкриком:

— Нас заставляли работать бесплатно!... У меня увели дочь!... Моего отца забили до смерти!... Нас выгнали из дома!...

Крики раздавались все яростней и грозней. Тело Корна уже было залеплено грязью, а он все ждал, что вот-вот кинут камень, и он не сможет выдержать удара и на радость Тари вскрикнет. Внезапно раздался звонкий женский голос:

— Остановитесь, люди, остановитесь!

Голос стремительно приближался, крича:

— Не надо, не надо этого делать!

Голос принадлежал Алаине. Корн понял это, когда она уже была рядом.

— Алаина, — не веря себе, взволнованно прошептал он.

— Корн!

Алаина, припала к его груди, но тут же развернулась и бросила в толпу:

— Он не виновен в ваших обвинениях. Да, он сын короля, но он не совершил ни одного преступления. Наоборот. Рака, — нашла она в толпе девушку, — расскажи, как он помог тебе.

Рака, плача, вышла вперед:

— Алаина, я говорила им, они не слушали. — И крикнула погромче, — Он помог мне, он отдал мне все свои деньги, чтобы спасти меня от обвинения в воровстве. А Сани он вырвал из рук своего брата и спас ее. Сани, выйди и скажи, — Рака осмелела и говорила громче.

Из толпы вышла еще одна девушка, и робко посмотрев на Тари, кивнула.

— Ха, — засмеялся Тари, — он любит защищать девушек, уж не для себя ли он так старается, окружить себя благодарными...

— Нет, Тари, — раздался на этот раз мужской голос, — я видел, как он заступился за солдата и доказал его невиновность, иначе тому грозила бы хорошенькая порка.

Тут не выдержала Сани, и тоже крикнула:

— Мой брат был садовником во дворце, и его хотели наказать за то, что он не поменял завядшие розы, принц за него тоже заступился.

— Нашелся заступничек, — Тари не мог этого стерпеть и подскочил к Алаине. — Уходи и уводи с собой этих распустивших сопли недоумков.

— Я не уйду, Тари, — твердо сказала девушка. — Я люблю его.

— Я люблю его, — звонко, в толпу крикнула Алаина, — я клянусь, что он не сделал ничего плохого ни одному человеку.

Она повернулась к Корну.

— Я люблю тебя, — сказала она теперь уже ему и протянула руку к его повязке.

— Сними, Алаина, — раздался ехидный голос Тари, — сними, он увидит всех нас, и мы убьем его.

— Алаина, сними, я хочу увидеть тебя, — прошептал Корн.

Но она испугалась.

— Нет, любимый. Так будет безопасней для тебя.

— Алаина, я пришел за тобой...

— Знаю, — печально ответила она.

Прибежала Рака с ведром воды. Алаина взяла протянутый кусок ткани, смочила его в воде и в наступившей тишине смыла с лица и тела Корна грязь. Все это время он лихорадочно шептал ей:

— Алаина, мы уедим в Вароссу. Там можно разводить лошадей. Мы купим ферму, и будем зарабатывать себе на жизнь. Я все продумал. У меня есть небольшая сумма, нам хватит.

— Нет, Корн, мое место здесь, Урган не отпустит меня. Никто не может покинуть эту долину.

— Ты, правильно говоришь, девочка, — раздался голос Ургана.

Он незаметно подошел и слышал весь разговор.

— Тебе мальчишка Мати рассказал, да? — спросил он понурившую девушку и, получив утвердительный кивок, вздохнул. — Я так и думал, что Мати не выдержит. Вот видишь, парень, что ты делаешь. Жалость и любовь рушит весь порядок. Из-за тебя мои люди не слушаются меня, из-за тебя мне придется наказать своих людей.

— А Тари? Ты накажешь Тари? — с гневом воскликнула Алаина. — Посмотри, что он сделал?

— Тари не нарушал никакого моего приказа. Я не приказывал обращаться с этим парнем с королевским почтением. И все, хватит об этом. Развязать его, — приказал он своим людям.

Разминая затекшие руки, Корн, не видя никого из-за повязки на глазах, обратился в пустоту:

— Тари, я вызываю тебя на бой. На честный бой. Покажи, какой ты храбрый перед вооруженным человеком, а не перед связанным.

— Угомонись парень, — сказал не без удивления Урган, — ты мне нужен живой, а не мертвый. Я не могу обменять тебя мертвого.

— А помощник тебе нужен тоже живой? — усмехнулся Корн. — Хорошо, тогда я не убью его.

— Щенок, — подскочил к нему Тари, — Урган, дай ему его паршивый меч, я не буду его убивать, только проучу хорошенько.

— Я смотрю, вы здесь не живете, а занимаетесь учебой, — засмеялся Корн, — учебой принцев. Учите меня несколько дней.

— Ну, хорошо, — задумчиво сказал Урган, — у нас еще есть время. Тари, придется ему снять повязку, ты оденешь маску. Всем уйти в дома, можете смотреть оттуда. Учтите, он не должен никого видеть. Алаина, — повернулся он к девушке, встретил ее твердый взгляд, сказавший ему, что ни за что на свете она не уйдет отсюда, и сказал совсем не то, что хотел. — Ты можешь остаться.

Когда площадь опустела, а Урган с Тари надели маски, с Корна сняли повязку. Он взглянул на Алаину и счастливо улыбнулся:

— Неужели это ты?

— А ты, неужели это ты? Худющий, грязнущий, — засмеялась Алаина, и, протянув руку, коснулась его лица.

— Хватит, — недовольно сказал Урган. — Бери свой меч, парень. И разрази меня гром, я не понимая, как ты будешь драться этим куском грязного железа.

Корн рассмеялся.

— У меня есть еще немного времени? Мне нужна только вода и тряпка.

Окружившие Корна люди недоверчиво смотрели, как Корн взял мокрую тряпку и провел ее по клинку. После тщательного вытирания клинок очистился от засохшей грязи, и все ахнули.

— Тоготский меч, — выдохнул Урган, — я никогда такого не видел, только слышал.

Он недоверчиво посмотрел на Корна.

— Откуда он у тебя?

— От короля Дарота, — не без гордости сказал Корн, нежно проведя по клинку рукой.

Тари хмыкнул:

— Тебе не поможет твой замечательный клинок.

— Конечно, нет, ведь драться буду я, а не он.

— Поторопись, принц, — сказал Урган, — до сумерок уже не далеко, а нам еще надо доехать.

— Я готов, — воскликнул принц и вскочил.

Выходя к центру площади, он мимоходом привлек к себе Алаину, на мгновение прижал ее к себе и слегка коснулся губами ее виска. Тари скрипнул зубами, но промолчал.

Через секунду они уже стояли друг против друга. Тари был чуть полноват, но сила в нем чувствовалась. Корн знал, что если он быстро не окончит поединок, то долго ему не выдержать. Поэтому он начал схватку так стремительно, что сразу оттеснил Тари к краю площади. Придя в себя от неожиданности, Тари не без труда взял инициативу на себя и начал уже сам наступать на Корна. Если бы схватка в таком духе продолжалась, то неминуемо кончилась бы она поражением Корна, но последний не стал дожидаться этого момента, быстро отступил и, внезапно проведя обманный выпад, снова овладел положением. В этот последний наступательный рывок он вложил всю оставшуюся силу, меч замелькал с невероятной быстротой и Тари, так и не опомнившись от изумления, внезапно оказался обезоруженным, с приставленным к груди мечом.

— Урган, забери его меч, — обратился Корн к пораженному главарю, — а то я боюсь поворачиваться к нему спиной.

И только когда меч Тари оказался у Ургана, Корн отвел свой меч и молча отошел к Алаине. Вслед раздались какие-то ругательства, но Корн не обращал внимания. Зато Урган рявкнул:

— Замолчи, Тари, он честно выиграл поединок. — И уже обращаясь к Корну, недовольно сказал. — Если бы я думал, что у тебя были хоть малейшие шансы победить, не позволил бы. Опять ты роняешь уважение ко мне моих людей.

— Извини, — рассмеялся Корн.

— ... и вообще, — продолжил Урган уже тише, — мне не нравится, что мой пленник постоянно смеется.

— В следующий раз учту.

— Если тебе дорога жизнь, то следующего раза не будет.

— Будет, Урган, будет. Я приду, и пусть мне придется хоть чистить твоих лошадей, но я буду рядом с Алаиной.

Алаина при этих словах вскинула на него удивленные глаза, но на этот раз Корн не смеялся. На удивленный взгляд любимой он сказал: