Ира долго летала по сцене, эстонцы долго перечисляли всех птичек, чьи названия знали по-русски. Вот, блин, гении, просто абстрактно "птичка" сказать они не могут. Я сжалилась над Ирой и перезагадала ей белочку на проводе. Ира попрыгала на эстраде.
— Тушканчик!
Ира полезла на колонну.
— Тушканчик лезет на колонну.
Ира изобразила хвост, эстонцы двусмысленно хмыкнули. Тут Ира увидела белочку и потыкала в нее пальцем.
— Белочка?
Ира кивнула и изобразила повешенного.
— Белочка повесилась!
Ира кивнула и стала изображать провод с током.
— Электрический ток.
— По чему он бегает?
Никто ничего не ответил.
— Ну, где ток?
— В розетке!
— Что мы вставляем в розетку?
— Вилку.
— А дальше?
— Электрическое прибор.
— А что между ними?
— Провод! — воскликнул Одеяло.
— Правильно, а теперь соедини.
— Белочка повесилась на проводе! — сказал он.
— А теперь без "повесилась".
— Белочка на проводе!
Одеяло пошел на эстраду. Он показал, что что-то ему упало на голову, и он что-то выдумал.
— Это, по-моему, Ньютон, — сказала я Подушке.
— Может быть, — кивнул Подушка.
Мы с Подушкой рассмеялись.
— Это ведь Ньютон? — повернулась к нам Ира.
— Я первая угадала? — сказала я.
— Иди, — сказал Одеяло.
— Не-е-е, — отказалась я.
— Первая буква! — сказал Одеяло и показал на нос.
— Первая буква нос? — удивился кто-то из эстонцев.
— Первая буква этого слова есть первая буква того слова!
— Н?
— Вторая буква — третья буква с конца алфавита! — сказал Одеяло.
Я "упала" в обморок Подушке на колени. Не охота падать на лавочку...
— Н Э Ьтон! Круто! — рассмеялась я.
— Ньютон! — воскликнул кто-то.
Гениально! Елки-палки! Всё, я больше в этом не участвую.
После этого мы прогулялись по пляжу. Я залезла в воду, собрала пригоршню воды и вылила на Иру. Удивительно, она меня поблагодарила! Я вытащила водоросль и кинула в Подушку, тот кинул ее в меня обратно и наловил еще. В итоге на обед мы пришли мокрые, но довольные, благо охладились!
Тут пришел наш отряд и выставился на нас, бравенько жующих рядом с эстонцами и о чем-то разговаривающими с ними же. Их разве что Кондратий посохом по голове не хватил.
— Ну, куда? Что, я опять голодать буду? — сетовал Подушка.
— На диету пора садиться! — сообщала я.
— Тебе! — огрызнулся Подушка, за что схлопотал подзатыльник.
— Ладно, мне, — покладисто согласился парень.
Девушки и рот открыли. К нам подошел Андрейка.
— Это что вы тут делаете? — возмутился Андрейка.
— А что, нельзя? Вы нас там заперли, вот мы и пошли с эстонцами, — сказала Ира.
— Кто вам разрешил? — бушевал Андрейка.
Мы тыкнули в Диму пальцем.
— Он.
— Да, — подтвердил он. — А что мне постоянно с этими эстонцами общаться? Хоть кто-то нормальный!
Мы оставили их разбираться дальше, а сами отошли к Капитошке. Тот уточнил, можно ли вести нас на абсолют, и мы потопали. На полдороге мы отделились от общей массы эстонцев и потопали в медпункт, где нас накормили таблетками.
— Ну что, теперь наелся? — подколола я.
— Нет, мне бы побольше, — вздохнул парень.
Медсестра дала ему баночку аскорбинок. Ромашка! Я тоже хочу!!! А он, похоже, не в курсе, что это. Так, это дельце нужно обстряпать!
Я поскорее вытащила у него из рук баночку и положила в карман.
— Хм... — удивился Подушка.
— Ну, тебе это не надо. Ты и так большой! — сказала я ему.
Медсестра смеялась, глядя на нас.
— Это что, для роста? — спросил Подушка.
— Нет, — ответила я.
— Для массы?
— Нет.
Для возраста!
— Так для чего это?
— Нет!
Парень не на шутку озадачился.
— Это чтобы не болеть?
— Да!
— А почему мне дали целую банку?
— Там одна большая таблетка! — нагло соврала я.
— И как я ее оттуда доставать буду?
— Ты не будешь, — сказала я. — Я будешь!
Подушка уставился на меня, как баран на новые ворота. Медсестра хохотала, пока Подушка отвернулся, она показала мне большой палец. Я гордо выпрямилась. Ира в это время учила Одеяло полоскать горло, в итоге выполоскала всю банчку, пришлось Одеялу брать вторую для себя. Одеяло, наконец, с горем пополам прополоскал горло, чуть не захлебнувшись, когда Ира что-то сказав, ткнула его в бок. После этого мы пошли к себе на синюю дачу.
— Широка штана моя родная, я другой такой штаны не знаю! — проскандировала Ира, забралась на кровать, и сказала, что никого к себе не пустит, и вообще ее не трогать. Одеяло собрался было усесться на любимой тумбочке, но заметил, что Подушка стоит посреди комнаты и пристально смотрит в потолок, точнее, на люстру. Одеяло молча взял свою футболку и пересел к Ире на тумбочку, рискуя жизнью. Это что-то новенькое! Странная какая-то у них договоренность. Я поскорее залезла к себе на кровать и уселась там, свесив ноги. Подушка осторожно сел рядом. Выгонять его я не стала, достала баночку и пошуршала ей. Подушка подскочил и развернулся ко мне. Ха! Он снова повелся на ту же уловку и стал показывать чудеса, подвластные только жирафам. Я рассмеялась, Подушка вспомнил, что в это мы уже играли, и отвернулся. Я снова пошуршала, он не повернулся. Я легонько тыкнула его в бок, он обернулся, я пошуршала баночкой у него перед носом, он следил за мной взглядом.
— Следи за пальцами! — сказала я, соединяя два указательных и водя перед его лицом. Он покорно следил, пока я не развела пальцы в разные стороны, эстонец завертел головой.
— Поздравляю, косоглазия у тебя нет! — сказала я ему.
Я вытащила две аскорбинки, одну предложила ему, вторую сунула себе в рот. Он взял беленькую таблеточку и стал ее рассматривать.
— Это, типа, я первый испытатель? — спросил он.
Я показала ему, что уже ем таблетку. Он, наконец, сунул аскорбинку в рот.
— Вкусно! — возликовал он.
Мы с ним глушили аскорбинки с тостами, а Одеяло паковался под матрас. Интересно, с чего бы это?
— Что вы едите? — спросила Ира.
— Да так, тебе нельзя. Это только тем, у кого третья группа крови, у нас с Подушкой, — авторитетно сказала я. — У тебя какая?
— Вторая, — сказала Ира.
— А у тебя, Одеял?
— Первая.
— Ну вот, а у нас с Подушкой третья, нам можно, — сказала я. — Вот переливание будут делать, нам с Подушкой можно.
— У меня четвертая, — тихо сказал мне Подушка.
— Ну и нам нельзя, — усмехнулась я тихонько. — Полный набор разный кровей, однако!
Мы дальше глушили аскорбинки, и тут услышали, что кто-то идет. Времени паковать его под матрас не было, так что я спихнула его в тумбочку и села сверху. Зашла Настя, которой эстонцы еще в первый раз очень приглянулись.
— Вы! Вы! Да как вы вообще! Что вы себе позволяете? — начала она с порога. — Мы думали, что вы тихонько себе страдаете в закрытой комнате, а вы тут с эстонцами целый... целый... целый...
— Целых полдня! — подсказала Ира.
Та продолжила монолог имени себя, Ира раздевалась, я занималась своими делами. В общем, вся комната ее нагло игнорировала.
— Вы хотя бы понимаете, что вы... вы... — заикалась она — Да это же вообще!
И далее в том же духе.
— Завидно, что с собой не взяли? — напрямую спросила Ира. — Блондинчик понравился?
Подушка стукнулся головой об тумбочку, я опустила руку и погладила бедного эстонца по голове.
— Не надо же так бурно реагировать...
— Нет, — завила Настя.
— Значит, брюнетик, — предположила Ира.
Одеяло кашлянул из-под матраса, Ира спешно изобразила, что это она кашляет.
— Нет! — воскликнула Настя.
— Значит, серенький, — сказала Лариса.
— Это моя реплика! — вознегодовала я. — А твоя: "Нет, этот уже занят!"
Подушка повторно протаранил головой тумбочку и подергал меня за руку, которая свесилась к нему. Я спешно уронила туда расческу и наклонилась к дырке, будто бы ее ища.
— Что? — спросила я.
— Это Лариса сказал?
— Да. А что?
— Он мне сказал, что ему понравилась такая высокая с серо-зелеными глазами, которая плавала рядом, и...
Кто он? Серенький?
— Короче, не могу же я так долго искать расческу! — сказала я.
— Короче, я думал, ты.
— Ты забыл, я плавать не умею!
— Э-э, — задумался Подушка.
Я вылезла на свет божий с расческой, Настя все еще распиналась. Наверное, она долго репетировала этот монолог, и, наверное, заранее, еще перед отъездом. Я пять раз изобразила, что роняю расческу, болтая с Подушкой.
— Короче, тебя надо в следующий раз с собой брать, чтобы ты не выступала, — перебила ее Ира.
— Нет! Я не...
— Все, это был официальный отказ, больше не выступай по этому поводу!
Настя открыла и закрыла рот. Воздушный шарик. Я приоткрыла дверцу, показывая Подушке пришелицу. Он высунулся, я поскорее запихнула его обратно и закрыла дверцу.
— Я все расскажу вожатым! — бушевала Настя.
— Что? — удивилась Ира.
— Чем вы тут занимаетесь, что они к вам ночью бегают.
— Раз бегают, значит, в курсе и одобрили, — резонно заметила Ира.
— Я им расскажу, что вы в медпункт ходите вместе с эстонцами! — вскрикнула Настя.
Я чуть под тумбочку не провалилась к Подушке.
— Это преследуется по закону? — хохотнула я.
— Заботимся о своем здоровье, — сказала Ира. — Никто не виноват, что краснодачники с нами ходят.
— Вот вы знаете, что они с красной дачи! — напирала Настя.
— А ты не знала? — удивилась я.
— Да я... я...
— В первую очередь узнала! — сказала Ира. — Тогда мы скажем, как ты с украинцами на дискотеке.
— А это запрещено? — возмутилась Настя.
— Так же, как и совместный поход с эстонцами в медпункт, — ответила ей я. Хорошо, она не знает, что мы и в туалет вместе с ними ходим! А то бы развонялась...
Подушка смеялся, я опять уронила расческу, теперь по-настоящему.
— Вот я неуклюжая, — сетовала я, наклоняясь в поисках расчески.
— Ну и идиотка она, — сказал Подушка. — У меня слов на русском не хватает.
— Скажи по-эстонски.
Он что-то эмоционально мне сказал.
— Типа девушка не слишком тяжелого поведения? — предположила я.
— Ага, — кивнул парень.
Я продолжала искать расческу.
— Ромашка, я не могу найти расческу. Ты ее там не чувствуешь?
Подушка подал мне расческу.
— С кем это ты там разговариваешь? — дернулась Настя.
— С тумбочкой! — сообщила я ей. — Я вообще ненормальная.
Настя распсиховалась и начала подпрыгивать. У меня стало сползать одеяло, я подхватилась его подобрать, оступилась и чуть было не провалилась в тумбочку, но Подушка поймал мою ногу и не дал мне свалиться.
— О-о! Спасибо! — поблагодарила я и обратилась к Насте. — Слушай, не прыгай, пожалуйста, у меня уже одеяло свалилось.
Ира хихикнула.
— Одеяла у тебя нету! — сказала она.
— Ага, и Подушка потерялась. Сидит тут, ловит меня, чтобы я не упала, — кивнула я. — Я уже говорила, что я ненормальная.
— А вообще, что ты на тумбочке стоишь! — завелась по новой Настя.
— Да я и без тумбочки тебя выше! — заверила ее я.
— Мала еще! — самодовольно заявила Настя.
Я спустилась и посмотрела на нее сверху вниз.
— Расти! Как дорастешь, будешь права качать, — сказала я ей.
Подушке приспичило посмотреть, я шлепнула по дверце, закрывая тумбочку, и уселась на неё.
— И вообще, что это ты тут чужие тумбочки закрываешь?! — возопила Настя.
— А это моя тумбочка, что хочу, то и делаю.
— Она не вся твоя.
— Вся, остальные от нее отказались. Она вся моя со всем ее содержимым, хотя нет, не совсем, но все же!
Ирка хихикала, Подушка внаглую ржал, я с милым личиком смотрела на Настю.
— Чревовещание. Не знала? Я и еще громче могу! — сказала я, Подушка захохотал в голос. — Еще баритоном могу.
— Нет, Настя у вас дура, — сказал Подушка.
Настя уже было набрала воздух, но я ее опередила.
— Это не я, все претензии к нему! — я чуть было не махнула на тумбочку.
Настя распсиховалась и ушла, хлопнув дверью. Подушка на радостях стал вылезать, Одеяло вылез полностью, Настя залетела обратно. Я быстро запихнула Подушку снова в тумбочку, только руки торчали, я засунула их следом, а вот Одеялу повезло меньше.
— Так вы, значит, украинок у себя прячете! — как заправский мент заключила Настя.
— Слушай, может, проверишь? — предложил Одеяло, стряхивая прилипшую простыню.
Тут вылез Подушка. Настя была уже в предобморочном состоянии.
— Сами довели до такого, если что, сами будете относить, — сказала Ира эстонцам.
Настя выскочила из комнаты, а мы продолжили с Подушкой есть аскорбинки.
— Вкусно, жалко, мало! — вздохнул Подушка.
— Так пошли еще попросим! — сказала я.
Подушка согласился, и мы отправились в медпункт (прежде я долго искала свой левый кроссовок, как оказалось, не зря, хотя был соблазн прогуляться босиком). Медсестра, увидев нас и узнав, зачем мы пришли, долго смеялась и выдала нам еще три вида витаминок, сказав, что аскорбинки скушаете завтра, а то будет передоз. Мы счастливые тронулись в обратный путь (я ему не доверила нести сей ценный груз и запихнула его к себе в карманы). Войдя в комнату, мы узрели бо-ольшой тарарам и стоящую посреди комнаты Иру. Я стала глазами искать свое постельное белье, на котором должно быть написано Коля Г
* * *
.
— А Одеяло где? — спросила я.
— Под матрасом его нет, хотя я точно не знаю, где мой матрас, так что не могу сказать, там ли он. А вообще, судя по звукам, засекли, — сказала Ира.
— Ты моя? Нет? — обратилась я к какой-то подушке.
— А вот как ты найдешь свое одеяло? — задумалась Ира.
— А что его искать, он в соседней комнате, — пожала я плечами, подцепляя наволочку.
— Я не помню, кто у меня был написан, — вздохнула Ира.
— Это у меня было написано, — сказала я. — Какой-то Коля Гулькин!
— Хм, — выдал Подушка.
— Что? Знаком? — спросила я.
— Нет, — твердо ответил парень.
— Где твой друг? — услышали мы.
— Я откуда знаю? Вы меня уже задолбали! — ответил им Одеяло.
— О, Ир, твоя педагогическая деятельность не прошла даром.
— Мм? — не поняла Ира.
— Он выучил слово "задолбали"! — ответила я, открывая шкаф. Я махнула Подушке рукой и толкнула его в шкаф, он, удерживая равновесие, шагнул назад, но дверцу я уже захлопнула.
Мы с Ирой развернулись и пошли в комнату к девушкам, устроившим нам бедлам. В комнате было две девушки.
— Драсте! Эти идиотки тут были? — спросил мы.
— Они не были, они тут живут, — ответили нам.
— Скоро не будут, — сказала я и начала стаскивать матрасы со второго яруса. Идиотка! Он же тяжелый! — Матрасы нам не перетащить! Пойду за Подушкой.
Девчонки удивленно уставились на меня.
— Сейчас увидите нашу Подушку. Одеяло засекли, он не очень убедительно притворялся, а Подушка так реалистично!
— Ага, дубовая подушка! — хохотнула Ира.
— Не знаю...
Я зашла к себе в комнату, вытащила Подушку из шкафа и завела в комнату идиоток. Девчонки удивленно уставились на него.
