Запятая Судьбы

— Он в Воронеже?

— Да, и судя по всему, там и останется.

— Прекрасно. В таком случае, дело будет открыто до момента, когда определится судьба Нама. Можешь идти.

Александр Евгениевич поклонился и вышел из кабинета. Его Высочество помедлил, закрыл папку, на обложке которой крупными буквами красовалась надпись "Проект 'Сумеречное Братство'", и убрал её в ящик стола.

* * *

За неделю до вышеуказанной беседы. Где-то под Воронежем, частный дом.

О чём может думать перед сном человек? О чём можно размышлять, если еженощное погружение в страну Морфея становится поединком с самим собой, если малейший звук, будь то скрип рассохшихся половиц под мягкими шагами кота или шорох страниц книги под ледяными пальцами ветра, становится оправданием тому, чтоб не засыпать? Как вообще можно спать, когда понимаешь: один шаг, одно движение в обход давно обманутого запрета, и можно уйти в иные миры, погрузиться в паутину интриг или амок кровавых битв и забыть, забыть о том, что ты сделал, забыть о своей вине и горечи...

— Да ну его на хер, — выругался Вит, спуская ноги с кушетки. Погладил кота, привычным движением отыскал под лежбищем стеклянную бутылку, отхлебнул, поднялся, включил свет и подошёл к столу. На потемневшей деревянной поверхности лежали пять компасов. Он обвёл их взглядом, подолгу останавливаясь на каждом.

Первый — "Богатство". Лис. Вит успел схватить его со столика Кая, когда по лестнице уже гремели шаги оперативников Агентства. Копаться среди ржавых кандалов в поисках кольца не было времени.

"Не вспоминать. Только не вспоминать, что стало с братом, иначе новый запой неизбежен".

"Власть". Кит. Власть над умами и сердцами, власть над собственным даром, в первую очередь. Компас помог ей. Не смог помочь только в последний момент. Сдёргивать кольцо с её пальца было некогда, и командир забрал то, что успевал.

"Не вспоминать..."

"Смертельная опасность". Нам. Упорно цепляющийся за жизнь в больнице Нам. Кит забрала компас у раненого, но кольцо... кольцо потеряно. Когда Вит приехал проведать брата, его уже не было.

"Не вспоминать..."

"Любовь". Багира. Предавшая Братство, предавшая всех, погибшая от рук Совы... Она бросила компас на Базе, бежала, охваченная безумием, но... Вит скрипнул зубами.

"Не вспоминать...

Четыре бесполезные вещицы. Кольца пропали. Все. Скорее всего, они в руках Агентства. Как и ещё один компас, принадлежащий Сове. "Страх". Самый слабый и неоднозначный компас из всех. Я так и не смог понять, как именно она им пользовалась..."

Он перевёл взгляд на пятый футляр, поверх которого лежало единственное оставшееся в его распоряжении кольцо.

"Сокровенное желание". Вещица, ради которой они чуть не погибли при штурме. Та самая, которая указала ему на путь домой.

— И что нам всё это принесло? — привычно обратился Вит к коту. — А я тебе отвечу, Лис. Ни-хре-на. Сова завербована, Кит мертва, Лис мёртв, Багира мертва, Нам неизвестно сколько продержится, а я...

— А ты жив, — раздался от входа в комнату женский голос. Вит резко обернулся, вскидываясь, и тут же поник. В дверях стояла Син. — У тебя было открыто, — спокойно сказала она, осматриваясь. Задержала взгляд на бутылке. — Опять пьёшь?

— Я подвёл их, — с трудом выговорил бывший командир бывшего Братства. — Они мертвы.

— И что теперь ты намереваешься делать? — Син прошлась по спальне-кабинету, с интересом рассматривая картины на стенах. — Сбежать на иную Грань? Сидеть здесь в Воронеже, спиваться и лелеять новую боль и мнимую вину?

— Я виноват!

— В чём? В том, что рехнувшийся иномирец похитил и убил твоего брата? В том, что он напал на моего мужа, которого я не смогла защитить, но смогла спасти? В том, что одна из вас, напившись силы Рубежа, тоже свихнулась и нашла смерть от рук Совы? В том, что слепой случай и слепой удар принёс смерть твоей любимой?

— Ты... всё выворачиваешь наизнанку, — пробормотал Вит, подошёл к шкафу и вытащил стаканы. — Выпьешь?

— Пожалуй. Хорошо, я не буду протестовать. Ты виноват. Dixi. Что дальше?

— Не знаю, — ответил Вит, разливая по стаканам ром. — Совершенно не представляю. Компасы бесполезны без колец, Агентство теперь будет следить за мной в восемь глаз, а Братство... его больше нет.

— Агентство... — медленно произнесла Син, присаживаясь к столу. — А если я тебе скажу, что они следили за вами с самого начала? Что твой отец прекрасно знал о вашем существовании уже много лет? Что он был одним из тех, кто стоял возле Исаакия, пока вас там убивали? И что вербовка осколков Братства была в их интересах?

Вит отставил стакан, не сделав и глотка. Пристально посмотрел на жену своего брата.

— Продолжай, — потребовал он. Син тонко улыбнулась.

— Ещё я могу сказать, что у тебя колоссальный потенциал, не уступающий моему. И что, в полной мере пройдя обучение у меня, ты сможешь и разобраться со своей маленькой семейной проблемой, и достойно ответить тем, кто сыграл вас всех вслепую, и, возможно... — Она выделила интонацией это слово, сделала паузу и закончила: — Возможно, вернуть часть того, что было тебе так дорого.

Вит помолчал, вновь взял стакан, всё-таки отпил из него и посмотрел на свет сквозь янтарную жидкость.

— Получается, что ты тоже играла нас втёмную, старшая, — произнёс он. — Раз столько знаешь, столько можешь и никогда ничего не говорила.

Син покачала головой.

— Ты просто никогда не спрашивал, малыш. Влюблённость ослепила тебя, и ты не хотел задавать вопросов. Поверь, Нам прекрасно знал, и кто я такая, и сколько могу, и что одна из моих целей — некоторое... скажем так, противостояние Агентству. По возвращении из Китая я хотела собрать вас и понемногу начинать действовать.

Губы Вита сложились в непривычной жёсткой усмешке:

— Но вышло, как вышло. Ладно, предположим. Но нахрена тебе я? Потенциал?

— Не только, малыш, — Син грустно улыбнулась. — Дело в том, что в моём положении мне попросту опасно оставаться одной. А ты — единственный, кто сможет меня защитить. Считай, что я прошу помощи, Вит. Ты нужен мне.

— В положе... ох, ёлки. — Вит залпом выпил то, что оставалось в стакане, и налил себе ещё. — Вот, значит, как. И теперь Агентство... блин, какая задница.

Син посмотрела на него, потом протянула руку и взъерошила ему волосы.

— Не сходи с ума, Витти. Допивай свой ром, отсыпайся и собирайся с силами. Завтра мы уедем отсюда, оставив твоим наблюдателям хороший, качественный морок. И заканчивай с виной и отчаянием. Ты жив, малыш. И ты нужен. Мне, Наму, Сове, которая пока ещё не разобралась, во что она на самом деле влезла, и всем тем, кто ещё будет рядом с тобой. Отдыхай.

Она встала и вышла из комнаты, а Вит, стиснув кулаки, всё сидел и сидел за столом.

— Я жив, — беззвучно шептали его губы. — Я жив. А значит, я нужен. Я. Жив.

2011 — 2012

Санкт-Петербург

Часть 2

Пролог,

в котором, разумеется, ещё ничего не понятно.

2012 год. Июль. Санкт-Петербург, центр города.

Внешность пожилого мужчины, нервно расхаживавшего по дорогому гостиничному номеру, была знакома любому гражданину России, который хоть раз интересовался политической жизнью своей страны. Породистое лицо, украшенное аккуратно подстриженными седыми усами, было искажено страхом, длинные пальцы то и дело сжимались в кулаки. Он подошёл к бару, достал бутылку виски. Горлышко звякнуло о стакан, старик коротко выругался и постарался взять себя в руки. Получилось скверно.

Раздалась трель телефонного звонка. Седоусый шумно выдохнул и залпом опрокинул в себя содержимое стакана. Рука дрогнула, и на лацкане дорогого пиджака осталось небольшое пятно. Мужчина поднял трубку "местного" аппарата.

— Слушаю.

— Вячеслав Борисович, звонит некто Александр. Говорит, что вы ждёте...

— Соединяй, — сил на длинные и вежливые фразы не осталось. — Говорите.

— Вячеслав Борисович? — вежливый молодой голос.

— Я слушаю вас, говорите! Вы нашли?

В трубке повисла небольшая пауза, за время которой мужчина покрылся холодным потом.

— Да, — ещё одна пауза, стоившая Вячеславу Борисовичу десятка седых волос. — Он жив, можете забирать его.

Мужчина медленно опустился в кресло рядом с телефоном, свободной рукой вытер лоб, с отвращением посмотрел на дрожащие пальцы.

— А похитители?

— Вячеслав Борисович, вы обратились к нам потому, что ваши спецслужбы не справились с порученным заданием. Боюсь, о похитителях вы можете забыть.

— Но суд...

В трубке мягко рассмеялись.

— Вячеслав Борисович, только не надо говорить, что вы искренне считаете, будто привлечение подобных личностей к суду что-либо даст. Кроме того, придание подобного дела огласке сыграет не в пользу всё тех же спецслужб. Я готов продиктовать адрес. Вы записываете?

— Да, да, — он схватил заранее заготовленный блокнот и ручку.

Спустя час после вышеупомянутого телефонного разговора, три автомобиля европейского производства остановились рядом с полуразрушенным заводом в промзоне на окраине города. Из головной и замыкающей машин споро выскочили шестеро крепких мужчин в чёрных костюмах. Пятеро окружили центральное авто, напряжённо осматривая окрестности. Шестой открыл заднюю дверцу, и из неё показался Вячеслав Борисович. Никто не смог бы узнать в этом спокойном, уверенном в себе мужчине того нервного старика, что совсем недавно метался по гостиничному номеру.

— Идём, — коротко бросил он сопровождающим и двинулся к заводу. Навстречу ему, перешагивая через куски ржавой арматуры и покрытые радужной плёнкой небольшие лужицы, вышел молодой светловолосый человек в безукоризненном сером костюме-тройке при галстуке. Чуть старомодные, ярко начищенные светлые туфли, тонкие очки в серебристой оправе, изящная тросточка, идеальный пробор. Молодой человек производил впечатление только что посетившего модный дорогой салон красоты. На вид ему было не более двадцати пяти лет. Вячеслав Борисович остановился и свысока взглянул на подошедшего:

— Александр, как я понимаю. Я представлял вас несколько старше.

— Александр Евгениевич, с вашего позволения, — блондин чуть поклонился в знак приветствия, не обращая внимания на покровительственный тон собеседника. — И я рад встретиться с вами лицом к лицу, дражайший Вячеслав Борисович. Признаюсь, не каждый день мне приходится общаться со столь влиятельными персонами.

Пожилой политик чуть нахмурился.

— Ваши таланты, юноша, делают вам честь, но...

— Мы ждём оплату на указанный нами счёт не позднее завтрашнего полудня, Вячеслав Борисович, — в голосе Александра был лёд, — мои же таланты позвольте оценивать моему непосредственному начальству. Ваша потеря найдена, похитители ликвидированы. В случае несоблюдения вами договора мы оставляем за собой право добиться от вас оплаты своими методами.

— Не надо мне угрожать, — фыркнул седой и кивнул охране. Трое сопровождающих исчезли в дверном проёме. — Я держу своё слово и не намерен отступать от нашей договорённости.

— Прошу простить мой излишне вольный тон, Вячеслав Борисович, — молодой человек вновь поклонился, на лице его было написано раскаяние. — Это стандартная фраза в подобной ситуации, утверждённая протоколом.

— Странные у вас протоколы, Александр... Евгеньевич.

— Евгениевич.

— Хм. Было бы небезынтересно пообщаться с вашим — как вы сказали? — непосредственным начальством.

— Боюсь, это невозможно, Вячеслав Борисович, — лёгкое сожаление в голосе, не более. — В данный момент я являюсь высшим звеном в нашей организации, с которым вы можете общаться.

Тем временем из здания вернулась охрана. Двое вели под руки спотыкающегося парня лет двадцати. И ведомый, и ведущие, судя по выражениям лиц, чувствовали себя явно не в своей тарелке. Третий охранник подошёл к Вячеславу Борисовичу и тихо сказал на ухо несколько слов. Лицо политика медленно вытянулось, он обернулся к Александру.

— Вы...

— Вячеслав Борисович, — задумчиво сказал молодой человек, глядя куда-то в сторону, — мы предупредили вас, что методы нашего Агентства расходятся с общепринятыми. Также, согласно договору, мы имели право использовать любые способы для достижения необходимой вам цели. У вас, кажется, возникли какие-то вопросы?

— Да.

— До свидания, Вячеслав Борисович. Надеюсь, наше сотрудничество было приятным и взаимовыгодным.

Александр развернулся и направился к заводу. Политик открыл было рот, покосился на одного из охранников, согнувшегося над придорожной канавой и... промолчал. Влияние Вячеслава Борисовича даже после выхода в отставку было огромным. Тем не менее, об организации, представителем которой являлся этот молодой человек с тростью, даже в его окружении предпочитали говорить вполголоса. И обратиться в Агентство он решился, только когда все прочие возможности были исчерпаны.

Вячеслав Борисович был достаточно опытен, чтобы быстро принять единственно верное решение и отдать приказ:

— Убираемся отсюда.

Александр Евгениевич постоял в дверном проёме, вполоборота наблюдая за отъезжающей процессией, потом вздохнул и шагнул внутрь. Прошёл по грязному, захламлённому коридору и оказался в заброшенном цеху. Остовы станков, отвалившаяся краска, кирпичное крошево, потёки крови и четыре трупа, два из которых были равномерно распределены по полу и стенам.

— Они уехали? — молодой длинноволосый брюнет в драных джинсах, "косухе" на голое тело и тяжёлых армейских ботинках спрыгнул с одного из проржавевших станков.

— Да, можно убирать это. Кстати, спасибо за демонстрацию наших возможностей. Ты как всегда действуешь эффектно, что не снижает твоей эффективности. Полагаю, пленник этих несчастных на всю жизнь заречётся связываться с наркоторговлей и терроризмом.

Брюнет ухмыльнулся и тряхнул головой, отчего добрый десяток серёжек у него в ушах тихо звякнул.

— Это уж как пить дать. Впрочем, не за что. Да, поясни, почему этим занимаемся лично мы с тобой, а не мои бойцы? — сложный, многоступенчатый пасс обеими руками, и трупы начали медленно таять в воздухе.

— Быть может потому, что это была крайне деликатная операция? В связи с чем хочу напомнить, что я — специалист по связям с общественностью, а ты — фактически лучший боец Агентства, которому четверых доморощенных террористов с трудом хватает для разминки.

— Вот и расскажи, какого хрена мы не сидим в своих кабинетах с умными лицами, руководя этой "особо деликатной", а занимаемся тут чёрт знает чем?

На лице Александра появилось выражение вселенского терпения и спокойствия:

— Приказ Его Высочества. В результате последнего кризиса мы несколько поиздержались в финансовом отношении. Расследование похищения сына бывшего спикера Госдумы явилось неплохим способом увеличить наши активы.

— Кто-то может решить, что мы сами организовали это похищение, — зевнул его собеседник. — Кстати, может, я так бы и поступил, если бы пришлось ещё недельку-другую сидеть на жопе ровно. В кои-то веки в Агентстве скучно.