под покровом тайны

Но, тем не менее, надо было готовить ужин, и я на время выбросила из головы все мысли о КГБ и занялась неотложными делами.

Когда с работы явилась мама, она так спокойно к этой повестке не отнеслась

-Так и знала, что это добром кончится!— сказала она, рухнув на стул и держась рукой за сердце,— ох Ленка, сколько нам нервов еще придется потерять из-за твоего золота!

Тут она глянула на меня, осеклась, и сразу заговорила о другом.

-Ну ладно, с этим все ясно, завтра сходим, узнаем, что от нас нужно. Лучше расскажи, как сегодня день провела? Кем тебя на работу взяли?

Я начала собирать на стол и одновременно рассказывала маме о том, как прошли мои переговоры.

Мама внимательно слушала мой рассказ никак, впрочем, его не комментируя. Лишь когда он подошел к концу, вздохнула и сказала:

— Ну, что же работай, коль не хочешь на материны деньги учиться. Уж если тебе что в башку втемяшится, так ничем не выбьешь. Зарплату хоть сказали, сколько будешь получать?

Я, помотала отрицательно головой и, проглотив макаронину, сообщила:

-Не мам, не спрашивала, а если бы спросила, мне бы ее изменили?

Мама грустно усмехнулась.

-Вся в отца, такая же гордячка. Ну, погоди, жизнь тебя еще обкатает.

На такой ноте наш ужин завершился, и мы пошли в комнату, где начали обсуждать, зачем нас вызывают в комитет госбезопасности.

Так и не придя ни к какому выводу, мы перешли на то, как проведем девятый день. Решили, что людей в этот раз будет немного, поэтому можно будет всех принять у себя в квартире.

Немного всплакнув, мы отправились спать.

Я легла в постель все еще в слезах. Понемногу они высохли. Но вот сна не было ни в одном глазу. Почему-то снова в голову пришли мои утренние виденья.

-Интересно,— подумала я,— прабабушкин ключ оказался не нужен для того, чтобы попасть в Заповедье. Может, для этого и камень не нужен?

-После того, как эта мысль пришла в голову, я решила ее немедленно проверить.

Собравшись с духом, продолжая лежать в кровати, и нервно комкая край одеяла, я начала читать заговор, подпитывая его силой. Сначала вроде ничего не происходило, но затем в окружающем меня пространстве, что-то изменилось. Раздался тонкий звук, как будто зазвенел хрустальный бокал, и на меня повеяло свежим лесным запахом. Перед моей кроватью открылось овальное отверстие почти до потолка.

В него доносился шум ветра в вершинах елей и призрачно светила Луна. На миг, закрывая ее, пролетела большая черная птица.

От испуга я негромко вскрикнула, и окно в другой мир закрылось.

-Ты, чего там кричишь? послышался встревоженный мамин голос,— опять сон плохой приснился.

-Нет, мама, все в порядке, просто форточку решила закрыть, и оступилась,— ответила я.

В коридоре раздались шаги, мама вошла ко мне и, помедлив, сказала:

-Действительно, прохладно у тебя, а как свежестью пахнет! Как будто в лесу живем. Ну, спи, давай и больше к форточке не лезь.

Я лежала в полном восторге. С тех пор, как я попала домой, мне все время хотелось попасть в Заповедье. А после загадочного сна и тем более.

Мои колебания длились недолго.

Услышав мамино посапывание, я тихонько, на цыпочках вошла к ней в комнату и негромко прочитала заговор на беспробудный сон.

Забежав обратно к себе я в секунду открыла дверь в черный лес, не колеблясь, скинула ночную сорочку и кувыркнулась на мягкую траву на ходу перекидываясь в рысь.

Как тогда во сне, меня опять звал к себе зов, и я легко вскочив на дерево, помчалась, перепрыгивая с ветки на ветку в его сторону.

В отличие от сна, когда я храбро прыгнула в речную воду, сейчас она неожиданно сильно ожгла меня холодом. Но вскоре, от быстрого бега шерсть просохла, распушилась и стала потрескивать зелеными искорками.

Когда я прыгнула на очередную еловую ветку, рядом на нее же вскочила огромная черная кошка. Ветка угрожающе затрещала, но не сломалась. Черный самец приблизился и облизал языком мой нос. От неожиданности я зафыркала и помчалась дальше. Черный следовал сзади, стараясь не забегать вперед. Зова больше я не слышала, и, сделав круг вернулась к реке.

Мы оба пригнули в холодную воду и начали играть друг с другом, легонько покусывая и встречаясь лапами с втянутыми когтями. И вдруг, как-то вместе перекинулись в людей.

Мой спутник был тот самый парень, виденный во сне. Сейчас он держал меня голую на руках, и мне опять было нисколечки не стыдно.

-Ты красивая,— сказал он со странным акцентом и лизнул меня в сосок.

По телу прошла легкая судорога. Оборотень засмеялся и куснул меня уже в другую грудь. Я застонала и обняла его за шею.

Меня зовут Тим,— представился он и понес меня на берег,— это я тебя позвал, я чувствовал, что ты где-то рядом,— сказал он мне прямо в ухо, заставляя все волоски на руках подняться мурашками.

Неожиданно в моей голове всплыли мамины слова, и я резко высвободилась из объятий оборотня.

-Руки не надо распускать,— коротко предупредила я,— Лучше давай побегаем, кто быстрей добежит до дуба.

После этих слов Тим вновь обернулся рысью и пулей взлетел на дерево. Яростно мяукнув, я помчалась вслед за ним.

Потом мы, вновь перекинувшись, лежали молча под дубом и глядели в звездное небо

-Я видел тебя раньше,— неожиданно сказал Тим. Его рука лежала у меня на животе легонько гладя его кончиками пальцев. Я же только мурлыкала от удовольствия.

-Когда ты меня видел? — спросила я.

-Когда тебя привела колдунья, в дом, — ответил тот.

Вскоре я выяснила, что моя прабабушка прекрасно осведомлена о деревне оборотней, и что все они наши дальние родственники. Вот только почему она никогда мне об этом не говорила, было совершенно непонятно.

-Тим, — спросила я,— не знаешь, почему бабуля мне о вас ничего не говорила.

-Тот очень по-человечески пожал плечами.

-Не знаю, мне не рассказывают, я еще молод.

Однако я почувствовала, что он что-то утаивает.

-Тимчик,— ну, пожалуйста, скажи, ты же знаешь? — этим словами я опустила голову ему на грудь и провела языком по солоноватой коже. Мне это жутко хотелось сделать еще во сне.

Парень выгнулся дугой и застонал.

-Ну, пожалуйста, скажи,— опять спросила я и провела языком еще раз.

Тим вновь застонал и прижал мою голову к себе.

-Что ты делаешь со мной, так нельзя,— шептал он,— перестань, я не выдержу, и староста заругается.

-За что? — спросила я, легонько щекоча его мускулистую грудь.

-Я должен был забрать у тебя дар,— выдохнул Тим и замер, уставившись на меня неподвижным взором.

-Ты,— ты такая же колдунья, как твоя бабка!— неожиданно закричал он и, перекинувшись, исчез в густой кроне дуба.

Опешив от неожиданности, я некоторое время лежала неподвижно. Потом огляделась и убедившись, что вокруг ни души, открыла проход, вошла в свою спальню и невидимая дверь за моей спиной захлопнулась, скрыв от меня угрюмый лес Заповедья.

Натянув ночнушку, я улеглась в кровать. За окном уже светало. Мне не спалось, в голове бродили разные мысли, в основном о скором подъеме, Сегодня же у меня первый рабочий день.

Поэтому, вылежав минут пятнадцать, плюнула на дальнейший сон и, вскочив с постели, начала одеваться.

Заправив кровать, отправилась на кухню и под мамин храп, стараясь не шуметь, вскипятила кофе.

Сделав бутерброды с маслом и сыром, уселась за стол и начала завтракать. Бутербродов оказалось маловато. Есть хотелось невероятно. Поэтому из холодильника были вынуты несколько яиц и нажарена сковородка яичницы.

Когда закончила с едой, на часах, висевших напротив стола, время было половина шестого. Маму можно было еще не будить.

Я же сидела и размышляла над загадками, которых с каждым днем становилось все больше и больше. Меня очень беспокоили мои странные желания, сейчас я вполне понимала маму, когда та говорила:

-Девочка, сам не поймешь, как согласишься на уговоры своего парня.

Но дело было в том, что меня не надо было и уговаривать. Сегодня я была согласна на все, и только странное нежелание оборотня, дало возможность остаться девушкой. Так раздумывая над своими проблемами, не заметила, как прошло время.

В комнату вошла заспанная мама и сразу поправила папину фотографию на комоде. У меня запылали щеки.

-Какая бессовестная, думаю только о себе, даже не вспомнила ни разу о папочке,— начала страдать я и тоже прослезилась.

-Ничего доча, — сказала мама,— надо держаться, нельзя плакать, постоянно.

Я вскочила и налила ей кофе, пока она умывалась и чистила зубы. Бабушкиным инструкциям о запрете зубной щетки мама не доверяла. Но я то теперь знала, что мне зубные щетка и порошок не нужны вовсе.

Я сидела напротив мамы, которая без аппетита жевала бутерброд, и все вспоминала косую черную челку Тима, его сверкающие белые зубы, когда он улыбался. А особенно его руки со стальными мышцами, которые, тем не менее, могли так нежно касаться моей кожи. Интересно, какой дар он должен взять у меня?

-Леночка,— слабо улыбнулась мама, — опять в облаках витаешь. Сейчас у тебя такой вид... если бы ничего про тебя не знала, подумала, что ты влюблена по уши.

От неожиданно сказанных слов я ужасно покраснела и сконфузилась.

-Ну, мама, что ты говоришь,— смогла я пролепетать,— смотри, меня всю в краску вогнала, какая еще любовь?

-Значит, и вправду влюбилась,— вздохнула мама,— когда и успела с этими переживаниями?

На мои дальнейшие отговорки она только улыбалась, и качала головой.

Вскоре мы собрались и вместе пошли на работу. Остановка автобуса была за углом. Мамин автобус подошел первым, она чмокнула меня в щеку, пожелала удачного трудового дня и прошла в открытую дверь.

Я тоже недолго торчала на остановке, вскоре села в подошедшую четверку и покатила в сторону больницы.

Торжественных встреч по поводу первого рабочего дня не было, только Галина Петровна, улыбнувшись, пожала мне руку и вручила новый рабочий инструмент; швабру и ведро.

В сестринской я переоделась, по совету напарницы, осталась только в трусиках, и надела глухой медицинский халат, завязывающийся сзади. Его наверно, можно было обернуть меня в два раза, но, к сожалению, тогда не удавалось завязать завязки. Поэтому я вместо пояска обвязала себя бинтом, получилось вроде ничего.

Пожилая женщина оглядела меня критическим взглядом и сказала:

-Щупловата ты девка, не знаю, как носилки с такими кабанами будешь таскать?

-С какими кабанами?— удивилась я?

-Да вон, видишь, боров толстый лежит, пудов десять в нем наверно весу наберется,— сказала она, кивнув в сторону дверей, где врачи скорой завозили на каталке грузного мужчину.

-Сейчас они его на кушетку положат, а нам потом его таскать по кабинетам придется,— объяснила мне санитарка, когда я при знакомстве назвала ее Нинель Николаевна, она замахала руками и предложила называть по-простому — тетя Нина.

Следующие несколько часов для меня в памяти не остались, я только и бегала с ведром и тряпкой, замывая следы грязи, крови, рвоты. Застирывала испачканное фекалиями белье, судорожно сглатывая, чтобы самой удержаться от рвоты. Около часу дня поток больных почти прекратился и тетя Нина, вытирая пот, сказала:

-Ну, Ленка тебе и повезло, сколько лет работаю, а такой запарки еще не бывало. Наверно Господь тебя предупреждает, что зря ты сюда работать пришла.

-Нет, тетя Нина,— сказала я,— наоборот, для меня, наверно, сегодняшний день — испытание, если его пройду, то дальше все будет нормально.

Санитарка улыбнулась и сказала:

-Ну, дай то Господь.

Мы едва успели перекусить, когда скорая привезла молодую девушку, немногим старше меня. Она лежала, скрючившись, на каталке, бледная и безучастная ко всему.

Когда мы переложили ее на кушетку, она только простонала и схватилась руками за живот.

Через десять минут в смотровой кабинет быстрым шагом зашел высокий черноволосый доктор.

-Ого, — сказал он, посмотрев на меня,— у нас новенькая санитарка, да еще и премиленькая. А вот осмотр ты у меня не проходила, ну, сейчас мы это исправим.

С этими словами он ловко сунул руку мне в халат и быстро ощупал обе груди.

Я так растерялась, что даже не успела ничего сказать, как он убрал руку и заявил:

-Ну, вот теперь все в порядке, онкоосмотр проведен, патологии не выявлено.

-Борис Палыч, ты опять за свое!— послышался сзади возмущенный возглас Галины Петровны,— совсем обнаглел, щупал бы медсестер у себя в гинекологии, они там у тебя все сисястые. Чтобы больше к девочке нашей не подходил!

Борис Павлович, нисколько не огорченный отповедью, присел рядом с больной и спросил:

-Анализы взяты, как давление?

Выслушав медсестру, он осмотрел живот у девушки, и его лицо сразу стало серьезным.

-Так, звоните в оперблок, пусть готовят операционную!— приказал он.

После этого надел перчатку, и разведя ноги больной, осторожно ввел два пальца во влагалище. От его манипуляции та немного пришла в себя и попыталась закрыться.

-Ну, что ты милая, потерпи чуть-чуть,— неожиданно ласково сказал он,— сейчас секундочка и все.

Я смотрела на его манипуляции, и у меня тоже заболел низ живота.

Борис Павлович, действительно, смотрел девушку недолго, Встав, он подмигнул мне и сказал:

-Ну, давай, готовь больную, и везите в операционную, После чего вылетел из кабинета, так же быстро, как в нем появился.

Тут появилась тетя Нина с помазком, бритвенным станком и мылом.

-Лена, давай брей больную, хватит глядеть, как я это делаю,— сказала она и вручила инструмент.

Я села туда, где только что сидел гинеколог и начала намыливать помазком лобок больной. Мне никогда не доводилось заниматься такой процедурой и я боялась, что у меня, ничего не получится.

И на самом деле, получалось отвратительно, тупое лезвие рвало волос. И когда я закончила, кожа на лобке представляла собой жуткое зрелище.

Я оглянулась. В кабинете кроме нас двоих никого не было. Тетя Нина сплетничала с дежурной медсестрой и ждала моего сообщения о том, что больную можно везти на операцию.

Я положила ладонь на лобок и сосредоточилась. Закрыла глаза и увидела, как из разрыва в трубочке отходящей от матки вытекает кровь.

Первая попытка ее остановить не удалась, но кровотечение немного уменьшилось, Меня начало немного покачивать, я попыталась второй раз и кровь остановилась.

Открыв глаза, я увидела, что кожа на лобке практически стала чистой, без порезов.

А девушка почти пришла в себя и смотрит на меня удивленно расширившимися глазами.

Я жутко смутилась, что-то пробормотала и выскочила в коридор.

Тетя Нина, на всякий случай проверила мою работу и удивленно покачала головой.

-Теперь девка, всех больных будешь брить,— сказала она,— у меня так ни разу не получалось.

Мы отвезли девушку в операционную, где Борис Павлович уже стоял готовый к работе, переложили ее на стол и уехали. А мне так хотелось посмотреть, как будет проходить операция!

В три часа мой рабочий день закончился, я собиралась переодеваться, как меня пригласили к телефону. Это была мама, она интересовалась, как у меня прошел первый день и помню ли я, что нам сейчас нужно идти в комитет государственной безопасности.