Самое естественное обезболивающее

— Гарри? — Гарри обнимая подругу, придвинулся к уху и шепнул:

— Не сердись, — и подул несильно. Гермиона, встав в некоторый ступор, стояла и не шевелилась, а Поттер, пользуясь мгновением не смог устоять и притронулся губами к ушку подруги, поцеловав. Потом ещё... руки всё ещё гладили спину Гермионы. Гарри не мог так просто остановиться, "голос разума" был не слышен. Его губы прикоснулись к шее, от чего Грейнджер закрыла глаза, просто не веря, что происходящее реально и происходит здесь и сейчас, с ней. Гарри же, уже вошедший во вкус, притянул к себе Грейнджер и, прикоснувшись губами к щеке, посмотрел на подругу. Гермиона стояла, глядя на Поттера ничего не понимающим и смущённым взглядом. Очень уж выглядела она мило и Поттер, проведя рукой по плечу и шее девушки, обнял её левой рукой, приблизившись. Их губы, наконец-то встретились. Гермиона хотела что-то сказать, но получилось так, что она подставилась под поцелуй. Поттер, тяжело дыша носом и уже сняв очки, прильнув к Гермионе всем телом, целовал её, не сопротивляющуюся. Через несколько секунд и Грейнджер закрыла глаза и ответила на поцелуй, когда сознание уже устало бороться с разумом.

Дыхание учащалось, становилось глубже, подростки целовались, явно входя во вкус. Гарри, одной рукой всё ещё гладя подругу по спине, другой зарылся в копну её волос. Гермиона, слабо понимая, что ей делать и что она делает, так же обняла Гарри. Через несколько минут пока инициатива переходила от него к ней и обратно, им обоим стало не хватать воздуха — и Гарри, и Гермиона отпрянули друг от друга. Точнее — разорвали поцелуй, но Поттер всё так же прижимал девушку к себе. Гермиона, что бы скрыть красное и довольное лицо, положила голову на плечо Гарри. Сам Поттер, истолковав по-своему поведение Гермионы, продолжил ласки, уже более настойчиво. После минуты работы рук Гарри по чувствительным местам девушки, Гермиона начала всерьёз возбуждаться и раскраснелась, ещё сильнее, тяжело дыша. Гарри снова поцеловал подругу в ушко, после чего, расстегнул свою рубашку. Грейнджер, поняв, что он делает, смотрела на Гарри то ли со страхом, то ли с вожделением. Точнее — и со страхом, и с вожделением, всё-таки Поттер уже успел привести её в состояние, в котором "меняются приоритеты". Отбросив в сторону рубаху, Гарри снова приблизился к Гермионе и повторил поцелуй, но более настойчиво. Гермиона, прижалась к нему всем телом, и не заметила, как рука Гарри оказалась на её груди. Она хотела было возмутиться, но импульс удовольствия от умелых ласк тут же вытеснил эти мысли из головы.

Гарри же, не стесняясь, ласкал грудь Гермионы через одежду, не разрывая поцелуй. Через минуту он всё-таки расстегнул первую пуговицу на одежде Гермионы. Она была, мягко говоря, в шоке, но не сопротивлялась, позволив Гарри снять с неё одежду. Гермиона Грейнджер вдруг оказалась в одном белье перед Гарри. Сохатый недолго ждал и снова начал целовать Гермиону, но на этот раз покрывал поцелуями всё тело — фигура Гермионы была стройная, с гладкой, как шёлк кожей, и Гарри не скрываясь, провёл по животу подруги рукой, оценив упругий животик. Пока Гермиона закрыв глаза, получала удовольствие от прикосновений, Гарри расстегнул бюстгальтер. Почувствовав, как последняя преграда перед её грудью пала, Гермиона вздрогнула и машинально закрылась рукой. Поттер, проведя по животу подруги ладонью и, тяжело дыша, оттеснил руку Гермионы, заменив своей. Карие Глаза Грейнджер поражённо расширились, глядя как Гарри, потянулся к ней губами и покатал сосок на языке, подарив ей удовольствие, от которого Гермиона глухо застонала. Но на Гарри этот звук подействовал как красная тряпка на быка — он повалил её на спину и продолжил ласки с двойным усердием, пальцами играя с затвердевшими, упругими, как вишенки, сосками Грейнджер. Гарри двинулся на подругу и та, отступив на шаг, повалилась на диван. Почувствовав тяжесть внизу, Гермиона сжала бёдра, приподняв их, что не мог не заметить Поттер. Он, оторвавшись от неё, тут же обратил внимание на трусики. Да, Гермиона сильно возбудилась, что было трудно не заметить. Поттер, почувствовав знакомый запах секса, усмехнулся и под негласный протест Гермионы, стянул трусики, отбросив их в сторону. Гермиона, пылая жаром, тут же закрыла лицо руками, но Гарри, не обратив внимания, продолжил ласки, постепенно опустившись всё ниже и ниже... Забавный, более светлый, чем волосы на голове, пушок на лобке, Гарри подразнил носом, и всё-таки припал к её юному и красивому влагалищу губами, почувствовав приятный вкус. Гермиона стиснула голову Гарри ногами, но эффекта это не дало. Ей захотелось застонать, и она прикусила палец, чтобы не выдать себя. Не получилось — стон всё равно поднимался из груди. Оставив покусанный палец в покое, пока Гарри ласкал её языком, дотронулась до груди. После нескольких секунд такой игры, Гермиона застонала громче, что послужило для Поттера сигналом к действию — он, оторвавшись от розовой и горячей промежности, встал на коленях над девушкой и через секунду завис над ней. Когда Гермиона открыла глаза, их одинаково возбуждённые взгляды встретились. Гермиона уже ни о чём не думала, но на краю её сознания промелькнуло удовлетворение тем, что всё прошло именно так. Молодое и стройное тело Грейнджер вздрогнуло, только когда она почувствовала, что до входа в её лоно дотронулся член Гарри. Через секунду он наклонился и прошептал:

— Не бойся.

И вошёл в неё. Гермиона Грейнджер дёрнулась, словно её ударило током, а потом, закрыв глаза, обняла Гарри, чувствуя, как по её телу потекла тёплая кровь. Гарри же, имея опыт с девственницами, не спешил, подождав, пока пройдёт боль и непривычные ощущения чувствительного лона девушки от первого контакта. Через десяток-другой секунд Гермиона сильнее сжала Гарри в объятьях и потянулась. Их губы опять встретились, Поттер медленно стал двигаться. Девушка, хотя де-юре уже женщина, улыбнувшись, глухо застонала от приятных ощущений, что стало сигналом для начала секса. А уж это Поттер умел.

Сириус Орион Блэк с утра, дочитал газету, в которой всё ещё мусолили факты нападения, и отправился к директору Дамблдору. Как обычно, Гарри не горел желанием идти куда-то "просто так", у Сохатого были свои дела, которые требовали времени. Зато компанию Бродяге составил Лунатик. Друзья отправились к Дамблдору камином. Как только они вышли, их уже встречал директор. Он, как всегда, восседал на своём кресле. Фоукс ещё спал на жёрдочке, а Дамблдор, добродушно улыбнувшись, предложил лимонных долек.

— Нет, благодарю, — отмахнулся от них Сириус и продолжил, — Директор, зачем мы понадобились?

Ремус стоял в сторонке и рассматривал картины, которые, в свою очередь рассматривали его.

— О, конечно же, несколько мелочей, Сириус. Пока только идёт разбирательство по делу нападения и возможно, нам понадобятся ваши показания, — Дамблдор снова улыбнулся, взглянув на Ремуса.

— Хорошо, мы расскажем всё как есть, профессор. Что-то... ещё? — Блэк ожидал, что директор будет говорить про Гарри, и Дамблдор не обманул ожиданий Бродяги — тут же согласно кивнув, сказал:

— Да, Сириус, я хотел бы поговорить про Гарри. Я, конечно не настолько нагл как Аластор, поэтому не заглядывал в сознание его друзей и подруг. Но я надеюсь, что ты честно ответишь мне на несколько вопросов?

— Да, да, конечно же, директор, — согласился Сириус, бросив мимолётный взгляд на Лунатика. Тот, показывая своё внимание, тоже кивнул.

— Ну, во-первых, Гарри определённо стал осторожнее, так, что теперь его намного сложнее достать всяким злоумышленникам, даже на моего друга-параноика он смог произвести впечатление, а это дорогого стоит, — Дамблдор не ошибся, приготовившийся к обвинениям Блэк расслабился, услышав похвалу. Ремус ничуть не обманулся, и готовиться к недовольству начался только сейчас. Директор же продолжил свою речь:

— Во-вторых, Сириус и Ремус, вы неплохо его понатаскали. Не думал, что он сможет выжить в схватке с тремя опытными пожирателями, да ещё и спасти заложников. Это очень и очень хорошая новость.

— А я так не думаю, директор, — перебил его Ремус. Услышав слова бывшего учителя, директор вопросительно на него взглянул поверх своих очков. Ремус же продолжил, — Директор, Гарри не знал почти ничего. Ничего, директор! Конечно, я преподавал соответственно программе, но уровень знаний в боевой магии и самозащите крайне печален, на начало лета я бы сказал, что Гарри один на один не смог бы выстоять против самого слабого колдуна. Это абсурд! Вашего ученика и героя всея магической Англии может убить любой более-менее серьёзно настроенный злоумышленник! Разве так можно, — Ремус покачал головой, — Это же ни в какие ворота не лезет. Если так дальше пойдёт и Волдеморт не угомонится, то мы повторим ошибки первой войны, когда максимум что среднестатистический волшебник мог противопоставить пожирателям — это протего с экспеллиармусом и бомбарда с редукто. Совершенно неприемлемо! Если сейчас Волдиморда захочет прийти к власти, то ему не смогут оказать достаточное сопротивление. Авроры в большинстве своём уже с трудом представляют, что такое настоящий магический бой, а студенты учатся заклинаниям щекотки и прочим глупостям. Пара пожирателей с авадами и мощными заклинаниями смогут убить всех студентов и большинство преподавателей Хогвартса, не встретив достойного сопротивления, — Ремус снова покачал головой. Дамблдор, молча выслушав ученика, ответил ему с загадочной улыбкой:

— В этом году я пригласил Аластора преподавать ЗОТИ. Уверен, он-то не будет мириться с таким положением вещей и обязательно научит подрастающее поколение подобающе. К тому же уж кто-кто, а он не питает иллюзий защищённости и спокойствия. Для него каждый день — война. Уверен, вы не останетесь недовольны.

Сириус влез в разговор:

— Тогда да, тогда ладно. Аластора, как вы знаете, мы не недооцениваем.

Ремус согласно кивнул, и Дамблдор, порадовавшись, что именно Грюм будет учить Поттера, перешёл к главному:

— А теперь, Сириус, я бы хотел выслушать от тебя про половое воспитание Гарри. Уверен, такой хм... опытный человек как ты мог бы поведать ему многое из подобающего мужчине набора знаний.

Блэк, в очередной раз, поразившись тактичности и обтекаемости вопросов Дамблдора, начал рассказывать:

— Это произошло в начале лета. Ну, я, сами понимаете, после Азкабана... несколько жадно отнёсся к такой стороне свободы как женщины.

— Я отговаривал его, — вставил Ремус.

— Да, отговаривал, но... как то само получилось тогда. Гарри был одет в обноски своего кузена. Это, кстати, вопросик к вам, уважаемый директор Хогвартса, — заметил Блэк, не прерывая рассказа, — И я повёл его в магловский Лондон. Вы же знаете, что эти ужасающие мантии, которые вышли из моды века эдак три назад уже никто не носит. Маглы во многом изобретательны и более многогранны, чем волшебники, и в одежде тоже. По-моему, магловская одежда идеальна — удобнее, красивее и выбор стилей, фасонов, даже тканей намного богаче. Короче, мы пошли к стилисту, потом по магазинам, где нас привели в идеальный вид. Ну... я посмотрел на Гарри, он тогда выглядел как раз как Джеймс, когда тот начал всерьёз интересоваться девчонками. Правда, Джеймс был несколько закомплексован, как и я, и только некоторые наши... походы курсе на шестом помогли ему перебороть стеснительность, и таки признаться в любви Лили. Это я так, к слову. Посмотрел и подумал, что Гарри уже пора немного повзрослеть, по крайней мере, если отбросить такие вещи как традиции, что у меня неплохо получается, то Гарри вполне в том возрасте, когда либо дурят от переизбытка гормонов, либо начинают активную половую жизнь.

— Это ты поспешил, мальчик мой, — заметил директор, — Я не думал, что ещё года два Гарри будет действительно ЭТО нужно.

— Директор... простите, но я лучше знаю Гарри. Он — действительно начал взрослеть и ему, чтобы не страдать некоторыми подростковыми комплексами, и не наломать дров, нужна была девочка. Что бы пристроить своё либидо и кипучую энергию, и спокойно учиться, а не страдать фигнёй. Простите за мою нетактичность, но вы не в том возрасте, когда можно так свободно понять подростка, — Блэк понуро опустил голову. Ему не хотелось, что бы слова прозвучали грубо, но играть словами со столетним политиком было бы верхом глупости с его стороны.

— Ничего, я... понимаю. "Старость не приносит мудрости, она лишь позволяет видеть дальше: как вперёд, так и назад. И очень грустно бывает оглядываться на искушения, которым вовремя не поддался", — сказал Дамблдор. Ремус удивлённо посмотрел на директора, как и Сириус. Фактически — директор сказал, что жалеет, что не поддался искушениям в молодости. Заметив их взгляды, Дамблдор улыбнулся, а потом и вовсе расхохотался, оставив мародёров недоумённо хлопать глазами, — Неужели вы думали, что я такой уж мудрый и знаю ответы на все вопросы? Нет, дети, я не настолько могущественен. К тому же эта фраза принадлежит не мне. Читал я как то книгу, не помню названия. Хайнлайн. Хотя, если честно, мне понравилась его другая работа, которую я подарил Минерве на юбилей. "Кот, который проходил сквозь стены". Там сказано — "женщины — как кошки, — они всегда делают, что хотят. И мужчине с этим не сладить". Простые и мудрые слова, как я могу убедиться. Ладно, хватит об этом. Сириус, ты отвлёкся. Итак, что там дальше было с Гарри?

— Мы пошли в ночной клуб, — видя, как директор поморщился, Блэк добавил, — Один из старейших в Лондоне и уж точно цивильное, культурное место. Не для подростков, которые ищут приключений на свою пятую точку.

— Ну, хоть это хорошо, — сказал директор, кивнув Блэку в знак согласия. Сириус продолжил:

— Там встретили двух девушек. Весьма симпатичных, кстати. Эми — та, что постарше и Кэтрин — чуть старше самого Гарри. Ну, потом поехали к ним, на утро вернулись домой. Остальное, полагаю, вы сами представляете, — сказал Сириус.

— Так, это всё понятно. Хорошо, я даже не виню тебя, Сириус. Но как об этом узнала мисс Грейнджер? Неужели Гарри рассказал ей?

— Нет, что вы. Просто... — Сириус вспомнил, и сказал: — Кэтрин Грейнджер. Это сестра Гермионы, если я правильно запомнил имя.

— Правильно, — кивнул Дамблдор, принимая новую информацию к размышлению, — А что с остальными? Или Гарри таки не перенял от тебя твою... любвеобильность? — Дамблдор усмехнулся, Сириус замялся, а ответил директору Люпин:

— Не совсем перенял, но да, похоже, Гарри в последнее время всё больше напоминает мне Бродягу. По крайней мере, с десяток контактов у него, было, — сказал Ремус, задумавшись.

— Если не вдвое больше, — буркнул Сириус.

— Что ж. Весьма странно, не находите? — спросил у них Альбус. Сириус переглянулся с Лунатиком и спросил:

— Что именно "странно", профессор?

— А то, что в юном возрасте потребность в физической близости несколько ниже. Вряд ли четырнадцатилетний подросток имеет потребность в паре десятков контактов за три месяца.

Мародёры опять переглянулись. Воцарилось молчание. Ремус, придя к выводам, озвучил их:

— Гарри сильно уставал. Очень сильно, но мы не давали ему филонить, так что, скорее всего так сбрасывал напряжение. Да и на результатах обучения это сказалось весьма положительно.