Тонкая, тонкая нить

Николай отбросил бесполезный плазменник, ринулся навстречу машине. Боевые процессоры миротворца на долю секунды опоздали с экстраполяцией, лазеры и щупальца бесполезно пронзили воздух. Человек оттолкнулся от склона, взвился в воздух... И оседлал карателя! Тот мгновенно рухнул на бок, пытаясь подмять "всадника", но Николай, проворный, словно ртуть, соскользнул с хромированной спины, подхватил плазменник, оказавшийся рядом, будто парень заранее знал, куда его бросить... Подняться каратель не успел.

Николай подошел к десантникам, закинув на плечо страшное оружие. На перемазанном грязью лице сияла широкая улыбка. Пилипенко протянул ему закованную в метал руку:

— Держи краба, хлопец! Заслужил!

— Ник, ты молодец — подошел Ян, — но сейчас надо делать ноги. Главные силы на подходе. Так что бегом марш! — гаркнул он.

Они успели.

Едва-едва.

Лодка отошла всего на пару миль от берега, когда акустик заорал по внутренней связи:

— Держитесь! Сейчас!

Через секунду это услышали все. Утробный вибрирующий гул, такой низкий, что от него замерло сердце.

Удар!

Тридцатиметровая субмарина встала в воде почти вертикально, в центральном посту образовалась куча мала. Свет погас, субмарина несколько секунд балансировала на носу в неустойчивом равновесии, потом тяжело опустилась, заваливаясь на правый борт. Ком из людских тел покатился в другой угол, Яну заехало по зубам чем-то металлическим, субмарину еще раз подбросило, уже не так сильно, амплитуда качки уменьшалась, вспыхнуло аварийное освещение, и люди в центральном посту очень понемногу начали осознавать, что они живы.

Мюррей с трудом вскарабкался на капитанское кресло:

— И что это было?

— Один шыльно умный шолдат нажывал это шыловым копьем... Чьфу! В этой шележной бощке можно найти какую-то медишину?

— Спирт давно вылакали, а таблетки от похмелья тебе все равно не пригодятся...

— А-а, пиратшкое отродье! Пойду шпрошу швоих...

Кряхтя, Ян выбрался в люк. Мюррей потер здоровенную шишку на затылке и приступил к капитанским обязанностям:

— Касим, раздери тебя акула! Что с энергией?!

Марта попрыскала разбитые губы сержанта заморозкой.

— Это все, что есть, Ян, — она чуточку смущенно пожала плечами, — Не накачивать же тебя химией из аптечки...

Ян пошевелил занемевшими губами, обнаружил, что говорить стало легче, и тут же устроил "разбор полетов".

— Не подразделение, а бардак! Стоит только отлучиться — и все, мама не горюй! Что вообще происходит? Ник, твоя пушка была у Джоанны!!

— Была... — девушка потерла великолепный, на пол-лица синяк. — Ян, он совсем бескрышный. Сидим, смотрим, за вас переживаем... Бум!.. Только на борту и очухалась. Хорошо, до сброса кода еще пара часов оставалось, а то было бы весело...

— А ты что скажешь, герой?

Николай невозмутимо пожал плечами:

— Не было времени объяснять и убеждать. А кроме меня с оружием никто не справился бы...

— Ох, и лихая у меня команда... Впору, как Мюррею, пиратский платок повязывать... Джоанна, ты на Ника не в обиде?

— Да ладно уж... — Симпсон опять потрогала синяк, уже начавший наливаться желтизной. — Он нас всех из задницы собственными руками вынул... Ради такого не грех и красотой пожертвовать... Временно, конечно.

— Каттерса жаль, — буркнул Пилипенко. — Вот тебе и Счастливчик... Несколько секунд оставалось всего...

— Да... — Ян опустил голову. Еще одна потеря. Снова кто-то уходит, забирая с собой кусочек души... А она и так уже вся в заплатках, как рубаха нищего, вот-вот порвется...

— Ладно, ребята... Вернемся домой — всех помянем... Всех... Если только вернемся... Если будет куда возвращаться...

— Слышь, сержант, — Олег, похоже, решил развеять мрачные мысли своего командира, — я у тебя когда-то кубик заматросил... А сейчас вот смотрел, что от брони осталось, и нашел в загашнике... — он протянул Яну потертый и поцарапанный блок доисторической музыки. Хрбличка подбросил его в руках, ткнул в сенсор случайного поиска, и в тесноте кубрика зазвучал хрипловатый голос человека, умершего так давно, что и памяти о тех временах не осталось. Только песня...

А в кипящих котлах прежних воен и смут

Столько пищи для маленьких наших мозгов.

Мы на роли предателей, трусов, иуд

В детских играх своих назначали врагов.

И злодея следам не давали остыть,

И прекраснейших дам обещали любить,

И друзей успокоив и ближних любя,

Мы на роли героев вводили себя...

Скрипнув зубами, Ян выключил запись, сунул кубик в карман. Выпрямил спину, в очередной раз стукнулся затылком о подволок, зашипел от боли и гаркнул:

— Хватит зады отсиживать! Млосни курвы! Что там с броней? Еще на что-то годится? Нет? Ну, так гляньте, что можно сделать, лентюхи красневны!

С броней было худо. Начинка уцелела, но от защитных пластин остались лохмотья — сверхпрочный композит крошился, как черствый сухарь. Еще бы немного...

— Хлам, — резюмировал Хрбличка. — И на один комплект не набираем.

— Мы ж только нос из норы высунули, — почесал затылок Пилипенко. — А серьезных парней и вовсе не видали. Зря ты поругался с партизанами, Ян.

— Олег, какая разница, где прятаться? На Авалоне даже удобнее...

— Я не о том. Можно бы им лапши на уши навешать, даже броню отдать — все равно от нее толку никакого. Перетянули бы наших на материк, втерлись в доверие к тому же Барнаби, разнюхали насчет гравитационных зарядов...

— Стратег... Комнатный! Барнаби сказал: "Предположим, что есть" Может, у них и нет ничего убойного

— Да ну, сержант, пара нуклонок тоже сойдет! Если в резонансном режиме пустить...

— А потом что?

— Ну что, потом... Драпать — и от машин, и от партизан, мать их через колено... И сидеть тихо-тихо, раздуваясь от сознания выполненного долга.

— Долг... — задумчиво проговорил Николай. — То, что должно быть сделано, несмотря ни на что... Я много думал... Что, если это просто инстинкт? Инстинкт сохранения вида ценной гибели отдельных особей?

— А любовь — инстинкт размножения, не так ли? — вмешалась в разговор молчавшая до сих пор Судабе.

— Ну... да, — немного смущенно ответил Николай.

— И что тебя смущает? Без инстинктов личность рассыплется, как карточный домик. Это то, что делает нас людьми. Плохими или хорошими — но людьми. Ты же не сердишься на скелет за то, что он ограничивает твою подвижность? Без него ты стал бы кучкой слизи...

Все потрясенно вытаращились на Судабе. Хмурая амазонка — последний человек, от которого ожидали подобной тирады.

— Что уставились? — буркнула Мишвани, и Ян впервые увидел, как краснеет непроницаемая смуглянка. — Докторская степень по философии. Зигзаги жизни, как говорит Николай...

— Да брось, Коля, не заморачивайся, — хлопнул его по спине Пилипенко. — Простой десантуре воде нас это вредно!

— Значит... я... с вами? — голос Николая дрогнул. — Но вы же меня совсем не знаете!

— После боя у пещеры мы знаем о тебе все, что нужно, Ник — Ян положил руку ему на плечо. — Жаль, брони на тебя не найти. Спецразмерчик, однако...

— А зачем ему броня? Он у нас и так вылитый Боло! Вот подрастет еще чуть...

— Не надо! — воскликнула Марта. — Его тогда придется за подлодкой на буксире тащить!

— О! — воскликнул Пилипенко. — Смотрите-ка! А кто это прохаживался насчет мужского юмора?

— С волками жить... — развела руками Марта...

Николай подождал, пока веселье утихло

— Спасибо вам, — тихо сказал он. — Вы не представляете, что для меня сделали. Может быть, однажды я сумею отблагодарить вас...

— О чем ты парень? — удивился Пилипенко. — Это мы у тебя в долгу.

— Я сделал лишь то, к чему меня принуждали базовые программы — как их назвала Судабе. А вы... Сами не зная того, вы дали мне надежду.

— Надежду на что?

— Когда-нибудь я расскажу вам. Но не сейчас... Еще не время...

* * *

Ян стоял на палубе, глядя на приближающийся причал. Как будто все в порядке. Двое парней в броне, номеров не разобрать. Молодцы, не расслабились, пока командир прогулялся. Еще двое в комбезах... А-а, Мастерсон и Райнфорд! Тогда в броне Ли и Россель. Получается, всех девчонок они отправили на вышки. Ну, ничего, я сейчас быстренько вас воспитаю...

Лодка ткнулась в причальные кранцы, пятеро десантников и Николай перепрыгнули на берег.

— Эй, чего скучаем! — гаркнул Пилипенко, направляясь к встречающим, — помогайте остатки брони выгружать, лентяи! А эти чего истуканами стоят?

— А это и есть истуканы, — ответил Мастерсон. — Броня вырублена наглухо. Теперь это просто скорлупки...

— Что? — нахмурился Ян, но раньше, чем Мастерсон успел ответить, послышался лязг металла. Из-за штабеля ящиков на берегу, выполз огнеметный бот. Клещ-переросток, да и только — коленчатые ноги, раздутое огнесмесью брюшко, тонкий хоботок ствола... Чертова тварь могла накрыть весь пирс одним-единственным плевком.

— Стойте на месте и не дергайтесь, — донесся усиленный мегафоном голос, — иначе мой малыш живо приготовит из вас чипсы... И тех, на лодке, это тоже касается. Вот так, хорошо...

Следом за ботом из-за ящиков выкатился низенький полный мужчина. Снежно-белый костюм, землисто-серое одутловатое лицо, прищуренные, тусклые глаза. Постукивая хромированной тростью, он остановился поодаль — так, чтобы многоногий механизм загородил его от десантников. Поблизости тут же нарисовались две угрюмых личности в бронетрико. К бедренным креплениям громил пристегнуты "шершни".

— Валентайн! — ахнула Марта. — Как ты здесь оказался?!

— А, девочка моя, вижу, узнала? Не хочешь сменить сторону? Перебирайся ко мне...

— Я слишком хорошо тебя знаю, Валентайн! — вскинула голову Марта. — Что ты сделал с нашими людьми?

Валентайн сокрушенно покачал головой:

— Нашими... Жаль, Марта, жаль. Такие красивые женщины не должны гибнуть зря... Может, уговоришь своего громилу активировать "Огров"?

— Валентайн, — вступил в разговор Ян, — мы только что с материка. Там — ад! Старому миру пришел конец!

— Вот именно, мой мальчик, вот именно! А кто окажется на гребне волны — получит все! Я могу предложить новым хозяевам прекрасное средство держать рабов в подчинении. Средства этого понадобится много, а значит мне нужны все кампы Авалона! Я потратил целый месяц на уговоры, но кое-кто оказался чертовски упрям. — Валентайн опечаленно вздохнул. — Я рассчитывал на ваше оружие, так что не огорчайте старика... Поверьте, вид ваших трупов не доставит мне удовольствия.

— Валентайн, твои "новые хозяева" — всего лишь машины, запрограммированные на убийство!

— Ах, я не разбираюсь в таких тонкостях. Дармовая рабочая сила нужна всем. А разумные существа всегда смогут договориться...

— Договориться... — прошептал Николай и сделал шаг вперед. — Договориться!!!

— Стой, дурак! — Пилипенко схватил его за руку, но Николай с легкостью вырвался. — Стой!!

Николай шел вперед, прямо на раскорячившегося посреди пирса бота, словно не замечая его. Он неотрывно смотрел в глаза Валентайну, и тот, не в силах отвести взгляд, медленно начал пятиться. Телохранители щелкнули фиксаторами "шершней", и этот звук заставил Валентайна опомниться.

— Сожгите его, — заорал он, прячась за спинами горилл, — Сожгите всех!

Бот выплюнул струю огнесмеси прямо в грудь Николаю, и тот вспыхнул огромным факелом. Сколько оставляет бешеная ярость огня хрупкой человеческой плоти? Секунду? Полторы? Но этого времени Николаю хватило с избытком.

Он прыгнул!

Пылающий метеор пролетел над стволом огнемета и обрушился на горб резервуара.

И человек, и бот исчезли в крутящемся вихре взрыва. Ударная волна подбросила Яна в воздух, как пушинку и вышибла из него дух...

— Сэр, очнитесь, сэр, — Ян неохотно разлепил глаза. Его приводил в чувство кто-то незнакомый...

— Ли?!!!

— Я сэр.

Узнать парня оказалось затруднительно — вместо лица один сплошной синяк, на разбитых губах запеклась кровь.

Ян огляделся. Колодец из армопласта, сверху — решетка, до нее — метров пять. Дешево и сердито. Хрен выберешься...

— Докладывай... — грудь пронзила острая боль, Ян закашлялся.

— Что с вами, сержант?

— Ерунда... Пара ребер... Что?..

— Через неделю после отплытия Россель ослабил режим. Он камперов в грош не ставил. Валентайн появился три дня назад... Его люди притащили парализаторы. А в броне оставался один Россель... Они пообещали расстрелять всех, если он не снимет доспехи. И тогда Россель отрубил всех "Огров" командирским кодом. Валентайн взбеленился. Велел поставить его на колени и начал тыкать стволом в лицо. Россель расхохотался и обозвал Валентайна ублюдочным коротышкой... И еще по-всякому... Валентайн разнес ему голову и стрелял, пока тело не превратилось в пепел. А потом... Они потребовали активировать броню. Сказали, что мы сами будем виноваты... Они взяли женщин... Катя... Они заставили... Заставили меня смотреть... Там был здоровый громила... Он спросил, нравится ли ей... Она сказала, что да... Что от меня все равно нету толку... Она смотрела на меня, когда это говорила... Боже, как она смотрела! Они отпустили ее, и она свернула ему голову, как цыпленку! Успела выхватить его плазменник и свалить еще одного... Остальные расстреляли ее в упор... Сэр... Сержант... Я...

Ли опустился на пластиковый пол, закрывая лицо руками. Ян обнял его за плечи:

— Ли, послушай... Такое случается. Хорошие парни на самом деле не всегда побеждают... И по твоим счетам бывает платят другие...

— Это... Это несправедливо! — всхлипнул Ли.

— Парень, справедливости нет. Ее выдумали люди. А законами природы "справедливость" не предусмотрена...

— Да, сержант, — Ли поднял заплаканное лицо, — Наверное, вы правы. Но от этого не легче...

— А легче не будет, — прохрипел Пилипенко, — Привыкай. Впрочем... Привыкнуть ты, пожалуй не успеешь...

— Что с остальными? — осмотрел яму Хрбличка. — Парвати, где Сяо?

— Сяо умерла. После всего... Остановила себе сердце. Ну, а я... В борделях Чандигарха бывали дни и потруднее. Я выжила. Как и тогда... Я привыкла выживать. Надеялась, что однажды смогу отомстить, отомстить за всех — за Катю, за Сяо. Это придало мне сил...

— Эй, герои, — послышалось сверху.

Ян поднял глаза.

Над решеткой склонилась фигура в черном костюме. Лишь по голосу можно было узнать Валентайна — лицо и руки облеплял лечебный гель.

— Вам все же удалось разозлить меня... Этот ваш придурочный ублюдок... Боюсь, при здешней медицине мне придется носить маску до конца жизни. Впрочем, неважно. Завтра я немного позабавлюсь. Это не облегчит боль, зато поднимет мне настроение. Вы будете драться между собой — гладиаторы, ха! Может быть, я даже дам вам мачете. Да, точно, дам — так будет больше крови. Тот, кто выживет... Останется живым — это я обещаю!