До дома добрался уже после ужина, застал посиделки за чаем. Надежда начала накрывать, не прекращая разговора. Разговор был любопытный. Женская часть окружающих сел, издревле занимающаяся ткачеством, начала выражать недовольство демпинговыми ценами наших тканей. Пока еще только личные нападки в том числе на Надежду с Таей, но с братьями надо поговорить, пускай приподнимут цены, а то мы без льна останемся. Под эту тему заказал Тае начинать делать парусину на второй комплект парусов, и рассказал идею с алыми парусами. В радостных визгах обиды на начавшиеся наветы были забыты, и вечер с ночью удался.
Как то так получилось, что у меня появилось свободное время. Мастера набили руку на новинках, люди притерлись друг к другу и решали проблемы уже не через меня а напрямую. Зима засыпала грязь прошедшей стройки чистым снежком, прихватив в нагрузку все морозом. Над домами и цехами вились дымы, а над литейным цехом дым жирно клубился. Свободное время проводили в основном по домам, полярный день имеет и своего антипода, полярную ночь. Так что производительность упала во всех цехах и верфи. За корабль я уже практически не волновался. Мастера собирали на полу ангара мачты и реи, то же по новой технологии, из переклеенных реек стянутых стальными обручами. Внутри корабля работы уже были закончены и там оставались только резчики, занимающиеся украшательствами, стен, трапов, дверных косяков. В общем работой на мой взгляд излишней, но раз людям нравиться, пусть будет. Вообще в корабль влюбились все, одно время народ валом валил посмотреть диковину, ахали трогали корпус руками, не мерещиться ли. Хоть посетителей и просили держать язык за зубами, но слухи поползли сразу и совершенно дикие, в том числе и что корабль золотой. Морпехи, считающие караулы и охрану отдыхом от постоянных марш бросков и штурмов стены, уже отловили несколько ловцов удачи и одного поджигателя, после чего я забеспокоился серьезно, и вокруг и внутри верфи организовал постоянные караулы. Была даже мысль вооружить морпехов, но потом от нее отказался, научаться неправильным приемам владения огнебоем потом замучаюсь переучивать, пусть пока окованными железом дубинками обходятся. Дубинка кстати была выбрана мной изначально как простое но очень эффективное в плотной толпе оружие, потом еще кортик добавим, а саблю им не надо, по задумке они пойдут на абордаж с двумя длинноствольными револьверами каждый, или чем то подобным, когда дойду до этого. А пока пусть дубинки осваивают.
Неторопливо но систематически выдавал новые устройства, и это уже никого не удивляло. Отец Агафон систематически поминал меня в проповедях, добрым как ни странно словом, так что исчадием или пособником тьмы меня не считали. Наоборот, каждая семья старалась зазвать в гости, то на крестины то еще на что. Старались в основном через Таю, так что потакая ее уговорам, весьма ласковым, часто соглашался и принимал предложения. А так как с пустыми руками в гости не ходят, приносил то лезвия для косы, которой тут не знали, обходились серпом или просто руками рвали, то еще что в хозяйстве полезного. С косой я вообще попал. Объяснив первый раз что такое я подарил, и показав как пользоваться прямо в горнице, так как на улице снег лежал, я вынужден был обещать устроить летом мастер класс по кошению. А так как мне тут уже верили безоглядно, раз сказал что будет хорошо, то так и будет, ближайшие села начали затариваться косами. Я себе живо представляю картину иду я с косой на плече а за мной толпа мужиков с нескольких деревень с косами.
Сдутый ветром со льда Двины снег навел меня на мысль, а не прокатиться ли. И через два дня появились ужасные уродцы деревянная Г-образная планка, с нижней стороны которой крепилось намертво лезвие конька а по внутренней стороне проходили три кожанных ремня, прижимающих к этому пыточному инструменту ногу в районе середины голени, сгиба стопы и конца стопы. Пряжки использовал от упряжи. Коньки получились хороши на радость. Погоняв по льду буквально пару часов в светлое время вызвал заболевание всего молодого поколения. Так что лучшим подарком ребенку любого пола стали коньки. Серийно они не выпускались, но под давлением собственных рабочих пришлось начать делать малыми партиями. Теперь на Двине каталось масса народа, если наметало снега, то площадки быстро расчищались. Уговорив покататься Таю и Надежду, Кузьма сразу составил мне компанию, втянул в эту забаву и женскую часть села. Село из богатово стало зажиточным, практически в каждой семье был кто то работающий в цехах и неплохо там зарабатывающий, так что свободного времени у всех стало больше. На работников цехов началась активная охота невест со всех окружающих деревень. Постоянно приезжали сани даже из очень дальних деревень на которых целые семьи ехали погостить к родственникам в Вавчуг или в ближайшие села. В селе и слободе стало оживленно, летом и то народу меньше было. А с другой стороны, что еще зимой делать? На меня то же открыли охоту, то ли не слыша слухов про царскую волю то ли плевали на эти слухи, но появляться где либо без свидетелей для меня становилось опасно, так что или Кузьму или Таю старался все время брать с собой. Тая стала грустная от такого наплыва невест на мою персону, она опять ни словом не делом не выражала своих опасений, но я ее уже неплохо узнал, чтобы не чувствовать таких изменений. Растормошить ее не удавалось
— Тая, прошу, не принимай так близко к сердцу эти злобные взгляды несостоявшихся невест тебе в спину.
— Мастер — меня практически все перестали звать Александром, звали только мастером, даже близкая женщина в постели, это уже как то начинало напрягать — я не пара тебе. Родовитые купцы и бояре тебя зазывают, сами к нам приезжают, дочек привозят, мешаю я тебе.
— Знаешь радость моя, ты не мешаешь мне а спасаешь от казни лютой.
— Это как? — Тая искренне удивилась, даже в кровати на локти привстала.
— Вот не было бы тебя, жил бы я много месяцев один, а тут невесты налетели, ударило бы мне мужское в голову, сам бы не заметил, как окрутили. А государь потом посмотрит, что наказ его не исполнил, осерчает и казнить может.
— Так уж и казнит — Тая легла обратно и прижалась ко мне
— Не знаю Тая, а проверять не желаю. Может и не казнит, но верить перестанет. А без доверия государя жизни мне уже не будет и дел не доверят, так что все равно получиться что казнил. — я уже сам верил в придуманную мной историю
— Мастер, да эти невесты и без венца к тебе идти согласны, а мне до них далеко. Ты мастер, человек от бога, тебе и женщина должна быть под стать.
Ну вот почему с женщинами так сложно, они всегда считают себя самыми лучшими и наверное правы, но говорят обратное и ждут, чтоб их разубеждали. Что за мазохизм такой.
— Тая, раз мне женщина должна быть под стать, так будь ей, не обращай внимание на все эти дрязги, где были они все когда мне нужна была помощь, а ты была рядом и помогала в моих начинаниях и сей час помогаешь. Неужели ты меня так плохо узнала, что думаешь я поменяю друзей на красивые личики или их родословные. Тая ты меня обижаешь.
— Прости мастер, неспокойно мне.
— Мне то же неспокойно, давай в Архангельск вдвоем съездим. Может без нас тут страсти и успокоятся.
— Спасибо тебе мастер, но у тебя дела тут, нельзя тебе.
— Знаешь что, давай ка спи, а завтра поедем в Архангельск.
В Архангельск мы поехали только через день, Осип под такую оказию собирал обоз до Архангельска и писал письма, в том числе управляющему в его Архангельский дом.
По мере удаления от Вавчуги Тая расцветала прямо на глазах, ну и еще раскраснелась от морозов. Сани бежали ходко, но за один день все равно доехать не получилось. Обоз был тяжелый и еле шел. Ночевали прямо в санях, под толстыми шкурами. За нашей лошадью ухаживала Тая, я просто не умел и честно в этом признался.
— Мастер, неужели есть что то, чего ты не знаешь
Тая настолько искренне удивилась, что мне стало не по себе
— Тая, я многого не знаю, очень многого не удивляйся так больше, ты пугаешь меня. Все знает только бог, так по крайней мере говорят священники.
— В селе поговаривают, что ты святой — говорили она грустно ковыряясь в лошадиной сбруе и на меня не глядя.
Подошел к девушке, обнял сзади и сказал на ушко
— Тая, ты же знаешь какой я грешник, и какому разнообразному греху тебя учу — Тая покраснела еще больше, хоть я имел в виду не то о чем она подумала — что бы не говорили, ты всегда твердо должна знать, я просто человек и я горжусь этим, я не хочу быть святым и никогда им не буду. А теперь показывай что с этой скотиной делать надо, вдруг еще в жизни пригодиться.
До Архангельска доехали уже затемно и втягивались вереницей саней на двор дома Бажениных уже при свете факелов.
Утром я впервые за последние месяцы осознал, что мне никуда не надо торопиться. А Тая не пошла на заутреннюю вот это действительно сдвиг. Обозом занимались приказчики Бажениных и от меня никто ничего не хотел.
Пока светло пошли погулять по городу, в мой прошлый приезд было не до экскурсий, а посмотреть на старый Архангельск было интересно. Правда смотреть было особо не на что.
Центром города был гостиный двор, каменная крепость изломанная вдоль берега Двины на самом кончике мыса Пур-Наволок, к северу от него, вниз по течению, преобладали иностранные дворы, к югу, вверх по течению дворы русские. Самая большая плотность поселения была вокруг гостиного двора а у стен самого двора амбары лепились вообще стена к стене, непонятно как только они тут не горят ежегодно. От гостиного двора до кирхи, считающейся центром иностранных дворов было метров восемьсот, и примерно столько же в другую сторону до сальных ям, то есть пригорода Архангельска где начинали уже заниматься громкими или вонючими делами с которыми в город не пускали. Вот и получается, что раскинулся город на два километра вдоль Двины и менее километра вглубь, так как там уже начинались мхи, то есть болота.
Были еще поселения на окружающих островах в том числе соломбальская верфь, но в целом городок был крохотный по моим меркам. Ездить по нему на лошади или в санях было понтами, если конечно товар не везли. А товары везли постоянно. Глядя на суету на немногочисленных улицах казалось что горожане постоянно перепродают товар друг другу. Груженые сани сновали практически без перерывов. А у гостиного двора, куда мы с Таей неторопливо догуляли за 20 минут было вообще столпотворение. Проведя в гостином доме несколько дней в свой прошлый приезд я уже неплохо представлял его схему. Внутри за стенами с угловыми и центральными башнями было два двора, русский в южной части и немецкий в северной, разделены дворы были проходными стенами. По внутреннему периметру стен было два этажа складов и кроме этого по всей площади внутренних дворов были еще плотнее набиты амбары. Лавки тут были скорее предбанником склада, так что торговало минимум три сотни складов и лавок. Криков зазывал слышно не было, но гомон стоял постоянный. Народу было много, и кроме того приходилось постоянно смотреть под ноги, потому что лошадей и их продуктов было еще больше.
Погуляли по гостиному двору, присматривая что то интересное. Все же в Архангельске товары были разнообразными и порой диковинными. Даже я порой не сразу понимал для чего нужна та или иная диковина. Поговорить с приказчиками, в основном русскими даже в иностранных лавках было интересно на тупых лакеев, как я ожидал, насмотревшись фильмов под старину, они были совершенно не похожи. Считая себя совершенно не известной в городе личностью я был удивлен, когда догнавшей нас с Таей купец со всей вежливостью и витиеватыми оборотами стал зазывать нас к себе на ужин. Отказываться было не вежливо, да и планов у нас никаких не было, так что согласился. И был удивлен еще больше, когда приглашения последовали одно за другим, от других купцов, на которые я уже со спокойной совестью отвечал, что уже приглашен к Кондрату Пафнутичу. После чего купцы кланялись, обещали свидеться вечером и уходили мне так показалось набиваться в гости к Кондрату. Подошел молодой приказчик с Немецкого двора, и настойчиво приглашал зайти к ним, а мы еще и половины русского не обошли. Начав задумываться, что предстоят многие визиты решил несколько обновить свой гардероб и конечно же Таи, она вообще гардероба считай не имела. Рассказав ей о планах, ожидал радости от намечающегося шопинга, но Тая опять загрустила.
— Мастер, может ты без меня к застольям пойдешь. Я же не знаю как сидеть с ними да разговоры вести, что одеть да как есть. А коль еще к немцы с дамами их придут, то меня засмеют. Иди без меня.
— Тая, без тебя я ни на какие приемы не пойду, а о чем говорить да как есть посмотрим на месте, я сам не знаю как тут принято. А что до одежды, ты права, мы оба не знаем что надо одеть, значит пойдем сейчас к знающим людям.
У ближайшего приказчика выспросил где найти лучшего портного в гостином дворе, и пошел по указанному направлению. По пути выспросил еще несколько приказчиков, а то знаю я их, отправят не к лучшему а к родне или деловому партнеру. В итоге оказались в лавке портного, чье мастерство признавалось разными приказчиками. Портной оказался пожилым подтянутым дедом, с бритой бородой, что тут была пока редкость. На меня подобрали комплекты от сапог и ботинок до шубы довольно быстро. А с Таей возникла заминка. Повседневный комплект на нее то же нашелся, и платья нашлись новоманерные. Но дед однозначно настаивал, что даме платье надо шить, и займет это минимум три дня, если доплачу за срочность. Решив, что навороченное платье для женщины это как новый автомобиль для мужчины начали с дедом перебирать фасоны и варианты. Глянцевых журналов еще не изобрели, но акварельных рисунков были целые пачки. Тая не вмешивалась, скромно сидя у двери, но слушала жадно и глаза горели. Как и любой творческий процесс, меня захватил азарт поиска и новых решений, результат был уже не столь важен. Дед то же оказался азартным, и мы начали черкать на чистых листах, что мы берем с одного рисунка, что с другого. Часть моих предложений дед отвел категорически как неприличные, в том числе и короткие юбки, а вот предложения сплошного глубокого декольте посчитал интересным. То есть ногу показать выше туфли тут неприлично, а выставить на показ неприкрытую грудь вполне прилично. В итоге нарисовали нечто с пышными юбками снизу и коротким верхом из четырех лепестков, с загнутыми вниз кончиками листьев, раскрывающиеся подобно бутону. Плечи спина и верх груди обнажены, между листьями так же будут видны полоски тела до бедер пупка и копчика соответственно. На цвете остановились бледно розовом, почти белым, под платье подобрали перчатки до локтя. От парика я отказался категорически, Прекрасные русые волосы Таи если уложить всем парикам завидно будет. Без внутреннего жесткого каракаса задуманная конструкция держаться не будет, и дед прорисовал каркас, который я забраковал. В итоге пришли к соглашению и по этому вопросу. Осмотрев исчерканный рисунок дед сказал, что это будет лучшее платье пошитое им за последние несколько лет и очень смелое. Может конечно и приукрашивал в угоду клиенту, но мне понравилось, по этому взял с деда слово, что в ближайший год еще такого платья шить не будет. Дед посопротивлялся, но на год согласился. А потом он вновь сел рисовать. На мой вопрос что он задумал, мастер только удивленно поднял на меня глаза. Оказывается к такому платью дамы платье кавалера должно быть подстать. Я мысленно усмехнулся, представив на себе костюм с аналогичными декольте. Но возможность еще придумать чего интересного заставила присоединиться к портному. Мужские костюмы были более строгими и допускали намного меньше вольностей но от панталонов, чулков и прочего я отказался на отрез, нарисовав расклешенные брюки и пиджак по мотивам формы морпехов, с узнаваемыми рядами пуговиц. Дед, поняв что рюшечки отменяются бесповоротно, начал творить над тем что есть. Получалось у него очень хорошо, все же есть в человеке талант и опыт к этому делу. Узнав, что вышивание узоров, которые он заложил займут не менее месяца, а так долго тут я быть не намерян, предложил ему вместо них поиграть аксельбантом и нашитыми веревочными узорами. Идея портному понравилась и он начал черкать новый лист. В итоге получилась очень впечатляющая белая пара по мотивам формы морпехов и вполне способная стать в будущем моим парадным мундиром, даже наверное излишне богатая для мундира, ну да тут народ падок на такую показуху. Если я надеялся, что это все, то я глубоко ошибся. Мастер взял новую кипу листочков и принялся за аксессуары. Начал с женских украшений к платью. Первым делом спросил меня на какую сумму он может рассчитывать. Денег я взял довольно много планируя купить в Архангельске всякой всячины да диковинок заморских, а если удастся то и сырья сторговать, благо в ценах я уже ориентировался. Кроме того братья написали управляющему, что я могу брать любые суммы от их лавок и доходов. Так что я ответил на вопрос самым желаемым для мастера образом — любые разумные суммы. Мастер попросил Таю пересесть за стол напротив него и скинуть расстегнутую шубу приспустив платье, и платок снять. Тая беспомощно посмотрела на меня, но я только покивал. Дед был увлеченным человеком, когда такие творят им лучше не мешать. Глядя через плечо деда на наброски ювелирного гарнитура я понимал, что денег ухайдакаю на все это больше чем привез, ну и ладно, Тае давно пора было обзавестись чем то с ног сшибательным. Уточнив, какая будет прическа, и узнав что этого даже еще не планировали и мастеров по этому поводу не знаем, дед написал записку и отдал мне, сказав, что когда будет надо я должен послать по этому описанию, именно описанию а не адресу, человека, придет мастер и сделает все в лучшем виде. После чего дед набросал штрихами его виденье прически и принялся за головные украшения. В целом картина была просто убийственной. Но и цена убивала на месте. По этому, когда перешли к аксессуарам мужского костюма я ограничился белым тисненым поясом и церемониальным кортиком на нем. От шпаги или сабли отказался на отрез. От перстней и прочего отказался так же. И обувь уже подобрали простую, хоть цена обуви уже не могла существенно поменять общую стоимость но уже устал от выбора и несколько расстроился от цены, да за такие деньги я ладью меди сторгую. Но задавив в себе жабу и поторговавшись только по явно завышенным позициям, напирая на то, что показал новые фасоны и к тому же буду рекламировать эти фасоны в обществе, сторговав вполне приличную скидку, выплатил аванс. Дед предупредил, что обсуждая с ювелиром и оружейником мой заказ могут быть некоторые изменения но клятвенно заверил, что изменения будут только к лучшему и он постарается не выходить далеко за рамки оговоренной суммы. По срокам он требовал минимум неделю, даже с учетом переплаты за скорость. Сдвинуть его не удалось, на своем дед стоял твердо. Осталось только согласиться, и мы прошли в жарко натопленную мастерскую, из которой дед шуганул несколько разновозрастных мужиков-подмастерьев и стал показывать ткани и прочее. На это я ему сказал, что ткань пусть подбирает сам, раз уж он взялся за сложный заказ. Не буду же я объяснять, что в тканях и их ценности в это время совершенно не разбираюсь.
