Конечно, его войска, хоть и заняли этот город в дельте Волги после разгрома Мамая. То есть, были под рукой. Одна беда — полностью дезорганизованные и расслабленные. Требовалось время и немалое, чтобы привести их в порядок и организовать оборону. А его не было. Переговоры напрашивались сами собой, будучи больше в интересах Тимура, чем Дмитрия. Поэтому, не прошло и получаса как на портовом песке за пределами городских стен встретились хромой завоеватель Средней Азии и Император России. Дмитрия с тыла прикрывали пушки и ружья легионеров. Тимура — многочисленные стрелки из лука, довольно бесполезные против лат, но все-таки — хоть какое-то успокоение.

— Доброго утра, уважаемый, — по-арабски произнес Дима. Он на нем говорил очень неплохо после променада на Ближний Восток.

— И тебе, добра, — сказал Тимур в ответ, внимательно вглядываясь в своего противника. Северные латы завораживали, как и удивительная крепость воинов пехотного полка первого Московского легиона. Хорошее питание и постоянная физическая нагрузка на протяжении многих лет давали о себе знать.

— Мамай мертв, — продолжил Император, уже на половецком языке, прекрасно понимаемом Тимуром. Ведь будучи барласом, он от рождения разговаривал на близком языке. Еще владел монгольским и персидским, в отличие от арабского языка, с которым хромец был знаком поверхностно.

— Этого следовало ожидать.

— Я казнил его.

— Казнил? — Удивился Тимур.

— Курултай Половецкого султаната низложил Мамая и избрал меня новым султаном.

— Что?! — Совсем уж округлил глаза хромоногий завоеватель.

— И теперь в моих руках Божьей милостью Российская Империя, что простирается от Балтийского моря на севере до Русского на юге, и от Вислы на западе до Волги на востоке.

— Хм... — выразительно промолчал Тимур, все еще никак не отойдя от неожиданности. Да и пространство, которое Дмитрий смог взять под свою руку выглядело впечатляюще.

— А теперь скажи — почему ты занял мой город? Разве мы не торгуем для общей пользы друг друга? Разве я покой на Волге не обеспечиваю тебе?

— Я... я воевал против Мамая.

— Теперь его нет. Ты хочешь продолжать войну?

— Тебя выбрал Курултай?

— Да.

— Неожиданно.... — покачал Тимур головой. — Но нет. Я не хочу с тобой воевать.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы увести своих людей из моего города? Спокойно и без лишней спешки.

— Завтра к утру они покинут город.

— Хорошо. Но если завтра к утру твои воины все еще останутся в этом городе, я буду считать, что ты напал на меня. И буду вынужден атаковать.

— Я понял тебя, — хмуро кивнул Тимур.

— Надеюсь, этот неприятный инцидент не отразится на нашей торговле?

— Не отразится, — поджав губы, произнес хромой завоеватель Средней Азии. Ему было неприятно вот так мирно отходить из занятого им по праву города. Но, столкнувшись с войсками Императора в живую, а не понаслышке, он потерял всякую надежду на победу. Даже здесь и сейчас, видя перед собой довольно небольшое воинство, Тимур прекрасно осознавал, что едва ли сможет его уничтожить, навалившись всеми силами. Пять сотен латников при ружьях и пушках. Это было непреодолимое препятствие на пути к победе. Ведь о могуществе артиллерии ему советники все уши прожужжали. Да и о ружьях с латами щебетали только восторженные тирады. Когда-нибудь, может быть, он сможет разгромить этого наглого и удачливого северного варвара. Но не сейчас.

Глава 10

2 июля 1387 года, Москва

Наконец-то дом.

Эти годы совершенно его измотали.

Он побеждал. Словно бы кто-то проклял его на успех. И уже действительно смог собрать огромные земли по меркам тех лет. Очень немногие государства в истории когда-либо достигали таких размеров. Его Империя простиралась от Балтики на севере до Русского моря и Каспия на юге, от Вислы на западе до Волги на востоке. Старший сын и наследник принял титул короля Польши, которая, после его восхождения на Императорский престол, присоединится к России. Внук — занял трон Богемии при регентстве своей матери Ирины — дочери Дмитрия. Другой сын, только уже бастард, появившийся на свет, от его связи с дочерью из рода Висконти, должен наследовать в Царстве Иерусалимском, занимавшем весь Передний Левант и Кипр.

А ведь все начиналось в далеком 1359 году в маленьком княжестве на берегу Москвы-реки. Неполные три десятилетия — и такой успех! Любой бы человек радовался, да чего уж там — порхал, окрыленный подобной удачей. Любой, но не Дмитрий.

Анна умерла.

Первая боль, самая сильная и острая прошла. Но вместо нее пришла тоска. Черная, тяжелая, гнетущая. И что с ней делать Император не знал. Ничего не хотелось. Ничто не радовало. Время от времени удавалось окунуться с головой в дела. Только это и спасало. На непродолжительное время....

Дмитрий медленно прошел по огромному монолиту могучей Имперской башни — его главной резиденции. Шутка ли? Сто пятьдесят метров без учета шпилей. Для XIV века — невероятно высоко. Даже Александрийский маяк, еще не разрушенный землетрясением , задирался всего на сто сорок метров. Тут же чрезвычайную высоту сооружения усиливали Боровицкий холм со специальным массивом фундамента Акрополя. В итоге — башня просто нависала над округой и натурально восхищала, вызывая ассоциации с небожителем.

Гранитная кладка, мраморная облицовка как внешняя, так и внутренняя. Этажи-этажи-этажи....

Император не пожалел сил для оснащения своей резиденции по последнему слову техники. Сбалансированные противовесами лифты, висящие на стальных тросах, приводились в движение паровыми машинами. Паровое отопление, позволявшее поддерживать тепло и уют в башне в любую погоду. Подача горячей и холодной воды на все этажи через ступенчатую систему насосов и опорных резервуаров. Туалет с водяным смывом, да на каждом этаже. Общая система канализации, позволяла откачивать насосом получавшуюся жижу прямо из резервуара в подвале. И многое другое. Даже принудительную систему вентиляции этажей сделали. Иными словами — резиденция Императора была наиболее высокотехнологичной постройкой в мире в те годы.

Поднявшись по цепочке лифтов, Дмитрий оказался на просторном и воздушном верхнем этаже. Это было очень удивительно — в те годы на самый верх отправляли наиболее бедных. Самые богатые и влиятельные предпочитали селиться на первом этаже. Однако Дмитрий считал, что 'главнюк' должен был по утрам видеть из окна всю округу. Поэтому не только забрался на самую верхотуру, но и озаботился установкой многочисленных и поистине огромных окон — трехслойных стеклопакетов, деревянных, но какая разница? Главное — помещение постоянно было залито светом и открывало потрясающий вид на все вокруг.

Выше августейших покоев располагалась только шпиль с государственным флагом, крупный узел связи гелиографа, стационарные наблюдательные пункты и ангар с привязным аэростатом. То есть, только небольшое количество технических помещений.

Все старые постройки, в которых они с Анной раньше ютились, уже канули в Лету. Перестройка Москвы была крайне интенсивной. Сейчас ее было и не узнать. Могучие стены крепости. Плотная 'питерская' застройка трех — четырехэтажных кирпичных домиков с арками и внутренними дворами. Относительно просторные мощеные дороги с тротуарами. Водонапорные башни. Пожарные каланчи. Да и пригород тоже разросся и изменился до неузнаваемости. Огромный гостиный двор, стадион, ипподром, система фортов и прочее, прочее, прочее. Картину завершало обширное водохранилище, охватывающее Москву с востока и юга.... От прошлого практически ничего не осталось. Поэтому эти покои — последнее, что было у Дмитрия для воспоминаний об Анне. И он зависал там днями напролет.

— Пап, — тихо произнес, тронув Императора за плечо, старший сын — Александр. Он уже вернулся из провинции Словения для доклада о текущем положении дел и обсуждении ряда важных вопросов.

— Что-то важное? — Глухо отозвался Дмитрий, буквально медитируя перед фотографией своей покойной супруги. Он был очень рад, что сделал их множество, даже несмотря на ее протесты. Анна побаивалась фотоаппаратов.

— Мы тут подумали, что маме нужно поставить памятник...

— Что? — Как-то оживился Император.

Александр же едва заметно улыбнулся. Он прекрасно понимал — эта хандра его родителя до добра не доведет. Нужно как-то вытаскивать его с того света, куда он так целенаправленно вгоняет себя тоской, стремясь уйти вслед за мамой. Конечно, ему хотелось занять место отца и стать Императором. Но Александру хватало благоразумия понять — пока не время. Да и Дмитрий, уделивший развитию собственных детей столько времени, был для них всех непререкаемым авторитетом. Причем без заоблачной дистанции. Своего рода вожак стаи. Их общей стаи, в которой не было различий между мужчинами и женщинами — всех учили вгрызаться в реальность во славу и благополучие августейшей фамилии и Империи. И все эти волчата, выросшие с 'во-о-о-т такими' зубами и острым умом, нуждались в нем, признавая превосходство отнюдь не по праву рождения.

Иначе бы никто и не полез вытаскивать из смертельно опасной черной тоски.

— Мы с братом и сестрой хотим заказать у хорошего скульптора памятник маме. Из мрамора или бронзы. Как ты на это смотришь?

— Я? Хм. А это идея, — впервые за долгие месяцы улыбнулся Дмитрий.

А дальше закрутилось.

Сын натолкнул Императора на мысль о том, как сделать так, чтобы Анна никуда не уходила. Так, чтобы она оставалась живее всех живых.

После завоевания Новгорода и начала строительства города-крепости Санта-Анна, Нева должна была превратиться в одну из наиболее важных речных магистралей Российской Империи. Ведь, при должном усилии, из нее можно было проложить судоходный путь в Белое, Русское, Азовское и Каспийское моря. Да, придется потрудиться, но Дима помнил — это не только нужно, но и вполне реально. Особенно если рассматривать этот 'судоходный перекресток' как стройку века и также к ней подходить. А значит что? Правильно. Устье Невы приобретет важнейшее международное торговое и политическое значение. 'Все флаги будут в гости к нам', — как говаривал Петр Великий. Вот Дмитрий и решил поставить свою 'статую свободы' в тех краях.

Задумка была проста и изящна... в какой-то мере.

Прежде всего — мощный, массивный гранитный двухъярусный постамент на острове, где Петр Великий заложил Петропавловскую крепость. Первый уровень постамента должен быть выполнен в виде 'звезды Лакшми'. Прочное гранитное основание высотой десять метров и изрядной площади, должно было спасать статую от подтопления. Второй уровень — тоже гранитный, но уже ступенчатый. Он был нужен не только для возвышения статуи, но и как балласт, в котором фиксировались бы опоры каркаса. Этакий противовес-балансир.

Дело не простое. Но наличие буквально под боком гранитных каменоломен должно было облегчить решение этой задачи.

Сама же статуя же представляла собой совершенное уникальное для эпохи решение. Могучий, каркас из железных балок, которые после обработки должно было соединить гигантскими болтами в единое целое. Этакую хорду статуи со всего двумя точками крепления к основанию. На нее, в свою очередь, навешивался вспомогательный пространственный каркас из железных балок сильно жиже. А потому он казался поистине воздушным, по сравнению с натурально корягой хорды. А потом, поверх, уже крепилась оболочка, отчеканенная из тонких листов меди по деревянным формам.

Сложность заключалась в том, что ни Дмитрий, ни его люди все нормально рассчитать не могли. Поэтому было решено поступать так, как в свое время сделал Гюстав Эйфель — то есть, взять многократный запас прочности. Чтобы точно не развалилось.

Иными словами, Дмитрий в целом повторял инженерное решение 'статуи Свободы' в Нью-Йорке. Только с большим размахом и иным внешним видом. Ведь его женщина восседала на могучем коне породы дестриэ. Закованное в латы животное встало на дыбы, норовя ударить копытом. А Анна, привстав в стременах, указывала обнаженным клинком в небо — салютовала. Шлема не было. А ее красивое и строгое лицо, должно было внимательно взирать на всех, кто соберется проплыть по Неве.

Завершало же картину ночное освещение. Император планировал для этих целей задействовать мощные ацетиленовые прожекторы, расположенные по периметру первого яруса постамента. В будущем, конечно, нужно будет поставить электрическое освещение. Но пока придется обходиться тем, что есть.

Строить такую махину нужно было долго и мучительно. По самым скромным подсчетам вес ее гранитного основания должен превысить сто тысяч тонн, масса железного каркаса — двухсот пятидесяти, а медной облицовки — пятидесяти. Дорого, долго и очень непросто. Однако, небольшой архитектурный кружок, образовавшийся в Москве за последние годы, подхватил идею с необычайным воодушевлением. Ведь ничего неразрешимого в ней не было. Все можно было сделать. А какой их ждал результат!? Новое чудо света!

Дмитрий же, развернув всю эту возню вокруг строительства грандиозной статуи покойной супруге, ожил. У него вновь появился смысл жизни. Поставят этот монумент его дети или нет — Бог весть. А он должен жить и добывать средства для этого дела. Без ущерба для развития экономики своего детища — державы, разумеется. Ведь только ее успех мог гарантировать вековое благополучие статуи. Пока сильна Россия — никто не посмеется покуситься на нее.

А значит что?

Правильно. Пора было готовиться к заграничному походу. Требовалось на какое-то время искоренить всякое желание выступать с оружием против Российской Империи. Забыть как страшный сон подобные помыслы. Даже не надеясь на то, что водная преграда и большое расстояние спасут от тяжелой поступи заглянувших в гости легионеров возрожденного Рима. Третьего Рима!

Часть 4 — Любезности

Любовь к Родине не знает границ.

Станислав Еже Лец

Глава 1

2 мая 1388 года, Константинополь

Ранним утром полковник Медведев опять стоял на стене. Осада шла уже слишком долго.... Так долго, что он к ней привык как к чему-то обычному. К формату жизни.

Огромные бомбарды османов повзрывались еще год назад, вместе с артиллеристами. Тогда же закончились и штурмы, остатки которых белели голыми костями целыми завалами.

Собственно османы просто жили под стенами Константинополя, ожидая когда, наконец, в нем закончатся запасы. Тем более что год назад их окончательно обложили — закрыв с моря. Венеция по какой-то причине увела свои корабли. Почему? Полковник не знал. Связи с внешним миром не было.

Еще хуже обстояли дела с властью в городе.

Когда-то, еще в 1386 году, во время штурмов погиб Басилевс Андроник. Тот самый, которого он в свое время возводил на престол. А никого подменить его не было. Все родичи сбежали из города либо во время переворота, либо после. И теперь отсиживались кто где. В самом же Константинополе полковник фактически оставался единственной властью. Да, там кто-то кем-то числился и повыше рангом. Но подчинялись все только ему — Семену Федоровичу Медведеву. И его легионерам, которых осталось едва половина от изначального состава. Война не была простой.