1. Морские короли. Дороги судеб

— Отличная, — Таламир уже не улыбался, — не хотел бы я быть вашим врагом, Алаис.

— Мне выгодно быть вашим союзником, монтьер, — Алаис не отводила взгляда. — И я буду стараться, чтобы выгода была обоюдной.

Но когда Таламир ушел, оно выдохнула и посмотрела в окно.

Бежать!

Бежать как можно дальше, и как можно быстрее.

Перегнула, черт побери, перегнула! Теперь Таламир задумается, он-то не словами меня оскорбил, он мою семью уничтожил... наверняка будет думать что я отомщу!

Бежать...

Ладно.

Успокойся, девочка. Вдохни, выдохни и иди готовиться к свадьбе, будь она неладна! Спешка в таком деле хуже смерти, а потому соберись. Ты должна быть абсолютно спокойна, только тогда ты добьешься своей цели.

Бастилия — и та пала, неужели ты эти стены не своротишь?!

Алаис прищурилась. А ведь есть у нее одна идея...

Но сначала — отошлем охрану за дверь. Она переволновалась, устала и желает отдохнуть. Поспать, например. И — не беспокоить тьерину!

* * *

Сказать, что Лили была в отчаянии... ну, это просто промолчать. Проститутка отлично понимала, что с ней сделает Таламир. Это пока у него не было врмени, ее просто схватили и заперли в подземельях старого замка. А потом-то что будет?

Допрос, определенно.

И — казнь.

Лили задрожала крупной дрожью от одного воспоминания об увиденном ей. Таламир не стадал милосердием по отношению к тем, кто пытался перейти ей дорогу.

Что он может сделать с ней... да что захочет. Хоть бы и на кол посадить, и никто, никто ведь не вступится... мамочки, страшно-то как!

Арден Великий, Мелиона милоосердная, не оставьте свою непутевую дочь, даруйте ее лучик вашего внимания, хоть каплю удачи в ее грустную жизнь... ведь только понадеялась, что все может измениться к лучшему...

Ей-ей, еще бы час-два, и Лили вспомнила Символ Веры, но — не пришлось. Во мраке подземелья (еще не хватало, освещать их, время и силы на преступников тратить, авось, и в темноте посидят, не тьеры) забрезжил слабый свет свечи. Лили прищурилась на огонек.

А тот приближался к ней.

Женщина задрожала от ужаса, готовясь упасть на колени, но... не пришлось.

Огонек приблиизился вплотную, и Лили увидела Алаис Карнавон. Эту стерву! Сучку!! Предательницу!!!

— ТЫ!!! — прохрипела женщина со всей доступной ей (и откуда столько набралось?) ненавистью.

— Я, — согласилась Алаис. — Слушай внимательно, у меня мало времени. Ты когда мне все передавала, чем думала? Нас подслушала Катишь.

— ЧТО!?

Вот об этом Лили раньше и не задумывалась. Она считала,, что ее предала Алаис, а потом слова упали на благодатную почву. Ну, в самом деле, куда этой дуре? А вот Катишь... стерва пронырливая! Гадина!

Эта могла, вечно она во все дыры без масла лезла...

— Меня не убили и нее покалечили, потому что я нужна живой. Тьер Таламир не знает про потайной ход в моих покоях, а я им выбралась. И тебя сейчас выпущу, а ты должна будешь добраться к Эфронам, поняла?

Лили замотала головой.

— Меня?! К Эфронам!?

— Маркус пока еще жив! Таламир может попытаться отвезти его в столицу, ты поняла? Его можно будет освободить!

Проститутка прищурилась на герцоогессу.

— А ты-то с какой радости...

— А мне жить охота. Думаешь, я долго проживу с Таламиром? — оборвала ее Алаис.

И видя отблеск понимания на лице девки, кивнула.

— Вот именно. Денег чуть-чуть у меня есть, продукты, прости, купишь в деревне, и — беги. Лесом, перелеском, полями, забудь про дороги, поняла?

Лили кивнула.

Попадаться в руки таламиру второй раз ей вовсе не хотелось.

— А если он убьет Маркуса?

— Не убьет. Он решил его отвезти ко двору.

— Зачем?

— Женить его там. Чтобы род Эфрон пресекся... ты это графу расскажи, поняла?

— Да, тьерина.

Алаис протянула руки к замку. Кажется, она что-то ворчала на непонятном языке, потом достала из волос шпильку,, согнула ее и принялась копаться в громоздком монстре. Не с первого, и даже не с десятого раза, но попытка ее увенчалась успехом. Лили вывалилась из клетки, в которой содержалась, и, не устояв на ногах, вцепилась в Алаис. Та терпеливо перенесла прикосновения.

— На ногах стоишь?

— Д-да...

— Тогда вот кошелек — и пошли. Куда смогу доведу, потом сама пойдешь.

— Да, тьерина.

Алаис проводила женщину к одному из выходов. Тому, который открывался легче всего. Отвалит как-нибудь камушек, если жить захочет. И пусть бежаит.

Даст ли это что-то самой Алаис?

А черт его знает. Но враг моего врага мой помощник.

Не друг, нет. Но пусть хоть так поможет, чем сможет.

Род Ольрат.

Тьер Жорес ехал домой.

Сегодня он хорошо погулял, крупно выиграл в кости, да и вообще — день вышел просто замечательный! С утра он поехал посмотреть лошадей, и там ему приглянулся роскошный вороной жеребец. Как было не купить красавца?

Жорес и купил.

Потом проехался на нем по городу, встретил приятелей и завалился с ними в 'Еловую лапу', симпатичный кабачок в центре города, где подавали неплохое атрейское. Потом они поехали в игорный дом, где Жоресу просто благоволил Ирион.* Кости ложились на сукно так, словно ими змей командовал. А потом они с друзьями завалились в один симпатичный домик, в котором жили несколько весьма сговорчивых красоток.

* считается, что азартные игры придумал Ирион, а потому удача в них есть дар Змея. Ибо к добру не приводит, прим. авт.

Кошелек у Жореса, конечно, сильно похудел, но деньги — не главное в жизни. Авось, не голытьба какая...

Да уж, знали бы эти сопляки, с которыми он был у девиц, с кем они общаются! Штаны намочили бы от ужаса, не иначе! Им-то кажется, что они все про Жореса знают, а на самом деле у него и вторая жизнь есть, потаенная. Ох, недаром ему так в кости везет, чует Ирион своего верного слугу, еще как чует, вот и стелет змеиный хвост дорожкой!

Но — не знают.

Ха!

Болваны!

Им и невдомек, что рано или поздно, что даже сейчас Жорес может любого из них... к ногтю... и баб их, и сестер, и матерей...

Жорес спрыгнул с коня и собирался уже заколотить в свои ворота, чтобы слуги открыли, как...

Больше всего это походило на маленький взрыв в голове.

И кажется, о ворота он таки приложился лбом?

Или нет?

* * *

Сознание вернулось одним рывком, от чего-то неизмеримо вонючего, подсунутого под нос.

— А...

Кляп заставил подавиться вскриком.

Жорес лежал в каком-то сарае, чуть ли не с овцами, это он понял сразу, а над ним склонились два незнакомых лица.

— Пришел в себя?

— А то...

— Тогда... ты скажешь?

— Скажу, — кивнула фигура. — Ты, тварь склизкая, такие имена — Ольрат и Шернат — помнишь?

Жорес напрягся. Кто это? Ольрат?

Шернат?

Что им надо?

Зачем...

— Помнишь ваши игры на полянке? В честь Ириона? — наклонился к нему поближе один из мужчиин. — Вы, твари, мою племяшку к себе затащили, и думали, что вас никто не найдет? Зря, очень зря.

Жорес смотрел непонимающими глазами. Игры в честь Ириона? Но — кто!? Как!? И вдруг рывком — вспомнил.

Ольрат! Это же та соплюшка... предпоследняя...

Жорес завизжал и задергался, потому что понял — это все. Конец. Из глаз мужчин на него смотрела сама смерть. И не откупиться было, не уболтать... никто его и слушать не будет. Его и в себя-то привели только чтобы огласить приговор.

— Смотри-ка, обмочился.

— Испугался, видать.

— А ведь им тоже было страшно, наверное...

Это были последние слова, которые Жорес услышал в своей жизни. Потом палачи действовали молча — и безжалостно.

Тьеру просто переломали руки и ноги, а потом спихнули тело в выгребную яму — и стояли над ней, наблюдая, как блестящий некогда тьер захлебывается дерьмом, возвращаясь к истокам.

— Там ему и место, — подвел итог Шернат.

Жалости у них с Массимо ни на кончик ногтя не было. Вспоминались Роман и Мариль, веселые, по случаю помолвки, смеющиеся, счастливые, вспоминались мертвые глаза детей... жаль, что нельзя эту мразь два раза утопить, чтобы земля чище была.

Семейство Даверт.

Судьба проигравшего печальна в любых мирах. А предстоящий Эльнор проиграл по всем статьям — и отлично понимал это.

Преотцом ему не стать. Даверт уселся накрепко, и зная врага, Эльнор понимал, что спихнуть его будет сложно. Очень сложно.

С другой стороны...

А вот Эттан его достанет. Эльнор мало того, что был его соперником в борьбе за власть, так теперь между ними еще и кровь. Кровь его дочери, его Мелли...

Спускать Давертам смерть родной кровиночки предстоящий Эльнор не собирался. Но что делать?

Можно ли рассчитывать на поддержку власть имущих?

Нет, пока — нет. Никто не любит проигравших.

А что можно сделать здесь и сейчас?

Только одно. Исчезнуть. Раствориться в нетях так, чтобы Даверт его не нашел в ближайшие два года. Это вполне возможно. Доверенные лица у Эльнора есть, они продадут все, принадлежащее ему и поместят деньги под проценты к надежному человеку.

Но просто так растворяться — скучно.

Как можно достать Эттана?

Ответ прост. Через его детей.

Даверт сейчас будет родниться с кем-нибудь из власть имущих, наверняка. И легче всего начать с его дочери. Лаис — или Карст?

Наверное, Карст. Там у Эльнора крепкие позиции, там есть несколько тьеров, с которыми его связывают дела, а еще...

Еще — у герцога Карста есть сын. Молодой, лет пятнадцати от роду, и что самое приятное — не вполне в здравом уме. Эльнор знал это, поскольку был личным духовником герцогини, давно, еще лет двенадцать тому назад. И утешал бедную женщину, как мог.

Но других-то наследников у Карста не было!

План мести начинал постепенно оформляться.

Ты убил мою дочь, Даверт?

Ну так твоя будет мечтать о смерти!

* * *

Преотец в этот момент не думал о бывшем конкуренте. Он проглядывал бумаги и хмурился.

— Доходы падают, — строго заметил он казначею.

Предстоящий (а кто еще может быть казначеем в Тавальене, кроме высших храмовых служителей?) Синор горестно вздохнул.

— Да, люди теряют веру. Не желают платить десятину, не жертвуют на храм, не покупают священных знаков...

— Это плохо, — наставительно заметил Эттан. — Веру надо укреплять.

Предстоящий промолчал, но взгляд его был более чем выразителен.

Укреплять!

Это тебе что — стена крепостная? Вот так легко сказать — укреплять! А как? Ходить, и каждого лично убеждать, что Арден есть? Так больше сапог стопчешь, чем людей убедишь. И проповеди не помогут. Даверт хоть и талантливый оратор, а только народ нынче ничем не проймешь. Арден — Арденом, а медяки в кармане не забренчат, сколько ты Символ Веры* не тверди.

* символ веры — пять обязательных молитв, которые обязан знать каждый верующий в Ардена. Более того, оттарабанить по первой просьбе без запинки в любое время дня и ночи, в противном случае человек признается еретиком, и отдается на перевоспитание Храма. Прим. авт.

Эттан покачал головой.

— Синор — Синор, ну почему вы обо мне так плохо думаете?

— Светлейший, — растерялся предстоящий, — я не...

— Конечно, плохо. — Эттан вроде бы беззлобно подшучивал над казначеем, но опасные огоньки поблескивали в глубине желтых глаз, заставляя беднягу поеживаться, словно за шиворотом у предстоящего бегали муравьи. — Вы думаете, что я просто говорю, и не могу предложить никакого выхода. А он есть, обязательно есть.

— Н-но... какой?

— Да самый простой. Народу нужно чудо. Слова могут убедить тех, у кого есть разум, а быдлу нужно что-то грубое и осязаемое. Что-то, к чему можно прикоснуться потрогать, опять же, если десяток-другой недоумков вылечится от тяжелой болезни при полном скоплении народа...

— Преотец! — Синор глядел на Эттана почти влюбленными глазами. — можно ведь устроить богослужение, провезти реликвию по городам...

— А еще — организовать отдельные сеансы для тех. Кто не желает поклоняться святыне вместе со всяким быдлом и готов жертвовать ради своей прихоти. И жертвовать щедро, — согласился Эттан. — Обдумайте, что именно можно провезти.

— Эммм.... Зависит от того, на кого мы рассчитываем? Бабы или мужики? Мужикам надо что-то, дарующее удачу в битве...

— Бабам это не нужно, — отмахнулся Даверт. — а именно они жертвуют часто и щедро. Тут нужно что-то для здоровья, красоты, многоплодия...

Синор серьезно задумался. А потом усмехнулся.

— Покрывало Королей.

Эттан хлопнул в ладоши.

— Отлично! Идеальное решение, Синор, вы не зря занимаете свой пост.

Мужчина улыбнулся.

Что за покрывало королей? По преданиям, морские короли обязаны были проводить свою первую брачную ночь в море. Вокруг бухты ставили оцепление, морской король с избранницей оставались один на один... покрывало было при них.

Говорили, что оно дарует тому, кто прикоснется, здоровье, а женщинам — плодовитость. Королям, правда, это не помогло, все равно вымерли, но быдлу это в голову не придет.

— Светлейший, я распоряжусь.

— Нужен ковчег, специальная рака для покрывала, носилки, и побольше золота и драгоценностей. Где покрывало хранится сейчас?

— Сейчас оно у рыцарей моря.

— Что!?

Даверт был искренне изумлен. А что это его реликвия делает в ордене рыцарей-змееборцев? Особенно когда она ему нужна?

Интересно...

— Почему покрывало находится у них?

— Светлейший, магистр Шеллен затребовал его еще лет десять тому назад, а преотец Иреоний отдал ему реликвию, сочтя, что у змееборцев она будет в сохранности. К тому же, они в свое время передали ее Храму.

— Передали — и отлично. И нечего дар забирать обратно, — буркнул Даверт. — напишите им, Синор. Пусть привезут реликвию в кратчайшее время. Им плодовитость ни к чему, верно?

Синор угодливо хихикнул. Эттан бросил на мужчину быстрый взгляд.

Мразь, конечно.

Будет лебезить, ползать на брюхе, а если получится — ударит в спину. Доверять ему нельзя, но кому можно доверять в нашем жестоком и коварном мире? Детям — и тем не доверишься. Вот Эрико, болван такой, упустил врага, теперь непонятно, где Эльнор вынырнет. А что он еще заявит о себе, Даверт и не сомневался. Еще бы!

Дочь потерять!

Вот он бы не простил, точно! И не из великой любви к малышке Лу, хоть и хороша растет, ох, хороша! Жаль даже, что Лу — его дочь. Она даже красивее Вальеры в ее годы, хотя уж насколько тьерина Тессани была великолепна...

Эх, были времена!

Но рвать глотки за дочь он стал бы не из великой любви или сентиментальных воспоминаний, вот еще не хватало. Все объяснялось намного проще.

Если Луис спустит с рук покушение на кого-то из своих, он потеряет лицо. А это в политике больше, чем потерять даже жизнь. Это потеря перспектив, союзников, связей, денег...

Вот и Эльнор...

Ладно.

Его мы еще найдем, а пока — насущное.

— Напишите. Пусть привезут Покрывало в ближайшее время.