И ни один из них не знал как скоро. Госпожа Флауэрс была в саду за домом. Они подъехали прямо к пансиону, чтобы найти ее. Она подстригала розовые кусты, и запах лета окружил ее.

Она хмурилась и мигала, когда они все, столпившись вокруг нее, спрашивали наперебой, где найти белый ясень.

— Погодите, погодите немного, — сказала она, глядя на них из-под края своей соломенной шляпы. — Что это вам понадобилось? Белый ясень? Есть тут один внизу, позади дубов. Да, подождите вы минуту — добавила она, поскольку они все сразу направились туда.

Стефан выбрал ветвь дерева, в руках он держал складной нож Мэтта, который тот извлёк из кармана. Интересно, когда он начал носить его с собой? Думала Бонни. Она также задавалась вопросом, что госпожа Флауэрс подумала о них, когда они возвратились, два мальчика несли покрытую листвой шестифутовую ветвь между собой, взгромоздив её себе на плечи.

Но госпожа Флауэрс только смотрела, не говоря ни чего. А когда они уже приблизились к дому, она прокричала вслед: "Для тебя прибыл пакет, мальчик".

Стефан повернул голову, ветвь все еще была на его плече: "Для меня?"

— На нём было ваше имя. Пакет и письмо. Я нашла их во дворе, перед домом, сегодня. Я положила их наверх, в твою комнату.

Бонни смотрела на Мередит, затем на Мэтта и Стефана, встречая в свою очередь их изумленные, подозрительные и пристальные взгляды. Ожидание в воздухе усилилось внезапно, почти невыносимо.

— Но кто это мог быть? Кто мог знать, что ты — здесь — начала она, когда они поднялись по лестнице на чердак. И затем она остановилась, появился страх, трепещущий между ее ребрами. Предупреждение гудело вокруг ее, подобно жужжащей мухе, но она отбросила эти чувства. Не теперь, думала она, не теперь.

Но не было никакого способа удержаться от взгляда на пакет на столе Стефана. Мальчики облокотили белую ветвь ясеня о стену и пошли, чтобы смотреть на этот, длинноватый, гладкий пакет, облачённый в оберточную бумагу, со сливочным конвертом на вершине.

На обороте, знакомым сумасшедшим почерком было написано Стефан.

Почерк от зеркала.

Они все стояли, смущённо смотря на пакет, как будто это был скорпион.

— Напряженное ожидание, — сказала Мередит, когда Стефан, медленно взял его. Бонни знала, что она подразумевала. Она чувствовала, что все это могло бы взорваться или изрыгать ядовитый газ или превратиться во что-то с зубами и когтями. Конверт, который поднял Стефан, был квадратный и крепкий, сделан из хорошей бумаги. Будто приглашение принца на бал, подумала Бонни. Но в противовес тому, на поверхности было несколько грязных отпечатков пальца, и края конверта были грязные. Что ж, Клаус не выглядел слишком опрятным во сне.

Стефан поглядел на переднюю и заднюю часть письма и затем разорвал конверт, открыв. Он вытащил единственную часть тяжелой бумаги для печатающих устройств. Трое друзей толпились вокруг него, посматривая через его плечо, поскольку он разворачивал его. Тогда Мэтт воскликнул:

— Что ... там чисто!

Это было именно так. С обеих сторон. Стефан перевернул его и исследовал каждую часть. Его лицо было напряженно. Все остальные расслабились, тем не менее, ведя возмущенные разговоры. Глупый розыгрыш. Мередит потянулась к пакету, который выглядел достаточно плоским, чтобы тоже быть пустым, когда Стефан внезапно напрягался, его дыхание, стало шипящим. Бонни быстро поглядела на него и подскочила. Рука Мередит застыла на пакете, и Мэтт выругался.

На чистой бумаге, туго натянутой между двумя руками Стефана, появлялись буквы. Они были черные с длинными хвостами вниз, как будто каждая была вырезана невидимым ножом, в это время Бонни наблюдала за ними. Поскольку она читала их, страх рос в ней.

Стефан,

Мы попытаемся решить это как господа? У меня девчонка. Приезжай в старый сельский дом в лесах после наступления темноты, и мы будем говорить, только вдвоём. Приезжай один, и я позволю ей уйти. Приведёшь кого — то еще, и она умрёт. Не было никакой подписи, но в основании показались слова: Это — между нами.

— Какая девчонка? — потребовал Мэтт, смотря на Бонни и Мередит, как будто удостовериться, что они были все еще там. — Какая девчонка?

Резкими движениями, изящные пальцы Мередит порвали пакет, из которого выпало то, что было внутри. Бледный зеленый шарф с образами виноградных лоз и листьев. Бонни помнила это отлично, и в порыве видение прибыло к ней. Конфетти и подарки на день рождении, орхидеи и шоколад.

— Кэролайн, — прошептала она, и закрывала глаза.

Эти последние две недели были настолько странными, настолько отличными от обычной жизни средней школы, что она почти забыла о существовании Кэролайн. Кэролайн пряталась на квартире в другом городе, чтобы быть в безопасности — но Мередит сказал это сразу: Он может следовать за тобой куда угодно, я уверена.

— Он снова только играл с нами, — бормотала Бонни. — Он позволил нам зайти настолько далеко, даже увидеть твоего дедушку, Мередит, и затем ...

— Он, должно быть, знал, — согласилась Мередит. — Он, должно быть, знал, мы все время искали жертву. И теперь он нанес поражение нам. А что если — Ее темные глаза, зажглись внезапной надеждой. — Бонни, ты не думаешь, что Кэролайн потеряла этот шарф в ночь вечеринки? И он только подобрал его?

— Нет. — Предупреждение гудело ближе, и Бонни прогоняла его прочь, не думая об этом. Она не хотела этого, не хотела знать. Но она была уверена относительно одной вещи: это не был блеф. Кэролайн была у Клауса.

— Что мы будем делать? — мягко сказала она.

— Я знаю то, что мы не собираемся делать — слушать его, — сказал Мэтт. — Попробовать решить это подобно господам, он ничтожество, а не джентльмен. Это — западня.

— Конечно это — западня, — сказала Мередит нетерпеливо. — Он выжидал, пока мы не узнали, как травмировать его, и теперь он пробует разделить нас. Но это не сработает!

Бонни наблюдала за лицом Стефана с нарастающей тревогой. Поскольку, в то время как Мэтт и Мередит с негодованием разговаривали, он спокойно сложил письмо и положил его в конверт. Теперь он перестал пристально вглядываться в конверт, его лицо, все еще было, равнодушным, не тронутым тем, что происходило вокруг него. И взгляд его зеленых глазах испугал Бонни.

— Мы можем сделать так, что это будет иметь неприятные последствия для него, — сказал Мэтт. — Правда, Стефан? Разве ты так не думаешь?

— Я думаю, — сказал Стефан тщательно, концентрируясь на каждом слове, — что я пойду в лес после наступления темноты.

Мэтт кивнул, и как защитник он начал было придумывать план: "Хорошо, ты идешь, отвлекать его. И тем временем, трое из нас..."— Трое из вас, — продолжал Стефан так же, пристально смотря прямо на него, — идут домой. В кровати.

Наступила пауза, которая казалась бесконечной, для тугих нервов Бонни. Другие только уставились на Стефана.

Наконец, Мередит, осторожно сказала: "Что ж, будет трудно поймать его, в то время как мы находимся в кроватях, если он не достаточно любезен, чтобы самому посетить нас.

Это сломило напряжение, и Мэтт сказал, многострадально вздохнув: "Хорошо, Стефан, я понимаю, что ты думаешь об этом" — но Стефан прерывал его.

— Я мертв, серьезно, Мэтт. Kлаус прав; это — только между ним и мною. И он сказал, чтобы я прибыл один, или он повредит Кэролайн. Так что я иду один. Это — мое решение.

— Это — твои похороны, — вырвалось у Бонни, почти истерично. — Стефан, ты сумасшедший. Ты не можешь...

— Ну, так посмотри на меня.

— Мы не позволим тебе...

— Ты думаешь, — сказал Стефан, смотря на нее, — что вы могли бы остановить меня, если бы попробовали?

Эта тишина была неудобной. Уставившись на него, Бонни чувствовала, как будто Стефан изменился, так или иначе, в ее глазах. Его лицо казалось более острым, его положение, напоминало ей о мускулах гибкого, жёсткого хищника под его одеждой. Внезапно он оказался отдаленным, чуждым. Пугающий.

Бонни отвела взгляд.

— Давайте быть разумными, — сказал Мэтт, изменяя тактику. — Давайте успокоимся и поговорим об этом

— Нет, ничего обсуждать. Я иду. Вы — нет.

— Ты должен нам больше чем это, Стефан, — сказала Мередит, и Бонни чувствовала себя признательной за ее прохладный голос. — Замечательно, ты можешь порвать нас на кусочки; прекрасно и никаких споров. И это будет точка. Но, в конце концов, мы прошли вместе через многое, мы заслуживаем того, чтобы обсудить это прежде, чем ты уйдешь.

— Ты сказал, что это была борьба и девочек тоже, — добавил Мэтт. — Когда ты решал, что этого не было?

— Когда я узнал, кем была убийца! — сказал Стефан. — Именно из-за меня Клаус здесь.

— Нет! — закричала Бонни. — Ты заставил Елену убить Кэтрин?

— Я заставил Кэтрин возвратиться к Клаусу! Это — то, с чего всё началось. И я вовлёк Кэролайн; если бы это не было для меня, она никогда не возненавидела бы Елену, никогда не пошла бы с Тайлером. Я несу ответственность за неё.

— Ты только хочешь верить этому, — Бонни почти вопила. — Клаус ненавидит всех нас! Ты действительно думаешь, что он собирается позволить тебе уйти оттуда? Ты думаешь, что он планирует оставить в покое нас?

— Нет, — сказал Стефан, и поднял ветвь, прислонённую к стене. Он взял нож Мэтта из его собственного кармана и начал срезать пруты прочь, делая прямое белое копье.

— О, супер, ты уходишь на поединок, — сказал разъяренный Мэтт. — Разве ты не видишь, как это глупо? Ты идёшь прямо в его западню! — Он сделал шаг к Стефану. — Ты не можешь думать, что трое из нас не смогут остановить тебя! — Нет, Мэтт, — послышался низкий голос Мередит через комнату. — Это не даст проку. — Стефан смотрел на нее, мускулы вокруг его глаз напряглись, но она только оглянулась назад, её лицо было спокойно. — Таким образом, ты настроен, встретить Клауса лицом к лицу, Стефан. Хорошо. Но прежде, чем ты пойдешь, по крайней мере, убедись, что ты сможешь бороться. — Было прохладно, она начала расстегивать горловину ее сделанной на заказ блузы.

Бонни чувствовала толчок, даже при том, что она предложила ту же самую вещь только неделей ранее. Но это была тайно, ради Бога, она думала. Только тепеь она пожала плечами. Публично или тайно, какая разница?

Она посмотрела на Мэтта, чье лицо отражало испуг. Тогда она увидела складку брови Мэтта и начало того упрямого выражения лица, которое имело обыкновение ужасать тренеров противоположных футбольных команд. Его синие глаза, посмотрели в ее, и она кивнула, вытянув подбородок. Без слов, она расстегнула молнию на легкой ветровке, которую она носила, и Мэтт стащил с себя футболку.

Стефан переводил взгляд с одного на другого из трёх друзей, мрачно раздевающихся в его комнате, пробуя скрыть свой собственный удар. Он покачал головой, белое копье было перед ним подобно оружию. "Нет".

— Не будь сопляком, Стефан, — выговорил Мэтт. Даже в беспорядке этого ужасного момента, кое-что внутри Бонни сделало паузу, чтобы восхититься его голой грудью. — Есть трое из нас. Ты должен взять много, но не повредить никому из нас.

— Я сказал, нет! Не для мести, и не для борьбы со злом! Не по любой другой причине. Я думал, что вы понимаете это. — Взгляд Стефана на Мэтта был ожесточен.

— Я понимаю, что ты собираешься умереть там! — закричал Мэтт.

— Он прав! — Бонни сжала губы. Предупреждение проходило через ее обороноспособность. Она не хотела впустить это, но у неё не было сил, чтобы сопротивляться больше. С дрожью, она чувствовала, что это нанесло удар через броню, и услышала слова в мыслях.

— Никто не может бороться с ним и выжить, — сказала она мучительно. — Это — то, что Викки сказала, и это верно. Я чувствую это, Стефан. Никто не может бороться с ним и выжить!

На мгновение, только мгновение, она думала, что он мог бы услышать ее. Тогда его лицо стало жёстким снова, и он холодно заговорил:

— Это — не ваша проблема. Позвольте мне волноваться об этом.

— Но если нет никакого способа победить — снова начал Мэтт.

— Это — не то, что сказала Бонни! — кратко ответил Стефан.

— Да, это! О чем, черт возьми, ты говоришь? — кричал Мэтт. Было трудно смотреть на то, как Мэтт выходит из себя, но то, что однажды потерянно было нелегко получить назад. — Стефан, достаточно.

— С меня тоже! — Стефан перешёл в рев. Бонни никогда не слышала от него такого тона. — Я болен от вас всех, болен от вашего препирательства и вашей бесхребетности — и ваших предупреждений, тоже! Это — моя проблема.

— Я думал, что мы были командой! — закричал Мэтт.

— Мы — не команда. Вы — группка глупых людей! Не смотря ни на что, глубоко внутри вы только хотите прожить ваши безопасные короткие жизни в ваших безопасных маленьких домах, пока вы не отправитесь в ваши безопасные маленькие могилы! Я не такой как вы, и я не хочу быть таким! Я выносил вас так долго, потому что я хотел, но это — конец. — Он посмотрел на каждого из них и говорил преднамеренно, подчеркивая каждое слово. — Я не нуждаюсь ни в одном из вас. Я не хочу, чтобы вы шли со мной, и я не хочу, чтобы вы пошли после меня. Вы только испортите мою стратегию. Любого, кто действительно последует за мной, я должен буду убить.

И с одним последним тлеющим взглядом, он повернулся на пятках и вышел. Глава 14.

— Он сошёл с ума, — сказал Мэтт, уставившись на пустой дверной проем, через который Стефан исчез.

— Нет, не сошёл — сказала Мередит. Ее голос был жалобным и тихим, но в нём проскальзывал беспомощный смех.

— Разве ты не видишь, что он делает, Мэтт? — сказала она, когда он повернулся к ней.

— Орёт на нас, заставляя нас ненавидеть его, пытается избавиться от нас. Он становится настолько противным, чтобы мы разозлились и позволили ему всё делать одному.

Она посмотрела на дверной проем и подняла брови. "Любого, кто действительно последует за мной, я должен буду убить."

Внезапно Бонни дико захихикала

— Я думаю, что он позаимствовал это от Дэймона. "Учтите, я не нуждаюсь ни в одном из Вас!"

— "Вы кучка глупых людишек", — добавил Мэтт.

— Но я все еще не понимаю. У тебя было видение, Бонни, и Стефан обычно не придаёт этому значения. Если нет никакого способа бороться и победить, то какой смысл идти?

— Бонни не говорила, что нет никакого способа бороться и победить. Она сказала, что нет никакого способа бороться и выжить. Так ведь, Бонни? — Мередит посмотрела на нее.

Приступ смеха закончился. Поражённая Бонни пыталась расшифровать видение, но она знала не больше тех слов, которые были в её голове. " Никто не может бороться с ним и выжить"

— Считаете, Стефан думает... — медленно в глазах Мэтта появилась догадка. — Он думает, что собирается остановить Клауса, зная, что тот убьёт его? Как жертвенный ягнёнок?

— Вернее, как Елена, — сказала Мередит трезво. — И, возможно, так он сможет быть с ней

— Хмм... — Бонни почесала затылок. Она не могла знать больше о пророчестве, но это она знала точно. — Он так не думал бы, я уверена. Елен в особенности. Она — такая, какая есть, потому что она умерла слишком молодой; она оставила столько незаконченного в своей жизни, и ну, в общем, она — особый случай. Но Стефан — был вампиром в течение пятисот лет, и он, конечно, не умер бы молодым. Нет никакой гарантии, что он соединится с Еленой. Он мог бы идти в другое место или — или просто умереть. И он знает это. Я уверена, что он знает это. Я думаю, что он держит обещание, данное ей — остановить Клауса ,чего бы это не стоило.