— Там враги ведь... то есть эти... кольчужники? — тихонько осведомился мальчишка. Шарль кивком указал на носилки
— Убийцы, так будет короче — жёстко усмехнулся Хуан. — Не первые и боюсь не последние. И сколько их ещё будет... храни вас Единственная!
Мановение руки Великого Колдуна, подтверждающий жест Хуана — мальчику пора привыкать — и арбалетчики опустили носилки у ног правителя Арелата.
Быть может, принесли раненых? Шарль чуть подался назад. Ага, попробуй себя убедить. Хоть бы разок моргнули, глаза как плошки, впору ложить монеты.
И крови сверх всякой меры! Мальчика передёрнуло.
Добротные кожаные куртки с нашитыми железными пластинами, низкие воронёные шлемы, и где их только не делают... По виду похожи на ополченцев, из тех, что собрались по призыву Венсана. Или же на бродячих торговцев, невелика разница. И явно недешёвые арбалеты, игрушки, а не оружие, залюбуешься!
Интере-есно.... Между прочим люди Раймона что-то виновато помалкивают и упорно прячут глаза.
— Почему не взяли живьём? — обратился к десятнику Шарль.
Дюжий плечистый детина неуверенно затоптался на месте.
— В глаза смотреть, прямо в глаза! — с нажимом добавил мальчик. У Мари и не такому научишься. — Прямо, прямо в глаза, что опять убитых разглядываешь?!
— Как завидели этих, этих... — забормотал несчастный десятник, — я скомандовал залп. — Благородный Раймон взъярился всерьёз, но бельты назад не вернёшь. Два полных десятка, в двадцать выстрелов, — детина почти шептал, — нашим даже добивать не пришлось....
Храни Единственная! Мальчишка переглянулся с Хуаном.
— Наёмные убийцы, — вежливо-надменный Хуан указал на тела, — били из ближней рощи, всего-то сотня шагов от дороги. Ваших, Великий, ваших, одно слово — смертники. Какой-то шанс у них всё же был — поскорее выпустить бельты и сразу по сёдлам, кони-то свежие. Покушавшихся изрешетили на скаку, в двадцать выстрелов, — Хуан обжёг взглядом незадачливого десятника, — в отместку за погибшего Колдуна!
— Подожди, — ребёнок повернулся к Хуану. — Сколько стоят эти игрушки?
Хуан взвесил в руке арбалет.
— Сработано из лёгких сплавов Древних, вечного железа здесь кот наплакал. Попробуй добыть, а главное обработать, не всякий мастер возьмётся.
— Не тяни, Хуан, я же вижу, что знаешь!
— Полтора веса в золоте, — наконец выдал Хуан. — Разумеется в слитках с клеймом Картахены. Или все два, если платить сицилийскими ноблями.
— Выходит, они сами себя наказали, — подытожил Шарль. — Нет захваченных, значит и полная добыча не полагается. Языки порой стоят дороже золота. В эскорте Великого свои законы. В нашем уставе всё сказано.
Под выразительными взглядами подчинённых десятник вновь затоптался на месте.
— Страница двадцать шестая, если вы позабыли, — протянул юный Колдун. Что бы такое изобрести напоследок? — Перепишешь страницу двенадцать раз. Красиво и без лишних помарок, я лично проверю!
— Вели-икий... — в низком голосе десятника неожиданно прорезались жалобные нотки.
Арбалетчики с явной опаской воззрились на правителя Арелата. Уж лучше бы назначил полсотни горячих, плети они и есть плети, дело привычное.
— Так и быть получите половину добычи — неожиданно смилостивился Великий.
— Храни вас Создательница! — с облегчением отозвался десятник.
— На неё боюсь вся надежда. Только ту страницу не забудь переписать, — строго напомнил Шарль. — Чтобы завтра утром, хоть всю ночь сиди при свече. А иначе — не получишь добычи.
Командир арбалетчиков вновь заскучал.
— Не тревожься, я Раймону напомню, — подбодрил десятника Шарль.
Повелительный жест Великого и стрелки с готовностью удалились.
— Один арбалет мой! Не-ет, лучше оба! — вырвалось у мальчишки.
— Ваша воля, Великий, — Хуан не сдержал улыбки. — Теперь вы наиграетесь вволю.
— Хосе... — Шарль осёкся.
— На дороге в Страну Единственной, — с каменным лицом ответил Хуан. — О нём позаботятся, Великий, гвардия своих не бросает, неважно живых или мёртвых. Время, время, Великий, вы опаздываете на Совет.
— Я его по-быстрому провожу, может ещё успею, — Мальчик сорвался с места.
— В последний путь, Великий?
— Что я не хранитель Святыни?! — возмутился ребёнок. — Что, что, а молитвы я знаю, — бросил Шарль на бегу.
* * *
* * *
— У меня целых две сотни панцирной конницы, — вновь напомнил Венсан
Ага, ага, размечтался. Уголки губ мальчика поползли вверх. Пускай сперва его люди попривыкнут к доспехам. А лошадки из конюшен Бовэ к новоявленным панцирникам.
— В резерве, Венсан, в резерве, сколько вам повторять, — по-военному прямо рубанул Робер. — Надеюсь, вы согласны, Великий? — с должным почтением вопросил командующий.
Ну да, конечно. Шарль величаво кивнул. Жесткий взгляд мальчика — сколько раз отрабатывал на строптивых вассалах! — и Венсан уставился в стол.
Армия должна действовать как единое целое, уж это Робер ему втолковал. В Арелате, да и в герцогстве тоже, племенное ополчение порой творит чудеса. Не случайно же отмалчивается благородный Педро. А Венсан, похоже, всё-таки поведёт в бой своих панцирников. Пускай в са-амом-самом конце, всё одно обзавидуешься. Шарль подавил вздох.
— ...За своих людей я ручаюсь! — дошли до сознания Шарля слова Гюстава, комтура Полосатых Кошек. — Все двадцать сотен готовы к сражению. Один переход и... — Отличившийся ещё в битве при Шамбери, молодой сотник кое-как выдержал давящий взгляд Робера. — Мы ждём вашей воли, Великий.
И он туда же! Шарль мельком покосился на командующего, но тот лишь спокойно кивнул, будто бы не заметив дерзости.
Две тысячи, двадцать полных сотен, шесть полнокровных когорт, да-а звучит, конечно, внушительно. И чего на меня все т а к смотрят, тоже нашли стратега. А вредина-Робер пока что помалкивает.
— Подробнее! — вырвалось у ребёнка.
— Прошу прощения, Великий? — не без удивления вопросил тысячник.
— Скажи, сколько у тебя новобранцев? — мягко осведомился Шарль. — Первачков, не служивших и дюжины Лун. Говори, говори, что медлишь? — властно поторопил недавний послушник.
— Первачков хватает, Великий, вы же читали мои донесения, — осмотрительно ответил Гюстав.
"Добро бы все, у Робера порой не допросишься", — мелькнуло в голове мальчика.
— У барона Вилье только рыцарская конница и наёмные каталонские лучники, да и тех не особо много, — в голосе тысячника зазвучали наставительные нотки. — Чего стоят хвалёные панцирники против линейной пехоты?
— Ну, положим это в правильном сражении, — живо возразил Шарль. — При условии, что удастся его навязать. Тяжёлая конница и вдобавок "Полосатые Кошки"... да Вилье попросту не примет боя. Барон получил хороший урок. А затем пошлёт немалую часть конницы в рейд по землям Белых Рысей. — Юного вождя передёрнуло. — Ручаюсь, кое-кто дойдёт до Бовэ. Мы защищаем наших вассалов, забыл?
Гюстав мог бы многое возразить — мол, врага надо бить по частям! — но наткнувшись на взгляд Робера, счёл за лучшее промолчать.
— Благодарю, Великий, — подал голос Робер. — У внезапно воскресшего Венсана — магистр чуть усмехнулся — даже лучники на конях. Не лучших, понятно, не лучших, но от пеших уйдут легко. Воля Великого превыше всего, на том и стоит гвардия! — Магистр "Серебряных Копий" значительно оглядел присутствующих. — Эрве, как твои желторотики? — спросил он у комтура тяжёлой конницы.
Домашнее задание выполнено — губы Шарля раздвинулись в проказливой усмешке — и строптивые воители на время притихли. Поли-итика, сплошная политика, даже здесь, на Военном Совете. Стоило позавчера пререкаться с Робером, и добро бы один на один...
Вот и получил по заслугам. В промежутках между излияниями пригожих девиц волей-неволей пришлось заучивать, аж пять вариантов ответных речей, будто мало и без того зубрёжки!
— Ша-а-арль, — ворвался в сознание звонкий девчоночий голос, — я тебе точно не помешала? Ой, простите, простите, Великий, — внезапно зачастила девчонка. — Тоже мне братец, хуже наставника, что ухо опять выкручиваешь?! — почти взвизгнула Даниэль. — И прекрати подслушивать, наконец, если не хочешь разгневать Великого. Ведь, правда, Ша-арль?
— Да... ага... — только и смог выдавить мальчик.
- Слышал? — победно возвестила начинающая волшебница. — Похоже, дошло, Шарль, спасибо Создательнице, даже из комнаты выскочил, мне выталкивать не пришлось. Шарль, может, ты мне поможешь? Так, са-амую чуточку, никакого терпения уже нет, честно-честно.
— Не ставь телегу впереди лошади, лучше расскажи толком.
— Помнишь, как ты... как мы разговаривали с Создательницей?
— Как ты подслушивала? — ехидно уточнил мальчик. — Так, са-амую чуточку.
— Вредина, — огрызнулась юная прорицательница. — И дразнилка бессовестная!
— Какой есть, — отозвался мальчик.
— Понимаешь, я, как ни крути, оскорбили Создательницу, вот и досталось по полной. Для начала тридцать горячих... — Даниэль подозрительно потянула носом. Да нет, скорее уж хлюпнула. — Розги всё же не плети, я ведь ещё девчонка, но поверь, радости мало.
— Но Единственная... — начал было Шарль.
— Да попробуй их убеди! Шесть розог каждое утро, до сих пор сиде-еть не могу... — Даниэль откровенно всхлипнула. — Прикажи им Шарль, прикажи, уж тебя они точно послушают, - заканючила прорицательница.
— Даниэль...
— Вспомнил, наконец, как меня зовут, — привычно завредничала девчонка. — У вас, мальчишек, короткая память. А какие у меня волосы?
— Золотисто-рыжие, какие ещё.
— Как у этой вертихвостки Сесиль?
— Не-е, у тебя золота куда больше, — честно заверил Шарль.
— Правда, правда?
— Ага, ну что ты как маленькая. Может куклу тебе купить, тогда сразу утешишься, — невинно протянул мальчик. — Фарфоровую, например, я сам выберу подороже.
Даниэль возмущённо пискнула.
— Постой Шарль погоди, чуть было не позабыла о главном, видно мало в своё время пороли, - спохватилась девчонка. — Слушай и запоминай...
— Великий... — Робер тронул мальчика за плечо, мол, что с вами творится, но Шарль лишь коротко покачал головой.
Вредная девчонка как раз заканчивала подробные наставления — тоже мне старшая, молоко на губах не обсохло — вперемешку с посланием орденских братьев. Пусть благородные смотрят и делают выводы, ведь он, как ни крути Великий Колдун.
Рука в кольчужной перчатке откинула полог, и в шатёр вошёл дежурный офицер:
— Посланец от Мориса, Великий.
— Проси, — величаво разрешил мальчик.
Если уж вышколенный порученец посчитал нужным прервать военный совет... проще простого сложить два и два. Гвардейцы сохраняли подобающее спокойствие, как водится, с оттенком надменности, в отличие от того же Венсана, и добро бы только его!
В шатре появился смуглый вихрастый подросток со значком старшего порученца. Заляпанная грязью форма кандидата в гвардию говорила о долгой скачке.
— Великому, только Великому, никому больше, — зачастил с порога подросток. — В собственные руки, приказ Мориса... — запинаясь, добавил юнец.
— Вот он, Великий вот, прямо перед тобой, — дежурный офицер подтолкнул мальчика к Шарлю.
Похоже и впрямь начина-ается... Предательски засосало под ложечкой. Шарль привычно принял пакет, ободрил вконец стушевавшегося гонца, и отправил мальчика отсыпаться. Морис — между прочим, родич Венсана — ведает передовыми дозорами.
Храни Создательница... то есть Единственная. Шарль закусил губу. Пробежав послание по новому кругу — у Робера потом допросишься! — Великий предал письмо командующему.
Что-то они опять зашушукались, а ещё благородные... Мальчик жестом успокоил Венсана, мол, могло быть и хуже, не бери в голову.
— Дождались, хвала Единственной! — заявил Робер наконец покончив с посланием. — Похоже, нам придётся окровавить клинки. Впору пожалеть доблестных провансальцев. Новоиспечённый сенешаль Прованса, барон Дюранс, выступил на север, как водится, с изрядным конным кулаком. Надо думать Дюранс примет командование — вслух подумал Робер. — Если будет на то воля Великого Колдуна, то хвалёные панцирники Прованса.
— Добро бы только они, — невпопад отозвался Шарль.
— Прошу прощения, Великий? — холодно-изучающий взгляд Робера не обещал ничего хорошего.
— Жюстен Молния всё же сумел столковаться с проклятыми корсиканцами. Заплатил цену крови тех шести сотен пиратов, что велел распять с полгода назад. Герцог щедро одарил дожа и его приближённых. — Шарль было примолк, собираясь с мыслями.
— Быть может, вы соизволите продолжить, Великий?
— Я почти всё тебе рассказал! — огрызнулся мальчик. — Две флотилии идут вверх по Роне. Одна, по меньшей мере, одна, будет поддерживать барона Дюранса. Уж не знаю, где герцог наскрёб столько денег, дёшево они не берут.
— Короче, нам придётся иметь дело с корсиканской фалангой, — сухо подытожил Робер. — Когда вам сообщили Великий?
— Здесь и сейчас!
Кое-кто из наиболее набожных зашептал молитвы Создательнице. Робер выразительно переглянулся с Гюставом, намучаешься с этим ребёнком!
— Быть может, вы уточните, Великий от кого именно...
— От одного... очень хорошего человека, — запинаясь, промолвил Шарль. Щёки мальчика залила краска, пожалуй, добралась и до ушей, что он как маленький в самом-то деле? Под давящим взглядом Робера — ему бы пленных допрашивать! — волей-неволей пришлось продолжать. — Она мне всё сказала по-честному, правда-правда, хоть бывает и привирает маленько, как и все девчонки.
— Ясно, ясно, Великий.
— Спаси-ибо, Шарль удружил, Я тебе это то-очно припомню, — почти пропела девчонка. — Извини, я опять позабыла о самом главном. Шепни пару слов Луи, он передаст кому надо, в скором времени дойдёт до магистра. Ты пойми, я ведь даже на боку заснуть не могу, только на животе получается! — Даниэль старательно хлюпнула носом. — Обещаешь?
— Да... конечно... — Шарль не сдержал улыбку.
— Вы... беседовали, Великий? Как и в прошлый раз? — нарушил молчание Робер.
— Не-е, Робер, это моё... личное... — неохотно выдавил мальчик. Кровь прилила к лицу, впору снова уставится в гриву Помпея, столешница впрочем, тоже сойдёт. Вроде не улыбаются, даже смотрят с почтением, хотя у них, взрослых поймёшь! — Довольно пустых слов, переходи к делу, Робер!
— Повинуюсь, Великий, — с должной серьёзностью ответил Робер.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Ша-арль, Ша-арль, да проснись же ты, наконец. Жаль толкнуть тебя не могу, тогда бы живо поднялся! - пробился сквозь пелену сна звонкий девчоночий голос.
— Что ты опять, Луи... — Мальчик принял полусидячее положение и зевнул во весь рот. — Кто...
— Это я — Даниэль, что, успел позабыть об уговоре?
— Не гони коней, Даниэль, дай я толком проснусь. - Шарль откинул роскошное одеяло — кажется, прямо на пол — и спустил ноги с кровати. — Что-то снова глаза слипаются... погоди самую малость.
Шарль плеснул в лицо воды из подвернувшегося под руку кувшина. Хол-лодненькой, если честно, ночь всё-таки зимняя.
