2. Все они, как один, бросились бы на защиту благодетеля и рискуя жизнью, не щадя живота своего, прикрыли бы его своей грудью, в ожидании чинов и наград, руководствуясь только алчностью и прагматизмом.
3. Отвернулись бы и сделали вид, что ничего не видят.
4. Помогли нехорошим людям.
Имеется замечательная реклама, где человек рассыпает кулек с яблоками, тут же набегает куча народа и начинает ему помогать их собирать. Собранных яблок становится все больше и больше, а под конец — целая гора. У этой замечательной рекламы имеется еще более замечательный, а главное — правдивый слоган: "Что нас всех объединяет — доброта!" Исходя из этого, наиболее вероятный вариант ответа — номер 1.
Однако, возвращаемся в славный город Бакар. Толпа еще продолжала заворожено смотреть вслед неспешно шагавшему Змею, как следующее событие привлекло ее внимание Этим событием стало появление на крыльце новых действующих лиц этой увлекательной драмы, так стремительно разворачивающейся у них на глазах. Кстати говоря, совершенно нельзя исключать вариант, что для собравшихся на Зеленой площади благодарных зрителей все происходящее было даже не драмой, а трагедией. Настоящей высокой трагедией типа древнегреческой, или шекспировской! Давненько, а точнее говоря — никогда, подавляющая часть присутствующих не была очевидцем таких захватывающих событий!
Обыденная жизнь типового разбойника так же скучна и монотонна, как жизнь, какого-нибудь мелкого клерка. Разница только в типовом наборе стандартных ситуаций. Естественно, у клерка и грабителя эти наборы разные, но при ежедневном повторе одних и тех же, набивших оскомину сцен, будь то составление квартального отчета, гоп-стоп, оформление потребительского кредита, или карманная кража, скуку они вызывают одинаковую.
Естественно, есть разница в количестве адреналина, выбрасываемого в кровь, но, со временем эта разница нивелируется, и после сотого гоп-стопа, в крови у исполнителя его не больше, чем у клерка, разводящего очередного лоха на покупку испанского бронзового смесителя, вместо пластмассовой лейки для душа, за которой этот самый лох и приперся. Поэтому рядовые члены бакарской мафии были благодарны Гистасу уже только за то, какое разнообразие он внес в их монотонные жизни, ведь у них не было ни Интернета, ни зомбоящика с его фильмами, сериалами, ток-шоу и прочей ботвой, ни даже бумажных СМИ, с их сплетнями и красотками. Да что тут говорить — рекламы, и той у них не было!
Несмотря на то, что Змей открытым текстом объявил, что Цех Нищих репрессиям не подвергся и продолжает работу в прежнем составе, появление на крыльце начальника этого Цеха и пятерых его охранников, выглядело как возвращение Орфея со своей Эвридикой из Царства Аида. Единственное, но коренное отличие заключалось в том, что бедная Эвридика так и не выбралась из подземного царства, а вот депутация Цеха Нищих все-таки появилась на пороге трактира. Сходство с Эвридикой было поразительным — безо всякого преувеличения, всю группу товарищей вполне можно было принять за тени, до того бледно и погано они выглядели. Шестерка, можно сказать вернувшаяся из Ада, медленно спустилась по ступеням и глядя прямо перед собой невидящими, однако широко раскрытыми глазами, в которых не ощущалось и проблеска мысли, медленно побрела прямо на замершую толпу.
Это жуткое шествие остановил сын главы Серого Цеха Аслам Фахлафтах. Вид этой процессии показался ему до того омерзительным, что выдернул его из оцепенения, охватившего вместе с остальной толпой. Можно сказать — нищие вернули ему дееспособность. По всем раскладам, после того, как папаша пойдет на повышение и станет во главе "Союза", Аслам должен был занять его место во главе Цеха. Вот такие у них были хитрые планы. Теперь же, судя по всему, прожекты эти потерпели крах. Теплое местечко начальника Цеха светило ему только из-за родственных уз с потенциальным главой Ночной Гильдии, а в изменившихся обстоятельствах у Аслама, наверняка, появится достаточное количество конкурентов, причем более достойных этой должности, что радовать молодого Фахлафтаха никак не могло.
— Что там случилось!?! — заревел он, хватая начальника Цеха Нищих Гемелла Зотикуса за грудки и принимаясь трясти того, как грушу. Площадь затаила дыхание. На ее глазах творилось Невероятное! Такого в обычной жизни и представить себе было невозможно: низший поднял руку на высшего! По всем законам "Союза", и писанным и неписанным, такого быть не могло! Однако же было. Ну, что тут скажешь? — день такой. Это безобразие продолжалось секунд пять-шесть, как вдруг Гемелл как будто пришел в себя, после гипнотического транса. Он резко оттолкнул разбушевавшегося Аслама — ведь статус начальника Цеха, пусть даже такого, как Цех Нищих, значительно превосходил статус командира звена любого Цеха, включая Серый, и заорал в ответ:
— Пойди да посмотри! Придурок! Там все мертвые! — надсаживался начальник Цеха Нищих, глядя налившимися кровью, красными от ярости и пережитого ужаса, глазами на звеньевого Серого Цеха. Всего за несколько секунд площадь обмерла вторично. Статус — статусом, но обзывать придурком "серого" — это знаете ли, чревато... А Гемелл не успокаивался: — Там кровь! Кровь! Он убил всех! Все мертвые лежат!
К счастью, этот, не делающий никому чести, скандал продолжался недолго. Аслам Фахлафтах взял себя в руки. Все-таки он был профессиональным убийцей, а не кисейной барышней. Он резко развернулся, взлетел по ступенькам и шагнул в распахнутую дверь трактира. Задержался Аслам там ненадолго и вышел таким же бледным, как предыдущая группа товарищей. Даже профессиональная подготовка не сильно помогла. Одно дело взирать на чужие трупы, и совсем другое на труп своего отца, которого видел живым несколько минут назад, когда жизнь была прекрасна: отец готовился стать главой "Союза", а ты — начальником Серого Цеха. Как ни крути, а разница есть. Причем ощутимая.
При появлении в дверях Аслама Фахлафтаха, гомон вновь повисший над толпой, как по команде стих, и на площади вновь воцарилась тишина. Аслам обвел собравшихся мутным от бешенства взглядом и хрипло выкрикнул:
— Я убью каждого, кто присягнет убийце моего отца.
Присутствующие поежились — никому не хотелось иметь дела с рассвирепевшим профессиональным киллером, за спиной которого маячили тени его товарищей по Цеху. Конечно же, — не всех товарищей. Отнюдь не всех, но все же... По всему выходило, что последнее слово останется за Асламом, однако этого не случилось. Гемелл Зотикус твердо осознал, что остался единственным легитимным представителем начсостава "Союза" — фактически главой, и не собирался давать волю какому-то там звеньевому. Пусть даже из Серого Цеха.
— Надеюсь, ты будешь таким же смелым, — ощерился в ответ Гемелл, — не только с нами, но и со Змеем, — начальник Цеха Нищих первым озвучил кличку Гистаса Грине, которая моментально прилипла к тому намертво — уж больно она ему соответствовала. — Толпа одобрительно загудела. Она инстинктивно чувствовала, что разбушевавшийся папенькин сынок может довести до плохого, можно сказать — до цугундера. И если бы только себя — так и хрен-то с ним. Не очень-то и жалко. Но могло зацепить рикошетом и их, любимых, а этого сильно не хотелось. Аслам тоже ясно осознал настроение собравшихся. Он криво усмехнулся и процедил:
— Ну-у, что ж... трусы. Завтра в полдень у меня в руках будет голова Змея... и вы присягнете мне. — Он помолчал. — Но, у некоторых, — он бросил яростный взгляд на Гемелла Зотикуса, — я ее не приму. — Произнеся этот, в высшей степени пафосный монолог, Аслам медленно спустился с крыльца и направился в сторону Вонючей улицы, также выходящей на Зеленую площадь. Вслед за ним потянулись девять человек: его пятерка и пятерка его закадычного друга Эрсуса Иммакулэта, с которым они вместе выросли и дружили с сопливых времен.
Оставшиеся быстро и молча принялись кучковаться по цеховому признаку. Процедура выборов новых начальников Цехов прошла стремительно и мирно — в сложившихся условиях было не до усобиц, тлеющих в каждом здоровом коллективе. Все понимали, что наступает новая эра в истории "Союза" и лучше встретить ее сплоченными рядами, а не беспорядочной толпой, наподобие стада баранов. После того, как новая элита Ночной Гильдии была сформирована, она единогласно, при одном голосе против, постановила, что приводить в порядок помещение трактира будут сотрудники Цеха Нищих. Гемелл Зотикус был против, но его мнение уже никого не волновало — sic transit gloria mundi — так проходит мирская слава...
* * *
*
На следующий день рядовые мафиози стали собираться возле трактира "У трех повешенных" прямо с утра, не дожидаясь полудня. Кому-то не спалось из-за нервного напряжения, поселившегося в их душах вчерашним вечером, кому-то просто невмоготу было оставаться в одиночестве — надо было выговориться самому и выслушать других, да и вообще — такие судьбоносные события легче переживать кучей — ведь не даром говорится: на миру и смерть красна.
Настроение у народа было неопределенное. С одной стороны, покориться чужаку — как-то не очень... С другой стороны, все понимают, что лидер такой организации, как "Союз" должен быть сильным, а с этим у Змея никаких проблем не наблюдалось. Как ни духовных — один взгляд чего стоил! Так и физических — хлюпик бы всю старую верхушку не уконтропупил бы... да еще так быстро! С одной стороны, Аслам Фахлафтах вроде бы свой, знакомый, можно сказать с младых ногтей. С другой стороны, ну в Бездну таких знакомцев — никогда не знаешь чего от него можно ожидать — характер бешенный, да и сам безбашенный. С одной стороны, если в полдень придет Змей, живой и здоровый, тут и решать нечего — придется ему присягать, ничего не поделаешь. С другой стороны, вдруг Аслам возьмет да и исхитрится его убить, что тогда делать? — ведь новых начальников Цехов уже выбрали, и по закону именно они должны главу Гильдии выбирать? А Аслам возьмет и не согласится с их выбором — что тогда? С Серым Цехом воевать? — так, дураков нет. А вдруг Серый Цех плюнет на закон, убьет Змея, а может, заодно, и Аслама, и другого человека поставит? Темная дымка скверных предчувствий витала над толпой. Сквозь общий гомон, висящий над площадью, пробивалось:
— ... двенадцать пятерок Серого Цеха — это тебе не хрен собачий!..
— ... Змей завалил Филиппа со всей охраной!..
— ... насрать на Филиппа!.. он всех цеховиков завалил!
— ... себе на голову, козел! он не ждал!..
— ... сам баран!.. а цеховики с охраной тоже не ждали!?..
Подобные разговоры, с незначительными вариациями, происходили по всей площади. Тревожное ожидание нарастало. Полдень близился, народ волновался и ждал дальнейшего развития событий. И они не заставили себя ждать. Со стороны улицы Старая Канава появились двое мужчин, идущих, не побоимся этого выражения — рука об руку! Сразу надо уточнить, что такой способ передвижения не имел никакого отношения к противоестественным сексуальным проявлениям. Если пользоваться терминологией "Нашей RUSSIA" — никакой гомосятины!
Первым, на пол корпуса впереди, следовал согнутый в три погибели, Аслам Фахлафтах, практически касаясь земли лицом. Его левая рука безвольно болталась, причем углы, под которыми она раскачивалась, недвусмысленно указывали на то, что сломана она не в одном месте. Правая же рука Аслама, за которую его неторопливо и вел Змей, была взята на излом. Причем взята так, что по красному лицу и выпученным глазам папенькиного сыночка было ясно, что во-первых — ему очень больно, а во-вторых — ни малейшего движения не контролируемого Гистасом Грине, он сделать не может.
По мере сокращения расстояния между таверной и приближавшейся к ней группой товарищей, состоявшей из конвоира и конвоируемого, гул голосов, стоявший над площадью, стихал и ко входу они подошли в полной тишине. Не глядя по сторонами и не меняя неторопливого темпа движения, Змей заставил младшего Фахлафтах подняться на крыльцо. Как сразу догадались присутствующие, для того, чтобы им было лучше видно все происходящее. Шоу, начавшееся вчерашним вечером, продолжалось. Потребности людей просты и неизменны, как среди, так называемой — элиты, так и среди простого народа, как многие тысячи лет назад, так и сейчас, как на Земле, так и во множестве внешних миров, и эти потребности — хлеба и зрелищ! И Змей, то ли случайно, то ли намеренно, потребность в зрелищах для своих будущих подданных, по мере сил, удовлетворял. И посмотреть, честно признаемся, было на что!
Первым делом Гистас сломал Асламу руку, за которую и вывел его... чуть не вырвалось — в люди. Нет-нет, конечно же, не в люди, а на "подиум". Сделал он это, естественно, для того, чтобы папенькин сынок ею не размахивал и не мешал дальнейшему процессу. Обезручив Аслама, Змей все так же неторопливо обезножил его, нанеся два молниеносных удара ногами по голеням несчастного, после чего тот рухнул на крыльцо, как подкошенный.
И не мудрено — не очень-то постоишь на сломанных ногах. Аслам упал на грудь, сильно разбив при этом лицо — выставить руки, для смягчения падения он не мог, в виду того, что они уже были сломаны раньше. Правя — только что, на глазах благодарных зрителей — здесь нет никакой иронии, как уже упоминалось, зрелищами рядовые мафиози и прочие небогатые жители Бакара, избалованы не были и были рады любому представлению, не говоря уже о таком захватывающем! И соответственно, эти самые зрители были благодарны труппе, разыгравшей перед ними такой замечательный спектакль. Степень приязни публики к Змею, как к одному из главных героев сериала, росла прямо на глазах. Попутно отметим, что все эти костедробительные события не вызывали среди собравшихся особого сочувствия к несчастному Асламу Фахлафтаху, а если быть предельно откровенным — то вообще никакого. То ли времена были такие, то ли контингент зрителей особо специфическим, но... из песни слово не выкинешь — интересно им было, а жалко второго главного героя не было.
Возвращаясь к поломанным рукам, отметим, что если про правую все было известно, то про левую — ровно наоборот — неизвестно, когда и где она была искалечена. Резюмируя можно сказать, что травм и мучений, уже полученных Асламом, обычному, гражданскому человеку с избытком хватило бы на всю жизнь, а может еще и осталось бы, но для "папенькиного сынка" все только начиналось...
Неуловимым движением Змей выхватил из-за спины два меча. Он действовал до такой степени быстро, что собравшимся показалось, будто клинки просто материализовались у него в руках, Теми же стремительными, порхающими, почти что незаметными глазу движениями, он в мгновение ока срезал с распростертого на крыльце Аслама одежду, а затем, перевернул его на спину. Сделал он это ногой, брезгливо, как кот трогающий лапой воду.
Ну, а затем он показал собравшимся рядовым мафиози то, что так хотел увидеть их покойный руководитель Филипп Грейнхолан. А жаждал он увидеть уникального вивисектора. И скорее всего, потаенным, заветным желанием Грейнхолана было увидеть не только облик таинственного патологоанатома, но и его работу. И его мечта осуществилась! Правда не для него самого, а для бывших его сослуживцев, которые — вот гримасы судьбы, вовсе того и не хотели. Ухмылка Фортуны — один хотел, а не увидел, а другие не хотели, причем активно не хотели — до тошноты, а вынуждены были смотреть. Что характерно, пока Змей ломал Асламу руки-ноги, им было по барабану — дело житейское, виденное многократно и никаких эмоций не вызывающее, а вот когда Гистас перешел к высокому искусству — тут их и проняло! Это как после концерта художественной самодеятельности в клубе паровозостроительного техникума попасть в московскую консерваторию... или наоборот.
