Тропой лекаря

Есть у герцога Моринара и прозвище — белесый палач.

Когда он был юношей, случился бунт герцога Корвина. И случайно в тех краях оказался Моринар, совсем юный, лет восемнадцати от роду.

Вот он принимал участие в подавлении бунта, лично брал замок Корвина штурмом, и по слухам, не оставил никого живого. Даже детей не пощадил.

Вернулся он оттуда седой и с прозвищем. Впрочем, в армии его любят, да и король благосклонен. Но лучше с ним не связываться.

Это-то я и так знала. И надеялась только, что мужчина про меня забудет.

Скорее всего — уже забыл. Подумаешь, лекарка какая-то... много их бегает.

Самое забавное, что за присутствие на дуэли со мной расплатились. Деньги принес один из секундантов Польмера, сказав, что недостойно дворянина не платить долги.

И можете меня считать трижды дурой, но эти деньги я раздала по соседям, которые нуждаются больше меня, ни оставив в доме ни медяшки. Не хотелось даже прикасаться к этим монетам, словно на них была кровь бедолаги Атанаса.

Глава 7

— Госпожа Ветана! Госпожа Ветана!!!

На миг мне показалось, что все повторяется. Такой же солнечный и радостный день, такая же распахнутая ногой дверь, и влетевший в нее малек.

— Шими?

— Госпожа Ветана, помогите!!! Ренар умирает!!!

— Что!?

— Меня отец за вами послал!!! Помогите, пожалуйста!!!

Я схватила сумку и поспешила за Шими.

— Что случилось?

— Он в порту сейчас...

— Опять бочка?

— Нет! Ему просто плохо, он весь посинел, у него судороги...

— С чего вдруг?

— Не знаю!

Шими всего колотило, глаза были дикие, руки тряслись...

До порта мы бежали по таким закоулкам, которых я век не узнала бы. Но мальчишка вел меня уверенно и главное — быстро. А остальное — неважно.

И снова все повторялось.

Вот так же лежали двое на причале, так же стояли над ними люди... только в этот раз лежал один.

Нот Ренар распростерся на пахнущих рыбой досках. Грузчики что есть сил прижимали бьющееся тело и пытались разжать ему сведенные зубы, чтобы мужчина не откусил себе язык. Тело Ренара выгибалось в судорогах, да настолько серьезных, что четверо дюжих мужиков, привыкших таскать тяжести, едва не раскидывало в стороны.

Рядом билась в истерике в чьих-то руках госпожа Ренар. Откуда она тут? Впрочем, сейчас меня это не интересовало. Я почти упала на колени рядом с Нотом и, даже не касаясь дара, поняла — дело плохо.

Закатившиеся глаза, синеватые губы, пена неприятного оттенка и запаха, судороги... яд?

Откуда?

И зачем!?

Что же ему дать?

Воды и побольше, промыть желудок. И вызвать рвоту...

Накормить углем?

Да, и это тоже.

Я коснулась висков Ренара, постаралась сосредоточиться — и дар отозвался. Но не яркой вспышкой, как это всегда бывало, а тусклым и усталым отблеском ночника.

Безнадежно.

Я поняла это так отчетливо, словно кто-то произнес при мне это слово. Мужчине оставались считанные минуты.

Но сдаваться без боя?!

Никогда!

Медленно, очень медленно, ладони потеплели. На этот раз искорок не было, просто из моих пальцев потекла чистая, неоформленная сила. Организм Нота сам решит, что с ней делать и в какую форму переработать.

Мир велик. Я сливаюсь с миром, я просто проводник его силы. Возьми его силу, возьми мою силу — и живи!

Живи!!!

И на пару секунд мне показалось, что я справляюсь. Судороги стихли. Грузчики в первую минуту даже не сообразили, что произошло.

Я сделала вид, что надавливаю на точки на шее Нота.

— Дайте ему воды! Это какой-то яд, надо промывать желудок!

Если повезет, если яд еще не весь в крови, если он не успел разрушить печень, если не нанес необратимых повреждений мозгу, если, если, если...

Я привычно смотрела своим даром — и тот отвечал мне грустным звоном.

Безнадежно.

Печень уже не восстановить, почки не справляются, кровь несет отравленные вещества, судороги как раз и вызваны их воздействием на мозг, пои водой, не пои, тут уже ничего не поможет.

Так и случилось.

Мужчина вздрогнул еще раз, потом вздохнул — и вытянулся.

Магия не всесильна.

Я медленно оперлась на руку и поднялась.

— Простите. Я опоздала.

Госпожа Ренар вырвалась из рук держащего ее Шаронера, кинулась к мужу на грудь... откуда она здесь?

Что случилось?

— Убийца!

Я дернулась от истошного крика. Рядом стоял портовый лекарь, и указывал он пальцем прямо на меня.

— Держите ее, люди! Это все она! Убила беднягу, я ему и помочь-то не смог!!!

— Я!?

Я настолько растерялась, что даже сказать ничего не смогла. С ужасом наблюдала, как во взорах обращенных на меня, проскользнули первые искры бешенства. Самого опасного — стадного. Находится такой сумасшедший, заводит толпу, и такое они творят, что уму непостижимо.

Могут и в воду меня скинуть, замотав, для пущего эффекта в сеть, и камнями забить, и в кровавую кашу тут на досках размазать... что угодно. Потом опомнятся, заплачут, но мне уже будет все равно.

— Он врет!

Хотелось крикнуть, а получился писк. А лекарь, словно в дурном сне, орал, надсаживаясь:

— А кто ж еще!? Я говорил, что бабам лечить нельзя! Она, она беднягу уморила, и так все ясно! Ведьма!!

И в такт его воплям качнулась ко мне толпа.

Я приготовилась дорого продавать свою жизнь, но между мной и людьми, слава Сияющему, пока еще людьми, не стадом, встал Мэт Шаронер, шагнул вперед, расправил плечи.

— Не верю!

Рядом с ним столбиком застыл Шими.

— Не она это, — дядька Тимир покачал головой, становясь рядом с Мэтом.

Из общей массы выделились еще несколько лиц, встали рядом с ними, закрывая меня.

— Не верю! — язык у Мэта оказался неплохо подвешен, даром, что грузчик. — Она и меня лечила, ан жив!

— И меня, — присоединился один из стоящих рядом с ним.

— Мою жену.

— Моего сына!

Я даже лиц их не запомнила, а они сейчас за меня жизнью рисковали.

Но так нельзя!

Я шагнула вперед.

— А где ты был, лекарь, когда Ренару стал плохо?! Чем занимался?! Пусть нас рассудит господин Логан! Я точно знаю, что Нот Ренар умер от яда! И этот яд ему дала не я! Я его не видела уж дней пять!

Это верно.

Переживший утрату ноги Ренар решил как только сможет, вернуться на работу. Пока он выстругал себе протез и костыль, и пробовал передвигаться опираясь на них.

Получалось плохо.

Пробовал, получалось... уже никогда не получится. Но ему еще лежать сегодня и лежать было. Как он оказался в порту?

Задать этот вопрос я не успела, потому что толпа согласно взревела. Господин Логан в качестве судьи устроил всех, и меня повлекли к зданию, в котором он располагался. Рядом шагал весьма недовольный этим лекарь, прожигая меня взглядом. Но споткнулась я не из-за этого. Просто один дурак рыбьи потроха бросил, второй их растоптал, а третья (то есть я) их попросту не заметила.

Мэт поддержал меня под руку.

— Госпожа Ветана, вы в порядке?

— Да, господин Шаронер.

— Вы не волнуйтесь, господин Логан сейчас во всем разберется. Он очень справедливый.

Мне в это верилось слабо, но пришлось кивнуть. Все-таки лекарь тут работает уже не первый год, знает всех, лечил, кого и по нескольку раз. Он здесь свой, я — чужая. Приглашенная сопля со стороны.

Кому скорее поверят? Понятное дело, ему.

С другой стороны...

Если сейчас требуют решения, значит, сразу убивать не будут. И мне надо как следует все обдумать.

Откуда взялся лекарь? Выскочил, как акула из волны!

Я прищурилась, вспоминая.

А ведь он не выглядел встрепанным, запыхавшимся, или как я, прибежавшим наспех. Нет, не выглядел.

И почему он не был рядом с больным Ренаром?

Откуда взялась его супруга? Ренара, не лекаря? Странно это как-то...

А мог лекарь сам дать яд больному?

Мог. Потому и не лечил Ренара — знал, что все бесполезно. Потому и оказался рядом — знал, когда подействует.

А как он мог дать этот яд?

Проглотить? Выпить? Оххх, Темного крабом! Как же я сразу не поняла? Простейшее, что можно сделать! И яд попадет в кровь очень быстро, и рвоты почти не будет, все верно, и судороги могут быть....

Я посмотрела на Шаронера.

— Мэт, а где тело Ренара?

— Осталось там, наверное.

— Попросите его принести, а? Очень надо.

— К господину Логану? В дом?

— Да. Мэт, вы понимаете, что Ренара отравили?

— Отравили? Я думал, это...

Мэт зачесал в затылке, видимо, так и не определив, что именно — это? А и верно — что?

Сердечный приступ? Солнечный удар?Какая-то травма?

Нет, нет и еще раз нет. А вот если лекарка говорит, что это яд — стоит прислушаться. Мэт кивнул, подозвал Шими и что-то шепнул ему. Мальчишка послушно отстал.

— справится?

— Вы его недооцениваете, госпожа Ветана.

— Надеюсь, — сейчас от расторопности Шими зависела моя жизнь. — а вы у лекаря не бывали?

— Даже и не заходил. А зачем?

— Травки какие взять, обезболивающее, или что еще?

— Нет. Вот Нот к нему забегал, есть... было дело.

— А зачем?

— Хандрил он, госпожа Ветана. Вроде здоровый, молодой мужик, а калека... И нога болела...

— нога?

— Призрачные боли. Ноги нет, а больно. Лекарь ему и стал давать какие-то порошки, чтобы ее притупить.

— Ах, вот оно что...

— Думаете, это из-за порошков?

Я решительно замотала головой.

— Нет, это не порошки, тут другое... Дайте мне все обдумать, Мэт...

— Нет у нас времени на обдуумывание, — мрачно буркнул Шаронер. — Сейчас уже придем.

— Ничего, мне хватит.

Я внутренне собиралась с мыслями. Главное сейчас не паниковать, не истерить, не ругаться. Если я начну это делать, ко мне прислушиваться уже не станут. И даже мой дар ничего тут не дает.

Даром таких, как начальник порта не проймешь, им бы деньги, да власть, да связи. И скорее всего, у портового лекаря это все есть. А у меня вообще ничего нет, кроме дара и характера. Но это же не повод сдаваться, верно?

Э-эх... попала ты, Вета, как карась в кипяток.

Здание из тесаного белого камня неуклонно приближалось.

* * *

Господина Логана я видела впервые, и рассматривала его без всякого стеснения. Высокий темноволосый мужчина лет шестидесяти сидел за массивным столом из темного дерева и что-то писал. Смотрелись они, кстати, очень органично. Массивный тяжелый стол — и за ним такой же здоровущий господин Логан.

Грубоватое, словно из камня вырезанное лицо и крупными жесткими чертами и бороздами морщин, седые волосы, светло-серые глаза, неожиданно неприятные на лице, продубленном морскими ветрами и туманами, тяжелые руки спокойно лежат на столешнице.

Он ждет.

Уже знает?!

Серьезно?

Поверить не могу...

Но глядя в серые глаза я отчетливо понимала, что знает. И более того, настроен против меня. Не враг мне, но и не друг, так что если понадобится — меня выкинут толпе на растерзание. А не хотелось бы...

С другой стороны — толпа — это мой единственный шанс на спасение. Голова работала как никогда четко, я понимала, что Логан в порту — закон и порядок, как он скажет, так и будет. Опротестовать его решение я могу только в королевском суде, но туда еще дойди! Лекаря он знает, судить будет в его пользу, то есть...

Выход только один.

Чтобы суд проходил при всем честном народе.

Вот тогда у Логана не будет выхода. Если он покривит душой, то потеряет и доверие людей, и свое место, а оно для него определенно важно.

Но смогу ли я доказать свою невиновность? Это вину доказать легко, а ты попробуй, докажи, что тебя подставили?

Только вот выхода у меня определенно нет. Смерть тут — безвыходно. Смерть там — если мне не удастся доказать вину настоящего отравителя.

Страшно...

Внизу живота все сжалось, жутко захотелось в туалет... ничего, потерпишь! Главное момент не упустить.

— Господин Логан, — заговорил Тимир. — Тут такое...

В его изложении все выглядело достаточно просто. Ренар и Шаронер были случайно покалечены. Поскольку лекарь был пьян в дупель, лечила их я. С Шаронером все в порядке, а вот Ренар сегодня умер. И я ему помочь ничем не успела. А лекарь обвинил конкурентку в убийстве.

Господин Логан выслушал и кивнул.

— А вы что скажете, Сайм?

Лекарь развернулся во всю ширь ораторского искусства.

Он-де не пьян вовсе даже был, а отлучился по важному делу. Неотложному. И помощь оказать не успел. Хотел потом осмотреть пострадавших, но наглая девица его не пустила. Это, конечно, из-за денег. А лечить женщины не умеют, нет, не умеют, они вообще только для одного пригодны. А вот если бы он тогда... был бы сейчас Ренар жив. Наверняка это я что-то сделала не так.

Гнать меня, дрянь такую, надо из города.

Господин Логан дослушал и перевел взгляд на меня.

— Что вы скажете в свое оправдание?

Ах, вот оно как?

Оправдание?

Я спокойно посмотрела на мужчину.

— Вы считаете, что мне есть в чем оправдываться?

— Не играйте словами. Сайма я знаю уж лет двадцать, работник он хороший. И Ренар был хорошим парнем. А вы кто?

— А я человек, который требует справедливости. И я прошу, чтобы меня судили при всех! Мои слова против его слов! Что у вас есть — что вы его сто лет знаете!? Тогда вы не можете судить нас, потому что пристрастны!

Я топнула ногой.

Господин Логан прищурился.

— А королевский суд вас устроит?

Про это я тоже слышала. Но чего мне было бояться и что терять?

— Я невиновна! И бояться мне нечего!

— Кроме человеческой подлости и предвзятости, — отчетливо добавил рядом со мной чей-то голос. Я оглянулась.

Шаронер?

— Госпожа Ветана и меня лечила, и жив-здоров. А Нот, бедняга...

— Конечно, бедняга! Доверился подлецу, за что и поплатился! Мало того, подлец оказался на службе у коменданта... вы, любезнейший, что получаете взамен пьяницы на службе?

Тимир посмотрел на меня круглыми глазами, но меня уже несло.

— Требую, чтобы все разбирательства проходили прилюдно! И имею на это право!

— Вы понимаете, — вкрадчиво заговорил господин Логан, — что я не смогу остановить людей от мести истинному виновнику?

В этом месте я должна была испугаться, но — не тому меня учили.

— Любезнейший, — мой голос прозвучал наждаком по стеклу, — разрушить репутацию порядочного человека легко, но восстановить ее вы не сможете. Кого бы из нас вы сейчас не оправдали — меня или господина лекаря, все равно мы не отмоемся от подозрений, а вы — от обвинений. Оправдаете меня — скажут, что я подкупила вас красотой и молодостью. Обвините — скажут, что вы подыграли своему человеку, который купил вас. И в том, и в другом случае, урон вашей репутации будет нанесен немалый.

Лекарь что-то булькнул, но я не обратила на него внимания. Сейчас существовал только Логан, только серые глаза, чуть светлее моих, и я смотрела пристально и жестко, давая понять, что не сдамся без боя.

— Если вы будете проводить суд на людях — да, возможно, вы не спасете убийцу. Но кровь падет не на вашу голову. И никто не посмеет обвинить вас в предвзятости.