Металлургия

— Есть АС-РП по углу.

Пройдёт ещё несколько лет, прежде, чем в США будет создана аппаратура, автоматически реагирующая на частоту СНР комплекса С-75 и дающая пилоту сигнал тревоги. Пока же комплекс ещё неизвестен противнику, они не знают его характерные частоты, дальность и высоту обнаружения.

— АС-АП! (Команда перехода на полностью автоматическое сопровождение)

— Есть АС-АП по азимуту.

— Есть АС-АП по углу.

— Метод трех точек!

— Дальняя .... Ближняя ...! — офицер назвал границы зоны пуска для высоты в 21 км и скорости цели. Цель движется, пока ракета летит к цели, цель успеет приблизиться и войти в зону поражения. За счёт этого границы зоны пуска отстоят от позиции ЗРК значительно дальше, чем границы зоны поражения.

Сосредоточившись на выполнении задачи, Иденс даже не заметил, что в эфире воцарилась полная тишина. Пилот внимательно смотрел в перископ нижнего обзора, выжидая, когда ракетный старт русских попадёт в прицел его фотоаппарата. Всё его внимание было сосредоточено на объекте.

— Цель уничтожить тремя, очередью, в гарантированной зоне!

— Есть уничтожить тремя!

— Первая готова. Боевое положение.

— Вторая готова. Боевое положение.

— Третья готова. Боевое положение.

Ракеты на пусковых, только что лежавшие горизонтально, направленными в разные стороны, как фигуристки, изящным пируэтом вдруг синхронно приподнялись на угол 45 градусов, одновременно поворачиваясь в сторону цели.

— Цель подходит к зоне пуска

— Внимание, первая, пуск.

— Стартовала первая

— Вторая — пуск!

— Стартовала вторая!

— Третья — пуск!

Вероятность поражения цели для первых образцов комплекса С-75 была невысока и в зависимости от взаимного расположения ЗРК и цели могла составлять от 0,35 до 0,7. Поэтому стреляли обычно не одной ракетой, а двумя или тремя. Так как из-за различных отказов или маневров цели ракеты могли и не стартовать, к пуску готовили обычно больше ракет, чем собирались запустить.

Иденс, глядя в перископ нижнего обзора, вдруг заметил впереди и левее на земле облачко дыма, от которого потянулся в его сторону дымный след. Через несколько секунд рядом появилось второе облачко, затем третье. Он никогда ещё не сталкивался с ЗРК, но догадался, что ничего хорошего эти облачка не предвещают. Однако, ему показалось, что дымные следы пройдут ниже его самолёта. Пилот подумал, что в этот раз красные ошиблись, на такой высоте их ракеты его не достанут. Он начал отворачивать, но длиннокрылый U-2 на большой высоте, в разреженном воздухе был очень неповоротлив.

Русские ракеты быстро набирали высоту и приближались.

— Десять! — Первая ракета приблизилась к цели на 10 километров, офицер наведения доложил об этом командиру дивизиона.

Проклиная конструкторов «Локхида», сделавших вместо нормального самолёта это беспомощное и неманевренное насекомое, Иденс пытался хотя бы отвернуть. (В режиме крейсерского полёта U-2 имел очень малый диапазон возможного изменения скоростей — всего лишь порядка 20 км/ч, от 820 до 840 км/ч или что-то около того, а длинные крылья и общая хрупкость конструкции не позволяли активно маневрировать)

Поздно.

Перед глазами Иденса мелькнула русская ракета, показавшаяся ему громадной, как телеграфный столб, она прошла впереди его самолёта и ушла вверх, разматывая за собой дымный шлейф.

— Fuck!!!

— Срыв АС первого! Первая, промах!

Мощнейший взрыв потряс U-2, по самолёту словно ударил молот Тора, оба длинных узких крыла моментально сложились и отлетели, Иденса швырнуло вперёд, но удержали привязные ремни, мир вокруг него стал внезапно стал красным — отрицательная перегрузка разорвала сосуды в глазах. Он мгновенно потерял сознание.

— Вторая, разрыв!

Иденс уже не почувствовал второго удара, переломившего пополам фюзеляж позади крыльев. Две сотни килограммов взрывчатки в боевой части В-750 разнесли хрупкий разведчик в клочья.

— Третья, разрыв!

Академики Расплетин и Грушин, вместе с доброй сотней других зрителей из числа испытателей, а также офицеров и солдат полигона, затаив дыхание, смотрели, как высоко в небе дымный след ракеты пересёкся с белой тонкой ниточкой инверсионного следа U-2, образовав маленькое белое облачко, из которого вперёд по направлению полёта, протянулись, как щупальца, струи дыма от обломков. Часть второй ступени ракеты, волоча за собой клубящуюся дымовую ленту, по инерции улетела вверх. Второй дымный след вонзился в облачко, сделав его ещё больше. Оно рассыпалось дымным спрутом, часть цели, тоже по инерции, ещё пролетела немного вперёд, и закувыркалась, падая с невероятной высоты. На всё ушло не более нескольких секунд.

Офицер наведения, не вставая с места — в тесном вагончике кабины управления это было далеко не просто сделать — доложил по связи:

— Цель уничтожена, расход — три.

— Днепр-2, цель один уничтожил, расход — три, — доложил командир дивизиона на КП, и добавил. — Снять с подготовки три.

Академик Расплетин повернулся к академику Грушину и торжественно пожал ему руку под радостные возгласы собравшихся. Люди уже выволокли из кабины УВ операторов и командира комплекса, и под крики «Ура!» подбрасывали высоко вверх.

В это время маршал Бирюзов уже докладывал по ВЧ Хрущёву:

— Товарищ Первый секретарь, разрешите доложить... — и затем, радостно, не удержавшись: — Сбили, Никита Сергеич! В лучшем виде! Прямо на подходе к первой площадке полигона.

Были организованы поиски обломков. Падая с большой высоты, части самолёта рассеялись широко по выгоревшей от солнца степи. Обломки собирали несколько дней, но уже в первый день были найдены самые крупные из них — консоли крыльев, двигатель, передняя часть фюзеляжа, стойки шасси, фотоустановка с частично отснятой кассетой, катапультное кресло пилота.

Нашли и самого пилота. Он был мёртв ещё до того, как упал на землю. При нём имелась листовка с американским флагом и надписью по-русски, с просьбой оказать помощь в переходе границы. (Подобная листовка была у Пауэрса)

Тело, обломки и фотоустановку доставили в Москву, там ими занялись эксперты. Шепилов готовил очередную ноту протеста. Хрущёв не спешил, выжидая, как отреагируют американцы.

На этот раз Эйзенхауэр не стал выжидать и темнить. Как только ему доложили, что у самолёта по времени закончилось топливо, президент решил действовать на опережение. Приехав в Пентагон, где был установлен телетайп для прямой связи с Москвой (АИ, реально такой телетайп появился после Карибского кризиса, но здесь Хрущёв и Эйзенхауэр договорились о прямой связи в Женеве в 1955 г.), он попросил переводчика отослать Хрущёву сообщение:

«Господин Первый секретарь! Один из наших самолётов-разведчиков U-2 пропал в районе Центральной Азии. Полёт проходил в режиме радиомолчания. Последнее местоположение самолёта нам неизвестно. Я не исключаю возможности, что пилот, ещё незнакомый с местностью, мог заблудиться и случайно пересечь государственную границу СССР. Я также не исключаю, что самолёт мог потерпеть катастрофу на советской территории. Уверяю Вас, скорее всего, это произошло случайно, из-за непреднамеренной ошибки пилота. Если Вы можете пролить свет на судьбу нашего пилота и самолёта, прошу Вас проявить милосердие и сообщить в наше посольство все имеющиеся у Вас сведения.»

О получении сообщения было немедленно доложено Хрущёву.

Крякнув с досады, Никита Сергеевич был вынужден признать, что на этот раз Айк его переиграл. Прислав сообщение по прямой связи ему лично, президент придал истории конфиденциальный характер. А просьба «проявить милосердие» вообще обезоруживала советскую пропагандистскую машину.

Вызвав Серова и Шепилова, Хрущёв изложил им свои соображения:

— Вроде как получается, что мы сбили «случайно заблудившийся самолёт». Если начать публиковать заготовленные пропагандистские материалы, получится неудобно. Президент хотел решить вопрос конфиденциально, а мы всё в эфир вывалили. Что делать будем? Есть у нас железобетонные доказательства, что самолёт не «случайно заблудился», а совершал плановый шпионский полёт над территорией СССР? Плёнку не удалось проявить?

— Есть доказательства, Никита Сергеич, — ответил Серов.

Он достал пачку проявленных фотоснимков, на которых были видны советские аэродромы и позиции зенитной артиллерии, сфотографированные Иденсом по пути к Байконуру. Затем он вытащил кожаный планшет погибшего лётчика.

— Смотрите карту, Никита Сергеич. Вот его маршрут отмечен. А вот государственная граница СССР и предполагаемые координаты объектов для фотосъёмки.

Линия на карте недвусмысленно пересекала границу СССР, углубляясь на советскую территорию.

— Дмитрий Трофимыч, ноту для американцев подготовили?

— Да, Никита Сергеич, всё готово, — Шепилов передал Хрущёву текст официального заявления МИДа.

— Тогда так, — решил Хрущёв. — Президенту я так же конфиденциально отвечу, что самолёт сбит нашей ПВО, и у нас есть доказательства, что он оказался над нашей территорией не случайно. Ну, и напомню, что факт этого полёта нарушает наши договорённости по «Открытому небу». Хотя одним нарушением больше, одним меньше — Айку плевать.

— Вы передадите собранную информацию и тело пилота в американское посольство. Сами мы никаких публичных заявлений для прессы в первый день делать не будем. А копии фотографий, фотокопию карты, снимки обломков самолёта и киноплёнку телескопа, где заснято попадание ракет, передадим телеканалу ONN. Но надо организовать это под видом утечки данных, как бы неофициально.

— Сделаем, Никита Сергеич, — ответил Серов.

Получив ответное сообщение Хрущёва, Эйзенхауэр лишь сдержанно поблагодарил и обещал «разобраться с не в меру ретивыми сотрудниками спецслужб».

— Опять свалит всё на Даллеса, — проворчал Хрущёв, прочитав ответ президента.

На канале ONN сначала появилось сообщение, что, по данным «неназванного источника» в СССР был сбит американский самолёт-разведчик. И лишь после того, как весь мир начал обсуждать это происшествие, по советскому телевидению показали подробный сюжет о перехвате, плёнку, снятую кинотелескопом, фотографии советских аэродромов, обломков самолёта, и американскую карту с маршрутом его полёта. Сам ЗРК, разумеется, не показывали, он пока был совершенно секретным. На плёнке были видны только полосы дыма без всяких подробностей.

Первым телеканалом на Западе, показавшим этот сюжет и разоблачающие США фотографии стал даже не ONN, а ABC. На этот раз их репортёры успели раньше, что лишь добавило истории достоверности в глазах всего мира. И лишь на несколько минут позже ONN показал аналогичный сюжет, но уже не только в США, но и в Европе. Это сообщение вызвало сенсацию. Все мировые газеты перепечатали фотографии, телеканалы снова и снова крутили плёнку, где дымные следы ракет пересекали инверсионный след U-2, и он разваливался на горящие обломки.

После этого Хрущёв устроил телевизионную пресс-конференцию, где официально сообщил о сбитом самолёте. Он сказал прямо:

— Вначале американская сторона заверяла нас, что самолёт оказался над территорией СССР случайно и непреднамеренно. Поэтому мы не стали сразу объявлять о нарушении нашей государственной границы. Мы понимаем, что техника не совершенна, навигационные ошибки возможны, лётчики тоже люди и могут ошибаться. Поэтому мы пошли навстречу просьбе американской администрации и не стали раздувать скандал.

— Но затем были получены неопровержимые доказательства, что нарушение советской границы не было случайным. Оно было запланировано заранее, о чём свидетельствует найденная поисковой командой географическая карта американского производства, с нанесённым на неё маршрутом полёта, — Никита Сергеевич взял карту и лично повесил её на стойку перед телекамерами.

Репортёры зашумели, телекамеры нацелились на карту, показывая маршрут самолёта крупным планом. Часть карты была закрыта полоской бумаги, чтобы не показывать расположение космодрома — на этом настоял Серов, хотя особого смысла в этом не было — американцы всё равно вычислили координаты полигона, наблюдая за ракетными пусками.

— Как видите, — продолжал Хрущёв, — доказательства неопровержимые. Ну и зачем, спрашивается, мы согласились на участие в программе «Открытое небо»? Если все договорённости, достигнутые в ходе её обсуждения и согласования, Соединёнными Штатами игнорируются? У нас была договорённость: после начала полётов самолётов контроля все разведывательные полёты помимо этой программы прекращаются. Я вынужден отдать должное президенту Эйзенхауэру — до вчерашнего дня так и было. Эти договорённости более-менее соблюдались. Вчерашний случай показал, что американская администрация может отбросить любые договорённости, если возникнет такая необходимость.

— Наши самолёты никогда не пересекали границ воздушного пространства США. Счёт нарушениям наших границ американскими и британскими самолётами идёт уже на сотни. Может быть, нам стоит прекратить программу «Открытое небо» и вернуть всё вспять, к состоянию 1954-55 года? — риторически спросил Хрущёв. — Я вам, западные господа, повторяю ещё раз! Не летайте вы в Советский Союз! — сказал он, для убедительности потрясая перед телекамерами увесистым кулаком. — Не летайте вы в социалистические страны! Не суйте своё свиное рыло в наш социалистический огород! Мы ваших шпионов сбивали, сбиваем, и будем сбивать! (В реальной истории фраза была произнесена в 1960 году после пресечения полёта Ф. Пауэрса)

Аллен Даллес сидел в своём кабинете, когда вдруг зазвонил «президентский» телефон.

— Мистер Даллес, включите-ка канал ONN, — произнёс президент.

Даллес успел увидеть лишь конец информационного сообщения, но видеоряд повторялся несколько раз, а комментарий не позволял усомниться, что репортёры всё разнюхали.

— Жду вас и Биссела немедленно, — сказал Эйзенхауэр и отключился.

Даллес нажал клавишу селектора и сказал:

— Биссела мне. Ричард? У вас хрущёвский вазелин ещё остался? Берите и поехали, он нам сейчас понадобится.

Президент встретил их в Овальном кабинете. Он был зол. Очень зол.

— Итак, мистер Даллес, на сенатских слушаниях вы, помнится, утверждали, что ваш самолёт прошёл модернизацию, и теперь ещё более невидим и неуязвим, чем раньше? — многозначительно вопросил президент.

— Э-э-э... Господин президент...

— Молчать!!! — рявкнул Эйзенхауэр, заводясь с пол-оборота. — Я с вами разговариваю!!!

Президент вышел из-за стола и прошёлся по кабинету, кипя бешенством.

— У нас с Россией только месяц назад начались взаимные контрольные полёты по программе «Открытое небо»!! Мы с таким трудом согласовали этот грёбаный список районов контроля! Красные несколько раз собирались всё отменить! Они только-только начали хоть чуть-чуть нам доверять! И тут ваша грёбаная высотная мишень снова испортила всё, чего удалось достичь за эти два года! — Эйзенхауэр, красный от ярости, остановился у стола.