Разместившись за столом в старшинском зале, Стрельцовы молчали. Но, окончив трапезу и выйдя за пределы зала, старшая Стрельцова требовательно взглянула в глаза дочери. Та поняла — разговор надо будет продолжать.
— И что же там насчёт отцов? — спросила Валентина.
— А то. Мам, ты же знаешь. Джон очень долго обращался со мной... ну чуть свободнее, чем с тонкостенной фарфоровой, уж не знаю, китайской или японской вазой. Да, это делает ему большую честь, но... сама ведь понимаешь, что отношения... они в основе своей стандартны, различны только в деталях. Я уж было всерьёз подумала, что он детей от меня не хочет... Только потом поняла — бережёт он меня. Бережёт так... я такого от британца, мам, ожидать бы никогда не смогла. Да, понимаю, стереотипы восприятия, но ведь он был... детдомовцем, мам. Это у нас в Империи ребёнка любого возраста сразу забирают в семью, а ведь в Британии — не так. Там потерявший по самым разным причинам отца и мать ребёнок — затратен для взрослых, для тех, кто решился его взять, признать сыном или дочкой. Не каждый британец и не каждая британка на это согласятся и по материальным, и по всяким другим соображениям. Знаю, он был закрыт... и потому, что любил... Её звали Дэйна, ты о ней знаешь, мам. — младшая Стрельцова запнулась. — Наверное, я это учла и тоже не особо спешила... А потом... потом пришлось действовать быстро.
— Но ты ведь успела, дочка?! — то ли спросила, то ли утвердительно подытожила старшая Стрельцова, остановившись у открывавшейся двери командирской каюты.
— Успела, мам. — Светлана переступила порог, подошла к мягкому креслу уголка отдыха, села, сложила руки на коленях. — Успела. Чудом успела. Ты тут права. Стопроцентно права. Хотя... Это ещё как посмотреть, успела ли... Ведь Джон любит детей и я хотела подарить ему очень много сыновей и дочерей... А тут...
— Вот и сделай всё, чтобы быть рядом с ним, Света. — Валентина села в соседнее кресло, придвинув его почти вплотную к тому, где сидела дочь. — Сделай всё так, чтобы окружить его именно сейчас заботой, вниманием, лаской, нежностью.
— Мам... Ему нужны дети. Я это знаю и я это чувствую. — тихо сказала Светлана.
— Ему нужна ты, Света. — не приняла слов дочери старшая Стрельцова. — Ему нужна ты. Здоровая и живая. Такая, какая ты только рядом с ним. Только наедине с ним.
— Прости, мам. Но... я же не могу подарить ему ни одного ребёнка! Я пуста! Он же не допустит, чтобы я погибла при родах, а возможно — и вскоре после них! Страдает, уже сейчас.
— А ты сама-то как считаешь? В смысле — насчёт приёмных детей?
— Нет, мам. Здесь Джон оставил всё право окончательного решения мне. Если я не приму ребёнка — он тем более не примет дитё. Какого бы возраста оно ни было. А я не приму не родного мне ребёнка. Увы, мам. — Светлана замолчала, всем своим видом показывая, что решение её окончательное и обсуждению никакому, даже с родной матерью чуть ли не наедине — не подлежит.
— Ладно. — тихо сказала старшая Стрельцова. — Не поясняй ничего вслух, понимаю. Если ты так решила и Джон с твоим решением согласился — быть по сему.
Светлана Стрельцова. Встреча с братьями — Семёном и Михаилом
— У нас мало времени, Сёма. — Михаил подождал, пока брат устроится в "штурманском" кресле флайера и закроет дверцу. — У Светы — сложная ситуация, родители прибыли на два дня раньше и теперь она должна менять свой график работы на ходу. У неё, конечно, вот такой старпом Титов. — старший брат поднял большой палец, ловя согласный кивок Семёна, — но она очень устала. Встреча с мамой и разговор с ней — а я уверен на сто процентов, что она обязательно поговорила с мамой на очень многие важные и трудные темы, — были для Светы далеко не сахаром. Предполагается большой сбор, а она очень беспокоится за своего Джона, полетевшего на Иден-Прайм, налаживать там базу для легендарного фрегат-крейсера.
— По последним данным — они собираются принять участие в сборе первого послевоенного урожая. — кивнул Семён, глядя, как уменьшаются в размерах под днищем взлетающего флайера строения, окружающие стартовое поле аэропорта "Меново".
— И это тоже. — подтвердил Михаил, кладя машину на магистральный курс. — Ей очень не хватает Джона. И я начинаю думать, что Светлане именно поэтому сейчас очень тяжело выдерживать нормативы. И общения — в том числе.
— Потому и нужен большой сбор. Ты же взял отпуск на декаду, Миш? — Семён потянулся за ридером, лежавшим на боковой полке.
— Конечно. Очень надеюсь, что его не придётся продлевать. — кивнул старший брат, чуть откидывая спинку пилотского кресла. — Вот, получено предварительное согласие на пролёт в пределы охранной зоны космодрома "Ликино". — он указал на маленький боковой экранчик.
— Не космодрома — базы. — уточнил Семён, не отрываясь от чтения.
Михаил промолчал. Иногда Семён становился просто невыносим — он любил точность, а уж когда дело касалось Светланы — его точность приобретала характер микронной. Пожалуй, именно Семён знал о сестре больше всех в семье. Часто — даже больше обоих родителей.
Предстояло два часа провести в полёте. Да, в основном — по магистральной трассе, где флайер мог изредка набрать максимальную возможную для этой модели скорость, но затем придётся взять управление на себя — при подлёте к "Ликино" включались системы блокировки и ограничений.
Взять отпуск сейчас было невероятно трудно, тем более — столь длительный. Обычное вроде бы дело — получить несколько дней для отдыха, но — работа прежде всего. Только то обстоятельство, что "Волга" впервые вернулась на свою базу после недолгого пребывания на орбите Луны, где экипаж проходил переподготовку, а корабль — небольшое дооснащение и довооружение, дало возможность братьям получить разрешение на столь длительный отпуск. Иначе максимум — двое суток. А что можно сделать путного за двое суток, когда помощь и поддержка требуется сестре? Младшей сестре!
Может быть и много можно сделать, но не после окончания такой войны и не тогда, когда она вернулась на Землю без своего горячо и верно любимого Джона. Командиру регионального Центра по чрезвычайным ситуациям, полковнику спецвойск Михаилу Стрельцову было ясно, что сестре очень тяжело. Не физически. Психологически. Потому, поручив руководство Центром своему первому заместителю, Михаил постарался как можно быстрее согласоваться с братом и теперь они вдвоём направлялись в "Ликино". Хорошо, что родители — и мама и папа — уже там, на месте. Они поддержат Светлану. Пообщаются с ней. Помогут.
Семён равнодушным взором скользил по расстилавшимся внизу ландшафтам. Имперская Картографическая служба уже несколько декад не знала покоя. Шло массированное восстановление специнфраструктуры, на орбиту выводились новые спутники, вводились в строй новые дата-центры, позволявшие резко повысить точность и полноту крайне необходимых жителям Империи данных. Невозможно ничего эффективно планировать, не имея точной, исчерпывающей информации о реальном состоянии ресурсной базы. Потому Семён, получив в Имперском Управлении Картографии разрешение на декадный отпуск, понимал — впоследствии он уже не сможет отдохнуть больше нескольких суток подряд. Да, выходные будут. Редкие, но будут, а вот полноценный отпуск отодвигается на неопределённый срок. Ему, начальнику региональной имперской Службы геодезии и картографии, было так же ясно — он должен быть постоянно на связи со своими коллегами. Так что отпуск для него — весьма условное понятие.
Светлана была рада, что мама поняла её правильно, согласилась с её решением. Она знала — мама поддержит любое её мнение. Она доверяла дочери. Пока она тихо говорила с мамой, расположившись в уголке отдыха, отец ушёл в её рабочий кабинет. Пусть. Если ему интересно, а ему всегда было интересно не только где обитает, но и где работает дочка, то пусть смотрит.
Пиликнул инструментрон. Высветилось сообщение вахтенной службы крейсера, проинформировавшее командира корабля о том, что через полтора часа в зону базы "Ликино" должен войти флайер, на борту которого — Михаил и Семён.
— Мам. Братья уже на подлётном курсе. Полтора часа — и они здесь. — тихо сказала Светлана, гася экран настольного инструментрона.
— Хорошо. — Валентина кивнула, улыбнулась, увидев, как улыбка тронула губы дочери. — Как же они удержатся от встречи с тобой, дочка...
— Я рада, что им предоставили отпуска, длительные, на декаду. Сейчас отпуска такой длительности получить очень сложно.
— Но ведь твой корабль, Света, впервые прибыл на Землю после такой войны. Наверное, это обстоятельство и сыграло основную роль в том, что почти всем Стрельцовым сейчас предоставили столь длительные отпуска. — кивнула старша Стрельцова.
— Может быть, мам. Очень даже может быть. — Светлана увидела вышедшего из командирского кабинета отца, встала. — Пап, не удивляйся. Я в основном проводила время в Центральном Посту. Ну и в "блужданиях" по кораблю, конечно. Так что в кабинете я бывала редко. Потому и стол установила в холле.
— Понимаю, доча. — Василий обнял Светлану, она доверчиво прижалась к нему. — Прилетят братья — полегче тебе будет. — он, не размыкая обьятий, прошёл с дочерью к мягкому уголку, усадил Светлану в кресло, потом сел рядом в другое. — Уже, небось, распланировала?
— Да. Гостиница будет нужна для размещения ближайших родственников волговцев. Их будет много. Потому мне пришлось задействовать мощности городских гостиниц, пап. По понятным причинам на базу пропустят и разместят в базовой гостинице только ближайших родственников членов экипажа и команды крейсера. Остальным — предоставят места в городских гостиницах. Ну и пансион с культурной программой, конечно обеспечат. В сопровождении местных офицеров Службы Безопасности Базы все смогут ознакомиться с космодромом, частично — с кораблём. Но в основном культурная программа будет осуществляться в пределах города, а не базы — мы продолжаем готовиться к сертификации и доступ на корабль будет очень ограничен. Равно, как и в ангар. — Светлана не старалась говорить детально, но знала, что её родители достойны знать гораздо больше, чем могли бы узнать родственники других волговцев. — Младшая Стрельцова помедлила, вставая навстречу вошедшей в холл Аликс. — Пока у Аллы есть свободное время, давайте пройдём в Медотсек. Али, составишь нам компанию?
— Конечно, Свет. — кивнула киборгесса. — Я Аллу уже предупредила. Она готова нас принять. — Аликс сделала два шага назад, пропуская вперёд родителей Светланы.
Светлана Стрельцова. Встреча с дедом Георгием — адмиралом Астрофлота Империи
— Товарищ адмирал. — вахтенный, молодой лейтенант вытянулся, приветствуя сходящего по трапу командира линкора "Двина", стоящего на своём стартовом столе. — Счастливой дороги.
— Спасибо, лейтенант. — Адмирал козырнул, принял ответное воинское приветствие, подождал, пока адъютант — капитан-лейтенант Смирнов — подгонит к трапу военный флайер с опознавательными знаками ВКС России. — Успехов. — он занял своё место рядом с водителем, кивнул, разрешая начать взлёт и посмотрел в экран, транслирующий изображение с камеры "заднего вида" — лейтенант провожал взлетавший флайер взглядом, но с места не сходил.
Только позавчера линкор прибыл на российскую землю. Победа над Жнецами стала историей и теперь экипаж и команда "Двины" получили короткий отпуск, который могли провести на родине. Служба, конечно, продолжалась, линкор был готов в короткий срок снова приступить к выполнению очередной задачи, поставленной командованием ВКС Империи, но вчерашний разговор с командиром флотилии подтвердил предположения адмирала — пока что никаких срочных "срывающих" приказов не предвиделось. Хотя... это как сказать ещё.
Внука... Вот не хотел он, чтобы она так себя напрягала. Не хотел. Думал — обычная юношеская блажь. Так нет. Двинула в Звёздную Академию, на пилотский факультет, один из самых сложных, да ещё стала учиться там так, что на втором курсе попала под внимательный взгляд генерала Кондратьева и оставшиеся три-четыре года училась уже на двух факультетах одновременно. Нагрузка — врагу такой не пожелаешь. А она — выдержала. Хотя... Цена этому "выдержала", как понимал Георгий Ставрович, оказалась запредельно высокой. Внука охладела к даже совершенно допустимым, нормативным и даже обязательным в какой-то мере внеслужебным отношениям с мужчинами. В первую очередь — с сослуживцами, ну а потом, соответственно — со всеми остальными. Стала для них совершенно недоступной. А точнее — неприступной. Настолько, что её назвали "недотрогой", а затем — "Скалой". Адмирал не понимал, как ей такое удавалось проделывать раз за разом, сохраняя дистанцию между собой и любым мужчиной, даже самым распрекрасным.
После окончания Академии началась, а фактически — продолжилась служба Светланы. Думал, успокоится девчонка, всё же Академия и Спецфак за плечами, можно немного и расслабиться. Куда там! Её новый командир, ставший, практически единственным её постоянным командиром — сначала капитан первого ранга, а потом, соответственно — адмирал — предоставил Светлане поистине уникальную возможность: самой принять участие в проектировании и строительстве её будущего корабля. Её корабля! Фактически — корабля, на котором она станет командиром. Нет, конечно, никакого экстремизма и чрезмерного новаторства, всё — в рамках традиций и возможностей имперского разведастрофлота, всё же у внуки спецфакультет за плечами и она окончила курс в числе лучших.
Получила квалификацию "пилот", полностью обоснованно и в соответствии с самыми жёсткими требованиями получила уровень "первый класс" — и завертелось. Дневала и ночевала рядом с кораблями, в базовых гостиницах сослуживцы и персонал её неделями и месяцами не видели. Да, ей комнату выделили. Одной. Все живут по двое-трое, она — одна. А она ночевала на кораблях или рядом с кораблями. Хорошо, если какой-нибудь матрасик находила, а так на голом металлическом плиточном полу в уголках прикорнёт — и утром её поймать невозможно. Вот только что была здесь, а потом сразу — где-то в другом месте. Как говорили классики: вся в делах, вся в заботах.
На звания — ноль эмоций и ноль внимания. Для неё главное — дело, главное — служба, главное — работа. А все эти отдыхально — развлекательные настроения и возможности она неизменно пускала по боку. "Двинцы", узнавая по "флотскому телеграфу" о её "художествах", тихо офигевали. Сам он не раз и не два обдумывал ситуацию, что называется, в деталях и приходил к неизменному выводу — что-то он такое во "внуке" разбудил. А уж когда ей командование разрешило взять на борт троих собачат... Она стала легендой в разведастрофлоте ВКС России. И ни один воин-имперец не мог её обвинить ни в чём предосудительном. Она именно служила. Она жила армией, жила астрофлотом.
Что-то такое она делала со своими коллегами, что они выкладывались неизменно на сто процентов — и окружавшие их воины-имперцы понимали, что если Светлана прикажет или нет, даже попросит — они выложатся на триста и на пятьсот процентов. Потому что она именно так выкладывалась. И никто из контролёров и проверяющих так и не смог доказать, что она делает вид, а не работает. Она именно работала. Работала на износ, не думая об отдыхе, о развлечениях, о вполне нормативных и необходимых — других бы она просто и не допустила в принципе — взаимоотношениях с мужчинами. Адмиралу было хорошо известно, какие офицеры к ней сватались. Всех она держала на предельном расстоянии, ясно указывая, что не собирается тратить время ни на конфетно-букетный период ухаживаний, ни тем более — на семейную жизнь. А о детях она, вполне вероятно, совершенно никогда не задумывалась, как о чём-то необходимом для неё самой.
