— Вот твой бордель, дядя.
— Спасибо, Мют, — улыбнулся я ей. — Что я тебе должен?
— Ничего, — грустно улыбнулась девочка. — Просто береги себя. И постарайся идти правильной дорогой. Даже если это 'дорога крови'...
С тихим шелестом девочка растаяла облаком тумана.
Я минут пять стоял и просто смотрел на то место, где серый туман ушел в землю. А на душе становилось все более тоскливо, холодно и одиноко.
Словно у кота, который стоит под ночным дождем у порога и шкребется лапой в дверь. В доме видно горящее окно. Он знает, что там тепло и уютно. Что там мягкие коленки хозяйки и полная миска вискаса. Но знает он и то, что его сегодня не пустят. Как и вчера. Как и позавчера... Потому что в доме уже другая хозяйка. А старую давно увезли в деревянном ящике.
Глава 150. Шагая по краю безумия (часть 2). Наводим беспредел.
— Мужик, пшел нах! — жизнерадостно и приветливо встретили меня мордовороты на входе в юдоль услады и наслаждения для истосковавшихся мужских чресел... — Седня прием этих... как их... Крипов!
— Випов, — на автомате поправил я его. — А крип тут как раз ты, нубяра клешнерукий.
— Че? — кажется у этой парочки случился перегрев мозга.
Ничего, сейчас поправим.
— Говорю, впаривать эту отмазу лохам будешь, а я бугор конкретный. Щас пальцы так согну, что коронки друг у друга будете из задниц выковыривать!
— Че?
— Вас что заело, обсоски петушиные? — опять меня куда-то понесло. Впрочем, похуй. — Говорю, или вы, пара заднеприводных долбодятла, организовываете мне коридор, или я тут такой шухер наведу, что...
— Каян, кажется псих какой-то... — совсем некультурно перебил меня бугай справа, дергая своего напарника за рукав. — Может, пусть с ним шеф разберется? А то вдруг покусает, заразимся еще.
— Угу. А потом шеф покусает нас, и будем на пару на луну выть... Думай что говоришь, башкой своей бедовой.
— Но как шеф говорил, мы сказали, а этот не свалил. И что делать? Дубинками его? Ты смотри сколько железа! Прирежет ведь, злодей лихой, и не поморщится!
— И то правда, брат. Дилемма...
В этот момент мне даже как-то стыдно стало.
— Это... мужики... — я приподнял руку, привлекая их внимание. — Да я только прах своего... друга во дворике развею. Обещание ему давал такое перед смертью. И сразу назад. Никто и не заметит.
Мордовороты переглянулись и, секунду поиграв в гляделки, посторонились.
— Только быстро, а то начальник нам и вправду такого пропишет...
— Да я мигом! — пообещал я и тенью проскользнул мимо них.
Сразу по входу на территорию скрылся в тени высокого забора и, развязав узелок на кожаном мешочке, быстро развеял прах по двору.
— Ну вот и все, квест выполнен, — вздохнул я, направляясь обратно.
* * *
— Итак, чем заняться сейчас? — пробормотал я, останавливаясь за углом.
Нет, варианты были, и довольно много. Можно было, например, пробраться обратно в бордель и провести там остаток ночи. Думаю, золота и силы на то, чтобы попасть в списки вип-клиентов у меня хватит. С другой стороны... Нахуя оно мне сейчас? Вся городская стража стоит на ушах, разыскивая мою шкурку по богатым кварталам. Сюда они ночью соваться не рискнут, но вот утром стопроцентно начнутся облавы.
Как вариант, можно заняться сбором информации. Вот только где и как — ума не приложу. Я сильно рассчитывал в этом вопросе на Василису, но та свалила, по-сути культурно меня послав и сказав, что сама справится.
Можно попробовать поискать принцессу... А что, вот эта мысль более дельная! Если бы не одно 'но' — компасы. Один остался в сумках Кроконяши. По одному было у Химэ и Василисы. Оставшиеся отдали группе Шенери.
А вот себе один путеводный артефактик я прихватить не догадался. Да и не помню я морду этой Ласатардии — так старался выкинуть подобный кошмар из башки, что он действительно затерся под горой свежих приключений.
Взгляд сам собой уперся в возвышающуюся на холме в центре города черную громаду королевского замка.
— Может просто пойти и ебнуть старого ублюдка?
Пока размышлял, на кучу камней передо мной с хлопаньем крыльев сел голубь.
Обычный такой сизый голубь, собратья которого в моем мире уже долгие годы изучают людей своими красными глазами и исподволь захватывают власть на планете, сажая вместо мировых лидеров своих пилотируемых роботов. Чувствую, если мне когда-нибудь суждено будет вернуться в родной мир, то я найду лишь жалкие останки человеческой цивилизации, на руинах которой процветает рабовладельческое иго этих пернатых махинаторов, жадных до сладкой людской плоти...
— Курлык? — спросил голубь.
— И тебе поскорее сдохнуть, тварь пернатая, — ласково ответил я, примериваясь для пинка по коварной птице. — Че приперлась?
— Задание принес, — ответила птаха, гордо выпячивая грудь, на которой красовался красный узор, напоминающий скрещенные топор и гитару. — Курлык. Так что? Будешь браться за работу, берсеркер?
Я поднял к лицу правую руку и посмотрел на ладонь. Саси не было.
Глянул наверх, на небо. Глаз не наблюдалось.
Посмотрел на говорящую курлыку и аккуратно надавил пальцем себе на глазное яблоко. Изображение поплыло. Значит не глюк.
Спасибо тебе, Мют, кем бы ты ни была. Хорошо мозги прочистила. Вряд ли надолго, но все равно спасибо.
А тебе, Граор, чтоб икалось не переставая следующие полсотни лет, да сплошные пидарасты-некроебы в паству записывались, принося на алтари кровавые жертвы в виде задниц своих врагов!
Это ж надо, блядь, такое придумать! Послать ко мне говорящего голубя!
— А что, нормальные почитатели у Граора уже кончились? — уточнил я, снимая с перевязи одну из звездочек и примериваясь к броску в шею коварной птице.
— Поверь, берсеркер, я вполне достоин своего бога, — улыбнулась птаха, ничуть не заботясь о моих совершенно явных намерениях.
И от улыбки обычного сизого голубя я вдруг ощутил свою жопу в такой опасности, будто ее уже подвесили над адским костром и пятерка чертей вовсю примеривается к ней вилами, смазанными ядом муравья-пули.
— Птичка, вот только на мозги не капай! — возмутился я. — Они и так текут не переставая! Давай сюда задание, все равно пока делать нехрен. При условии, конечно, что ты не очередной глюк, и я сейчас не с камнем разговариваю.
— У-у-у, — протянул голубь. — Видно, дела у тебя совсем плохи. То-то начальник так спешно меня сюда отправил... Ладно, берсеркер, слушай. Где-то тут, в пределах этого убогого клоповника, есть старый артефакт света. Называется Перчаткой Милосердия. Не самое подходящее оружие для нашего бравого воина, но тебе, как я понял, она сейчас необходима как воздух. Так вот, ее поиск и привязка и будет твоим заданием.
— Ты точно мой бред, — заключил я, усиленно тряся головой.
— Это еще почему?! — возмущенно захлопал крыльями голубь, даже приподнимаясь в воздух.
— Да кто в здравом уме поверит, что Граор отправит своего последователя за защитным артом света?! Перчатка Света, Карл!
— Для тебя я Карлсонис!
Секунд пять мы тупо пялились друг на друга.
— Карл? — осторожно уточнил я.
— КАРЛСОНИС!!! — раздраженно завопил голубь, махая крыльями.
— КАРЛСОН!!! — радостно заорал я, бросаясь вперед и пытаясь его обнять. — РОДНОЙ!!!
— Уйди, ненормальный! — заверещала птица, ловко уворачиваясь от обнимашек. — Я вообще-то дракон! А это просто маскировка! И не надо в меня Ловцом Душ тыкать!
— Да срать! Иди сюда, Карлсон! Малыш хочет пошалить!
— Люди добрые, спасите! Насильник к птичке пристает!!! — верещал голубь, открывая портал в виде клубящейся красной воронки и проворно туда ныряя.
— Ну вот, всю малину обломал, — огорчился я, садясь на землю и обнимая колени. — А ведь такой милый был... Пушистый... Хнык-хнык... Никто меня не любит... Может, поймать кого-нибудь да самому отлюбить?
Отпустило меня только минут через пять.
Схватившись за голову, я понял, что больше никогда не смогу взглянуть в глаза бедняге Карлсону. Интересно, про насильника он и правда орал, или это тоже была часть заглюка? И не было ли все это очередной протечкой моего серого вещества через ушную раковину?
— А, похуй, — махнул рукой, поднимаясь из любимой позы гопников в стойку белого человека. — Есть лишь один способ узнать — начать выполнять задание!
Итак, что мы имеем? Где-то тут, в трущобах, заныкан светлый арт. Вопрос, как найти то, о чем я знаю только примерное местоположение и название? Ответ — поспрашивать местных.
— А кто из местных осведомлен лучше всех? Те, кто держат всех за яйца! Значит, нужно найти местных держателей яиц и хорошенько ухватить их за мошонку, ливер и загривок, после чего страстно полюбить горячей кочергой! И инфа польет рекой!
— Слышь, мужик, ты чего там бормочешь? — прервал чей-то голос мои гениальные измышления.
— Кому не спится в ночь глухую, тому присуну на сухую, — улыбнулся я паре местных гопарей.
— Че? — выпучили они глаза, доставая кинжалы и отступая назад. — Ты это... мы просто мимо шли... по своим делам... Мужик, подожди... ПОДОЖДИ! ААААААА!!!
Я удивленно посмотрел на упавший к моим ногам посеревший труп. После чего перевел взгляд на пырящийся с руки глаз.
— Саси, опять ты за свое, скотина непослушная?! Я кому говорил, не жрать души без разрешения?!
— Ч... чудовище! — заверещал второй бандит и, выронив кинжал и факел, припустил прочь.
— Ну и зачем же сразу так грубо? — уточнил я, догоняя его одним прыжком и ловя за шею левой рукой.
Правая порывалась было вцепиться ему в верещащую харю, но как-то я сумел ее удержать. После чего швырнул мужика пузом на землю и, прижав сапогом, вкрадчиво поинтересовался:
— Ну что, будем отвечать или давить?
— Д... давить что? — уточнил он, заикаясь. Я так думаю, не ради интереса, а просто на автомате.
— Яйца, дарагой, яйца, — с интонацией матерого представителя носатого горного народа, ответил я. — Хошь правый, хошь левый, хошь оба разом!
— Я скажу! Я все скажу! — тут же закричал он, пытаясь отползти подальше.
Увы, но характеристики — штука упрямая, и маневр не удался.
— Где я могу найти местного Доктора Зло?
— Кого? — обреченно переспросил он.
— Ну, такого лысого, как яйца птеродактиля, с моноклем и мерзким смехом, — уточнил я запрос.
— А, знаю! — тут же повеселел бандит. — Старик Зангер, который держит 'собачий приют'! Это точно он!
— Собачий приют? — выгнул я бровь, надавливая сапогом на спину. — Я, конечно, в неадеквате, но голова еще не окончательно слетела. На кой хуй мне шавки сдались?
Мужик захрипел, а до моего слуха явственно донесся хруст трескающихся ребер. Слегка ослабив давление, я дал ему отдышаться.
— Это... он просто так... называется. Это подвальный бар... в котором собираются любители нелюдей. Ну и любят их. По всякому. Всяких...
— Угу, — до меня, наконец, дошло. — Далеко отсюда?
— Две улицы, — ответил мужик.
— Тогда поднимай жопу и веди. Попробуешь сбежать, пойдешь на корм для волнистых попугайчиков. Видишь, как скалятся? Точно, сучки крашеные, жрать хотят!
Поднявшийся с земли мужик, держась за явно ноющие ребра, опасливо посмотрел наверх, куда я указывал пальцем.
— Не вижу... — пробормотал он.
— А я ви-и-и-ижу, — протянул я с улыбкой.
— Псих... — едва слышно прошептал гопник. — Мортэм, помилуй, на кого я нарвался?
— Ты не бухти, а то на ленточки порежу и бухту вить начну, — пригрозил я, доставая кинжал.
Мужик обреченно развернулся и, подобрав с земли чудом не потухший факел, угрюмо захромал по узким переулкам.
— Ты давай не смурничай, смурф переросток! — решил приободрить я его. — Хочешь песенку спою? Как раз про знаменитого проводника! Как там было... Веди нас, Сусанин, веди нас, герой! Отстаньте, ребята, я сам здесь впервой! И только слыхали лесные дрозды, как Ваньке Сусанину дали пизды! Вот, и весело, и назидательно, не находишь?
— Угум, — промычал мой понурый проводник...
* * *
— Тут, — пленный гопник указал на дверь ничем ни примечательного деревянного домика где-то совсем уж на городском отшибе.
— Точно? — подозрительно спросил я. — А то что-то эта дверь мне не нравится. Лыба у нее слишком уж ехидная, — дверь мне подмигнула алым глазом и кокетливо облизнула радужным язычком пухлые фиолетовые губки. — Хотя, я бы ей присунул... А что? Ебать бревна приходилось, чем дверь хуже? Она, может быть, тоже ласки и внимания требует?
Мой провожатый сделал большие печальные глаза, как у того котика, отошедшего после наркоза и не обнаружившего на месте любимых колокольчиков.
— Точно тут, — вздохнул он, потирая ребра. — Мож...
Что именно он хотел сказать дальше, для меня осталось загадкой на всю оставшуюся жизнь. Потому как я еще успел отпрыгнуть в сторону, а вот этот вынужденный коллега прославленного героя — уже нет.
Сверху спикировала массивная крылатая туша и мгновенно разорвала мужика на кровавые ошметки.
— Привет, милаха! — радостно улыбнулся я, доставая из ножен гладиусы. — Давно не виделись! Как жиза? Жизненно? А глазик не побаливает? А попка? Она у тебя, кстати, просто отпадная! Конечно, только если облик сменишь. Хотя и в этом виде тоже ничего так... если пакет на голову одеть.
— Гррр... — рычание окровавленного Ужаса Ночи, по-моему, вышло каким-то слегка растерянным. — Ты... что несешшшшь?
— Да так, бред бредистый с кустистого кустарничка, — улыбнулся я в ответ. — Ну что, клыкастая, просто на чай заскочила, или решила опять попкой передо мной повилять?
— Порву! — взревел Ужас Ночи и бросился вперед таранной атакой.
В том, что это не очередной глюк я предпочел не сомневаться — чревато травмами несовместимыми с жизнью даже у такой живучей божьей коровки, как я.
Двигался Ужас быстро. Даже слишком.
От первой атаки смог уклониться, только активировав 'пируэт', да и то разминулся со страшными когтями буквально на волосок.
Жуть.
По спине пробежался знакомый еще по первой встрече холодок страха, отрезвляя рассудок. Впрочем, не настолько, чтобы как все приличные барышни наложить в штаны и картинно хлопнуться в обморок.
Стоп! А с каких пор я стал считать себя барышней? Хер-то вроде бы на месте... был...
Тем временем, тело на полном автомате продолжало уклоняться от бешено машущей когтями и хвостом твари, а мозг спешно пытался найти выход. А то ведь и правда сожрет, сумасшедшая оборотниха. Или кто она там?
В очередной раз коготь едва чиркнул мне по животу, но в следующее мгновение я почувствовал, как кишки выскользнули из вскрытого брюха и ворохом свалились на грязную мостовую.
Очередной 'пируэт'. Резко ускорившееся восприятие дало необходимые мгновения для нырка в тень.
Лежа на мостовой бестелесной плоской тенью, со смесью злорадства, раздражения и страха наблюдал, как тварь злобно шипит и обнюхивает пространство вокруг. Пытаясь отыскать пропавшую добычу.
— Где ты, ублюдок?! — взревел Ужас, явно перебудив половину квартала.
Впрочем, если вспомнить ее особенную уличную магию усыпления, то вряд ли тут кто-нибудь даже почешется до того момента, как его не начнут жрать живьем.
