История вторая: Самый маленький офицер

— Я офицер русской армии, — сжавшись, ответил Сиф. И голос у него тоже был будто сжавшийся.

Минуты на две воцарилось молчание, затем полковник вздохнул:

— Верю, Сиф, — и, сделав строгое лицо, пригрозил: — Только не сутулься, а то по спине ка-ак огрею!

Маленький фельдфебель поспешно выпрямил спину, неуверенно улыбаясь, и вдруг спохватился:

— Ваше-скородие, я там чай по дороге купил, совершенно точно — настоящий забольский!..

— Тему мне тут не меняй, — не повёлся полковник, и Сиф снова сник. — Чай потом. А что касается твоего товарища... Тебя это может задеть, обидеть, даже разозлить, но я ему — не доверяю. И точка. У него глаза... сумасшедшие.

Сиф пришлось промолчать, потому что подмечено было верно.

— Хочешь отдохнуть — поговори с Алёной. Или своим Наде с Сашей позвони. Или дёрни Крома, спроси, как Кот. Вадим сегодня к нему заглянуть обещал после работы.

— А со взрывом тем вы выяснили что-то? — сглотнув, спросил Сиф, снова пытаясь сменить тему.

— Сам погляди. Вот он — клуб анонимных пацифистов, — Заболотин зажёг дисплей. На весь экран был открыт какой-то сайт под заглавием из трёх небрежно начертанных букв: "КМП".

— Клуб малоизвестных пацифистов, скорее, — "расшифровал" Сиф. — Это они?

— Они. Думают, что хорошо защитили сайт, но не учли, что у СБ есть свои... пути, — объяснил полковник, садясь перед компьютером. — "КМП" же зовётся и та группировка, о которой нам лейтенант Гасюх говорил. Да и обсуждение... конечно, слишком мало всего, да и "шифруются"... Но думаю, что они.

— И уже известно, кто... кидал? — в голосе Сифа мелькнуло беспокойство, но столь мимолётное, что могло просто показаться.

— У тебя такое лицо, будто ты подозреваешь собственную бабушку. Известен ник на сайте: Уйленшпигель. Вот и всё, фактически, в остальной сети никого подобного не водится. Анонимайзеры, как это теперь называется. Подставные сервера, виртуальные адреса и прочие гениальные изобретения человечества не позволяют вычислить точнее, — пожал плечами полковник и потёр лоб: — Давай сюда твой чай, не могу уже в экран пялиться. Обычными силами тут ничего не сделать, а пока местные СБшники раскрутят весь этот сетевой гордиев узел, пройдёт порядочно времени... Ну, где чай-то?

Сиф проворно развернулся и бросился в прихожую за коробкой. Не прошло и минуты, как загудел электрочайник, и вскоре забольский чай уже томился в кипятке, разворачивая туго скрученные листья. Заболотин вдохнул аромат и мечтательно заявил:

— Вернёмся — возьму отпуск, рванём к родителям. Будем любоваться деревенской жизнью, дышать свежим воздухом, и ты будешь мне каждый день заваривать чай.

— Ага, мне, значит, отпуск не полагается.

— Ну... — протянул Заболотин, изучающе поглядывая на своего ординарца.

Сиф повертел в руках коробку с чаем, вновь вспомнил Тиля... и с размаха опустил её на стол:

— В следующий раз заваривать будете вы.

Заболотин насмешливо приподнял одну бровь и прищурился:

— Что, серьёзно?

— Так точно, — отрезал Сиф. Тон был рискованным, но прежний разговор, про КМП, стал слишком... опасным. Не для Сифа, а для Тиля. Значит, новую тему надо во что бы то ни было развить — ярко. А, увы, самым надёжным способом на все времена оставалось вот так нарываться...

— Сейчас ещё зарычи. Тебе не хватает только банданы до полного возвращения к образу Сивки, — не сдержался Заболотин, хмурясь и досадуя, что обернуть всё в шутку не удастся.

Сиф взъерошил себе волосы и с боевым видом встретил строгий взгляд полковника, прекрасно зная, что этот взгляд — последнее предупреждение и предложение одуматься.

Но мальчик уже раздразнился и не собирался тормозить — и это помимо страха, требующего отвлечь Заболотина от загадочной персоны Тиля. Уйленшпигель, как же.

— Значит так, господин фельдфебель. Кругом марш и иди, проветрись, — прибегнул к крайнему средству старший офицер и, видя, что Сиф медлит, гаркнул: — Кр-ругом-арш!

Там, где глас рассудка уже замолчал, одна надежда на рефлексы.

Сифу ничего не оставалось сделать, как проглотить всё, что вертелось на языке, развернуться и выйти в прихожую. Точнее, развернуться, выйти в прихожую и там уже промолчать — ноги вынесли его из комнаты прежде, чем голова это поняла.

... — Ну и куда идти? — спросил себе под нос мальчик. — Что-то делать надо.

Идти к Алёне? А смысл? Она в этой ситуации не советчик. Сунуться к Великому князю? Дело точно последнее. Краюхи отпадают — за подобную информацию они его в обе щеки расцелуют. И, чуть посовещавшись, выложат всё подчистую полковнику, как старшему по званию.

Не то, не то, не то... Навкино болото, нету советчиков, а что делать — даже не представляешь.

Советчиков...

Советников...

Ну а что, собственно? Когда не знаешь, куда идти, ломишься наобум.

В коридоре царила совершенная тишина. Сиф шагнул вперёд и замер, не услышав своего шага. Ковёр проглотил звук и даже не облизнулся. Стараясь не вслушиваться в эту неестественную тишину, Сиф дошёл до четвёртого занятого русской делегацией номера и вдавил кнопку звонка, с облегчением услышав негромкую трель.

— Чем могу быть полезен? — дверь открылась, и на пороге появился старик-советник. — О, господин фельдфебель! По делу? Да проходите, проходите.

Словоохотливость настолько контрастировала с обычной манерой поведения старика, что Сиф слегка затормозил, но решился и переступил порог.

— Идёмте, — ещё раз позвал советник, не обращая внимания на нерешительность гостя. Сиф послушно прошёл внутрь и свернул в спальню, которая более напоминала кабинет.

Старик прикрыл за ними дверь и сел в кресло, кивнул на второе. И замолчал, прикрыв глаза. Сиф сел и, в ожидании каких-то слов советника, принялся его разглядывать.

Раскосые глаза, жидкие седые волосы, плоский нос и широкие скулы. На затылке блестящая лысина, похожая на католическую тонзуру. Этакий Соловей-Разбойник на пенсии.

— Я слушаю, — вдруг произнёс старик, не открывая глаз.

— Мне нужен... совет, — неуверенно ответил Сиф и снова замолчал, тщательно сглатывая, поскольку горло совершенно пересохло.

— Ну что же, говорите, — чуть заметно кивнул старик и приоткрыл глаза. Сверкнули из-под век живым чёрным блеском зрачки. — На то я и советник.

И Сиф внезапно выпалил всё то, в чём боялся даже себе признаться:

— В покушении я подозреваю своего друга.

— Уверен? — помолчав, спросил Соловей-Разбойник словно бы издалека. Казалось, он погружён глубоко в себя и спрашивает просто так.

— Почти полностью. Да и он это косвенно... подтвердил.

— Но косвенно, — старки снова закрыл глаза, словно ответ Сифа его расстроили. — А прямо спросить вы испугались?

— Ну... Да, — кивнул Сиф, хотя этот ответ дался с трудом.

— А зря. Друзей надо спрашивать сразу же и прямо, — строго сказал старик и вновь замолчал, замерев.

Сиф заёрзал в кресле и, когда молчание затянулось, сбивчиво попытался то ли объяснить, то ли оправдаться:

— Я... Мы поговорили-то — ну, нормально, а не в два слова — с ним сегодня впервые. И вряд ли ещё увидимся, — и пристыжено опустил голову, стараясь скрыть краску. В кабинете царил полумрак, да и старик сидел с закрытыми глазами, но всё равно мальчику показалось, что советник видит всё, даже заалевшие уши.

— А командиру своему сказать не хотите, потому что боитесь за друга, — тем временем не спросил, а констатировал Соловей-Разбойник.

Сиф принялся разглядывать вычурный узор на ковре, понимая, что ответ тут даже не требуется.

Ромбик, ромбик, какие-то непонятные вьюны-цветы, похожие на сказочные фигуры: петуха с ослиной головой, лопоухую собаку, глазастого зверька вроде обезьянки...

— Спрашивается, что же делать господину фельдфебелю, которого мучают совесть, потому что он утаивает важное от своего командира, и, в то же время, страх за судьбу друга... Хм. И силён страх?

— Мой друг... он, ну, не наркоман, но... То есть... — Сиф окончательно сбился, сглотнул и попытался ещё раз: — Он "торчит" на психостимуляторах. Таких, знаете... Правда, неважно. Ещё мы... то есть, Тиль в детстве бандитствовал. И сейчас он... — мальчик замолчал, осознав, что сболтнул лишнее. Он не планировал называть имя и уж тем более говорить "мы".

Впрочем, этот проницательный старик сам бы догадался.

— Но тебя гораздо больше беспокоит именно главное — покушение.

— Именно, — не стал отпираться Сиф.

— Это похвально, что ты не хочешь предавать доверие друга, — медленно произнёс Соловей-Разбойник, затем открыл глаза, и Сиф поёжился под строгим взглядом. — Но и скрывать важное нельзя.

— Я всё равно не скажу, — упрямо дёрнул головой мальчик, вкладывая в эти слова всё своё упрямство. Не подведёт, не предаст. Даже если для этого придётся врать... командиру.

Старик что-то совсем не торопился отвечать, только медленно кивнул, но Сиф подумал, что кивнул советник скорее каким-то своим мыслям. Прошло несколько минут, и мальчик начал терять терпение. Казалось, разговор уже никогда не продолжится: тишина, полумрак, разгоняемый в углу неярким светом торшера — в выходящее на север, да к тому же ещё и задёрнутое шторой окно солнце не заглядывало, — и таинственный узор на ковре... Стоило ли вообще сюда идти? Уверенность Сифа начали подгрызать червячки-сомнения. Чтобы не растеряться окончательно, юный офицер напомнил себе, что пришёл он сюда за советом, а без оного уходить просто глупо.

Нет, зачем он вообще сюда полез? Кто его просил? Больше всего Сифу сейчас хотелось плюнуть на происходящее, попрощаться и быстро уйти, убеждая себя, что и так сделал для Тиля всё возможное. Но даже от одной такой мысли Сиф уже чувствовал себя предателем, поэтому медлил и сидел, наблюдая за беспорядочным танцем тополиной моли вокруг торшера. Тополей, насколько мальчик помнил, вокруг гостиницы не было, но моль это ни капли не смущало, знай себе прыгает, трепеща крылышками.

— Вы обещали совет, — с трудом порвав прочно охватившее комнату молчание, сказал Сиф.

Соловей-Разбойник приоткрыл глаза, оглядел мальчика и качнул головой:

— Вы, господин фельдфебель, невнимательны. Я уже дал вам этот совет, — и, словно потеряв интерес к происходящему, снова закрыл глаза.

На этот раз Сиф твёрдо решил не отступаться и тут же спросил:

— Какой?

Старик тяжело вздохнул:

— Друзей надо прямо спрашивать. Дружба кривды и тем паче лжи не любит.

Сиф вздрогнул: уж слишком созвучно с его собственными мыслями прозвучало второе. Это как раз и была главная беда его дружбы с Растой и Кашей...

Соловей-Разбойник, словно перехватив эту мысль, кивнул и открыл глаза:

— Спросите вашего друга прямо, — тон советника вдруг стал требовательным и даже повелительным. — Никакие другие советы здесь неуместны. Вам всё ясно, господин фельдфебель?

— У меня имя есть, — с вызовом ответил Сиф, с трудом согнав с языка привычное "Так точно".

— У меня тоже, представьте себе, — улыбнулся самыми уголками губ старик. И, помедлив, представился: — Аркадий Ахматович Одихмантьев.

— Иосиф Бородин.

— Вот и познакомились, — кивнул Аркадий Ахматович. — Итак, Иосиф, вам ясен мой совет?

— Ясен, только вряд ли я ещё встречусь с Тилем, — неохотно буркнул Сиф.

Всегда проще согласиться и найти десятки причин не делать так в случае чего, чем прямо отказать. Это только в книжках герои знают наперёд, понадобится ли совет.

— Учтите: я молчу ради того, чтобы дать шанс вашей дружбе. Но только до тех пор, пока это не угрожает жизни людей. То есть до следующего покушения. И это, надеюсь, вам тоже ясно?

— И на том благодарствую, — вспомнил любимый язвительный ответ командира Сиф. — Разрешите... откланяться.

— Идите. Помните о нашем договоре. У вас, я чувствую, не так уж и много времени осталось — зато точно ясно, что делать. Ведь вам требовалось именно это?

Сиф, который успел уже встать и направиться к порогу, замер, прислушался к своим ощущениям и признал:

— По большей части за этим.

— Тогда до встречи.

— До свидания, Аркадий Ахматович, — вежливо наклонил голову Сиф. Манеру поведения почти целиком определяют привычки. А привычки с таким требовательным воспитателем, как полковник Заболотин-Забольский, не заставляют себя долго ждать.

В другой комнате было неожиданно светло — горел верхний свет. Сиф несколько раз сморгнул, прежде чем привык, и обернулся. Пожилой советник по-прежнему сидел в кресле и провожать, видимо, не собирался.

Ну, как хочет.

Мальчик вышел из номера, прислонился в коридоре спиной к стене и задумался, переваривая совет и мысленно примеряясь к нему.

Вот почему именно Тиль? Да хотя бы кто ещё из Стаи — не так тошно было бы. А теперь... Или в кратчайший срок переубедить Тиля, или... Сиф даже скривился от досады, представляя, как Одихмантьев сообщает Великому князю, что в покушениях участвует здешний друг Сифа — а он тут такой один, поймут безошибочно, кто. И как Тиля берут под белы ручки и...

— Ничего совет не помог. Стало только хуже. Времени — с навкин хвост, чтобы что-то предпринять, — сообщил Сиф пейзажу с каким-то горным видом, который взирал на него с противоположной стены. Мальчик вообще любил мыслить вслух — звучание собственного голоса успокаивало и создавало иллюзию диалога с кем-то умным.

Не дождавшись ответа от фотографии, Сиф подумал и добавил:

— Может, завтра уже произойдёт следующее покушение.

Пейзаж и на этот раз многозначительно промолчал.

— Ну и молчи, — хмуро бросил Сиф, отворачиваясь. Он знал, что глупо разговаривать с фотографией, но хотелось нагрубить кому-нибудь и через это ощутить свою точку опоры в мире.

До чего здорово было бы сейчас встретиться с Тилем и сказать ему строго так, взросло и, может, немного по-книжному: "Не стоит баловаться с сомнительными группировками, бросай ты это дело, пока чего не случилось".

— Не стоит... Пока чего не случилось, — даже повторил вслух маленький офицер. Да, звучит здорово. Одна беда — и настроение опять поползло из мечтательного на землю, как улитка с фонарного столба — Тиль на это только жалобно улыбнётся и с тоской вздохнёт: "Выринея ведь тоже хочет мира!"

От мыслей Сифа отвлекла мельтешащая перед глазами моль. Мальчик сердито отмахнулся от неё и строго заявил:

— Тополей здесь нет, и тебе быть не положено.

Моль целым облачком взметнулась вокруг него, щекоча кожу. Её таким заявлением было не смутить.

— Вот ты всё прыгаешь, трепыхаешься, а я совсем... в навкином молоке, — сделал ещё одну попытку укорить насекомых Сиф, но столь же безуспешную. Для них вся жизнь была проста и контрастна: живы, день, ночь, ещё один день — здорово. Есть еда — хорошо. Светильник, приманивший их своим светом, обжёг крылья — вот вам и внеочередная ночь, уже навсегда. Как всё просто.

И до чего сложно жить человеку. Даже на войне ещё остаются рядом товарищи — новый цвет полосатой зверюшки по имени жизнь.

... Маразм всё это. Некогда разводить тут философию. Надо попытаться связаться с Тилем, плюнув на всё. Сиф уже достал было из кармана телефон и изрядно помятую визитку, как трубка завибрировала, "запела".