Осколок империи: Опалённые

— А вот с последним не готов согласиться. После устранения Троцкого и кое-каких действий, которые будут мной предприняты, 'товарищи' начнут жрать друг друга, уподобившись паукам в банке. И содействовать им в этом будут лишь одна-две боевые группы. Этого вполне достаточно. Задача остальных — низовое внедрение.

Туркул посмотрел этак оценивающе, но от слов воздержался. Лишь жестом показал, что готов слушать дальше.

— Внедрение в армию. Подбор подходящих личин и последующее получение младших офицерских званий. Это не так просто, но всё же реально. Подобное будет крайне важным фактором после того, как мы посадим на крючок тех предателей, которые перешли к большевикам в самом начале. Шапошников, Егоров, Каменев, иные, весом помельче... Средство воздействия на них есть. Сейчас использовать его рано, но после разгоревшейся в СССР 'охоте на ведьм', которую мы и должны устроить, кто-то из них непременно пойдёт на сотрудничество.

— А не пошедшие...

— Умрут естественной смертью от рук 'коварных троцкистов', — пожал я плечами. — В данном случае цель оправдывает средства. С не признающими правил чести людьми не стоит ограничиваться себя чем-либо. Один раз уже доограничивались.

Намёк был более чем понятен, но именно Туркула он не касался. Скорее уж его оппонентов из числа тех, чересчур мягкие действия которых и привели Белую Гвардию к поражению.

— У вас полный карт-бланш, Александр. Безумием стало бы пытаться ограничивать действия, которые приносят столь весомые плоды. Мы переориентируем группы на внедрение в армию СССР. Я же, после становления Председателем РОВС, начну переманивать рядовой состав КИАФ и прочих организаций эмиграции. С их руководством тоже начнутся переговоры о слиянии.

— Одиночки и наёмники.

— Они тоже. Но вот о чём хочется вас спросить... Какое 'знамя' должно быть у РОВС, помимо освобождения России от большевистского ига? Слишком много различных мнений. Одни видят возрождённую Россию парламентской республикой. Другие некой федерацией. Третьи мечтают о восстановлении монархии, причём кандидатура объявившего себя Императором Всероссийским Кирилла Владимировича... не пользуется авторитетом.

— Моё мнение может сыграть сколь-либо значимую роль?

-Скромность, Александр, вам не приличествует. О вашем существовании знает менее двух десятков человек во всём РОВС. Это знание из числа особо секретных, даже сам пока ещё Председатель получит перемешанные правду и ложь. Для него вы представлены в образе сразу нескольких людей, что затрудняет понимание.

— Впечатлён.

— Сейчас впечатлитесь ещё сильнее. В этом доме восемь моих людей, но лишь двое появляются в этой комнате. Те, которые сопровождали меня при встрече с вами. Остальным запрещено даже приближаться, дабы и голос опознать не смогли. Вот такие меры предосторожности, дабы не расширить круг тех, кому известно о вашем существовании и особенно личности.

Однако! Многое я мог ожидать от командира Дроздовской дивизии, но чтобы вот так, чтобы до столь жуткой степени секретности... Действительно, знание такого рода способно произвести самое мощное впечатление на любого. И абсолютная серьёзность Туркула. Пожалуй. если кто-нибудь случайно узнает мою личность, может схлопотать не порицание и не угрозу, а пулю в лоб. Жёстко, рационально, эффективно. С таким методом ведения дел Туркул и впрямь способен на многое.

— Приятно удивлён вашей решимостью, генерал.

— Иначе нельзя. Сейчас вы для РОВС как полковник Австро-Венгерского Генштаба Альберт Рэдль и лидер Боевой Организации эсеров Евно Азеф без его второго дна в одном лице. Только работающий не за деньги, а по идейным соображениям.

— Сравнения у вас... — чуть было не подавился я чаем. — Обе персоны, знаете ли. крайне омерзительны. Один жадный до денег наркоман и педераст. Другой — подлейшее создание с манией величия и ненавистью ко всем вокруг, кто хоть в чём-то его превосходил.

Туркул тут лишь улыбнуться соизволил. В целом я понимал, почему он привёл именно такие сравнения. Завербованный агентами нашего Генштаба тогда ещё майор Альберт Рэдль имел доступ к самым важным документам Генсштаба Австро-Венгрии. И эти самые документы он передавал своим русским кураторам, по сути парализуя эффективную работу австрийской разведки, контрразведки и частично даже всей армейской машины. Делал он свою работу столь умело, что попался исключительно по причине собственной наглости и беспечности.

Евно Фишелевич Азеф — это уже совсем другая история, да и фигура сего р-революционера отличалась от фигуры Рэдля. Схожи они были лишь патологической любовью к деньгам и красивой зизни. Азеф... Ценнейший провокатор Охранного отделения Российской империи, на протяжении многих лет сдававший с потрохами всю революционную шелупонь — как из партии социалистов-революционеров, так и из других, для него никакой разницы не было. Хотя тот ещё жук! О части готовящихся терактов сообщал, другую часть утаивал, а их исполнение возносило его на самый верх. Двурушник, интриган... талант. И сумел даже после провала выйти сухим из воды, бежав как от Охранного отделения, так и от 'товарищей по партии'.

— Вернёмся к вашему мнению, которое вы так и не огласили, Александр. Среди узкого круга посвящённых в ваше существование это мнение главного лица нашей... резидентуры в СССР. Для иных, не столь посвящённых — глас круга лиц, выделяющих крайне значительные средства для продолжения борьбы против большевизма и за возвращение России. В любом случае — голос весомый. Мне он тоже нужен, для придания дополнительного веса уже собственному голосу и голосам сторонников. Я объяснил мотивацию своего вопроса?

— Бесспорно, Антон Васильевич. Если уж зашла речь о таких делах, то скажу абсолютно серьёзно, как мыслю. Монархия, но ограниченная властью парламента. Не декоративная, о нет, но системы сдержек и противовесов необходимы, пускай в них я не великий специалист. Скажу лишь, что германская модель, установленная во времена Бисмарка, видится наиболее продуктивной.

— Голос крови, — усмехнулся Туркул. — Я бы поставил на британскую, они не сильно отличаются.

— Не скажите... У бриттов слишком велика власть денег и продажа всего и вся, даже титулов. Особенно титулов. Опасно. Впрочем, разумные черты есть и там и там. Однако дело не столько в монархии...

— Сколько в монархе, — без проблем уловил мысль генерал. — За Романовыми триста лет правления, их не отбросить в сторону. Связи в иных правящих Домах, возможности дипломатические, финансовые. Но только не лже-император, не Кирилл!

— Меня вам в этом убеждать не придётся. Краснобантовый... ничтожен как личность и вреден при любой ситуации.

Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон! Именно так говорил один вечно пьяный монтёр из недавно получившей известной книги, весьма, к слову сказать, забавной. Насчёт Кирилла Владимировича у нас с Туркулом как раз и было это самое согласие. Кандидатура жа не престол империи...

— Единственный достойный претендент на престол, который приходит на ум — Великий князь Дмитрий Павлович. Далеко не почтенного возраста, офицер, храбр и не раз это доказывал в Великой войне.

— Признаёт Кирилла, женат на американке, а его юный сын пожалован этим любителем красных бантов титулом светлейшего князя. И это, с позволения сказать, движение Младороссы... Заигрывания с совдепией на пользу никому не шли. ОГПУ просто выпасает немалую часть членов этого... движения.

— Есть надежда оторвать Дмитрия Павловича от всего этого... сборища примиренцев и пораженцев.

— Надежда всегда есть. Но направлять её лишь на одного человека было бы излишне рискованно.

— Есть иные известные члены дома Романовых?

— Пожалуй. Внучка Александра III, Ирина Александровна. Ныне княгиня Юсупова.

— Вновь удивили, Александр. Надобно подумать...

Думал Туркул минут десять, я же не мешал. Попивая чаёк и наслаждаясь спокойствием, столь редким в моей жизни. Даже сам разговор с генералом, несмотря на всю его значимость и сложность, был отдыхом для души. Безопасное место, надёжные люди вокруг, никакого красного рукотворного ада снаружи дома. Прелесть да и только!

— Не Великая княгиня, а лишь княжна императорской крови. И подписала отречение, выходя замуж за Юсупова.

— Бумажка. Не более того. Вдобавок старшая ночь старшей из сестёр последнего императора. Её мать, в силу понятных причин, как кандидатура рассматриваться не может. Слишком уж оторвана от любой политической жизни с давних пор, да и муж её ничего не предпринял для спасения России, предпочтя бежать из страны. Далее... Муж Ирины Александровны, в отличие от жены Дмитрия Павловича, родовитейший аристократ, а не неведомо кто. Касаемо же того, что нет великокняжеского титулования, так это в нынешних условиях не самое важное. Её муж очень известен и репутация его после убийства Распутина поднялась весьма высоко.

— Как и у Дмитрия Павловича, — прищурился Туркул, хитро так посмотрев на меня.

Хитро? Не-ет, скорее уж испытующе. Дескать, если ли что возразить против доводов, которые непременно будут у противников. Выдаю желаемое за действительное? Далеко не факт. Проверим... прямо здесь и сейчас, продолжая опровергать доводы условного оппонента.

— Не связан с Кириллом Владимировичем, не тянет вниз сомнительное в своих заигрываниях с Советами движение Младороссия. И никаких симпатий к СССР даже не думал высказывать. Единственный значимый минус — отсутствие боевого прошлого, но компенсируется тем самым убийством Распутина. Это можно обыграть соответствующим образом.

— Принимаю. Но наследник?

— Уже есть дочь, вполне здоровый ребёнок, да и не ребёнок уже, вот-вот совершеннолетней станет. Думаю, супруги не видели смысла в многодетности, не будучи уверены в способности дать должный достаток не одной, а многим. И у четы очень теплые отношения с Дмитрием Павловичем. Вряд ли он будет ставить палки в колеса, если вам, Антон Васильевич, удастся убедить чету Юсуповых.

— Тогда они обязаны стать Романовыми...

— От перемены фамилии ничего не теряется, лишь приобрести можно.

Ещё несколько доводом против со стороны Туркула разбивались мной в силу знаний и умения плести словесные кружева. В конце это уже окончательно приняло форму этакой своеобразной игры. Наконец, сей словесный пинг-понг подошёл к концу, а генерал вымолвил:

— Позиция не беспроигрышная. Подкреплённая штыками и золотом тем более. Через пару-тройку месяцев после занятия мной поста Председателя РОВС, я встречусь как с Романовыми-Юсуповыми, так и с Великим князем Дмитрием Павловичем. К тому времени финансовые вливания оживят деятельность РОВС, выведя организацию на новый уровень, помогая наращивать списочный состав. Чёрт с ними, пусть будут и наёмники. Если не сорить золотом направо и налево, его хватит.

Я поневоле навострил уши. До царедворца мне столь же далеко, как пешком до града Вашингтона, через леса и горы, по дну морей-океанов, но слова Романовы-Юсуповы сказали о многом. Туркул прямо признал для себя главенство крови Романовых, в душе — а может уже и на деле — наплевав на все отречения и отсутствие 'великокняжения'. С его радикальными позициями склоняться даже к Дмитрию Павловичу было слишком... мягко. А вот Ирина Александровна могла стать не то чтобы идеальным, но приемлемым вариантом.

Разговор же словно по мановению волшебной палочки свернул в несколько иную сторону, и касался он моих действий по возвращении в СССР. Безопасности выстраиваемой системы.

— Ограничьте контакты с вами до минимально необходимых. Лариса Коломенцева, группа Ларионова, быть может ещё двое-трое из числа тех, кого сочтёте действительно необходимыми. И то если будет крайняя нужда! Ваш провал недопустим, он отбросит нас чересчур далеко. Пусть члены группы Ларионова станут вашим голосом, передающим 'рукам' приказы. Скоро исполнители начнут прибывать, как я вам говорил недавно. Это приказ. Хотя я и не вступил пока в должность Председателя.

— Я не сторонник, формализма... Председатель. И не имею обыкновения оспаривать разумные приказы.

— Связь. Любые каналы, по которым идут письма, могут оборваться. И время... Обзаведитесь рациями, частоты выхода на связь и временные периоды я вам дам. Вас будут слушать, но вы не обязаны каждый раз давать о себе знать. Возможность, а не обязанность, запомните это!

Я запомнил. Равно как и многие другие советы и наставления, которые последовали вслед за этими. Отмахиваться от них было бы верхом глупости. Сразу отмечалось, что генерал далеко не всегда говорит от своего имени. Большинство предложений, советов, даже приказов были проработаны другими. Туркул лишь озвучивал их, пользуясь возможностью. Зато подходил к процессу со всем тщанием, стараясь ничего не упустить.

А за пределами гостиной шла работа по копированию архива Троцкого. Работа, работа и ещё раз она. Это потом будут отделять зёрна от плевел, вдумчиво читать и перечитывать показавшиеся полезными страницы, а вроде бы ненужные отправятся в сторону, но всё так же останутся до поры секретными. Сам факт наличия у РОВС этого архива становился очередной тайной для крайне узкого круга. Просочись информация об этом и закономерно возникнут вопросы. А откуда у вас эти бумаги? Кто их предоставил? Подобный поворот ударит лично по мне, да так, что костей не собрать. Сложно всё в этом мире, простота же, она для наивных дурачков, верящих в крылатых фей и белых единорогов.

Закончилось всё это... утром. Хорошо хоть поспать удалось, прямо на диванчике в гостиной. Туркул старательно оберегал тайну моей персоны даже от большинства своих людей, как и говорил. Можно было, причём без каких-либо сложностей, отправиться спать в более предназначенную для этого комнату, но... я не увидел в этом особого смысла. Знал, что как только закончится фотокопирование архива, я загружусь в автомобиль — не этот, а другой, которых пригонят подчинённые Туркула — и отправлюсь восвояси из этого города. Куда? Сначала в Берн, где собирался поместить архив в арендованный сейф. Или сейфы, в зависимости от того, какого они объёма. И только после этого, воспользовавшись дипломатическим паспортом, эвакуироваться обратно в СССР, спеша доложить как о выполненном, кхм, задании, так и о сложностях, возникших в процессе выполнения оного. План переноса проблем с живой головы на мёртвые был уже отработан в деталях. Позиция также была воистину бронебойная, по большому счёту предъявить мне было нечего, помимо благодарности. А проверки... переживу. Дырок в выстроенной при помощи Павла Игнатьевича версии быть не должно. Всё ж старая жандармская школа и уровень ОГПУ — это несколько разные весовые категории.

Глава 8

СССР, Москва, сентябрь 1932 года

Лето выдалось жаркое! Не столько даже в прямом, сколько в переносном смысле слова. После встречи с генералом Туркулом мне без особых проблем удалось добраться до Берна, поместить документы в пару больших сейфов, а там и воспользоваться одним из резервных каналов для эвакуации на 'советскую родину', заешь её клопы.

И началось... хождение до кругам бюрократического ада внутри уже привычного 'гнездилища чекистов', ОГПУ. Задание было выполнено, тут ни у кого сомнений быть не могло. Лев Давидович Троцкий скончался от острого свинцового отравления, сей факт признавали все европейские газеты. Более того, я сумел добыть немалую часть его архива, что служило дополнительным взносов в 'копилку' лично мою и главы ИНО Артузова. Гибель группы под руководством Серебрянского в таких условиях без особых душевных мук списывалась в приемлемые потери даже без учёта посторонних факторов. Однако именно они и вызывали 'бурление болотных газов' не только в ОГПУ, но и там, за стенами Кремля.