Возвращение Героя

Ну, а нашу троицу попросили не мешаться и защищать их от возможной атаки монстров, поэтому мы патрулировали территории и обсуждали всё случившееся.

— У нас просто нет выбора, — в шестой раз повторил я, погладив своё длинное ушко целой рукой. — Мы не можем покинуть селение. Во всяком случае, не сейчас. Нам мало что известно о мире вне леса, нам просто жизненно необходима магия и... я не могу оставить Райю. Вы также привязались к своим родителям.

— Нас могли специально привязать местной магией, — серьёзно ответил Реван, поглядев на виднеющееся сквозь ветви деревьев небеса. — Или обычным внушением. Сейчас нельзя верить своим чувствам.

— Нет, это не внушение, друг, — Йен отрицательно покачала головой. — Любить своих родителей и привязывать к ним — нормальное явление. Лично я не готов покинуть их. У меня никогда не было нормальной семьи, и мне нравятся новые ощущения. Меня создал Бог драконов, но он не даровал мне заботы, как делает моя семья. Возможно, будь иначе, и я бы не натворил в той жизни стольких ошибок, о которых жалею сквозь миры и жизни.

Из его голоса пропала постоянная шутливость, сейчас он был очень серьёзным. Я вообще ни разу не видел его таким.

— Возможно, ты прав, — не стал спорить Реван. Он с грустью смотрел на свою раскрытую ладонь. — Меня рано лишили семьи, но моей семьёй стал орден и учителя. А сейчас... не знаю. Мне не нравится, что они решают вместо нас. Захотели, чтобы мы поубивали друг друга. За это я хочу лично лишить жизни и Праматерь, и Вождя, и всех причастных к этому безумию.

— Я не хочу никого оправдывать, но для всего должна быть причина, — я потянулся погладить бороду, но вместо этого мазнул в воздухе рукой и еле слышно чертыхнулся, вызывая смех у Йен. — Этот ритуал странный. Первое время мы жили вместе, нас специально ограничивали от других. Наверное, опасались чего-то. По-другому я не могу объяснить это. Потом нас отпустили к семье и заставили каждый день сражаться между собой, а сейчас вот это. Выбирали самых сильных? Самых полезных? Может, талантливых? Или пытались стравить нас между собой?

— Именитые — сами по себе опасное явление. Кто знает, что у нас в голове? — мальчик с кошачьими ушками продолжил мою мысль. — Или наши возможные цели?

— Или у них просто такие традиции, — остудил наш пыл Йен. — Зверолюди называют себя племенем, Праматерь использует кровавые ритуалы, племенем правит сильнейшая, а нас, словно бойцовских собак, спустили на это испытание. Правду мы не узнаем, пока сами не спросим у Вождя или Праматери.

— Или духов... — медленно дополнил я, вновь погладив подбородок.

А почему бы и не спросить? За нами же наблюдали?

— Я взываю к духам, — вроде так это здесь делается. — Мне нужны ответы на вопросы... касательно ритуала.

— Ной, на что ты вообще, — перед нами заклубился ветер, вперемешку с серыми листиками, — рассчитываешь?

— Фауст, ты хотел поговорить? — мелодично произнесла девочка в сером наряде, появившаяся буквально из ниоткуда. — Я пришла!

Она была странной. Наряд я бы назвал готичным, будь это Земля, на вид ей лет четырнадцать. У незнакомки были серые волосы, завязанные в два хвостика, а в остальном выглядела она как обычный человек. За исключением глаз — они медленно меняли окрас, словно хамелеоны. То янтарные, то, в следующую секунду, серые. Впрочем, духи Эмбера могли принимать любую форму, как здесь — неизвестно.

— Как тебя зовут? — я показал рукой, что сам буду с ней разговаривать. Раз она отозвалась на мой зов и обратилась именно ко мне, то и мне с ней говорить.

Моим друзьям оставалось напряженно кивнуть, пока я спокойно подошел к заметно повеселевшей девочке.

— Меня? А ты разве не знаешь? — удивилась она, уперев руки в бока. — Я могу и обидеться, фу-фу-фу!

— Ты та тень... — в моей голове медленно всплыло осознание, когда я припомнил смех одного большого и очень опасного паука, который неведомым образом разговаривал, да ещё и спорил со мной. — И тот паук.

— Сам ты паук! Разве тебе не нравится моя компактная форма, м, Фауст? — она покрутилась вокруг своей оси, а из её волос медленно спланировали два серых листика.

— Она прекрасна, — в голове быстра пролетела история моей матери, пока я наблюдал за спавшими на землю листиками, в следующее мгновение осыпавшимися прахом, — Гнилой Лес.

— В точку! — Великий Дух появилась за моей спиной и медленно обошла меня по кругу, после чего остановилась перед лицом и тыкнула пальцем в засиявшую серым светом татуировку трёх листиков, расположенную на моей груди. — Мой милый Фауст, фу-фу-фу...

Глава 13.

— Фауст, я хочу поговорить с глазу на глаз, — произнесла Великий Дух, сложив пальцы домиком и игриво улыбнувшись. — Не составишь мне компанию...

Сбоку открылся разрыв в пространстве, откуда повеял прохладный осенний ветер. Разрыв выглядел, как серое зеркало, в котором отражался окружающий лес и мы, вот только лес был мёртвым — без единого зелёного листика. В нём просто отсутствовала жизнь. Некогда синие небеса перекрасились в поблекший серый цвет, солнце вообще отсутствовало, а моё отражение глядело на меня пустыми чёрными глазницами с потрескавшимся, словно маска, лицом.

— В моём уютном доме, м? — закончила девочка, расставив руки в стороны.

— Отказываюсь, — спокойно произнёс я, продолжая глядеть на кивнувшее мне отражение "мёртвого кролика". — Поговорить можно и здесь. В прошлый раз ты угрожала мне смертью, думаешь, теперь будет просто довериться тебе?

Пф, наивная. Духи — это моя специализация. Контракты — это мой промысел. Кем бы ты ни была, но я очень долго общался с подобными тебе, чтобы знать, что у вас на уме. Пока ты не заставишь меня доверять себе, я даже шага не ступлю с этой земли.

С подобными мыслями я очутился за зазеркальем и с усталостью прикрыл глаза.

Один удар сердца — и мои напарники исчезли, оставшись по ту сторону зазеркалья. И она сделала это без моего согласия... очень интересно.

Значит, она не дух. Или это что-то другое, отличимое от духа. Да, духи могут влиять на материальный мир и даже на людей, но они не могут без соглашения человека перенести его в свой мир. Даже если между ними есть контракт. Так было в Эмбере, а здесь... не знаю, но ничего хорошего это не сулит.

— Я отказался, а ты всё равно сделала по-своему, — я раскрыл глаза и холодно взглянул в серые зенки стоящего передо мной существа. — На что ты после этого рассчитываешь? На разговор, как я и попросил? И ты думаешь, что я поверю твоим словам?

— Ну-у... Фауст, почему ты такой серьёзный? — спросила девочка, начав обходить меня по кругу. — Зачем отказываться от обычного разговора в моём уютном мирке? Не смотри, что он такой блеклый — это ненадолго, фу-фу-фу! Ведь ты здесь, ха-ха-ха!

Дух безумно рассмеялась, а перед моим лицом появился небольшой круглый столик, накрытый серой скатертью. На нём стоял фарфоровый сервиз, исписанный листиками, в круглых чашечках уже было налито что-то тёмное и ароматное, возможно, чай, но я ни разу не видел его в Хавене, так что моя догадка находилась под сомнением.

Вот я смотрю на отодвинутый стульчик, а в следующее мгновение уже сижу за столом и двумя руками держу тёплую чашку, морщась от несильной боли в руке.

Она способна манипулировать пространством этого мира и всем, что в нём находится. Плохо. Этот план по-настоящему принадлежит ей. Значит, она очень могущественна, а я... не в слишком хорошей ситуации, скажем так. Что ж, не впервой.

Я прикрыл глаза и отпил три небольших глотка из чашки, игнорируя привкус крови, оставшийся на губах.

— Я отказываюсь с тобой разговаривать, — спокойно произнёс я, разрывая затянувшееся молчание. Гнилой Лес всё так же сидела и наблюдала за моими действиями. Я практически ощущал её веселье — настолько сильно она излучала его. — Думаешь, я игрушка и меня можно спокойно затянуть в свой кукольный домик, после чего усадить на стул и поиграть в "дочки-матери"?

Я облокотился об здоровую руку, со скукой поглядев в удивлённое лицо девочки, после чего выпустил из травмированной руки чашку, оглашая пространство этого мёртвого мира треском разбившейся посудины, расплескавшей своё содержимое.

Серая скатерть быстро пропиталась алой кровью, а из уцелевшего горлышка чашки выкатился человеческий глаз, прокатившийся до средины стола, где и остановился, уставившись на меня голубой радужкой.

На моём лице даже мускул не дрогнул. Я слишком часто играл в подобные игры с духами и Богами, чтобы меня можно было удивить чем-то таким. Я бывал в плане смерти, где видел ужасы, которые могут свести обычного человека с ума.

И я вышел оттуда живым... хотя не совсем здоровым, да. Кошмары ещё долгое время преследовали меня во снах, пока их не сожрали мои тараканы. Так и живём. Точнее, жил. Ведь Ной и Я — теперь уже разные люди. Или не совсем люди.

— Э? — Великий Дух глупо хлопнула глазами, переводя взгляд то на разбившуюся чашку, то на моё лицо. — Но почему? Тебе разве не понравился мой мир? Ты первый, кого я пригласила сюда!

— Ты не приглашала меня, ты силком затащила меня сюда, — я опёрся подбородком на скрещенные руки, полуприкрытыми глазами оглядев янтарные глаза существа. — Это совершенно разные вещи. Разве гостю будет уютно, если его силой затащить в свой дом, усадить на стул и дать в руки... чай?

— Но он же вкусный! — она подскочила со стула и стукнула кулаками по столу, заставив весь сервиз подпрыгнуть. — Разве этого недостаточно?! Брат говорил, что этого хватит для первой встречи!

— Твой брат ошибался, — я откинулся на спинку стула и насмешливо поглядел во влажные от проступивших слёз глаза Духа. — И что же ты будешь делать теперь? Попытаешься запугать меня? Или же будешь угрожать моим друзьям, оставшимся на той поляне?

— Нет... — она потупила взгляд в стол. — Они под защитой других, я не могу им угрожать.

— Тогда что, убьёшь меня? Или будешь пытать?

— Нет! Ты уже принадлежишь мне! Ты мой! Мой! — она шмыгнула носом и стёрла слёзы, прахом спавшие на стол, продолжив кричать: — Мой-мой-мой!

— Нет, — я отрицательно покачал головой. — Я не твой. Или... ты что? Думаешь, что этот значок на моей груди говорит о моей принадлежности тебе? Как глупо. А что будет, если я просто вырежу его?

Я подхватил со стола осколок чашки и приставил его к своей груди, надавив с такой силой, чтобы пошла кровь.

— Мне не сложно. Что, молчишь? Вот поэтому я и отказываюсь с тобой разговаривать.

— Но ты уже разговариваешь... — не знаю, на что она рассчитывала, но её план точно разбился вдребезги. Это видно по перепуганному и озабоченному личику.

— Нет, я не "разговариваю", — я отложил осколок обратно на стол и кровожадно оскалился. — Сейчас я осуждаю тебя и твои действия. Если хочешь поговорить, то ты должна доказать мне свои благие намерения.

Она молодая. Повезло, что она молодая. Судя по её словам, я первый контрактор этого духа. Контракт был подписан во время моего рождения и эта метка на груди — её знак. Моё согласие было необязательным или этот контракт какой-то особенный.

Да, она меня оберегала... в тот раз, когда она общалась со мной в виде паука, Гнилой Лес явно пришла неспроста. Наблюдала за мной, может, хотела защитить в случае, если мне не удастся победить монстра. Или же всё намного проще?

Я мог заполучить сердце монстра. Хо? Вполне возможно. Отсюда следует два пути: ей было это не выгодно, так как я мог погибнуть, или ещё что-то.

Или же я нарушил бы какие-то негласные законы своего племени? А может, ещё чего, о чём я не знаю.

Тогда зачем она помогла мне с Хлоей? Я бы не успел среагировать и спасти волчицу, если бы она не привлекла моё внимание. Вот тут не знаю. Из догадок: я бы не выжил без Хлои. Сдался из-за её потери. А может, вместе с раненной напарницей я бы выложился на все сто, что и сделал, доставив её сначала к Ревану, а потом и Гремори. Я собрал всех вместе. Получилось ли бы у меня тоже самое, если бы Хлоя погибла? Не думаю.

Но тут нужен ум и умелые интриги, а она не похожа на такого духа.

В своё время я поделил всех духов на три типа:

Первые — стандартные духи. Воплощения природы, которые действуют строго по правилам и законам. Они могут даже не общаться, а просто приходить на зов и исполнять свою работу. Самые удобные и, в то же время, самые неудобные духи. Они ограничены своим скупым мировоззрением и навешенными сами на себя правилами, не развиваются и просто стоят на месте, где и гниют тысячелетиями.

Вторые — подобные этой девочке. Бывают какими угодно, но, в основном, они действуют так, как захотят. Игни и Сон были именно такими духами. Они любили новые ощущения, могли сами приходить на зов за свой счёт, даже одаривать своего хозяина некими плюсами, отдавая свою силу. Если они привяжутся к тебе, то никогда не предадут. Будут до самого конца. Самые открытые, хозяин может сам строить из них то, что ему удобно или выгодно. Я мог влиять на них, хоть делал этот крайне редко. Всё же я никогда не использовал своих друзей и ничего с них не требовал. С Игни и Сном у нас была обоюдосторонняя выгода — этого было достаточно.

И последний тип. Самый проблемный — сильные и очень умные духи. В основном, они необычайно стары, играют хитросплетениями слов, интриг и... ну, много чего делают, пытаясь выдавить всё из своего хозяина. Слишком своевольны и слишком умны. Иногда разумные после смерти становятся такими духами. Я, к примеру, убил очень много нервов в общении с подобными существами. Они необычайно опасны, но с ними можно договориться. Грин была таким духом, изначально она вообще ничего не хотела иметь с человеком, пришлось подступаться к ней, как к обычной девушке. Как ни странно, но сработало, да... наверное, именно из-за этого мы стали хорошими друзьями.

Точнее, были.

Нет, я не считаю себя самым умным, поэтому прекрасно осознаю, что меня очень часто использовали. Я мог даже не знать об этом. Поэтому мне оставалось только совершенствоваться в своей сильнейшей героической способности — дипломатии.

Жаль, что я не сразу осознал полезность этого умения, в противном случае я бы точно наделал меньше ошибок.

Так вот, Гнилой Лес слишком молода. Слишком наивна. Не чувствует мой блеф, выбалтывает лишнее. И раз мне выпал шанс, то я привяжу её к себе. Или же погибну, хе-хе, но попытаюсь.

Так же веселей?

— И-и что же мне делать, чтобы доказать свои благие намерения? — всплакнула дух, заставляя меня улыбнуться уголками губ. Пространство дрогнуло, а по небу прошли алые трещины, отзываясь на её эмоции с чувствами. — Я просто хотела поговорить с тобой...

— Для начала прекрати уничтожать свой план, — я указал пальцем на небо. — Разве тебе не будет грустно, если твой дом канет в небытие?

— Угу, — она несмело кивнула, продолжая вытирать слёзы. — У м-меня не выходит.

— Плохо, — я грустно вздохнул и покачал головой, после чего поднялся со стула и подошел к девочке, поднявшей на меня заплаканные глаза. — Тогда тебе остаётся только одно.

— Ч-что?

— Извиниться, — я улыбнулся и аккуратно погладил её по голове, продолжая глядеть в заплаканные глаза-хамелеоны. — Этого будет достаточно.