— А в чем собственно дело? — Алексей изобразил саму невозмутимость вместе с покаянием. — Я, между прочим, торговые связи налаживаю. — Нужно было срочно что-то говорить — принял решение пришелец. Причем правдиво и достоверно.
Путешественник на всякий случай немного отошел от грозного нравоучителя.
— Я уже почти тысячу пудов... этой как её... — гуляка начал авторитетно оправдываться, широко открыв глаза. — А, ну да... вспомнил — пеньки закупил! Кстати, желаю собственное пеньковое производство открыть! — Он для пущей правдоподобности почесал подбородок и напущено надул щеки.
— Не паясничай! — строгий родитель перебил "дитятю". Он глубоко вздохнул. Щеки покраснели. — Тебя где всю ночь носило? — Ещё более грозный вопрос. (Даже искры в глазах мелькнули.)
— Понимаешь,... встретил старых знакомых, — соловьем запел пришелец, рассказывая о своих ночных похождениях. — Зашли в кабак. Поговорили о серьезных делах. Обсудили опять же покупку пеньки. Чуть — чуть выпили за удачную сделку. Потом посидели на дорожку, и пошли девчонок до дома проводить.
— Тебе сколько лет? — купец сделал шаг вперед. Он схватил странника за воротник и притянул к себе.
— А вот это... Прямо скажем — ненужный вопрос... И не по существу, — Алексей попытался освободиться от захвата. Тревожные мысли полезли в голову. — Как же скажу я тебе, сколько мне лет...
— У тебя молоко на губах — давно обсохло? — купец начал трясти странника со всей силы. — Забыл, когда охаживали дрыном по спине?
— Вы, зачем про возраст напоминаете? — Рязанцев с трудом освободился от захвата. — Силен чертяка. Держит как клещами.
— Нет, ты отвечай? — купец схватил ночного повесу за одежду снова.
— Я же не учу Вас торговать, — путешественник безуспешно пытался выбраться из тисков. — Так... тему про возраст нужно срочно закрывать. — Он с трудом разжал одну руку торговца. — И вообще! Я уже взрослый. Сам могу ответить за свои поступки, — совершеннолетний повеса произнес гордо как на митинге.
— Вот и я говорю! — Прохор отпустил взъерошенного юнца, после чего расстроено махнул рукой. — Скоро у тебя борода начнет расти! А ты ведешь себя — как последний недоросль или малолетка.
ПАУЗА...
— Так! Всё закончилась? Кто победил? А чего он кричал-то? — тревожные мысли не покидали головы Рязанцева.
Не тут-то было... Купец, набрал в легкие воздуха. Продолжил... — Эх, выдрал бы я тебя... — на месте твоих родителей! Ох, крепко бы розгами отхлестал. Нет, маловато будет! Надо чтобы на всю жизнь запомнил! Вожжами бы исполосовал всю задницу!
— Ну, знаете ли Прохор Куприянович, — возмутительно дернул головой взрослый повеса. Вы, мне, кстати, не отец! Да и сечь на конюшне — это сейчас не педагогично. Молодежи надо все объяснять словами, убеждениями. Приводить яркие жизненные иллюстрации на примерах из жизни известных личностей. Ну, там... — царей, королей, великих полководцев!
Рассуждая про высокие материи в воспитании детей с нетрадиционным поведением, Рязанцев случайно посмотрел в глаза Прохора. Они излучали холодное непонимание.
— Так, стоп! — скомандовал себе пришелец. — Надо успокоиться. Что-то сильно я вошел в роль. Могу переборщить... — Он опустил глаза. Посмотрел на землю и снисходительным голосом произнес. — В чем собственно дело? Я, между прочим, сказал Федору, где буду... И во сколько приду тоже сказал. — Скиталец ненавязчиво улыбнулся. После чего моргая ресницами, добродушно посмотрел на купца.
— Послушай! Ляксей! В Москве-то, что твориться? — Прохор, приняв раскаянья глупого отрока, продолжал возмущаться. — Надысь тати половину города порезали... Сказывают, все улицы забрызганы были кровушкой. — Он испуганно посмотрел на скитальца. Затем внезапно по отечески погладил по плечу. — Потом ты со своим кладом всех взбунтовал.
— А я-то здесь причем, — начал оправдываться Рязанцев.
— Знающие люди говорят, что сокровищ ты привез — невидимо! Так много, что за всю жизнь не истратишь. И большую часть — для потомков припрятал, — купец произнес фразу и заговорщицки, посмотрев по сторонам.
— Я же всё в приказ отнес, — Алексей ответил полушепотом, поддерживая Прохора. — До последнего грошика сдал. Грамоту получил об этом. Меня похвалил подьячий. Сам Степан Михайловский говорил чтобы нес ещё — рады будем... Он мне даже руку пожал. — Кладоискатель перечислял свои заслуги запоем.
— Постой ты. Не торопись, — Прохор перебил вояжера, не слушая его оправданий. — Вчера вообще... Шуйские как с цепи сорвались. Боярина Якушева разорили. Его усадьбу взяли штурмом. Всю ночь шло смертоубийство. Говорят, даже пушки притащили. Народа полегло — неведомо сколько. Якушевы злые на всех. Обещали отомстить. Нарымские с Милославскими собрались за них заступаться. Ой, что будет? Ужасно представить? — купец затряс бородой. — Беда прямо с эти боярами. Чую кровушки людской прольется — не меряно. Теперяча, вообще выезжать с обозом за Москву — реку страшно.
— Да, дела... — Алексей поддержал Коробейникова и почесал затылок. — Кстати, Прохор... Ты говорил, что место тут у вас спокойное. Тишь да благодать. А тут... То одно, то другое! — Рязанцев взял концертную паузу. Досчитал до пяти. После чего выдал итог... — И как же вы здесь живете? Вот тебе и спокойный город!
Странник посмотрел на купца с жалостью. Печально вздохнул. — Ничего не меняется... Ни в прошлом, ни в будущем! — Он добавил про себя.
* * *
Торговый представитель английской Московской компании Мэд Добертон в прекрасном расположении духа прогуливался по набережной Москвы — реки. Ему доставляло удовольствие в хорошую погоду после плотного завтрака пройтись по ещё пустынным улочкам. Подышать свежим воздухом. Помечтать о чем-то приятном и дорогом.
Этим утром после долгих засушливых дней наконец-то прошел теплый летний дождь. Он прибил тучи пыли на городских тротуарах и мостовых. Насытил озоном городской воздух.
И сейчас после небольшого полива всё дышало свежестью. Омытые водой высокие купола церквей и колоколен золотом переливались на ласковом летнем солнышке. Мелодичный перезвон колоколов разносился сладостным гулом над Москвой. Листва деревьев, смоченная водой, выглядела свежей и зеленой. На дороге возникли пенные лужи, в них плавали гуси. Чуть вдали грязные ребятишки сооружали запруду. Прохожий глубоко вздохнул. Перешагнул через бежавший ручеёк. Посмотрел по сторонам. Идти по городу было легко и приятно. Иноземец задумавшись о прекрасном, остановился и несколько минут задумчиво глядел в сторону реки.
— Доброе утро, сэр, — прервал его размышления секретарь Девис Шелтон. — Не правда ли оно сегодня чудесное!
— Согласен! — чопорный англичанин вступил в беседу, всё еще не отрывая взгляда от бегущей воды. — Утро неплохое. А каким будет дальше? Зависит от новостей, которые Вы должны были мне принести.
— Оу, они довольно хорошие! — Дэвис заулыбался. — По вашей просьбе ещё два корабля с товаром будут через неделю в Архангельске. К общему списку товара предложенного к обмену добавлены хозяйственные металлические изделия. Особо выделю то, что Вы просили: топоры, ножи, ножницы, иголки...
— Да,... спрос на них в Московии растет, — представитель компании задумчиво произнес и наконец-то перевел взгляд на своего тощего и длинного помощника. Его глаза алчно заблестели, предполагая выгоду от будущей сделки. — По моим расчетам именно они будут пользоваться большим спросам на московском рынке.
— Получено согласие на соотношение обменной цены с русскими купцами, — откуда-то сверху продолжал докладывать секретарь, семеня мелкими шагами за своим полным руководителем. — Более того в случае необходимости Вам разрешили увеличить среднею цену закупа до двенадцати шиллингов, — теперь он напоминал собачку которая бежит позади хозяина и о чем-то ему весело лает. — Руководство компании надеется, что Ваше умение вести дела и знание местных традиций, позволит обойти ганзейские города, французов и особенно настырных голландцев в приобретении необходимого нам товара.
Услышав похвалу, торговец остановился и задумался. В глазах его заплясали цифры. Довольная улыбка медленно наползала на его полное, лощёное лицо.
— При этом общий объем закупа просят увеличить на восемь процентов, — закончил секретарь свой доклад. Он тряхнул рыжей шевелюрой и уставился на патрона, ожидая реакции на доставленную информацию.
— Понятно, — делец выдал через минуту раздумий. — Флоту её Величества требуется всё больше и больше крепких канатов на новые корабли. Особенно в связи с непростой ситуацией в Новом Свете. Поэтому-то от нас ждут успешных действий. И ждут с нетерпением.
На несколько минут оба мужчины замолчали. Они не спеша шли по набережной, и каждый думал о своем.
— Почему Вы улыбаетесь, Шелтон? — заметив улыбку у подчиненного, спросил Добертон.
— Позвольте поделиться занимательной историей, сэр, — подойдя ближе к своему руководству начал рассказывать секретарь. — Сегодня с утра в конторе произошел забавный случай. К нам пришел какой-то непонятный русский купец и изъявил желание купить у нас пеньку. Долго объяснял, как она сильно ему необходима, настойчиво приставал ко всем, предлагал свои деньги.
— Весьма интересно! — произнес Добертон и остановился. — И что в этом смешного?
— Было очень весело, когда мы все по очереди направляли его друг к другу за консультацией. — непринужденно рассказывал секретарь. — А потом говорили, что не понимаем, что он хочет. На разный манер коверкали и изварачивали его слова. Показывали всякие нелепые знаки у него за спиной.
— Нет, до чего эти дикари непонятливые! — вспыхнул торговый представитель, уставившись колючим взглядом на своего подчиненного. — Сколько раз можно повторять, — он с силой пнул попавший под ногу камень. — Наша компания не продает пеньку. И не когда её не продавала. И не собирается продавать, — его лицо покраснело, на висках проступили синие жилки. — Неужто трудно запомнить! Мы,... закупаем ее. В большем количестве. Причем цену закупа в этой стране диктует именно наша компания.... А не какие-нибудь скандинавские или голландские проходимцы, — выбросив порцию гнева, англичанин часто задышал.
— Правильно будет сказать, мы производим обмен товара на сырье, которое нам необходимо, — поправил его Шелтон.
— Да,...Как раз для этого, я и заказал большую партию изделий, — глубоко хватая воздух, согласился начальник и снова двинулся вдоль по улице.
— Представьте, сэр! — подчиненный продолжил рассказ, не замечая изменений в настроении патрона. — Когда он понял, что над ним насмехаются. И сообразил, что мы ничего не продадим, он стал просить у нас адреса поставщиков или перекупщиков.
— Надеюсь, Вы не сошли с ума? — Добертон вновь остановился и резко повернулся к спутнику, шедшему позади него. — И не указали наших поставщиков?...
— Нет, конечно,... — рассказчик едва успел затормозить, не ожидая такого поступка от своего руководителя. — Он сказал, что тогда и без нашей помощи найдет места, где можно купить сырье.
— Вот и пусть ищет... Кстати, а сколько ему нужно?
— Так в том то и курьез,... сэр, — рыжий помощник улыбнулся голливудской улыбкой во весь рот. — Вы не поверите! Он сказал, что готов скупить всё...
— Что? — чопорный англичанин с не доверием посмотрел на собеседника. — Он сумасшедший? Зачем ему столько пеньки?
— Желает в каком-то лесном болоте у себя в деревне разводить редких рыб. Убеждал сотрудников нашей компании заняться этим, сильно прибыльным делом. Рыба, наевшись нашей пеньки, размножается и растет с утроенной скоростью. Жиреет по его словам прямо на глазах!
— Да, Вы правы — комичная ситуация.
— Так, вот, и я говорю, безумец какой-то... А может быть пьяница. Ни у одного русского купца нет столько денег, чтобы перекупить наше сырье. Тем более для бестолковой откормки болотных рыбин.
— А как зовут, этого странного покупателя?
— Не то Сорванцов, не то Воронцов, — замявшись, пытался вспомнить фамилию подчиненный.
— ЧТО? — у Добертона задергался подбородок. — А это случаем не тот Воронцов, про которого вся Москва говорит? Он ещё клад огромный нашел? Причем сокровища столь велики, что даже указ не смог оценить их стоимость?
— Не... знаю, сэр. Всё может быть,... — побледнев, залепетал секретарь.
— А вот это дорогой мой — уже не шутки... — возмутился Добертон, указывая на Шелтона. — И совсем не смешно. А даже очень печально. И для нас... и особенно для Вас. И потом... Какие рыбки? Какое к чертям болото? Что вообще происходит в конторе? Чем вы там занимаетесь? — торговый представитель, выкатив глаза, сорвался на крик. — Вы знаете, что случиться, если весь товар скупят у наших поставщиков? Вы не подумали насколько поднимется закупочная цена если он просто расскажет о своем пьяном желании другим? Вы представляете, что тогда будет? Да нас за такое... с треском вышвырнут из компании, — негодуя, он схватил тощего собеседника за грудки. — А неустойку?... Вы её будете платить? А кто продаст — эти чертовы ножницы? Кому они нужны в Англии?
Внезапно Добертон застыл на несколько минут, как будто его поразила молния.
— В общем так! Шелтон!!! — разъяренный торговец в страшной ухмылке посмотрел на секретаря. — Делайте, что хотите, но чтобы больше про этого деревенщину я не слышал... Иначе я приму меры по отношению к Вам,... — торговый представитель зашипел как змея ледяным голосом. — ПЕНЬКУ в этом году должен закупить я и по ценам, которые запланировал. Идите и выполняйте свою работу! И не дай Бог! У Вас не получиться! — Англичанин, показав своим видом, что разговор закончен, напыщенно повернулся и пошел в обратную сторону, проклинаю про себя эту чертову страну и мрачную погоду.
Глава 10.
— Сегодня утром я должен быть дома. Обязательно! — пронеслось в голове странника, возбужденно ходившего по комнате.
— Зачем сидеть в квартире в такой прекрасный, летний день? — задал вопрос несуществующим зрителям Алексей. — Когда тебя с нетерпением где-то ждут? Когда много дел и решать их нужно срочно? Когда и так, ни на что, не хватает времени?
— Затем, чтобы лежать в кровати... и мучиться от бессилия. Проклинать всё и всех — с горечью отвечу я вам.
— Но, почему? — снова воскликните вы.
— Потому, что по расписанию этой жизни я уже немощный и больной старик. Я должен находиться в постели, принимать кучу лекарств. Страдать и изнывать от сильной головной боли, тошноты и головокружения... И ещё потому, что сегодня должны принести пенсию. А это отметка в ведомости о том, что ты ещё жив, — недовольно возмущался Рязанцев. — Все-таки продеться завести пластиковую карточку... Причем — срочно!
Для восстановления своего истинного возраста нужно было появиться дома пораньше. Часа за два — три до прихода почтальона. Она как часы заходит постоянно в одно и тоже время. И не должна видеть изменений моего организма совершаемого порталом.
— Представляете, что она подумает, когда увидит молодого, здорового парня вместо немощного старика, — продолжал красочно работать на невидимую публику странник. — Или ещё хуже! Во время выдачи пенсии он вдруг волшебным образом начнется меняться. Бедную гостью может хватить апоплексический удар.
