Дыхание в басовом ключе

— А знаешь, что? — добавил он. — Предлагаю совместить приятное с полезным.

— Это как?

— А вот так: если ты справишься сегодня, я приглашу тебя в ресторан?

— А если не справлюсь? — уточнила я через секунду.

Я идиотка, да? Ну кто так соглашается на свидание? Ведь это же свидание? Ох, мама...

— Ты справишься, — уверенность в его голосе была настолько заразительна, что я невольно расслабилась и улыбнулась. — Но, если все же нет... то ты пригласишь меня! И я заранее предупреждаю, что выберу самый дорогой ресторан, какой только смогу найти. Как тебе такая мотивация?

— Думаю, — я изо всех сил старалась сохранять серьёзность, — мне придется постараться, — кто-то позвал Алека и он отвлёкся от меня, переспрашивая. — Тебе надо идти?

— Да, Вик. Прости, дела.

— Всё нормально, — успокоила я. — Ты придешь сегодня посмотреть, как мы опозоримся?

— Да ты махровая оптимистка! — хохотнул он. — Вика, как тебя Шес терпит? Нет, извини, но сегодня я никак не смогу. Другие обязательства, к сожалению... — его опять позвали. — Мне и правда надо бежать.

— Хорошо.

— Успокойся. Не трясись. Всё пройдёт как по маслу. Удачи, Вика!

— Спасибо!

— Я позвоню после концерта, а ты пока выбери, в какой ресторан хочешь пойти.

Он отключился, а я впала в какую-то нирвану. Он пригласил меня на свидание. Понравившийся мне парень пригласил меня на свидание. Даже мысль о том, кто именно числился у него в родичах, не портила настроения. "Быть тебе через год госпожой Снеговой." Хм... Неужели?.. Интересно, как отреагирует на это событие именитый рокер? Будет забавно посмотреть на его лицо. Особенно, если он в самом деле имел на меня какие-то виды. Хотя, какие виды? Да и с Алом ещё бабушка надвое сказала. С этими мыслями я и уснула.

Разбудил меня затрезвонивший на прикроватной тумбочке гостиничный телефон, сообщивший милым женским голосом, что время пришло и час расплаты пробил.

И понеслась...

Из гостиницы выходили через служебный ход в сопровождении одетой во всё черное, как в дешевом голливудском боевике, охраны, отгонявшей от нас решительно настроенных репортеров и чересчур настойчивых молоденьких девушек, все как одна в огромных солдатских ботинках. Впрочем, в таких же ботинках были и мои рокеры. Кажется, это какая-то отличительная черта данной субкультуры.

Кстати, рокеры. Зайдя в номер Хана, где нас собрали перед выездом, я их, если честно, не сразу и узнала. Особенно Дэна.

Я долго пялилась на затянутого в рваные джинсы и увешанного цепями парня в пугающих змеиных линзах, черных шипастых напульсниках и с несколькими пирсингами в каждом ухе, пока до меня дошло, кого же я вижу. Хан был более-менее похож на себя, только сменил стильные модельные туфли на все те же высокие ботинки на тракторной подошве. А вот Леголас в темных кожаных штанах, белой майке, открывающей великолепный вид на татуированные предплечья, при тонком галстуке да с непонятно откуда взявшимися фиолетовыми прядями в распущенной белобрысой шевелюре, вверг меня в состояние, близкое к шоку. Шеса нигде видно не было. Мне подумалось, может оно и к лучшему? Если вменяемые члены группы в своих сценических образах выглядят так, то даже и не знаю, чего ожидать от того, кто и в повседневной-то жизни не появится на люди, не подведя глаза и не навесив на руки кожаные браслеты в три ряда?

Ребята похихикали над моей вытянувшейся физиономией и просветили, что всё это, оказывается, еще не конечный результат, а так, переходной этап, пока доберемся до гримерки. А там — трепещи, Витек, — нас ждут стилист, гример и тихий ужас. Обычно рокеры перевоплощались уже непосредственно перед выходом на сцену. А вокалист с гитаристом оделись в этот раз заранее только потому, что по жеребьевке им выпало общаться с прессой. Я пришла как раз к тому моменту, когда Хан уже заканчивал инструктаж, какие вопросы могут всплыть и что по этому поводу нужно или не нужно отвечать. К моему удивлению, причине временного выбывания Шеса из рядов отечественных барабанщиков было уделено минимум внимания. Хотя, возможно, они уже успели обсудить это ранее.

А вот дальше все закрутилось в таком бешенном темпе, что, честно сказать, сейчас я и не припомню большую часть происходившего непосредственно перед выходом на сцену.

Например, огромная черная дыра образовалась в моем сознании в том месте, где, по идее, должна была храниться информация о том, как мы попали на стадион. Или о том, как меня обрядили в казалось бы простенький, но невероятно стильный темно-синий комбинезон. Или откуда на моем лице появилась боевая раскраска а-ля Мортиша Адамс. Или кто и, главное, когда нацепил на меня прямо поверх комбинезона длиннющую, чуть ли не по колено, черную футболку с логотипом группы и надписью:

"Это не секьюрити. Это ударник"

Судя по размеру и смыслу написанного, данный предмет гардероба принадлежал, вообще-то, Шесу.

Впрочем, с этими футболками вообще отдельная история, достойная того, чтобы уделить ей особое внимание.

Видите ли, оказалось, что в закулисье (назовем это так), кроме, собственно, самих музыкантов, находится огромное количество народа. Это и вспомогательный персонал самой группы — такой, как, скажем, Шэка или та же Гриня. И техперсонал принимающей стороны — например, местный звукорежиссер, занятый на момент нашего прибытия супер важным делом — ожесточенной перебранкой с нашим звукорежиссером, Грегом. И всевозможные встречающие, провожающие, сочувствующие. Дети спонсоров, изъявившие желание поглазеть на звезду. Сами спонсоры, желающие убедиться, что деньги заплачены не зря и звезды таки приехали. Журналисты, жаждущие запечатлеть трогательный момент встречи двадцатипятилетней крохи со своим кумиром. Кумир, пытающийся прорваться к уборной. Охрана, посыльные, охрана посыльных, посылающие охрану... И так далее, и тому подобное.

Для того, чтобы контролировать такую массу народа и, по возможности, не допускать в этот бурлящий, кричащий, все время несущийся куда-то сломя голову кавардак тех, кому там вообще не место, существует некая система пропусков. Есть у тебя такой — заходи, чувствуй себя, как дома. Нет — ну что же, извини, но выход там. К тому же, эти самые пропуски бывают разных уровней, прямо как на военной базе. Это теоретически гарантирует, что журналисты не ворвутся в гримерку, когда вы там переодеваетесь. Или что посыльный из ближайшей закусочной не будет шляться, скажем, рядом с пультом управления камерами. Ну, вы поняли в общем...

Для этих целей изпользуют обычно цветные браслеты или бейджики. Наши рокеры пошли дальше. Они все рядились в просторные черные футболки с большим логотипом группы на спине, резко выделяющие их из общей массы слоняющихся по закулисью людей и позволяющие быстро определиться, кто перед тобой. Футболки эти были абсолютно одинаковыми и отличались друг от друга только надписями.

Так вот, надписи. По идее, если я правильно поняла смысл и первопричину данного явления, там должно значиться что-то вроде:

"Л. Грег, звукорежиссер, Рельеф"

Я не просто так привела в пример именно Грега. Просто он был, в принципе, единственным, чья футболка без лишних претензий давала нужную информацию и не вызывала ощущения, что ты гадаешь кроссворд с членами группы в роли вопросов.

О своей, бывшей Шесовой, я вам уже рассказала. Сам Шес, к слову, был одет в ту самую, которую стащил у него Грег в день нашего знакомства, со скромным и лаконичным:

"Самый Главный"

Бегающая между ребятами и вешалками с одеждой Лиза щеголяла категоричным:

"Ты это оденешь. Потому что я так сказала"

и тыкала в надпись каждый раз, когда кто-то из нас закатывал в ужасе глаза и заявлял: "С ума сошла?! Я это не одену!"

И так далее. Каждый изощрялся, как мог. Прибавьте к этому царящую вокруг суматоху и получите очередного мужика/парня/девушку/невнятное существо неопределенного пола, нервно дергающего глазом при виде, скажем, Тэки в футболке, гласящей:

"Подтанцовка звукорежиссера".

Теперь я жутко жалею, что не догадалась тогда сфотографировать их в этих дурацких футболках, но в тот момент могла только крутить головой в поисках очередного шедевра и хихикать.

Впрочем, должна сказать, что это здорово отвлекало меня до поры до времени от предстоящего кошмара, коим в моих глазах являлся неизбежный момент выхода на сцену. Меня перетряхивало, стоило только вспомнить, зачем, собственно, мы здесь собрались. А Олег и Романыч, пробравшиеся за кулисы с помощью вездесущего Дэна, вместо того, чтобы поднять настроение и успокоить, чуть не ввели меня в состояние, близкое к коматозному.

И тем не менее, к часу "Х" я вновь была более-менее вменяема и даже готова к труду и обороне благодаря, как ни странно, Шесу.

А было это так — наши труженики на ниве отечественных СМИ как раз вернулись с пресс-конференции. Тэка, сопровождавший их, рассиживаться с нами не стал, а, объявив получасовую готовность и схватив лежащие на столе огромные акустические наушники, убежал, костеря на чем свет стоит кого-то в маленький, едва заметный микрофон, закрепленный у него на голове с помощью обруча.

— Ну, что ж, — сладко, до хруста в костях потянулся Хан и повернулся к "Самому Главному". Надпись на футболке басиста, кстати, гласила: "Пью. Курю. Играю басом.", — Шес, сходи погуляй. Мы покурить хотим.

Ударник без лишних вопросов поднялся и, скомандовав на ходу: "Витек, пошли", двинулся к выходу. Мне же, занятой не особо удачными попытками унять мелкую дрожь в руках, идти никуда, а тем более с ним, не хотелось.

— Да мне не мешает, — попыталась отвертеться я.

— Идем, — Шес легко выудил меня из кресла и подпихнул в сторону двери. — Поговорить надо.

Притворив за нами вход в гримерку и попросив сидящего рядом колоритного шкафообразного охранника никого не пускать минут двадцать, он повел меня путанными и похожими один на другой как капли воды коридорами. Через несколько минут мы вышли на некое подобие то ли маленькой галереи, то ли большого балкона, заставленного нагроможденными друг на друга столами и стульями. Шес снял с себя верхнюю "именную" футболку, протер ею один из столов, на который и усадил меня, внезапно подхватив за талию. Сам он устроился рядом, опираясь о стол бедром и повернувшись ко мне в пол оборота. Протянул руку, аккуратно, стараясь не дотрагиваться до кожи и не размазать грим, отвел за ухо выбившуюся из моей прически прядь волос и закурил.

— Я думала, ты не куришь, — прервала я молчание.

— Курю, — подтвердил он очевидное, глубоко затягиваясь и смотря куда-то поверх моей головы.

— А почему тогда Хан тебя выгнал? — Шес опустил взгляд на меня, чуть ухмыльнулся уголками губ и приподнял правую бровь в таком уже знакомом скептическом жесте. Меня озарило: — Они там не сигареты собрались курить, да?

— Не сигареты.

— Так странно, — попыталась я переварить полученную информацию.

— Что странно, Витек? — забавно, но из всех членов группы только он продолжал называть меня так. Остальные чаще пользовались традиционным "Вика".

— Из всех вас ты последний, в ком бы я заподозрила неприятие наркотиков.

— Сомнительный комплимент.

— Я не это хотела сказать.

— Да ладно тебе, — он опять хмыкнул и чуть толкнул меня в плечо кулаком. — Расслабься. Моя репутация не была построена на пустом месте, знаешь ли, — он затушил сигарету о рифленую подошву своего высокого ботинка и придвинулся еще ближе. Теперь я практически дышала ему в грудь. — Давай, рассказывай.

— Что рассказывать?

Странно, но желания отодвинуться у меня не возникло. Как, впрочем, и бабочек в животе. Странно, да? Посторонний мужчина со вполне определённой репутацией практически обнимает меня, а я не вижу в этом ничего интимного или угрожающего. Может, потому что у меня откуда-то возникло чувство абсолютной уверенности в том, что он ничего себе не позволит. Не знаю откуда. Просто, знала, и всё.

— Тебе страшно, — он не спросил, а сообщил, как давно известный факт. — Чего ты боишься?

— Страшно, — нет смысла скрывать очевидное. — Я не знаю, Шес. Боюсь и все тут.

— Витек, никто не боится просто так, — продолжал он давить. — Почти всегда есть что-то. Я, например, боюсь пауков.

— Я тоже, — меня передернуло при мысли о волосатых лапках. — Фу, какая гадость!

— Нет, — Шес покачал головой. — Тебе они противны, а я их боюсь. Есть такая вещь, как арахнофобия. Когда я вижу паука, даже вот такого, — он показал кончик пальца, — я не начинаю кривиться или кидать в него тапком. Я задыхаюсь и теряю сознание.

— Серьезно?! — я представила себе почти двухметрового ударника, хлопающегося, как манерная барышня начала прошлого века, в глубокий обморок при виде махонького членистоногого, и нервно хихикнула.

— Не смешно, — Шес улыбнулся, переча своим словам. — Ничего с этим сделать нельзя. Это и есть фобия — страх без видимых причин. Но это, Витёк, уже клиника. Большинству же вещей можно найти объяснение, а значит, и решение. Так чего ты боишься?

— Не знаю... Ответственности, наверное.

— Перед кем?

— Перед людьми, которые пришли сегодня.

— Витёк, — скривился он, — не смеши мои тапки. Какие люди? Ты их что, знаешь? Да, плевать на знакомство — ты их даже не увидишь.

— В смысле?

— В смысле, прожектор так бьет в лицо, что увидеть зрителей практически нереально. Да и вообще, положись на мой опыт, через десять минут после начала ты забудешь и о них, и о том, где ты.

— Алек говорил по-другому, — возразила я, немного ошарашенная таким наплевательским отношением к публике.

— Алек? Когда вы... Впрочем, не важно, — оборвал он сам себя. — Доверься мне, так и будет.

— Да я, в общем-то... — и тут я призналась: — Я боюсь не справиться, Шес!

— Опять эфемерная и неконкретная формулировка, — на мое удивление, он не принялся, как все остальные, уговаривать меня, что я гений и всё будет тип-топ, а лишь раздраженно закатил глаза. — Ну, допустим, только допустим, что ты облажаешься. Крупно так. Запорешь весь концерт. И?

— Что и?

— Что тебя в этом пугает?

— Как, что? — я опешила. — Я же всех подставляю!

— Нет, детка. Это я всех подставил, когда сделал вот это, — он покрутил перед моим носом загипсованной кистью правой руки. — А ты всего лишь мой шанс немного уменьшить ущерб. Получится — замечательно, не получится — что ж, я хотя бы попытался.

Он так спокойно это говорил. Не пытался убедить меня, что я готова. Не рассказывал сказки, что все будет хорошо. Не храбрился. Не показывал ложной бравады. Все предельно честно, обыденно и как-то потребительски — это меня и успокоило. Ну, в самом деле, запорю я концерт, и что? Что изменится в лично моём мире? Планета перестанет крутиться? Вселенная сколлапсирует? Что? В конце концов, это их проблема, а не моя.

И только успокоившись, я обратила внимание, насколько он бледен, даже под гримом, и как морщится, случайно касаясь руки. Как я провела с ним три дня бок обок, и не заметила этого?

— Болит? — я аккуратно дотронулась до гипса, стараясь не надавливать, но все равно он дернулся.