Александер поднялся с земли одним из первых, быстро отряхнул с мундира прилипшие листья и снова принял абсолютно невозмутимый вид истинного джентльмена. Наблюдать за дорогой теперь стало гораздо интереснее — толпы рабочих-индийцев с пилами и топорами под командованием офицеров-саперов принялись валить деревья по сторонам "дороги", чтобы было, куда спихнуть разбитые машины. Благодаря активному понуканию со стороны офицеров-англичан, нередко дополнявших словесную аргументацию ударами стеков, дело спорилось, и разбитые грузовики, один за другим, постепенно убирались с дороги. Когда ближайшая к "наблюдательному пункту" командующего бригада закончила работу, Александер распорядился подозвать ее начальника.

— Скажите, лейтенант, ваши рабочие не могут работать побыстрее? — со скрытой иронией в голосе поинтересовался Александер.

— Ни как нет, сэр! — уверенно ответил лейтенант.

— Что, и даже если орать на них вдвое громче и бить вдвое чаще? — скрывать злую иронию командующему становилось все труднее.

— Ни как нет, сэр, быстрее не получается, проверено! — все также уверенно доложил лейтенант.

— Скажите, лейтенант, а что ваши рабочие будут делать, если в следующий раз японцы подобьют танк? — продолжал издеваться Александер.

— То же самое, сэр! — все так же уверенно ответил лейтенант.

— Вам известно, сколько весит тяжелый танк "Черчилль"? — с трудом сдерживая смех, продолжил "допрос" командующий.

— Около ста тысяч фунтов, сэр! — радостно продемонстрировал свою осведомленность лейтенант.

— И вы полагаете, что ваши рабочие смогут сдвинуть его с места???

— Ни как нет, сэр! Они проложат новую дорогу, в обход танка!

"Молодец, вывернулся, люблю таких" — подумал про себя Александер.

На этом командующий, которому ну очень хотелось хоть как-то поднять настроение, получил от "беседы" с сапером столь необходимую порцию позитива, и наконец отпустил свою "жертву". Колонна постепенно возобновила движение, правда ползла она пока что еще медленнее, чем до налета. Командующий уже счел было, что отдохнул достаточно и его организм готов перенести еще несколько часов "виллис-сафари", как к нему подошел офицер связи.

— Срочная радиограмма, сэр! — взволнованно обратился он к командующему.

Александер взял расшифровку и прочел ее. Ни один мускул не дрогнул на лице командующего, хотя про себя этот истинный британский джентльмен успел сказать очень много "хорошего" по адресу весьма обширной группы лиц, большинство из которых относилось к разного ранга флотскому начальству. В радиограмме сообщалось о высадке в Акьябе японского десанта, численность которого была определена в 5-6 дивизий. Это означало, что южный фланг его наступающих войск теперь оказался под угрозой. В сочетании с тем, что растянувшиеся по джунглям моторизованные части все больше теряли боеспособность под ударами японской авиации, положение войск Александера становилось весьма опасным.

— Интересно, Джеймс, вы все также думаете, что мы через месяц будем в Мандалае? — привычным спокойно-ироничным тоном спросил Александер у адьютанта.

— Я все больше сомневаюсь в этом, сэр — грустно ответил адъютант.

Опасения Александера оказались не напрасны. Как только авангард его растянувшейся по джунглям армии достиг подступов к Мандалаю, Хата нанес мощный контрудар, поддержанный атаками крупных сил с флангов. Моторизованные дивизии, не способные в джунглях к хоть какому-то маневрированию, не выдержали натиска и вынуждены были отступать. Отступление стало еще большим кошмаром, чем наступление. Японские штурмовики не жалели бомб, сея в ползущих по джунглям колоннах смерть и опустошение. Первый поход на Мандалай закончился ничем. Но Александер был упорен — как только его войска в Импхале перегруппировались и восстановили боеспособность, он начал новый поход на Мандалай. С абсолютно тем же результатом. Хата, успевший получить еще 6 дивизий подкреплений, собранных отовсюду откуда было возможно, снова вывел войска из-под удара атакующей группировки, а потом спокойно и расчетливо нанес по измотанным переходом по джунглям и авиаударами моторизованным частям контрудар, вновь вынудив их отступить на исходные позиции. Действия английской армии в Бирме были вопиюще неэффективны — японцы своевременно выводили войска из-под ударов, и огромная боевая мощь армии Александера расходовалась впустую. Командованию это было очевидно, и Александер был поставлен перед неприятной альтернативой — либо он все же в ноябре берет Мандалай, либо сдает командование и отзывается с фронта. Хотя маршал был бы счастлив выбраться из этих проклятых джунглей, публично опозориться ему абсолютно не хотелось, и, собравшись с силами, Александер начал новое наступление, какое по счету — он уже даже точно не знал. Но в этот раз он был твердо намерен сломить сопротивление японцев и все же разгромить ненавистную базу их авиации, успевшей за эти несколько месяцев нанести такой тяжелый урон его войскам...

...Возвращающиеся из очередного боевого вылета штурмовики один за другим заходили на посадку и "расползались" по стоянкам. Пилоты, для которых это был уже четвертый вылет за сутки, устало брели от стоянок к "местам жительства", когда донесшийся с востока постепенно усиливающийся гул заставил всех остановиться и поднять глаза к небу. Вскоре источник гула стало можно разглядеть — тяжелые двухмоторные самолеты, четко выдерживая строй, шли в сторону аэродрома. Машины были на вид незнакомые, и летчики было забеспокоились, не вражеские ли они, но вскоре стало ясно, что самолеты свои — первые из них начали заходить на посадку.

— Ого! Старые знакомые, 61-й бомбардировочный! Ну все, конец теперь англичанам! — обращаясь к своему заместителю воскликнул командир штурмового сентая, провожая взглядом прокатившийся мимо по полосе бомбардировщик.

— С одной базы летали раньше? — спросил в ответ заместитель (его перевели из другого сентая уже после переброски в Бирму).

— Да, долго с одной базы работали. Эти спуска никому не дадут. На всех фронтах перебывать успели. Командира их, Такаги, иначе как "Тигр" ни кто и не называл, и заслуженно, боец выдающийся. А недавно, в Гвинейской битве, он, говорят, авианосец потопил! Теперь не одним нам отдуваться придется. Машины, смотрю, у них новые. Вот нам бы чего нового подкинули...

...Такаги зарулил бомбардировщик на стоянку и с трудом поднялся с сиденья. Позади остались сотни километров утомительного пути с промежуточными посадками. "С возвращением в джунгли!" — мысленно "поздравил" себя и своих подчиненных Тораносуке, садясь в штабную машину — приказано было сразу после окончания перелета собраться в штабе на совещание. Очередная база, сколько их было уже в его жизни за последние несколько месяцев. Все они были похожи одна на другую — бесконечные летные поля, рулежные дорожки, стоянки, склады, менялся только "видовой состав" базирующихся машин. Сидя в машине, Тораносуке машинально осматривал самолеты на стоянках, мимо которых пришлось ехать. Вот бомбардировщики "донрю" его дивизии, дальше — истребители "хиен", штурмовики... Стоп, а это еще что за новинка?! Такаги впился взглядом в двухмоторные бомбардировщики, компоновкой напоминавшие его "донрю". "Интересно, что за машины! Может, в штабе узнаю..." — подумал Тора, провожая взглядом незнакомые самолеты.

Совещание в штабе проводил лично командующий фронтом маршал Хата. Хотя он мог поручить эту миссию одному из военачальников рангом пониже, маршал, понимая, как много в этой операции зависит от эффективности действий бомбардировочной авиации, решил провести совещание лично, выразив тем самым командирам бомбардировочных соединений свое уважение и давая им понять, как много их прибытие значит для фронта. Картина, обрисованная командующим, была предельно проста и понятна. Враг, располагавший значительным перевесом в тяжелом вооружении и оснащении войск, имел только одно слабое место — эти войска были прочно "привязаны" к немногочисленным плохим дорогам. Бомбардировочной авиации ставилась задача вывода дорожной сети из строя на всем ее протяжении в районах Калевы и Импхала. По окончании выполнения этой задачи предписывалось перейти к ударам непосредственно по наступающим английским войскам.

Задача эта для командиров 3-й ВА после битвы с флотом врага в водах Новой Гвинеи казалась совсем не сложной. И в общем-то так оно и было — главным врагом японских пилотов снова становились тропический климат и усталость. Вражеская истребительная авиация еще до прилета бомбардировщиков была практически выбита переброшенными с Гвинеи двумя соединениями истребителей [2х 4ПЕР4], сильной стационарной системы ПВО у врага тоже не было, определенную опасность представляли лишь штатные средства ПВО английских моторизованных дивизий.

После совещания Такаги хотел было поинтересоваться у Сугавары по поводу виденных им новых самолетов, но командующий армией упредил его. Сразу по окончании совещания, когда уже и мелкие рабочие вопросы были решены, Сугавара порадовал своих комдивов:

— Новые самолеты на аэродроме видели? Это нам "подарок" за хорошую службу. Мицубиси Ки-67 "хирю", на них в перспективе перевооружаться будем. А пока — по три машины на дивизию дали, для освоения. Наставления и документацию получите завтра. А сейчас — идите наконец отдыхать, все свободны.

На обратном пути Такаги снова проезжал мимо новых самолетов. Во всем их облике читалась мощь и совершенство. "Как же времена меняются" — думал Тораносуке, провожая взглядом новые машины. "Еще недавно мечтали, чтобы хоть 21-х новых подкинули, на хламе изношенном летали, а тут, не успели на "донрю" перевооружиться да нарадоваться, как уже опять перевооружение грядет! Такими темпами, глядишь, опять, как в начале войны, техническое превосходство у нас будет!".

Уже на следующий день Такаги опробовал "летящего дракона" в полете. Новая машина привела командира 2-й дивизии в восторг — бомбардировщик обладал отличной управляемостью и устойчивостью. Тораносуке искренне пожалел, что этих машин не было во время битвы за Гвинею — прочные, скоростные и маневренные "хирю" наверняка спасли бы жизнь многим экипажам, а ущерб, нанесенный вргу, был бы еще страшнее. Но реальное боевое применение новых машин пока что было делом будущего, в бой предстояло идти на испытанных и хорошо освоенных "донрю".

...Колонна грузовиков медленно ползла по разбитой "дороге". Тут и там в вырубленных в джунглях по бокам тропы "карманах" маячили обгоревшие остовы таких же грузовиков, потерянных в прошлых наступлениях. Солдаты, сидевшие в кузовах, обменивались невеселыми шутками, пытаясь хоть как-то отогнать мрачные мысли, которые волей-неволей приходили в голову при виде "результатов" предыдущих попыток захватить Мандалай. Многие из них участвовали уже не в одном "Мандалайском походе", и эти ветераны "подбадривали" новобранцев, что дескать главное — выпрыгнуть побыстрее и убежать подальше, и гори он синим пламенем этот грузовик, американцы новый пришлют. Пробившийся сквозь урчание моторов тяжелый гул заставил солдат претворить предмет разговора в действие — колонна встала, и под отчаянные вопли "ВОЗДУХ!" "пассажиры" грузовиков разбежались по джунглям и заученно залегли, ожидая начала бомбежки. Однако, ветераны "Мандалайских походов", несмотря на вроде бы привычность ситуации, беспокоились на этот раз не меньше молодых новобранцев. Опытные бойцы по звуку поняли, что на сей раз "в гости" пожаловали не привычные уже штурмовики. И действительно, вскоре земля задрожала от разрывов тяжелых бомб, калибром явно существенно побольше тех, которые обычно сбрасывали штурмовики.

...Сержант Хантер осторожно перевернулся на спину и посмотрел на небо, клочок которого был виден в просвете между деревьями. Он по звуку понял, что самолеты скоро пройдут близко, и ему очень хотелось знать, с каким врагом приходится иметь дело. Вскоре в просвете показались силуэты самолетов, и сержант злобно выругался.

— Ну, Томми, все, п...ц этому наступлению! — бросил сержант лежащему рядом новобранцу из своего взвода. — Если мы унесем отсюда свои задницы целыми и невредимыми, это будет просто немерянной удачей.

— Дело так плохо, сэр? — слова командира окончательно добили и без того напуганного первой в жизни бомбежкой новобранца.

— Запомни, сынок, если я говорю, что п...ц, значит так оно и есть! — почти ласково ответил сержант. Потому что мне нас...ть на "Александра Мандалайского" (так в издевку прозвали своего командующего английские солдаты по аналогии с известным полководцем древности) и на все его и прочих генералов амбиции. Этот м...к один прием войны знает — переть напролом, и сколько раз мы в результате по мордам огребем, ему нас...ть, подыхать не ему. Мое дело — чтобы ты и такие как ты молокососы целыми-невредимыми выбрались из этого ада и вернулись домой. Ну и сам я тоже предпочел бы выбраться отсюда живым. Так что слушай, что я говорю, и запоминай. Это — японские двухмоторные тяжелые бомберы. Чтоб ты лучше понял, что это за звери — так вот, это они отправили кормить рыб весь американский флот и выбомбили в пыль бедолаг-австралийцев. А теперь они примутся за нас. Они разнесут тяжелыми бомбами эту с...ную тропу так, что по ней и пешком не пройдешь, а потом начнут уничтожать неподвижные колонны, работая по площади. Так что, услышал этот звук — беги так далеко, как успеешь убежать, и да поможет тебе и нам всем Бог.

"Лекцию" сержанта прервали команды "ОТБОЙ!". Солдаты, опасливо прислушиваясь к гулу удаляющихся самолетов, нехотя побрели в сторону дороги.

...После первого же налета японских бомбардировщиков Александер понял, что наступление провалилось. Видя, как суетятся рабочие и солдаты, пытаясь убрать с дороги вывороченные взрывами деревья и засыпать здоровенные воронки, он уже мысленно ехал в Лондон, чтобы быть публично охаянным и отправленным в отставку. И ведь ни кому там не докажешь, что виноват не он, а RAF, при полном попустительстве которых японские бомбардировщики истребляют его войска, и RN, в зоне ответственности которого японские транспорты беспрепятственно доставляют подкрепления. (Собственную вину, заключавшуюся в упорном нежелании пересмотреть план наступления, Александер, естественно, не признавал.) И все же, командующий еще на что-то надеялся, и приказ остановить наступление не отдал. Упрямство командующего дорого обошлось его войскам...

Маршал Хата не стал мудрить, и применил против своего оппонента проверенный прием в виде встречного удара при поддержке с флангов. Битва на сей раз была очень упорной — английские войска были хоть и сильно дезорганизованы, и понесли на марше тяжелые потери, но были отлично вооружены, и имели в своем составе много танков, средств для борьбы с которыми у японцев было очень мало. И все же, господство в воздухе японской авиации склонило чашу весов на сторону Императорской армии. Армия Александера была разгромлена и начала отступать. Теперь все силы японской авиации были брошены на уничтожение отступающих английских войск. Потери англичан были огромны — несколько дивизий полностью рассеяны, остальные изрядно потрепаны. Сил для нового наступления теперь не было надолго.