Жестокие радости

— Да будет.

Баст вошла в луч уже практически рассевшегося лунного света и исчезла. А мы с Имхотепом переглянулись. Кашин не могла не съязвить:

— Ну что, вампирчик, повезло тебе.

— Как сказать, — хмыкнул Имхотеп. В его глазах мелькнула хитринка, выдающая, что он далеко не всегда серьезный и чопорный. — Вы, в самом деле, будете меня учить?

— Ты же слышал, — пожала плечами я. — Баст не бросает слов на ветер.

— А если я кому-нибудь божественные секреты раскрою?

— В знаниях тайны нет, а божественное — удел богов. Тебе оно неподвластно в любом случае.

— Ой ли?

— Запомни главный божественный секрет, — заговорщически начал Нашут-Фет. — Без капли хотя бы искры божественной силы все попытки овладеть способностями богов — звук пустой.

— Капли?

— Хотя бы. Иначе сгоришь раньше, чем оформишь хоть одно божественное деяние, — снова добавила я.

— Если бы ты знал, сколько дураков погибло, вознамерившись стать богами. В свое время Олимпийцы даже так развлекались: спрячут кусок амброзии, а потом наблюдают, кто из людей первым найдет, и что из этого будет, — хохотнула Кашин. — Так что не проси и не умоляй.

— И не собирался, — невозмутимо ответил вампир. — Я и так бессмертен, прожил тысячи лет, и еще проживу, огонь покоряется мне. Вампиры и божества несовместимы.

— Это не совсем так, — возразил Нашут-Фет, разглядывая иероглифы на картуше одной из статуй. — Но вы-то лучше знаете свою историю.

— О чем вы? У нас нет богов.

— Но есть Владычица Ночи, носительница изначальной искры. Ваше сердце.

— Вообще-то я ее старше.

— Это неважно. Она продолжательница, преемница. Она единственная равная богам, ибо является перерождением существа божественной сути, — закончил объяснение Нашут-Фет.

Похоже, его слова поразили вампира. А я подумала: неужели никто из них никогда не задумывался о том, почему Владычица Ночи наделена таким могуществом? И, словно в ответ на мои мысли, Имхотеп проговорил:

— Я слышал нечто подобное и даже читал, но думал, что это лишь красивая легенда.

— В основе почти каждой легенды лежат реальные факты, — ответила Кашин. — Когда-нибудь и мы станем легендой.

Эти ее слова стали почти пророческими. Но тогда мы об этом совсем не думали. Нам был любопытен этот вампир, который удумал назваться богом.

Часа через два мы вышли к ожидавшему нас фараону. Его сын вышел сам, чем несказанно обрадовал родителя. Мы не стали разоблачать Имхотепа, наоборот, объявили о нашем сотрудничестве. Хотя, фактически, он стал нашим учеником.

Учился Имхотеп прилежно, на самом деле мы узнали друг о друге много нового. Нам представился шанс лучше изучить вампиров, ведь бог-самозванец здесь был не один. Мы стали вхожи в вампирскую общину. Весьма своеобразную, стоит отметить.

Как выяснилось, у Имхотепа страдала лекарственная база, а вот хирургом он был отменным. Причем, дабы залечить и обеззаразить разрез использовал свою кровь. В тех количествах она не вызывала перерождения.

Мы учили его распознавать травы и подбирать смеси для зелий. В этом деле не обойтись без хорошего нюха, но вампирское обоняние ненамного уступало нашему, так что проблем не возникло.

Через неделю мы и правда сделали все, что могли. К тому же посоветовали всерьез начать обучать жрецов, чтобы впоследствии скинуть на них основной груз обязанностей, а самому вмешиваться лишь в крайних случаях. Это уменьшит шанс разоблачения и обезопасит народ, когда Имхотеп решит уйти. Мы все понимали, что рано или поздно это случится.

А спустя неделю мы вернулись к Баст.

Глава 28.

В этот раз я сознательно показала всем свое воспоминание. И, сдается мне, это возымело нужный эффект. Кажется, юная вампирша потеряла дар речи, у Алексы на лице отражалось что-то близкое к ошеломлению, Лазель тоже казалась впечатленной. Что ж, неплохо. Нужный эффект достигнут. Теперь со мной будут считаться.

— Что ж, — нашлась, наконец, Магистр Города. — Думаю, вы полностью подтвердили свою уникальность. И, надеюсь, вы сможете помочь Сергею.

— Сделаю все, что в моих силах, — пообещала я. — А теперь я могу взглянуть на пострадавшего?

— Да-да, конечно. Прошу за мной.

Мы прошли через две комнаты и остановились в третьей. Там на широкой, но неразстеленной кровати лежал вампир, даже сейчас, при всей восковой бледности сохранивший миловидность. Определенно, он был красив, но сейчас все очарование портила жуткая дыра в груди. Рог единорога, определенно. Почти точное совпадение по размерам.

— Я осмотрю? — спросила я.

— Да, конечно. Только осторожнее со свечей.

— На ней держится какое-то заклятье? — я слышала от Андре о такой практике.

— Да, замораживающее время.

— Понятно, я постараюсь его не потревожить.

Я коснулась груди Сергея кончиками пальцев. Какая холодная кожа! Но ведь у вампиров это не показатель смерти. Я приложила всю ладонь, пытаясь нащупать хоть что-нибудь. Там, внутри, что-то слабо пульсировало, но была ли это искра жизни или просто отголосок заклятья — я сказать не могла.

Отняв руку, я посмотрела на Таната, решившись спросить:

— Как думаете, это все-таки жизнь?

Танат подошел ближе, положил ладонь на лоб вампиру и к чему-то прислушался. Это продолжалось буквально пару секунд, потом Смерть сказал:

— В нем еще горит огонь жизни. Очень слабый, но потухнуть пока не собирается. Весьма... любопытный случай.

— Чем же? — насторожилась Алекса, уже не раз слышавшая подобное.

— Рог единорога опасен не столько как колющее оружие, сколько сосредоточение древней природной магии, обладающей разрушительной силой. Но в этот раз что-то пошло не так. Я чувствую эту магию. Лео, думаю, вы тоже сможете, но она не стремится все разрушить. Она проникла в тело этого вампира, опутала сердце, мозг и другие органы, но на большее не пошла, остановилась.

— Значит, это его не убьет? — с надеждой спросила Алекса.

— Нет, но и к обычной жизни ему не вернуться, пока эта магия в его теле.

— А можно как-то ее удалить? — поинтересовалась Лазель.

Танат неопределенно пожал плечами. Я понимаю, что ему и не такое подвластно, но в этот раз он вряд ли захочет, и я не могу его судить, поэтому сказала:

— Я попытаюсь.

— Когда? — решила уточнить Лазель. Весьма... деловая такая вампирша.

— Прямо сейчас. Я не привыкла откладывать дела на потом. Не мой метод.

— Вам что-нибудь для этого нужно? — поинтересовалась Алекса.

— Нет. Все необходимое при мне. Главное — не вмешивайтесь, пока я не скажу. И лучше даже не подходите.

— Хорошо-хорошо.

— Что ж, тогда приступим, — сказала я, хрустнув пальцами и подходя к вампиру, лежащему на кровати без движения.

Я полностью стянула покрывало, которым он был укрыт по грудь, провела ладонью по груди, вздохнула, втягивая в себя этот странный запах, и отпустила свою силу на волю.

Защитные барьеры снимались один за другим, сила искрящимся ветром растеклась по венам, окрашивая глаза серебром, отращивая клыки, пробуждая зверя, заставляя его заинтересованно насторожиться и тоже почуять вампира. Не скажу, что это ему пришлось по душе. Кажется, зверь готов был спросить: зачем мне эта холодная плоть?

Пришлось немного поуговаривать, взывая к любопытству зверя. К тому же, получившая свободу сила жаждала действия. Так что договоренность была получена.

Я отрешилась от обычных средств восприятия, так как они сейчас ничем не могли помочь, и постаралась взглянуть на Сергея глазами Ашаны, сквозь ветер и силу, как через стекло. Пришлось поднапрячься, так как сначала видела лишь искрящийся алым кокон. Пришлось от него абстрагироваться, чтобы увидеть картину в целом, и я увидела.

Сила вампира походила на причудливую кровеносную систему из мириада алых искрящихся нитей разной толщины. Они плотной сетью охватывали сердце, мозг, пищевод, сплетали их в одно целое, а остальные внутренние органы носили скорее второстепенный характер. Вот оно — главное отличие между вампиром и человеком. Только немногие способны это увидеть.

Насколько я поняла, эта система жизнеобеспечения была в норме, только приостановлена. Я видела, где обрывались нити — там, где находилась рана. И вот там-то и начиналось самое интересное!

Вся рана являлась сосредоточением нитей голубовато-белого цвета. Магия единорога. И эти нити расползлись по всему организму Сергея, витиевато переплетаясь с алыми. Это было сильно заметно с одной стороны сердца, в грудине, дальше — меньше, но они были. И, что самое удивительное, между этими двумя силами не было ярого конфликта, уж не знаю почему. Видимо, это и спасло Сергея от моментальной гибели. Хотя почему именно так случилось — сказать не могу.

Закончив с осмотром, я решила идти дальше и запустила свою силу в вампира, прямо через рану, дабы залечить ее. Я так делала с оборотнями и знала принцип. Это как представить руку, погрузить ее в тело и попытаться исправить повреждения.

Как только сила вошла в Сергея, он выгнулся дугой. Свеча затрепетала, но не потухла, и я продолжила, решив не обращать на это внимания. Тут творились дела поважнее.

Я искала поврежденную плоть, сосуды и соединяла их вновь, уговаривала срастись. Это было трудно. Гораздо труднее, чем с оборотнями. Организм воспринимал меня как нечто чужеродное, с ним у меня не было ничего общего.

Ценой вдове больших затрат сил мне удалось залечить рану и даже не повредить заклинание забвения. Закончив с этим и переведя дух, я решила приступить к третьему этапу — попробовать справиться непосредственно с чужеродной магией единорога, а вдруг получится? Мы с Андре могли обычно без труда совмещать магии.

Я попыталась коснуться ментальной рукой этой сияющей белым нити. Та задрожала и словно запела. Я попробовала распутать одну из нитей — куда там! Попытка вытянуть все скопом, ухватившись за самую сердцевину, так же успехов не принесла. Я побоялась, что если дерну сильнее, то просто поврежу что-нибудь очень важное. Сердце, например. Оставался еще один путь — просто разрушить эту магию, вытравить из организма.

Еще одна попытка. Обхватив рукой силы центральный сгусток магии, я направила в него весь свой ветер, словно сокрушительный тайфун. Порвать, рассеять, уничтожить. Сергей снова инстинктивно выгнулся, рот открылся в беззвучном крике, свеча затрепыхалась. На миг магические нити вспыхнули, а потом попытались вытолкнуть. Я уступила.

Со скоростью рулетки я втягивала обратно свои ментальные силы, сердце бешено колотилось. Возможно, я не устояла бы на ногах, если бы не привалилась к чему-то мягкому. Лишь когда это "что-то" приобняло меня за талию, для устойчивости, я поняла, что это Танат и нашла в себе силы сказать спасибо.

— Не за что, — мягко улыбнулся Смерть, продолжая меня поддерживать.

Алекса кинулась к кровати, воскликнув:

— Рана закрылась без следа!

— Да, — кивнула я, усаживаясь на заботливо подставленный Лазель стул. — Это было самым легким.

— Вы так и не смогли привести его в сознание?

— Я не смогла вытравить из него чужую магию.

— Вытравить? — переспросила Алекса. Похоже, сама она видеть так, как я, не умела. И все, кто осматривал Сергея до меня, тоже. Поэтому пришлось объяснять:

— Да. Магия единорога, словно яд, попав в тело вашего возлюбленного, попыталась угнездиться в нем как можно сильнее. Это должно было убить, но не убило. Правда эта магия очень тесно переплелась с вампирской сутью, особенно густо тут, тут и тут, — я показала, где именно. — Я попыталась ее распутать, и вытянуть, но та вплелась очень крепко. Уничтожить тоже не удалось. Но именно это единственный выход.

— А как можно разрушить магию единорога? — спросила Алекса. Кажется, она меня поняла и в дополнительных пояснениях не нуждалась.

— Не знаю. Попробую выяснить. Вы тоже можете порасспрашивать магов. Они лучше, чем кто-либо, должны знать о свойствах единорогов, — и про себя подумала, что нужно непременно спросить Андре. Уж ему-то полагалось знать как никому! Жаль, что его тут нет, но береженого бог бережет.

— Один из магов мне намекнул, что чары могут рассеяться со смертью наложившего их, — подала голос Лазель.

У меня, кажется, сердце пропустило удар, словно ледяная рука его сжала. Каким-то чудом мне удалось сохранить лицо и ответить:

— Вряд ли. Это же единорог, а не маг. Колдуны издревле изготавливают из частей единорогов артефакты, которые и после смерти продолжают действовать.

— Понятно, — неопределенно протянула Лазель.

— У меня есть еще один способ на крайний случай, — предложила я.

— Какой же?

— Несколько рискованный, но может получится. Мы снимем с Сергея заклятье Забвения, попытаемся запустить все его жизненные системы, и уже вместе с ними, со всем потенциалом Сергея, я обрушу свою силу на эту магию.

— И в чем конкретная опасность?

— В том, что, во-первых, может не получиться, во-вторых, такой шквал силы может повлечь и негативные последствия. Не думаю, что летальные, но все-таки. К тому же я просто не могу со стопроцентной вероятностью утверждать, как именно что пойдет.

— И что вы посоветуете? — спросила Алекса. Сложно было сказать, что она чувствует. Может, растерянность?

— Тут я советовать не могу, — возразила я, покачав головой. — Я рассказала, чем может быть чреват этот метод. И вам решать, готовы ли вы пойти на такой риск. Время есть, заклинанье забвения действует. Думайте. Вдруг, вы или я узнаем о более... щадящем лекарстве?

— А если нет? — вздохнула Магистр Города, и Лазель дотронулась до ее плеча в безмолвном утешении.

— Во всяком случае, этот способ можно опробовать в любой момент.

Я поймала себя на мысли, что искренне сочувствую этой вампирше. Возможно, я слишком живо представила свои чувства, будь я на ее месте. Да, если отбросить тот факт, что Алекса вампир — она мне нравилась. Нравилась как личность. И очень грустно, если мы окажемся по разные стороны баррикад.

— Спасибо Вам огромное, — Алекса сжала мою руку в дружеском рукопожатии. — Вы очень много сделали для нас.

— Но самое главное мне не удалось, — вздохнула я.

— Не факт. Возможно, у вас еще будет шанс попытаться свои силы, — ответила Лазель, метнув какой-то странный взгляд на Таната.

— Возможно, — согласилась я.

Мы вышли в гостиную, оставив больного, а Алекса отвела меня еще чуть в сторону от остальных и проговорила:

— Вам удалось то, что остальным оказалось не по силам. И пусть Сергей не очнулся, но вы заживили его рану, хотя вижу, это далось вам не так-то легко. За одно это я безмерно вам благодарна. Я и представить не могу, какая оплата может оказаться достойной...

— Мне не нужны деньги, — поспешила возразить я.

— Что же тогда вы желаете получить в награду?

— Ничего.

— Но так нельзя. Вы так потрудились, потратили столько сил... С моей стороны было бы черной неблагодарностью ограничиться только "спасибо". Может, вам нужно подумать?

— Что ж... Если вы хотите меня отблагодарить, пусть за мной останется одна просьба. На будущее. Обещаю ничего невыполнимого не просить.