Проклятие мракоборца

Мальчик медленно подошел к двери, неуверенно осмотрел её на предмет заклятий, и осторожно толкнул.

— Давай, Гарри, смелее!

Внутри это было похоже на охотничий домик. Низкий потолок, деревянные стены звериные головы на стенах и несколько шкур перед камином. А за окнами виднелась небольшая горная долина, со всех сторон окруженная скалами, лесок и бурная речка. Гарри неверяще смотрел на обледенелые горные вершины.

— Не хочешь выйти? Или ты собираешься весь день здесь стоять?

Тряхнув головой, мальчик кивнул отцу и вышел на крыльцо. От костра рядом с домом доносился одуряющий запах мяса, а на берегу расположился длинный стол, заставленный салатами и напитками.

— Как тебе подарок?

— Дедушка, бабушка, это просто... у меня даже слов нет! — пораженно оглядываясь по сторонам, Гарри только вдыхал и выдыхал воздух, он даже не сразу заметил слабо мерцающий в солнечных лучах защитный купол. — Это лучший подарок в моей жизни!

— Наслаждайся, но помни, теперь ты хозяин Черной Долины и это ко многому обязывает. — Орион требовательно посмотрел на внука. — Теперь ты просто обязан время от времени приглашать нас сюда.

— Конечно, дедушка.

Позавтракав, Гарри до самого вечера носился по лесу, купался в реке и смотрел на небо. Это был лучший день в его жизни. В реке вода, конечно, была жутко холодной, но Гарри никогда в другой и не купался. Только слабаки и неженки стараются сделать её потеплее.

Когда солнце окрасило скалы багрянцем, а взрослые стали собираться домой, мальчик застыл на мосту, тоскливо рассматривая свою долину.

— О чем грустишь, сынок?

Оглянувшись, Гарри увидел подошедшего со спины отца; несмотря на деревянный протез, он всегда подкрадывался незаметно.

— Эта долина, конечно, она под открытым небом, но это ведь все равно не то. Иногда, пап, я чувствую себя пленником, хочется прогуляться по улице, поговорить со сверстниками, покататься в парке, наконец, но я не могу даже выйти за порог.

— Ты же знаешь, пока не сможешь постоять за себя, выходить одному — слишком опасно.

— Знаю, пап, но разве от этого легче?

Аластор взъерошил волосы на голове мальчика, и положил руку ему на плечо.

— Нет, конечно, но... ладно, потерпи до рождества, будут тебе сверстники.

Гарри с отцом несколько минут стояли на мосту, наблюдая, как солнечный диск медленно скрывается за скалами.

— Пап?

— Да, Гарри?

— Этот барабан в кабинете, почему ты больше не играешь?

— Музыка — наверное, самая прекрасная магия, что есть на земле; чувствовать, как твои слова меняют этот мир, видеть огонь, что разгорается в глазах услышавших тебя людей, и знать, что вернувшись домой, они уже никогда не станут прежними, это просто не передать словами. Иногда, нам казалось, что стоить дать пинка этому проклятому шарику, и его нахрен снесет с орбиты. Но война все изменила, в какой-то момент магия ушла, оставив после себя только боль и кошмары. Музыка показывает твою душу, а когда от нее остались лишь пепел и воспоминания, играть становится незачем.

— Пап, ты научишь меня?

В кривом оскале мракоборца только человек с очень богатой фантазией смог бы распознать какие-либо эмоции, но Гарри точно знал, отец улыбался.

— Конечно, сынок.

* * *

Остаток месяца прошел для Гарри практически незаметно. Большую часть времени он проводил на свежем воздухе, в том числе, занимаясь дуэлями и окклюменцией. Рунную защиту отец проходил все так же, будто бы не замечая, но Гарри не отчаивался и постоянно старался её усовершенствовать. Некоторые успехи были и в защите сознания, то ли помогла обстановка, то ли мальчик просто набрался немного опыта, но уже на третий день занятий в лесу Гарри смог удерживать мысли в течение часа. С одной стороны, такие успехи радовали, а с другой, он здорово опасался, что как только освоит блокологию на должном уровне, придется остерегаться получить в любой момент не только яд или заклинание, но и ментальную атаку.

Гарри сам не заметил, как наступило первое сентября, но это не значит, что он не был готов. Проснувшись в шесть утра, он после душа долго выбирал, что же надеть для первого выхода на легендарную платформу. Перебирая в шкафу дюжину одинаковых комплектов, состоящих из черных сапог, брюк, изумрудной шелковой рубашки, кожаного жилета, пары перчаток до плеч и плащей, остановился, как ни странно, на доспехах и шелковом плаще. Выбор оружия был несколько сложнее; Гарри толком еще не освоил уменьшающее заклятие, и потому не мог взять с собой меч. Если доспехи, человек далекий от военного дела еще может принять за квиддичную форму, то серебряный клинок за спиной ребенка точно смотрелся бы странно. А привлекать к себе лишнее внимание в его планы не входило. Достаточно и того, что в прошлый поход по Косому Переулку он чувствовал себя, будто горилла в зоопарке. Хорошо, хоть близко не подходили...

В общем, пришлось взять пару стилетов; один в рукав и другой — на пояс, палочку и пару лент с зельями, лечебными и боевыми. Как говорит папа, лучше ходить голым, чем безоружным. Каждый выход в "Большой Мир" одинаково радовал и пугал мальчика, с одной стороны — любой незнакомец может оказаться тайным последователем Темного Лорда или работать по указке главы Визенгамота. Даже после всех определяющих чар, пища, купленная в забегаловке, может оказаться отравленной, да и обычных психов в мире не мало. Но все же, он слишком манил Гарри, чтобы просто так от него отказываться: новые люди, новые впечатления. За пределами Моуди-хауса находилось слишком много всего интересного, чтобы сидеть дома, трясясь от ужаса. К тому же, люди, которые идут на поводу у страха — всегда плохо заканчивают.

Когда отец наконец-то спустился в гостиную, мальчик с домовиком успели не только позавтракать, но и выпить каждый по шесть чашек кофе.

— Пап, сколько можно ждать? Мы опоздать можем!

— Какой опоздать, еще только девять утра, а поезд уходит, если ты помнишь, в одиннадцать.

Но Гарри и слышать не хотел никаких доводов, ожидая выхода, он едва не подпрыгивал от нетерпения.

— Да угомонись ты! Никуда от тебя поезд не уйдет.

Мальчик сжал кулаки, вздохнул, сел напротив часов и так и замер до самой половины одиннадцатого, ни на секунду не отрывая взгляд от едва ковыляющих стрелок.

Ровно в десять тридцать Гарри неторопливо встал, отряхнул мантию, ха-ха "Надел ментальный блок" и взялся за протянутый отцом кубок. Привычный рывок под ложечкой, и через секунду ноги юного волшебника с силой ткнулись в пол одного из вечно неработающих туалетов Кингс-Кросс, специально предназначенных для незаметного прибытия магов.

— Пап, а почему мы должны скрываться от магглов?

Аластор лишь тяжело вздохнул, протирая глаза. Ну что за неугомонный, о таких вопросах десятилетиями размышляют, целые книги пишут, а тут все ему расскажи.

— Когда только появился статут, волшебники просто не хотели зря убивать магглов. Церковь настолько запудрила им мозги, что те готовы были сражаться с "дьявольским отродьем" не считаясь с потерями. И сейчас, в общем-то, мало что изменилось, хотя такой пропаганды больше нет, но открытие волшебного мира все равно приведет к войне на уничтожение. Магглы не потерпят появления над собой "богов", живущих в разы дольше, почти избавленных от болезней и взмахом руки способных обрушить горы. А такая война ничем хорошим не кончится, магглы уже сейчас могут превратить землю в очень негостеприимное место, к тому же сильные волшебники хоть и не пострадают, но большинство, даже чтобы избавиться от царапины, идут в Мунго или за зельями. Вроде бы, невелика потеря, но по-настоящему талантливых магов мало, и в случае войны нас ждет вырождение.

Пытаясь переварить поток обрушившейся на него информации, Гарри пришибленно потряс головой. В следующий раз, пожалуй, стоит задуматься, действительно хочет ли он услышать ответ.

Чета Тонкс уже стояла у барьера на границе платформ девять и десять, ожидая Моуди с сыном. Мальчика всегда удивлял этот маггл, Тед Тонкс. Не то, чтобы он имел что-то против магглов, но выбор тети просто не укладывался в его сознании. Магглы, они же такие... беззащитные. Кроме того, он понятия не имел, о чем можно говорить с человеком, который в принципе не способен ни понять, ни увидеть большую часть того, с чем ты сталкиваешься каждый день. Для магглов волшебный мир начинается Косым Переулком, и заканчивается этой самой платформой, так для чего? Впрочем, тетиного выбора, кажется, понять не мог вовсе никто. Как и Эйлин Принц в свое время. Несколько дядиных воспоминаний, случайно попавших к нему во время занятий, лишь убедили мальчика держаться от магглов подальше.

— Добрый день, Андромеда, Тонкс, Тед. Ну что, готова наша малышка к своему первому учебному году? — весело рыкнул вынырнувший из толпы мракоборец.

— Конечно, крестный, я всем там покажу! — Подпрыгнула одетая в клетчатую юбку и джинсовую куртку девочка с розовыми волосами.

— Мам, а как туда попасть?

— Все просто, дорогая, нужно только пройти через стену, если чувствуешь себя неуверенно, можешь побежать и закрыть глаза.

Под насмешливым взглядом Поттера Тонкс гордо вздернула подбородок.

— Вот еще! — И медленно прошла, царственно катя перед собой тележку.

— К тебе, Гарри, это все тоже относится.

Мальчик в ответ лишь пожал плечами и презрительно хмыкнул.

— Моуди никогда не чувствуют себя неуверенно, это в нашем присутствии все ощущают себя неловко. — Легко уклонившись от подзатыльника, Гарри моментально юркнул через барьер, не теряя при этом, однако, достоинства.

— Мерлин, он просто настоящая беда, как только ты ним справляешься? — Андромеда с улыбкой обняла мужа.

— Ничего, я был еще хуже, и родители как-то... хотя нет, не справлялись. — Вспомнив, что почти все детство провел с дедом, поправился мракоборец, так пожав плечами, что Андромеда лишь безнадежно закатила глаза.

Толпа на платформе была далеко не так велика, как в годы поступления самого Аластора, но и пустым перрон назвать было нельзя. В начале семидесятых, когда родились поступающие ныне школьники, война только зарождалась, и люди еще не боялись за завтрашний день. Розовая макушка легко угадывалась в толпе школьников, к тому же беспалочковый щит вокруг Гарри отпугивал от него окружающих. Многие школьники с интересом поглядывали на ребенка с едва заметным шрамом в виде молнии, но подойти не решались.

— Тонкс, я, конечно, тебя ненавижу, и буду рад не видеть до самого рождества, но, в общем, вот, возьми. — Гарри протянул девочке маленькое прямоугольное зеркальце на рукояти. — Дедушка зачаровал его так, чтобы ты всегда могла связаться со мной или крестным, нужно только назвать имя, с кем хочешь поговорить.

Тонкс неловко взяла зеркальце, и трудно сказать, что было виновно в этом: её обычная неуклюжесть или волнение.

— Ты ведь не сказал ему для кого оно, да?

Гарри недовольно кивнул.

— Да, но думаю, вариантов, для общения с кем мне могло оно понадобиться, было не много.

Тонкс грустно улыбнулась, пряча зеркало в рюкзак.

— Ты же понимаешь, что дело не в этом. В любом случае, спасибо, и... мелкий, я тоже буду скучать.

Не успел возмущенный Гарри набрать в грудь воздуха для достойного ответа, как Тонкс уже скрылась в вагоне купе.

Стоя рядом с Тонксами, машущими вслед уходящему поезду, и, по привычке разглядывая окружающее пространство волшебным глазом, Аластор неожиданно заметил на краю платформы скрытого мантией-невидимкой рыжего старика. Слабо кивнув ему, в знак приветствия, он легко обнаружил и причину появления здесь Игнациуса.

Мракоборец и забыть успел, что Билл с Чарли — тоже учатся в Хогвартсе, а остальные, видимо, решили их проводить. Артур, Перси и Фред с Джорджем, если он ничего не напутал.

Ну, хорошо хоть толстухи нет. Аластор не был уверен, что при её виде сможет удержаться от проклятий. Буквально.

— Сэр Гарри Поттер...

— Рады засвидетельствовать...

— Наше почтение...

— Увы, время дорого...

— И мы вынуждены откланяться.

Остановившиеся в трех шагах от Гарри близнецы отвесили шутовской поклон, удерживая перед собой мерзкую жирную крысу без мизинца на левой лапе, и рванули к барьеру. Провожая братьев взглядом, Гарри не смог сдержать кривой ухмылки. Эти двое соблюли правило дистанции! При том, что этикет — довольно скучная и безынтересная штука, один из основателей Хогвартса ввел в обиход очень интересное правило. И был это, как ни странно, вовсе не блюститель традиций Салазар Слизерин, а пьяница и любитель хорошей драки — Годрик. Именно благодаря ему, дистанция между собеседниками, не являющимися близкими друзьями, должна чуть более, чем вдвое превосходить длину руки более высокого из них. Дело в том, что Гриффиндор очень не любил, когда к нему близко подходили, и при этом обожал размахивать мечом...

С конца платформы донесся крик высокого рыжего мальчика в очках.

— Пап, они снова украли у меня Скрабберса!

На секунду остановившись перед мракоборцем, немного запыхавшийся Артур Уизли извиняюще кивнул мракоборцу.

— Извини, Аластор, совсем никакого с ними сладу, как-нибудь увидимся. Фред! Джордж!

Рыжие давно скрылись за границей, разделяющей миры, а отец все стоял и смотрел на барьер. Заметив, как у мракоборца бешено вращается глаз и слегка подрагивает щека, Гарри осторожно взял его за руку.

— Они очень похожи? — Даже он, никогда не видевший Фабиана с Гидеоном вживую, не мог не заметить удивительного сходства между ними.

— Будто мертвые встали перед глазами, — тряхнув головой, Аластор достал из кармана кубок.

— Идем, Гарри.Темная сторона (бечено)

You take, you give nothing but misery

You are reluctant in your vanity

Your eyes are blinded by your conceit

You turn my fire into negative energy!

After forever "De-energized"

Тонкс не подошла к зеркалу ни вечером, ни на следующий день. Дядя сказал, что она попала на Хаффлпафф, и на занятиях появляется исправно. Так что, Гарри не мог понять, в чем дело.

Неужели, стоило пойти в школу, и лучшая подруга тут же о нем забыла? Не то, чтобы у них обоих было много друзей. Родителям она написала, что все хорошо, и в голове у мальчика постоянно крутились бабушкины слова о грязнокровках, но Гарри даже думать не хотел, что Тонкс может оказаться такой.

Дошло до того, что на очередном уроке по фехтованию, мальчик из-за собственной рассеянности едва не отрезал себе ступню, чего с ним не случалось... никогда. Дядя просто выгнал его из кабинета, даже не начав занятия, и даже чарами заниматься не хотелось. Формулы постоянно путались в голове, а мысли снова и снова возвращались к тому, что происходит с подругой.

В итоге, Гарри, перемкнув пару энергетических нитей, на неделю закрылся в охотничьем домике, благо там имелся неплохой запас продуктов. Он без устали "насиловал" барабанную установку, пытаясь извлечь из нее хоть что-то похожее на музыку. Получалось плохо. Можно было бы послать сову, но Гарри терпеть не мог отцовского филина Рёгнвальда: таких мерзких самодовольных птиц нужно еще поискать. К тому же... навязываться он никому не собирался, если не хочет с ним говорить — её дело.