Двадцать отражений лжи

— Марлен, это не деревья, — выговорила я наконец, утирая слезы. — Это...

— Какая-то разновидность червей, да? — догадалась она. — Но что они будут делать, когда до них дойдет прилив?

— Смотрите сами.

Прилив тихо слизывал песчинки пустынного пляжа, поднимаясь все выше и выше, пока вода не коснулась первого "червя". Песок вздрогнул, пошел буграми и трещинами, и, наконец, взорвался огромным фонтаном песчинок. Через секунду из котлована больше трех метров глубиной показался мощный загривок и плечи, между которыми в складках кожи утопала почти незаметная головка, переходящая в длинный тонкий хобот. Животному потребовалось минут десять, чтобы перевернуться, встать на ноги и с медлительным достоинством перешагнуть край котлована. Заровняв яму огромным хвостом, смахивающим на плавник, он принюхался и принялся обследовать гибким хоботом кромку прилива.

— Что это такое, фарра Шалли? — Рис изумленно наблюдала за медленно бредущим вдоль песчаной косы гигантом.

— Мекалы. Они так спят — зарываются в песок, ложатся на спину и поджимают ноги.

— Прелесть какая, — она с энтузиазмом навалилась на перила, с горящими глазами наблюдая за неторопливо выкапывающимися с дневной лежки животными. Уши даю на отсечение — уже мысленно вставляет в свой литературный труд новую главу. Проводив взглядом вереницу удаляющихся в закат ярко-красных туш, девушка повернулась ко мне. — А у меня есть для вас сюрприз. Идемте!

— Куда?

— Пойдемте, пойдемте! — Рис уже была у двери. — Это ведь сюрприз.

— Ну хорошо.

Я покорно позволила протащить себя по просторным коридорам огромного замка. Сквозь высокие, до самого потолка, стрельчатые окна заходящее солнце золотило белые каменные стены. А еще сквозь эти окна можно было увидеть заснеженную горную гряду и понять, куда мы идем. Северная сторона.

Увы, сюрприза не будет...

— Вот, — Марлен вылетела на обзорную галерею. — Смотрите!

Я бросила один косой взгляд наружу и зажмурилась от нестерпимого сияния. Горы, от высоты которых перехватывало дыхание, горели холодным, как сам лед, пламенем. Звезды спустились с северных ледяных небес и заставили огонь замерзнуть.

Звезды... С пронзительным птичьим криком взмыла в небо огромная стая, заслонив темнеющее вечернее небо сгустком изумрудного огня. Сотканные из света и воздуха, нереальные призрачные создания, сбрасывающие крылья в полете и, не долетев до земли, вновь одевающиеся в перья. Животные без формы и разума, прекрасные и ускользающие.

Так говорят.

— "Звезды"! Настоящие "звезды"! Правда, они удивительны?

— Да. Удивительны, — спокойно ответила я.

— Никогда не думала, что смогу увидеть их в естественной обстановке. А вы видели?

— Видела, — я посмотрела на раскрасневшееся лицо и горящие восторгом глаза Марлен и сказала: — Пойдемте. Если долго смотреть на них в таком количестве, можно получить ожог сетчатки.

— Вы так говорите, как будто они бывают в меньшем количестве. Они же стадные, — проворчала она, но послушно отвернулась.

— Пусть так. Идемте, ужин уже должны были принести.

Я вывела девушку из галереи и довела до ее комнат, у дверей которых братья из охраны деликатно приотстали. Алиссондра с ужином еще не вернулась, и пришлось как рядовой оперативнице дежурить под дверью ванной, куда подопечная пожелала заглянуть.

И как всегда, от безделья в голову снова полезли мысли, которым там было не место.

Ив, что же это? Как?...

Я так и не успела поговорить с ним до отъезда, звонить — не решилась, не тот разговор.

Губы горько скривились. Пятна, на твоих глазах застилающие безупречное солнце, оказывается, жгут глаза больнее, чем все "звезды" мира.

* * *

Алиссондра осторожно расправила воздушные складки рукавов, усеянных прозрачными оборками, пробежалась пальцами по высокому вороту, застегивая мелкие пуговки, и защелкнула на все еще тонкой талии Марлен пряжку тяжелого, в металлических пластинах, пояса.

— Ну, как? — та, почти не дыша, балансировала на цыпочках, стоя посреди комнаты на высоком табурете.

Я поправила украшающие длинную, в пол, юбку полотнища легкой ткани и, отступив на шаг, критически осмотрела результат наших общих трудов.

— Вроде бы неплохо, — мой взгляд еще раз прогулялся по хрупкой фигурке, даже не начавшей округляться. — По крайней мере, не зря просили два дня на подгонку.

Платье для намеченного на завтра ритуала действительно выглядело... не слишком глупо, чем грешат все подобные наряды. Даже изящно — воздушные ткани, пышные полупрозрачные рукава, тонкая вышивка, нежный лиловый цвет...

— Ну что, снимаем? — Марлен неловко огладила лиф.

— Лучше с полчаса походить в таком виде — и как следует привыкнуть ко всем неудобствам. На то у нас и примерка, чтобы во время ритуала вы не споткнулись о подол.

— Я от этого не застрахована в любом случае, — скептически отозвалась она, начав медленно бродить по комнате со скованностью женщины, первый раз в жизни надевшей вечернее платье. Все-таки насчет трущоб я была права на двести процентов.

Из созерцательной меланхолии меня вывел громкий стук в дверь.

— Фарра, могу ли я войти? — послышался приглушенный голос.

— Вы, думаю, можете, мудрейший Санх.

— Я вижу, с ритуальными одеждами все в порядке, — удовлетворенно отметил он, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

— Вполне. Полагаю, вам необходимо побеседовать? В таком случае, я вас покину. Наш агент будет в спальне, — я кивнула на Аллисондру и уже потянулась к двери, но Санх жестом остановил меня.

— Фарра Шалли, мне бы хотелось побеседовать также и с вами. Вы не могли бы подождать меня на западной галерее? Разговор с фаррой Рис много времени не займет — всего лишь уточнение некоторых подробностей ритуала.

— Быть может, удобнее прислать моего помощника? Он вел переговоры с вашим...

— Не думаю, что это имеет значение, — пресек мудрейший мои попытки держаться от него подальше, что с момента нашего прибытия мне вполне удавалось.

— Хорошо, — я тщательно стерла с лица всякое выражение. — Буду ждать вас.

Я вышла на галерею и облокотилась на перила. Амулет в виде пары крылатых змей холодом ожег пальцы, но я стиснула его в кулаке — в нем пульсировало мое спокойствие. Неро все-таки спас меня — без этого тусклого куска металла я сорвалась бы в первый же день.

Тот, такой далекий разговор перед отъездом сохранил мне жизнь и стоил счастья. Всего лишь счастья.

Ненавижу.

Если бы мне дали выбор — знать или нет, я бы не колебалась ни секунды. Открытые глаза редко приносят счастье, это я знаю лучше других. Но закрыть их снова уже не смогу. Увы...

Игра Неро прозрачна и понятна даже ребенку — по крайней мере, та ее часть, что с такой недвусмысленностью демонстрируется мне. Выбить из колеи. Лишить друзей и любимых, оставить в одиночестве. Растерянные, мятущиеся души легко управляемы, им легко вложить в голову что угодно, это хорошо знал тот, настоящий, Неро.

Впрочем, как и я сама — вот ведь жалость. А увести меня из Корпуса нелегко — и совсем не потому, что я этого не хочу, а потому, что этого не хочет Командор. Не для этого ли призраки в горелых тряпках и похищенные расчески?...

Если да — мне страшно. Даже флот кэфаев не окупит таких трудов. А окупит — что?...

Рядом утробно, с подвыванием заворчали. Я рефлекторно отшатнулась, прижавшись спиной к стене, и встретилась взглядом с огромным угольно-черным зверем. Он сидел на слишком узких для него каменных перилах, свесив вниз хвост, и внимательно смотрел на меня.

На шее с пышным "воротником" поблескивала тонкая цепочка филигранного плетения, а густая шерсть выглядела тщательно расчесанной. Другими словами, он прирученный.

Подтверждая мои мысли, зверь спрыгнул с перил и с ленивой грацией направился ко мне; мазнул боком по штанам и подставил лобастую голову под руку, напрашиваясь на ласку. Я деликатно почесала урчащую зверюгу за длинными подвижными ушами и покачала головой: чего только не создает природа. Этот конкретный экземпляр был со взрослого мужчину размером, имел четыре лапы, толстый лохматый хвост, узкую длинную морду с массивными рогами, на удивление умные глаза и огромные пегие крылья. Зевнув и потянувшись, зверь обнаружил заодно и внушительные клыки с когтями. Шерстью он был покрыт далеко не везде — храп и лапы до середины украшили крупные мягкие чешуйки светло-серого цвета.

— Ты что творишь?!... — возмущенный голос Санха донесся с дальнего конца галереи. Я обернулась, улыбнувшись: в своем развевающемся одеянии чуть ли не бегущий вприпрыжку мудрейший выглядел презабавно.

Поравнявшись с нами, он смерил зверя укоризненным взглядом. Тот невозмутимо плюхнул свой объемный зад на пол и недовольно посмотрел на мудрейшего.

— Фарра, я прошу прощения...

— Не стоит, он ничего мне не сделал. Это ваш?...

— Да, к сожалению. Потрясающе упрямый, своевольный, но очень умный мальчик, — Санх вздохнул. — Хотя в последнем я иногда сомневаюсь. Ну что ты смотришь, иди к себе, еще из гостей кто увидит, перепугается...

Зверь фыркнул и продефелировал к балюстраде. Вспрыгнув на перила, он раскрыл крылья и бесшумно сиганул вниз. Я проводила взглядом темный силуэт, приземлившийся на пляже и деловито потрусивший к главным воротам, и обернулась к мудрейшему:

— Надо же... Он действительно все понимает?...

— Понимает, понимает... Творит правда, что хочет, — проворчал Санх. — Не обращайте внимания, это, если так можно выразиться, наши священные звери...

— ...Поэтому привыкли к абсолютной вседозволенности, — закончила я. — Понимаю. Но, если не ошибаюсь, вы хотели со мной о чем-то поговорить?

— Да, конечно, — спохватился он. — С этим паршивцем и не то забудешь... Я хотел показать вам нижний этаж, на котором будет проходить церемония. Пойдемте.

Санх указал на покрывающий стену узор из листьев, на поверку оказавшийся дверью. За ней начинался узкий извилистый коридор, по которому можно было передвигаться только гуськом. Минут десять неторопливого шага я созерцала идеально, по-военному прямую спину мудрейшего, затянутую в длиннополую тунику. Все-таки ничего в нем нет от почтенного старца, даже волосы коротко острижены.

— Полагаю, вы ознакомились с историей Ордена? — не оборачиваясь, поинтересовался он.

— В общих чертах.

— Тогда вам будет интересно увидеть это, — Санх внезапно исчез в расширившемся проходе. Я шагнула следом и непроизвольно ахнула, едва удержавшись на краю пропасти.

— Я провел вас тайным проходом в толще стен. Прочим придется проделать гораздо больший путь, — невозмутимо сказал мудрейший, удерживая меня за локоть. Я не ответила, заворожено глядя в отвесный провал, на дне которого разлилась лава, бросающая изменчивые оранжевые блики на стены. Только через несколько секунд до меня дошло, что не ощущается никакого жара. Я обернулась к Санху:

— Что это?

— Это и есть источник, от которого питаются наши артефакты. Энергетическая жила, проще говоря, чье излучение и заставляет кристаллы Рос светиться. Резиденция Ордена выстроена вокруг нее, поскольку более мощного источника не существует на всей планете.

— В самом деле? — вежливо спросила я, разглядев наконец на дне вместо лавы кажущиеся крошечными с такого расстояния камни, горящие алым.

— Существует легенда, что меч самой богини некогда ударил в эти горы. И рана от него не затянется до конца времен... Спустимся? — неожиданно предложил он.

Я с сомнением посмотрела на тонкий, как струна, мостик, ведущий на крошечную площадку, парящую над самым дном провала, и осторожно кивнула. Спустившись по спиральной лестнице, обегавшей стену, почти на сотню метров и пройдя мимо богато украшенных ворот, бывших, наверное, тем самым парадным входом, через который должны были явиться "все остальные", мы остановились перед мостиком. Филигранные узоры перил, волшебно красивый камень ступеней, расцвеченный всеми оттенками красного... И мощные антигравитаторы под каждым десятком ступеней.

— Ну что вы хотите — даже мы не можем совершенно игнорировать уровень современной жизни, — Санх заметил мой взгляд. — Под площадкой они тоже установлены.

— А вы говорите — легенды... — я зашагала вперед.

Лестница купалась в кроваво-алом свете, будто плывя по его поверхности. Шагни в сторону — и пойдешь по этому густому, как туман, красному мареву, паря между небом и землей. В обрамлении процессии в пышном облачении, отливающим золотом, это должно смотреться по-настоящему величественно. Так и будет через каких-то несколько десятков часов...

Я опустила руку и зачерпнула свет полной горстью, пропустила сквозь пальцы тонкими струйками... Филигранная ниточка ступеней опускалась все ниже и ниже, заводя в светящийся омут. По пояс. По грудь. А через минуту — окуная с головой.

Вдох — и ощущение, будто в легкие ринулся раскаленный пар. Он прошел через каждую клеточку, отпаривая, расправляя и наполняя воздухом. Тело стало невероятно, восхитительно невесомым. Оно не шло — летело, не чувствуя свинцово-тяжелых ног. Как будто я сбросила толстую, спрессовавшуюся за годы оболочку.

И взлетела.

Я дышала и не могла надышаться, хотя пар оставался паром, распирающим легкие, но тела своего уже не чувствовала — а ступени его уже почти и не держали.

— Великие Создатели, что это?... — едва слышно выдохнула я.

— Легенды, — улыбнулся Санх. — Не обижайтесь, но вы, выражаясь фигурально, ходили, согнувшись до земли. А сейчас — разом распрямились, оттого и эйфория. Сердце Рух растворяет, сжигает приставшую грязь. Делает нас такими, какими мы родились.

— И вы привели меня с собой, потому что увидели это? — я внимательно посмотрела на него.

— Нет, — спокойно отозвался Санх, шагнув на центральную площадку. — За вас попросили.

— Извините?... — я шагнула следом и рассеянно скользнула взглядом по непокрытому, пустому алтарю.

— Сюда нет доступа никому, кроме приближенных братьев. Ваш помощник был допущен к осмотру пути сюда и центральных ворот. Снаружи. Большего он не увидит. Как и вы не увидите больше.

— Легенды?... — я сардонически приподняла бровь.

— Их действительно у нас много. Причем касаются самых неожиданных, казалось бы, вещей, — парировал Санх. — Вот, например, ваш медальон. Вы знаете, что эти змеи тоже из наших легенд?

Он кивнул на амулет, выбившийся поверх одежды. Пальцы непроизвольно сжались вокруг него, пряча от чужого взгляда.

— Это подарок.

— Я думаю, — он усмехнулся. — Я знаю мастера, который делает такие украшения. Только работает он исключительно для себя. Вы уверены, что тот, кто подарил этот амулет вам, не снял его со своей шеи?

— Очень в этом сомневаюсь. Скорее, снял с трупа, — вырвалось у меня.

— Даже так?... — Санх насмешливо приподнял брови. — Мне кажется, вы ошибаетесь. Но на всякий случай знайте, что крылатые змеи означают иллюзорность жизни. И чем больше их, тем сильнее иллюзия склоняется ко лжи.

— Учту, — я заправила амулет под рубашку, и теперь молилась, чтобы мудрейшему не вздумалось обследовать его тщательней. Я ходила по лезвию ножа, и испытывать судьбу и сталь на прочность не стоило. Нет никакой гарантии, что она эту проверку выдержит.