Усевшись за стол, он беспомощно оглядел разложенные папирусы. Где тут что? Подавив раздражение, придвинул один из них, но написанное прошло мимо сознания, мысли вновь вернулись к секретарю. Все же зря он разрешил ему жить вне дворца. Но Вул Сенторий отпущенник, а значит почти свободный человек. И это никогда раньше не мешало ему выполнять обязанности не только писца, но и личного слуги Сетора Минуца.
Мысли заскакали как лягушки на лугу, но тут в дверь постучали. Пожилой раб с серебряной табличкой на кожаном шнуре, поклонившись, спросил:
— Вы желали меня видеть, господин?
— Пошли кого-нибудь в дом Кураса. Знаешь, где это?
— Да, господин.
— Там живет мой отпущенник Вул Сенторий. Пусть узнают, почему он не явился на службу?
— Слушаюсь, господин.
— И мне нужен писец! — добавил Сентор.
Когда помощник распорядителя ввел в кабинет немолодого, рыжего мужчину, хозяин выругался.
— Это же человек моего брата! Ты смеешься надо мной?
— Я не посмею, господин! — возразил помощник. — Но во дворце больше нет свободных писцов, а покупка нового раба займет время.
— Как его зовут?
— Олиф, господин.
Сентор протянул ему восковую дощечку.
— Перенеси на папирус! Быстро!
— Слушаюсь, господин.
— Все, что нужно, найдешь в соседней комнате.
Кланяясь, раб вышел.
— Из дома Кураса еще не вернулись? — раздраженно поинтересовался хозяин.
— Нет, господин, — покачал головой помощник распорядителя. — Я предупредил посыльного, чтобы шел прямо к вам.
— Хорошо.
Минуцы хорошо вышколили своих рабов, поэтому ожидание не затянулось.
— Охранник в подъезде сказал, что не видел Вула Сентория со вчерашнего дня, — тяжело дыша, доложил покрытый потом парнишка.
Хозяин кабинета нахмурился.
— Иди и пришли ко мне Тиллия!
Несмотря на раздражение, он не нашел к чему придраться, пробежав взглядом папирус. Писец брата обладал красивым, ровным подчерком, а те незначительные исправления, которые он внес в текст, сделали его более четким и значительным. Запечатав свиток, Сентор приказал отправить его с кем-нибудь в Торговый дом Гегана Верва. А за одно проверить, не появился ли Тиллий? Но в это время тот сам явился к изнывавшему от нетерпения хозяину.
— Вы звали меня, господин?
Сентор облегченно перевел дух. Он уже опасался, что лишился обоих своих отпущенников. Выпроводив раба, Минуц спросил:
— Все сделал?
— Да, господин. Как вы приказали, она не мучилась.
— Тело не найдут?
— В канализационных стоках полно мертвецов.
— Хорошо, — кивнул довольный хозяин. — Ты слышал, что Вул пропал?
— Рабы что-то болтали, — неопределенно пожал широкими плечами Тиллий.
— Когда ты видел его в последний раз?
— Вчера, господин.
— Он не ночевал дома. Во дворце тоже нет. Я хочу знать, что случилось с моим отпущенником?
— Слушаюсь, господин.
Сейчас Вул Сенторий ничем не напоминал секретаря знатного господина. Старый, заляпанный хитон, холщовая сумка, наброшенный на голову темно-коричневый платок с оборванными краями. Не поднимая глаз, он торопливо шел в сторону Большого цирка. Бывший секретарь полдня провел на площади Великого флота, но так и не встретил ни Арбона, ни его доверенного человека. Завтра он попробует еще раз. Если опять никто не придет, придется самому искать способ выбраться из города, а пока надо уйти подальше от центра, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из знакомых.
Почти год назад на празднике Основания Скунд Арбон Квинтум без обиняков предложил писцу Вулу снабжать его информацией о том, что происходит во дворце. Но особенно интересовало радланина все, так или иначе связанное с Келлуаном.
Семья Минуцев держала в своих руках значительную часть хлебной торговли Нидоса. По существу, являясь лишь посредниками между Келл-номархом и потребителями зерна, разбросанными по всем берегам Великого моря. Сам Ипий Минуц Цицер и его сыновья имели высокий статус "гостей живого бога", позволявший им и их слугам проживать на территории Келлуана и даже владеть богатой усадьбой в столице.
Радланская империя, преодолев многолетнюю смуту и гражданскую войну, быстро набирала силу, алчно оглядываясь вокруг в поисках новых земель и подданных. Там всегда помнили о городе, основанном их великим правителем где-то на краю земли. После долгого перерыва в Нидос вновь стали приходить из Радла суда с железом, вином и оливковым маслом. Вместе с купцами появились и лазутчики, выискивая союзников в возможной будущей войне с Келлуаном за Южную жемчужину. Минуцы никогда не входили в их число, сохраняя верность Келл-номарху. Еще и поэтому Арбону понадобился свой человек в их дворце. В обмен на услуги Вулу предлагалось золото и возможность сбежать в Радл очень богатым человеком.
Тогда отпущенник страшно испугался. Радланин не стал торопить, сообщив, что будет ждать его решения в харчевне "Веселый омар" неподалеку от Дома Власия в день, когда там соберутся члены "Общества Диноса", так что время подумать у Вула еще есть.
Не одну бессонную ночь провел молодой человек, ворочаясь на колченогой кровати, размышляя над словами Арбона. Зная о завещании Ипия Минуца, Вул понимал, что его господин никогда не получит настоящего богатства, значит, и ему придется всю жизнь провести в жалкой каморке под старой черепичной крышей. Он пришел на ежемесячное сборище "Общества Диноса". Пока пьяницы громогласно славили своего бога, вздымая чаши с вином и объедаясь вареными бобами с подливкой, они с Арбоном тихо сидели в углу и разговаривали.
Секретарь подробно отвечал на вопросы, а радланин торопливо записывал его слова на вощеной табличке. Вул рассказал о неожиданной опале младшего сына Келл-номарха, об аресте бывшего наместника в Нидосе и владыки Крокодильего сепа, о новой ереси, по обвинению в которой схвачены отпрыски многих знатных семейств, и о новом наместнике Джедефмооте, чей приезд в город ожидался со дня на день.
Арбон оказался очень доволен полученными сведениями и тут же передал ему тяжелый кошелек. Отпущенник никогда в жизни не держал в руках столько золота. От легкости, с которой досталось такое богатство, кружилась голова.
— Тебе больше незачем сюда приходить, — сказал радланин, отталкивая какого-то пьяницу, настоятельно предлагавшему им выпить. — Слишком опасно.
Молодой человек понимающе кивнул, проверив, на всякий случай, сохранность спрятанного за пазухой кошелька.
— Ты сможешь ходить во дворец через площадь Великого флота?
— Да, — ответил Вул.
— Знаешь торговца Донала?
Удивленный подобным вопросом, секретарь нахмурился, вспоминая.
— Это тот, что ставит жаровню напротив храма Орея? У него еще всегда полно покупателей?
— Да. Мне тоже нравятся его пирожки, — улыбнулся Арбон. — Вот там мы и будем встречаться. Просто два человека остановились перекусить.
— Понимаю, — проговорил восхищенный Вул.
— Но приходи только, если тебе есть что сказать, — строго предупредил собеседник.
— Разумеется! — усмехнулся молодой человек. — Поесть пирожков я могу и на дворцовой кухне.
— Если разговаривать на площади будет опасно, просто иди за мной, — ободряюще улыбнулся Арбон. — Я сумею найти место, где нам никто не помешает.
Он разлил по стаканам вино.
— Иногда мне приходится отлучаться из города по делам. Тогда на площадь придет мой человек.
— Кто? — торопливо спросил секретарь.
Арбон снял с руки кольцо.
— Ты узнаешь его поэтому.
Вул почтительно взял массивный серебряный перстень с черным камешком, утопленным в металле, и постарался запомнить его хорошенько.
Забирая кольцо, радланин проговорил:
— Можешь доверять этому человеку как мне.
— А если мне придется бежать? — внезапно встрепенулся отпущенник.
— Ничего не бойся, — заверил его собеседник. — Я могу хоть сейчас переправить тебя в Радл. Только с такими деньгами ты не будешь там богачом.
— Я постараюсь заработать больше, — понимающе кивнул Вул. — Но вдруг придется убегать? Где я могу тебя найти?
— Видишь вон того толстяка? — спросил Арбон, кивнув на бородатого пузана во главе стола. Тот обнимал за плечи тощего коротышку в заблеванной тунике и что-то проникновенно говорил, гладя его по шишковатой лысине.
— Сейчас он окончательно потеряет человеческий облик, и мы отведем его домой.
— Куда? Зачем?
— Его халупа рядом с Большим цирком. Там, где селится все городское отребье. Лучшего места, чтобы спрятаться пару дней, не найти. Скажешь, что от меня, и он позволит тебе жить, сколько захочешь.
Лазутчик усмехнулся.
— Особенно если иногда покупать ему кувшинчик дешевого вина.
Все произошло именно так, как радланин и предсказывал. Председатель "Общества Диноса", увидев амфору, встретил беглого секретаря с распростертыми объятиями, поселил в крошечный закуток и не беспокоил, сосредоточив внимание на вине. Надо купить еще. Вул огляделся в поисках лавки или торговца.
Сентор, пыхтя, поднимался в свою комнату. Он обещал отцу закончить все дела по Милетской конторе к завтрашнему дню, а работы оставалось еще очень много. Писец брата оказался старательным помощником, но он не знал, где какие документы лежат, подолгу разыскивая нужные свитки. Минуц уже пару раз съездил ему по шее, просто так, выплескивая раздражение.
Олиф ждал его на лестничной площадке.
— Тебе чего? — недоуменно вскинул брови Сентор.
— Молю о прощении, господин, — поклонился тот. — Но вам лучше все увидеть своими глазами.
— Что увидеть? — еще больше удивился хозяин.
— Вы приказали найти письмо господина...
— Ты чего несешь? — оборвал его мужчина. — Причем тут это?
— Свиток упал за шкаф, — затараторил раб, вжимая голову в плечи. — Я его отодвинул. А там...
Он поежился.
С самыми нехорошими предчувствиями Сентор вошел в каморку секретаря, куда до этого заходил всего два или три раза. Первым делом он увидел отодвинутый стеллаж, а уж потом очищенные от штукатурки кирпичи.
— Позвольте пройти, господин? — вкрадчиво попросил Олиф.
Немного обалдевший Минуц посторонился. Писец осторожно протиснулся мимо него и с трудом вытащил один из кирпичей. Едва не уронив шкаф, Сентор подошел к стене, пошарил рукой в образовавшейся нише, недоуменно глядя на раба.
Умный писец стоял, пустив взгляд, держа в руках кирпич и предоставляя господину возможность самому во всем разобраться.
— Да он меня подслушивал, мерзавец! — выдохнул хозяин. — Ты говоришь, что нашел это случайно?
— Клянусь всеми богами! — Олиф упал на колени. — Я искал письмо. Свиток упал...
— Молчи! — коротко приказал Сентор. — Никому ни слова!
Писец послушно закивал.
— Особенно твоему господину, моему брату!
— Слушаюсь, господин Сентор, — испуганным козленком проблеял раб.
Младший Минуц быстро приходил в себя. Отыскав за поясом кошелек, он бросил Олифу большую серебряную монету.
Тот ловко поймал и еще раз поклонился.
— Найдешь раствор и заделаешь здесь все!
— Слушаюсь, господин.
— Сам! — рявкнул Сентор. — Чтобы ни одна душа не узнала! Иначе, клянусь Юпитом, я тебе язык обрежу.
— Я буду молчать, господин, — заверил Олиф, и глаза его алчно блеснули.
— Но сначала иди к воротам, — хозяин поправил тунику. — Передай страже, как только появится Тиллий, путь немедленно идет ко мне!
— Слушаю, господин.
Сентор опять не мог сосредоточиться на работе, путаясь в цифрах. Плюнув, он встал с кресла и, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из комнаты секретаря, принялся ходить из угла в угол. Раб, которого он сделал свободным, кормил, одевал и даже давал денег, оказался предателем! Неблагодарный скот подслушивал хозяйские разговоры, и одни боги знают, кому он их пересказывал.
Олиф оказался человеком расторопным. Вскоре он постучал в кабинет, доложив, что стена оштукатурена. Лично осмотрев кое-как заляпанные кирпичи, господин хмуро кивнул на деревянное корыто с остатками раствора.
— Вымой здесь все, чтобы рабыни не видели эту грязь!
Писец подобострастно кивнул. Сентор бросил ему еще одну монету.
— Да хранят вас все боги, господин, — согнулся тот в глубоком поклоне. — Если только я смогу быть вам хоть чем-нибудь полезен...
— Сделай, как я сказал, и иди, — отмахнулся хозяин. — Сегодня ты больше не понадобишься.
Поглощенный размышлениями, он тут же забыл о рабе. Мысли путались, догадки противоречили друг другу. Минуц злился, ему это не нравилось. Стало понятно, куда делся секретарь. Неблагодарный ублюдок сбежал. Не важно к кому. Главное — зачем?
Даже если Вул слышал его разговор с Акменом, без плана сокровища не найти. Там обозначен не только вход в подземелье, но и точный маршрут. Папирус с чертежом хранится в этой комнате. Чувствуя себя ужасно глупо, Сентор запер дверь и, открыв тайник, проверил наличие плана. Вернув все на место, он лег на кровать, стараясь вспомнить все, что говорил архивариус. Нет! Только из его слов никак не возможно определить, где клад. Тогда почему предатель сбежал? Или настолько глуп, что рискнет явиться к новому хозяину только с пустыми рассказами? Не похоже. Неприятный ответ напрашивался сам собой. У секретаря есть план! Но откуда? Акмен сумасшедший, но не дурак. Он не отдал бы рабу то, что предназначено господину. Сам Сентер тоже ни на минуту не оставлял папирус без присмотра, сразу же спрятав его.
— Дерьмо богов! — взревел Минуц, вскакивая с кровати, хватая подушку и швыряя ее в окно. — Он знал! Негодяй! Он знал!
Мерзавцу известно про тайник и про то, как его открыть. Тогда почему он не взял золото? Мужчина бросился к барельефу. Тщательно пересчитал золотые монеты, заемные письма, расписки. Все на месте. Озадаченный Сентор сел в кресло, потирая пухлую безволосую грудь. Почему предатель не взял деньги?
— Потому что не дурак, — ответил он сам себе. — Он умный мерзавец.
Если бы не находка Олифа, господин не стал бы переживать по поводу пропажи отпущенника. Нидос — опасный город, а Вул сам попросил разрешение жить вне дворца.
Остервенело ругаясь, Минуц разбил в щепки круглый столик с вазой, и немного успокоившись, стал думать, как сохранить приобретенные богатства до того дня, когда он сможет ими воспользоваться.
Вызванная рабыня навела порядок, вынесла горшок, поставила в новую вазу свежие цветы, а хозяин все сидел у окна, глядя куда-то вдаль. Зато, когда явился Тиллий, он уже знал, что делать.
— Никто его не видел, — развел руками отпущенник. — Наверное, убили, а тело бросили в море или в водосток.
— Как ты девчонку?
Тот кивнул.
— Нет. Паршивец жив, — возразил Сентор. — Он предал меня. Сейчас о кладе Сепиона известно кому-то еще.
— Откуда вы знаете, господин? — пробормотал ошарашенный Тиллий.
— Можешь мне поверить, — махнул рукой Минуц. — Жаль, я узнал об этом слишком поздно.
— Я найду его, господин, в какую бы дыру он не заполз! — прорычал отпущенник. — Клянусь богами верхнего и нижнего мира! Этот шакал будет сам умолять о смерти.
— Хорошо, что ты так думаешь, — одобрительно кивнул хозяин кабинета. — Но это не главное.
