Тень Императора

-Покажите мне хотя бы одного такого мага и я, может быть, откажусь от своего мнения, — буркнул Император.

Он все еще оставался слишком молодым и горячим, чтобы признать свою неправоту. Даже пройдя столь длинный путь, молодой Император не растерял своего упрямства. Тем интереснее мне будет писать о нем дальше.

На следующий день, когда Лес приблизился настолько, что солнце выглянуло из-за макушек деревьев только ближе к полудню, Бородач сказал, что следует свернуть с тропы, которую оставил Ловкач и безумцы, и пойти обходным путем.

-На случай, если Ловкач здержался где-нибудь в дороге, навм лучше держаться в стороне от тропы, — объяснил Бородач, останавливаясь на широкой поляне вытоптанного снега. Похоже, здесь недавно организовывали привал, — не хотелось бы столкнуться с ним нос к носу.

-А если столкнемся, уж я-то постараюсь уцепить его за нос как можно крепче, — ввернул Император.

Бородач не ответил, но мне показалось, что в бороде его проскользнула незаметная улыбка.

* * *

Следующим утром мы вошли в Вечный Лес.

Словно пересекли невидимую границу между мирами. Вот мы стояли на освещенной солнцем поляне, снег искрился под нашими ногами и ветер гулял вокруг — и вот мы обогнули первые широкие стволы черного цвета, и свет исчез, стал далеким и тяжелым. Снег под ногами перестал скрипет, сделался твердой гладкой коркой, да и ветер превратился из беззаботного гуляки в мрачного старца, завывающего где-то наверху, среди голых веток.

Стволы деревьев скрипели в такт ветру, изгибались в разные стороны с тяжелым "У-э-хх" и разгибались с тонким "С-кв-ирр", заставляя то и дело вздрагивать и оглядываться по сторонам.

Через несколько сотен метров деревья обступили со всех сторон. в такой атмосфере даже говорить хотелось тихо, быстрыми фразами, чтобы не дай бог кто-нибудь посторонний не услышал. Даже Франц поник, дергал ушами и мотал головой, шел медленно, высоко поднимая копыта.

А еще мне казалось, что воздух здесь искриться от серебра вдвое больше, чем в Степи. И я в очередной раз пожалел, что не выбросил книгу магии там же. Сейчас книга лежала в моем рюкзаке за плечами — она не становилась тяжелой, не пела песни, не просила, чтобы ее открыли — она вела себя, как самая обыкновеннаяч книга... но мне было страшно открывать рюкзак и смотреть на нее. Потому что я уже испытал на себе настоящую магию и больше, честное слово, не хотелось.

-Мы идем параллельно тропе, в тридцати метрах от нее, приблизительно, — произнес Бородач шепотом, и звуки его голоса вязли в здешнем воздухе, как муши в сиропе, — я буду уходить на некоторое время вперед, разведывать обстановку. Думаю, Ловкач и его безумце не могли уйти далеко в Лес. Ловкач, конечно, могущественный маг, но он прекрасно понимает всю опасность Леса. Магией здесь можно захлебнуться, поверьте мне.

-Охотно верю, — буркнул Император.

-Не по себе мне, — отозвался я, тоже шепотом, — даже не верится, что здесь может кто-то жить.

-А вот я думаю, что мы кого-нибудь да встретим, причем в самое ближайшее время, — сказал Бородач, — посмотри-ка на деревья.

Он указал пальцем куда-то вверх. Я задрал голову и увидел, что на некоторых деревьях спилены ветки. Свежие обрубки были чуть выше моей головы — любой взрослый мужчина мог подняться на такую высоту. Под некоторыми деревьями обнаружились опилки, лишь слегка занесенные снегом. И пока мы шли вперед, я разглядел еще несколько спиленных веток и опилки, а также неглубокие следы. При ближайшем рассмотрении, следы оказались вполне человеческого размера — из-под башмаков или сапог. Разглядывая следы я почувствовал огромное облегчение, хотя не мог точно сказать, чем оно было вызвано — тем, что живущие здесь все-таки люди, или тем, что здесь вообще кто-то живет. Все-таки последние шестнадцать месяцев напрочь выбили из меня веру в то, что где-то в мире есть еще живые, разумные существа.

Хотя, если задуматься, совсем не факт, что именно люди могут носить башмаки или сапоги с рефленной подошвой.

-Ты же маг, сделай что-нибудь, — пробормотал я, поровнявшись с Бородачом.

Бородач тихо насвистывал себе под нос какую-то веселую, совершенно неуместную здесь, мелодию. Лопата на его плече покачивалась из стороны в сторону.

-Что я, по твоему, должен сделать? — спросил он, пробуравив меня легким ехидным прищуром. Казалось, что в этом Лесу Бородач чувствовал себя намного лучше, чем в Шотограде.

-Хочешь, чтобы я взлетел под небеса и посмотрел как далеко забрел Ловкач? Или, может, понюхал воздух, хлопнул в ладоши и указал вам пальцем, куда идти?

-Хотя бы...

-Глупые наивные люди!.. А еще писарь, начитанный человек! Если б такое было возможно в вашем мире, я бы давно все сотворил.

-А что тебя держит?

-Все вот это, — Бородач развел руки в стороны, обвел острым черенком лопаты деревья, целясь в клочья облаков, цепляющихся за черные корявые макушки,— ваш мир строго ограничивает меня в возможностях. Ловкач, кстати, тоже вынужден существовать по вашим законам. Здесь слишком много серебра, оно копилось столетиями, не имея возможности быть использованным. Понимаешь, Геддон, если бы ты сейчас находился на складе, который до самого потолка забит хорошим сухим порохом, а у тебя было бы ружье, ты бы стал стрелять?

-Нет.

-То-то же. В таких ситуациях лучше подойдет холодное оружие. Вот так. — Бородач дружески похлопал меня по плечу и ловко закрутил лопату в руке, — это мое оружие, у твоего Императора свое, а ты, писарь, пожалуй можешь ограничиться ручкой и бумагой. Война — это не твое. Я вообще удивляюсь, что ты все еще плетешся за Императором. Да-да, долг, конечно же, святое, но жить хочется всем. Или ты самоубийца?

-Я должник, — ответил я, после некоторых раздумий, — есть такая категория людей.

-О. И что же ты такого задолжал Императору, позволь узнать? Мне интересно.

-Жизнь.

-О. — вновь повторил Бородач, — то блотаешь без умолку, то слова из тебя не вытянешь. Ладно, писарь, служака Императорский, захочешь — расскажешь.

-А тут и рассказывать нечего, — ответил я, сам того не ожидая, — старый Император, отец Империи, когда-то давно пас мне жизнь, и я поклялся, что буду всю оставшуюся жизнь находиться возле него и возле его сыновей и служить Империи верой и правдой.

Бородач погладил бороду, сверкнул глазами из-под густых бровей, изо рта его вырвалось облачко пара:

-Да, писарь, клятва — это святое. В мире, откуда я родом, клятва — что печать — нерушимая и вечная.Уж если дал клятву, то до конца жизни с ней ходи. Можно сказать, я тебя теперь по новому уважать начну. Вот прямо сейчас.

Я прищурился, разглядывая Бородача, его лицо. Шутит он или нет? Правду говорит или лжет? Не лицо было у Бородача, ловца могущественных, а форменная маска. Ничего за ней не разобрать. Снаружи — добродушное бородатое лицо, глазки хитрые, но в чем-то даже наивные, а за что там скрывается за ней? Что будет, если обрезать веревочки, маску держащие, и заглянуть еще дальше?..

Но не успел я рта открыть, как заржал Франц. Следом — громко выругался Император, и шумно хрустнул ломающийся снег.

Я повернулся в сторону, на то место, где должен был находиться мой хозяин, и увидел, что верный конь стоит на дыбах, мотает головой из стороны в сторону, задрал передние копыта высоко вверх. А Император лежит сзади, в снегу, на спине, и вроде как не шевелится вовсе. А рядом с ними, аккурат перед Францем, лежит в снегу еще кто-то... маленький комочек, не разобрать — человек или животное...

-Устн, шелл, — прошипел у плеча Бородач.

И в следующую секунду я вдруг сообразил, что конь начинает опускаться, и что передние его копыта вот-вот обрушаться на странный маленький комочек... который зашевелился...

И Бородач молниеносно кинулся наперерез. Мелькнул серебристой молнией. Копыта проломили тонкий наст, взметнулись вверх кусочки голубоватого снега, острого льда — а Бородач уже катился кувырком, ломая снег, крича непонятное "Устн... шелл... икхий...", но сжимая в объятиях странный живой комочек.

Я же поспешил к Императору, но моей помощи не потребовалось. Молодой Император поднялся сам. Встал, покачиваясь, вытянул из ножен меч — но лишь наполовину — огляделся, и убрал его обратно.

-Что за зверюшка? — спросил он, — что там? Я надеюсь кролик?

-Сами вы зверюшки, — отозвался Бородач, поднимаясь и отряхивая снег с живота, с колен, с плеч, — идите сюда, глядите.

Мы подошли вместе. Я выдвинулся вперед... и ахнул.

Возле Бородача лежал совсем не комочек, не зверюшка — ребенок. Судя по длинным волосам, заплетенным в косу, и аккуратному женскому личику — девочка, завернутая с головы до ног в грубую шерстяную одежду. Лежала она свернувшись калачиком, подтянув колени к подбородку, глаза закрыты... Дышит ли?

-Вроде дышит, — сказал Бородач, — интересно, как она здесь появилась?

-Я не видел, — отозвался Император, словно оправдывался, — может быть выскочила из-за деревьев...

-А может быть и нет... — Бородач присел перед девочкой на колени, осторожно перевернул ее на спину. Девочка легко поддалась, раскинула руки в стороны. Ее зрачки под опущенными веками молниеносно летали из стороны в сторону. Двумя пальцами Бородач взял девочку за подобородок, приподнял голову, словно хотел разглядеть что-то под шеей. Удивительное дело — кожа на лице у девочки была загорелой, почти темной, а под подбородком обнаружилась светлая незагорелая полоска.

Но, видимо, для Бородача не это было главным. Он взял левую руку девочки, осторожно разжал крепко сжатый кулачок, отодвинул меховой рукав до локтя. И шумно выдохнул:

-Вот оно... так и знал, шэррин удлэ...

Я наклонился ближе, чтобы лучше разглядеть, едва не столкнулся лбом с Императором.

-Что это значит? Зачем? — спросил молодой Император. В глазах его искрилось серебро, голос дрожал.

-Вы чуть не затоптали Странствующего, мой Император, — усмехнулся Бородач, хотя веселости в его голосе было меньше, чем листьев на деревьях вокруг, — не знаю, к счастью это или нет, но она все еще дышит...

* * *

-Это не татуировка, — сказал Бородач, — странствующие рождаются с такими рисунками. Нечто вроде родимого пятна, которое передается из поколения в поколение.

Мы не стали разжигать костер, хотя с наступлением сумерек ощутимо похолодало. Бородач предупредил, что Ловкач и его отряд безумцев может находиться где-нибудь неподалеку, да и вообще в Лесу намного больше опасностей, нежели в открытой степи.

Мы вытоптали в снегу широкий круг. Я и Бородач наломали веток, которые воткнули по периметру и перетянули веревкой. Бородач попросил отойти и, склонившись над веревкой, начал производить какие-то непонятные пассы — в результате чего веревка слабо засветилась в темноте изумрудом. Если не приглядываться специально, то и не видишь.

-Теперь никто не подойдет незамеченным, — произнес Бородач довольно, возвращаясь к центру круга, где мы сложили все вещи.

Франц был привязан к деревцу неподалеку, но тоже входил в наш вечерний круг.

Девочка все еще лежала без сознания. Дыхание ее было ровным, глаза под опущенными веками двигались. Иногда сквозь неплотно сжатые пухлые губы вырывался тихий стон — и в такие моменты Бородач склонялся ближе и клал ладонь девочке на лоб — и девочка мгновенно успокаивалась.

В Лесу темнело совсем не так, как в степи. Солнце уходило резко. Не было плавного перехода к сумеркам, а затем к ночи. Только что бло светло, и в следующую секунду накатила темнота, словно кто-то накинул черное покрывало. Ветер переменился. Он уже не походил на беспечного гуляку с веселым нравом — скорее злобный разбойник, крутящийся между деревьев, завывающий, поскрипывающий, побирающийся...

И мы сидели в кругу, в самом центре вытоптанного снега, и Бородач говорил.

-То, что у девочки на руке можно принять за татуировку, — говорил он, — но это не татуировка. Возможно, когда она очнется, вы сможете потрогать рукой родинку и сами убедитесь.

-Она похожа на змею, — сказал молодой Император, — эта родинка.

Даже в темноте я видел руку девушки, откинутую в сторону, с задранным рукавом. То, что я сначала принял за татуировку, а Бородач инициировал как родинку, этот странный рисунок действительно напоминал змею. В ладошке девочки уместилась головка змеи с едва распахнутой пастью, из которой высовывался раздвоенный кончик языка. Туловище змеи тянулось по запястью, извиваясь волнистой лентой, и хвост исчезал на внутренней стороне локтя. Когда рука девочки конвульсивно сжималась или разжималась, создавалось впечатление, что змейка двигается и кивает головой. Словно зовет подойти ближе... гипнотизирует... что-то хочет...

-Я бы сказал, что это и есть змея, — отозвался Бородач, полез в мешок и выудил свою трубку, — эх, курить хочется... чтоб его... проклятый табак... Давным давно мне довелось разговаривать с одним странствующим. То был пожилой человек, старик почти при смерти. Ясное дело, что я спросил его про родинку. И он сказал, что змея-родинка как-то связана с самым первым странствующим. То ли у него была такая родинка, а затем волшебным образом она стала передаваться по наследству другим странствующим, то ли в каком-то из миров первый странствующий подцепил эту заразу, да так с ней и остался, заразив остальных. В общем, странствующего всегда можно определить по такой родинке. Иногда она бывает на шее, иногда на спине, но большей частью на руках.

-Так красивее, — добавил молодой Император, и усмехнулся, — а она не слишком молода для сранствующей?

-Странствующими становятся с рождения. По мирам они начинают прыгать лет с десяти-двенадцати... возможно, это был ее первый прыжок. И прыгнула она аккурат под ваши копыта, мой государь.

-Из какого-то другого мира, — уточнил молодой Император.

-Точно.

-А как долго она еще будет лежать без сознания?

-Вы задаете столько вопросов, Император, что у еня сейчас лопнет мозг. Откуда мне знать про ее состояние? Может быть она придет в себя завтра, а, может, через неделю.

-И нам придется тащить ее с собой?

-А вы предлагаете оставить десятилетнюю девочку в Лесу зимой?

Тут я решил вмешаться.

-Мой господин, мы положим девочку на Франца, позади вас, — сказал я, — я буду приглядывать, что бы она не упала. Вам она неудобств не доставит.

Молодой Император покосился на меня, и в его взгляде читалось недовольство. Затем он посмотрел на Бородача, взгляд его переместился на девочку.

-Ладно, Геддон. Но учтите, что если она помешает мне поймать Ловкача...

-Ловкачом буду заниматься я, — оборвал Бородач, как мне показалось, чересчур резко.

Император застыл с открытым ртом, сверля глазами Ловца Могущественных, но не сказал ничего, оставив свои мысли при себе. Как мне показалось, сделал он это совершенно верно.

-И в любом случае, ваше величество, стоит подумать о том, что странствующий может нам пригодиться. Это вообще чудо, что она появилась возле нас. Странствующих осталось очень мало. Возможно, эта девочка — единственная на сотню миров в Столпе Мироздания. Стал бы ты выбрасывать жемчужину обратно в море, если бы она закатилась тебе прямо в ладонь?