Охота на Ромашку

Витек открыл глаза и посмотрел на своих спутников слегка затуманенным взглядом.

Хомяк смотрел на оборотня с уважением и завистью, даже не потому, что он почти в одиночку одолел, целую стаю волков, а скорее из-за того, что у него такая классная регенерация.

Элли смотрела на Витька с обожанием в глазах и с трудом сдерживала слезы. Но ничего сказать не могла. В конце концов она не найдя подходящих слов просто припала к губам оборотня. Тот чуть снова не потерял сознание. А Хомяк явно хотел что-то съязвить по этому поводу в стиле Сергуни, но застеснялся, покраснел даже сквозь густой мех, поперхнулся словами и отвернулся.

Красивая, в общем, получилась картинка. Ночь. Двое влюбленных романтично целуются после героической победы над ордами недругов на фоне замка. Постепенно начинают подмигивать среди расползающихся туч озорные звездочки. И только хомяк как всегда мешает этой идиллии своим присутствием.

Похоже, и сам Ванька понял, что мешает. Он попытался спрятаться в тени. Но его все равно было видно. Тогда он тихо прокрался мимо влюбленных, но его все равно никто не заметил.

Зато это заметил он.

Тогда он протопал сильнее в обратную сторону, но на него опять никто не обратил внимания. Тут ему стало обидно за то, что никто не замечает того, как он пытается быть незаметным.

На такую наглость со стороны Элли и Витька он решил ответить тоже нагло, просто усевшись рядом с ними, и беспардонно вылупившись на зарождение великой любви.

Однако и на это не последовало никакой реакции даже через пять минут созерцания! Это хомяка вывело вконец.

— Я ПОЙДУ, ПРОГУЛЯЮСЬ, ЧТОБЫ ВАМ НЕ МЕШАТЬ! — Нарочито громко сказал хомяк, чтобы его заботу, наконец, заметили. Минула еще минута ожидания ответа, за которую хомяк успел насупиться, упереть руки в боки и начать притопывать лапкой.

И вот на него, все таки отвлеклись, скорее всего для того, чтобы просто перевести дыхание, и Витек сказал.

— Прогуляйся, если тебе это так нужно.

— Ты нам не очень мешаешь. — Улыбнувшись, дополнила Элли.

Ванька округлил глаза. Как это?! Он им такую услугу хотел оказать, а они даже не обратили на его старания внимания?! Да как они могли?!!! Если бы это было возможно, то из ушей зверька уже валил бы пар, как из мини-паровоза.

Он резко развернулся и, чеканя шаг, направился прочь от этого бесчинства.

— Я им, видишь ли, не мешаю! Да кто они после этого? Это ж уму непостижимо! Я к ним со всей душой, а они ко мне, они... они... а они... целуются! Да это же я, так сказать, их любовь воспламенил. Я ж почти что амур! Даже крылушки у меня есть! А лук я у Элли одолжу! И как засандалю этому волчаре позорному куда попаду. А уж я постараюсь, так сказать, попасть куда надобно! Он ведь меня благодарить должен!!! Извращенцы они в томатном соусе — вот они кто! Я им еще все припомню!

За своими разглагольствованиями хомяк сам не заметил как ухнул в яму.

— Блин, понарыли тут, кроты переростки, землеройки, чтоб их, так сказать!...

И тут до хомяка начала доходить вся суть его случайного открытия. Это была не совсем яма, а скорее нора, или даже подземный ход, который вел...

Хомяк, выглянул из ямы, при этом очень напоминая суслика, только слегка разжиревшего, и сверился с курсом. Все сходилось как нельзя кстати! Ход вел как раз в сторону монастыря. А это значит, что он герой, и наконец-то добьется всеобщего уважения и признания!

— Ну, блин, я просто таки молодец, которых мало! — Гордо объявил он, и даже повесил бы себе медаль "за заслуги перед отечеством", если бы такая была в наличии.

Обратно хомяк несся со скоростью, граничащей с реактивной. Оказывается он забрел довольно далеко.

Добежав, он застал Элли и Витька сидящими в обнимку и смотрящими на звезды. "Вот ведь романтики доморощенные!" — подумал Ванька, и не успев отдышаться, решил все выпалить прямо с "порога".

— Там это... ну, в общем,... так сказать... я в нее хлоп,... а она сюда... короче оттуда и дальше... в смысле внутрь... короче вы меня поняли!

— Нет. — В один голос сказали влюбленные.

— Куда внутрь? — Спросил Витек.

— Кого хлоп? — Дополнила вопрос Элли.

— ИДИОТЫ! — Взмолился Ванька, и начал театрально драть на себе мех, благо этого добра у него хватило бы на неделю.

— Ну, так объясни нормально! — Сказала Элли вполне спокойно. Похоже, счастья в ней было столько, что она готова пропустить мимо ушей любые обиды.

— Там ход!

— Куда? — Снова не понял Витек.

— ТУДА! — Ответил хомяк, и красивым жестом указал на монастырь.

— Ну, так бы сразу и сказал.

— А я как будто постепенно!

— Да у тебя же скорость двести пятьдесят четыре слова в секунду, а полезной информации — ноль!

— Это я-то бесполезный? — Хомяк дошел до точки кипения. — Это у меня ноль полезной информации?! Да пока вы тут лобзались, я нашел, так сказать, выход из безвыходной ситуации! Правду говорят, что даже если вас проглотили — у вас есть два выхода, либо через рот, либо в задний двор! И пусть это больше похоже на второй вариант, но зато это выход! А точнее вход! Или даже проход!

На последних словах хомяк прыгал как бешеный, лапки у него мелькали как вертолетный винт, а глаза выпучились настолько, что казалось, вот-вот выпадут.

— Ладно, успокойся и пойдем посмотрим, что ты нашел. — Элли встала и погладила бешеного хомяка по голове.

— Вот, — хомяк незамедлительно попытался уличить Витька в невнимательности, — бери с нее пример! Она у тебя умнее, чем ты!

Ванька вовремя отвернулся и зашагал в сторону найденного хода. Ему очень повезло, что он не увидел лица Витька, которое от злости уже начало приобретать звериные черты.

Лаз он нашел не сразу, благодаря чему наслушался от Витька всяких нелицеприятных, а то и вовсе нецензурных слов. Теперь и сам хомяк чувствовал, что зря так торопился сообщить о радостной вести. Он даже не запомнил ни одного ориентира.

— Ну и где твой подземный ход, Сусанин? — Спросил злобный Витек.

— Не дави на него! — Сказала Элли таким тоном, как будто вервольф ругал их родного сына.

— Он должен быть где-то...

На эти словах Ванька исчез.

-Тут! — Донеслось из под земли.

— Хомяк, тебе нужно было быть сыщиком! Оригинальный у тебя способ нахождения того, что потерял. — С трудом сдерживаясь от смеха, выдавил из себя оборотень.

— Поёрничай мне тут! — Сказал весь замотанный в паутину Ванька, когда выбрался наверх. На этот раз он провалился гораздо глубже. — Ну так что, мы идем? Только, надеюсь, там нет крыс!

— Да ты сам как крыса! Только хвоста не хватает.

— Волченок, ну чего ты с ним так?

— Да, Волченок, нельзя так при девушках, а то можно и по заднице получить! — Ехидно пискнул хомяк.

— Ах, ты ж, и-и-ип!!! — Взревел Витек и кинулся к хомяку, но тот уже скрылся в глубине норы. Из подземного хода доносилась ругань, направленная в адрес паутины, но обратного пути уже не было. Иногда нужно думать, "что", "кому", и "в каких обстоятельствах" говорить.

* * *

Мы вошли в комнату, которая напоминала химическую лабораторию. Рядом со входом стояла деревянная вешалка, на которой висели белые халаты. В середине комнаты расположились два стола. На одном из них было обилие колбочек, реторт, инструментов непонятного назначения, газовых горелок и множества предметов, которым я и названия-то подобрать не могу. Второй стол напоминал... тут я пришел в ужас... стол был очень похож на операционный стол в морге, но было одно отличие — в него были встроены ремешки для рук, ног, торса и шеи.

Перед глазами у меня помутнело, я перевел взгляд на халаты, дрожь пробежала по телу. Красные пятна, которые я не сразу заметил — были пятнами крови. И я точно осознал, что это вовсе не кровь подопытных животных. У меня к горлу подступил неприятный комок.

В это время Серега и Мари обошли меня и подошли к столу в дальнем углу комнаты. Он отличался от предыдущих двух не только габаритами, но и предназаначением. Он был завален горами свитков и пергаментов.

Серега подошел к столу с колбочками, взял одну, внимательно посмотрел на нее, сдул пыль и произнес.

— Интерес-сно, и чем тут занималс-ся этот юный х-химик?

— Похоже, не тем, о чем ты мог подумать. — Ответил я, взглянув снова на окровавленные халаты.

— Пош-шляк! — Прошипел Серега.

— А причем тут пошлость?

— Он давно тут ничем не занимался. — Задумчиво сказала Мари. Она смотрела на стол, где лежала открытая запыленная тетрадь. Лист с последней записью был вырван. Я подошел к Мари, а Мари тем временем взяла тетрадь в руки и сдула пыль как раз в мою сторону.

Я начал нарочито громко кашлять и даже задыхаться, изображая из себя астматика. Это продолжалось около минуты, и все это время она смотрела на меня, не сделав ни движения. Когда же я закончил она равнодушно спросила.

— Ты что — больной? — И в этом вопросе не было ни единого намека на то, что она волнуется о моем здоровье. Я смутился.

— По-моему, он прос-сто придурок. — Безо всякой эмоциональной окраски заявил Серега, и снова углубился в исследование посуды для экспериментов.

— Тебя никто не спрашивал. — Сказал я в ответ, но меня уже никто не слушал.

Серега разбирался со всеми этими орудиями пыток — я всегда знал, что в нем есть что-то от маньяка. Мари увлеченно читала дневник неизвестного химика. А я стоял как истукан и пялился по сторонам.

Самое неприятное положение, в котором может очутиться человек, это когда он никому не нужен. Почему-то в этом положении постоянно оказываюсь именно я. Объясните мне пожалуйста, почему Серега всегда выглядит таким уверенным в себе, и невозмутимым, в то время как я...

— Потому что ты ведешь себя как придурок. — Сказал Серега не отрываясь от своего занятия. Похоже, последнюю мысль я произнес вслух.

— Послушайте! — Обратила на себя внимание Мари, и начала читать. — "Впереди еще очень много работы. Но я смогу провести этот ритуал. Я не остановлюсь ни перед чем".

Она читала с выражением. Ей бы в театре играть, а то и вовсе в кино. Я заслушался, а перед глазами появлялись картины. Но это не те радостные картинки, которые обычно предстают в мечтах и приятных воспоминаниях, а мрачные, наполненные древним нечеловеческим ужасом. Ужасом перед всем непонятным и неизвестным.

Сначала в голове появился образ прикованной к операционному столу девушки. Ремни впились в ее руки, ноги и шею, она кричит, но не может ничего сделать. Тут на ее руку опустился огромный мясницкий топор, который, держит женщина преклонных лет. Крик, возникший в моей голове был почти реальным. Я вздрогнул и помотал головой. Но картинки снова начали наполнять мой разум.

Теперь это была темная улица. По ней шел человек. Он был пьян. Его качало из стороны в сторону. Он постоянно оглядывался. И вдруг получил по голове огромной дубиной и упал у ног пожилого человека. Тот наклонился, чтобы взять пьяницу за голову. Я снова попытался выкинуть из головы жуткую картинку и обратился к Мари.

— А там сборника анекдотов нет? Криминальной хроники мне хватало и дома! — Но на меня уставились две пары глаз с таким презрением, что я замолчал. Что-то у них обоих с психикой не в порядке! Неужели, такое чтиво может доставлять удовольствие.

В голову начала заползать очередная картинка.

На этот раз она была довольно приятной. В комнате горит камин. Рядом с огнем в кресле сидит молодой человек — хозяин дневника, исходя из прочтенного Мари его зовут Скотт. Если хотя бы половина описанного им правда, то я вполне согласен с его матерью, которая дала ему такое подходящее имя. На коленях у него свернулась калачиком девочка. В ее описании есть что-то очень знакомое, но я пока не понял что.

Потом снова поползли жестокие картинки, на которых я даже не хочу заострять внимания. А потом наступила короткая пауза и Мари расстроено произнесла.

— Здесь не хватает последней страницы.

— Нас-сколько я понял, он вс-се-таки с-соверш-шил с-свой ритуал. Он убил дес-сятки людей. — Задумчиво проговорил Серега и почесал подбородок.

— Скорее всего, он это делал ради той девушки, его невесты, которая умерла! Он хотел воскресить ее! — Выдвинула свое предположение юная детективша.

— Он это делал ради с-себя. — Поправил Мари змей.

— А как же та девочка?

— А ты не понял? — Удивилась Мари. — Это была Шерилл! Она выдала себя за не родившуюся дочь Скотта, чем ввела его в еще большее заблуждение! Ей это было зачем-то нужно!

— Скорее всего, для того, чтобы получить больше сил. — Выдвинул свое предположение наш зеленый мудрец.

— Ух, если я еще раз ее встречу! — Меня переполняла злость. Этот монастырь точно притягивает всех маньяков в округе. Но, причем тут тогда я?

— Что-то мне подсказывает, что мы ее уже не встретим. — Многомудро проговорила, как будто самой себе, Мари.

— Почему?

— Не знаю...

Глава 17

Лезли Хомяк, Элли и Витек очень долго, хотя под землей, в абсолютной темноте время определять довольно трудно. За пять минут может показаться, что прошло пять часов. Так что, сказать точно, сколько они ползли по туннелям никто все равно не смог бы. Хомяку было одновременно проще и труднее всех. С одной стороны, он шел, в отличие от Элли, которая ползла, и уж тем более Витька, которому приходилось вовсе протискиваться через узкий проход. Благо, хомяковские габариты были на его стороне. А с другой стороны, именно хомяк собирал всю паутину, которая накопилась тут за прошедшие года, а то и тысячелетия.

-Бедный я хомяченька! — Причитал Ванька. — Я же теперь больше похож на куколку! Интересно, долго нам еще ползти?

— Ничего, вот выбер-ремся, и бабочкой станешь! А я тебе в этом помогу! — Угрожающе пропыхтел сзади Витек.

От этих слов Ванька, вопреки логике, прибавил ходу. И отплевываясь, заявил.

— Нам еще наверняка долго ползти. Так что...

По туннелю прокатился гулкий звон, свидетельствующий о пустотах в голове хомяка. Но это даже очень ничего, что у Ваньки в голове пусто, значит есть где разойтись разуму.

Ванька, со всего маху выбил деревянный люк, и вывалился на каменные плиты. Следом за распластавшимся Хомяком, вылезла Элли, и стряхнула с себя ту паутину, которую не успел нацепить на себя первопроходец.

В завершение вылез Витек, и победно заявил:

— Вот и пришел судный день. Молись Дездемон пухнастый — душить буду.

Ванька обмяк, и смиренно прикрыл глазки. Но вставать он не спешил, надеясь на то, что лежачих, все таки, не бьют.

Так он пролежал минуты две, но не почувствовав обещанного удушения, решился все-таки открыть глаза. Элли и Витек оглядывались по сторонам.

В сущности это была каменная коробка, с одной стороны которой была металлическая ржавая дверь, а с другой поворот в темноту. Посередине довершала всеобщую картину прикованная к стене, на длинную цепь за шею мертвая девушка (и как бы это кощунственно не звучало по отношению к ней) довольно свежая.

Элли и Витек присели рядом с ней, а Элли с состраданием произнесла (при этом ее все равно передернуло):

— Бедняжка! Какой же изверг мог с ней так поступить?