Земля Испытаний

К тому времени, когда я покинул свое укрытие, ливень сошел на нет. С трудом передвигая окоченевшие конечности, и с силой сжимая челюсти чтобы не стучать зубами в бившем меня ознобе, я поковылял к ближайшему дому: нужно было срочно согреться и найти какую-либо обувь.

Меня не слишком бы удивило, оставь жрицы в Синуэде некоторое количество солдат, но нет, как я убедился вскоре, кроме меня, в деревушке более не было ни души. Конечно же, я был этому только рад.

С тем, чтобы согреться, проблем не возникло — в сухом помещении я смог снять и выжать одежду, растереть руки и ноги до 'рабочего' состояния найденным тряпьем. А вот с поисками обуви было куда сложнее. То, что не забрали с собой жители Синуэды, наверняка прибрали к рукам воины Аг-Наар; сильно сомневаюсь, что им запретили мародерствовать. И оттого найти простые сапоги стало для меня практически непосильной задачей. Обойдя несколько домов и так ничего не найдя, я, плюнув на это, плотно обмотал ноги тряпками. Они, конечно, тут же промокнут, но на первое время и так сойдет.

Решив неотложные вопросы, я, крадучись, отправился к площади. Напоминаний о том, ужасе, что творился здесь не так давно, практически не осталось: кровь смыл дождь, тел не было. Последнему я совершенно не удивился: в конце концов, основным направлением магии, что практиковали жрицы, была некромантия, так что, думаю, тела невольных жертв не пропали зря.

И все же, я был склонен считать, что наши с Реэзом старания прошли даром: ритуал, скорей всего, был закончен, как положено. Как минимум одна жрица выжила — а значит, она могла завершить начатое.

По какой-то причине жертвоприношение на площади Синуэды было для аг-наарцев очень важно — ради этого они даже привлекли силы целого батальона и не погнушались принести в жертву своих собственных людей. И, как я полагаю, смерть нескольких жриц тоже не стала серьезным препятствием на пути выполнения этой цели.

Разузнав для себя главное, я взялся за обход домов, прилегающих к площади, в поисках того, что мне пригодится в будущем. Приоритетом для меня были припасы — я собирался уйти из Синуэды, а в таком случае мне были нужны еда и питье. Не обделил я вниманием тот дом, откуда нанес свой удар Реэз-Шэ. Естественно, тела колдуна я не нашел. Да что там — я вообще не обнаружил никаких следов: ни пятен крови, ни чего-либо иного. И не удивительно: значительная часть двухэтажного коттеджа была обращена в развалины. Хоть мои познания в магии Даймона стремились к нулю, я смог понять, что тут жрица использовала нечто иное, чем против меня. Словно мощный порыв ветра сдул верхнюю часть здания — это будет наиболее близким описанием, что подошло бы к этому случаю.

Понятно, что в образовавшемся хаосе найти что-либо было невозможно, разве что все же удалось решить вопрос с обувью. Я выковырял свои сапоги из того кома обломков, что остался от колдовства жрицы, пытавшейся сплющить меня. Сапоги были выделаны из отличной кожи и потому практически не пострадали.

У меня осталось только одно дело, что я должен был закончить, прежде чем отправляться далее. Три браслета в нагрудном кармане моей куртки никуда не делись.

* * *

Для себя я уже твердо успел определиться: мне не нравится это место. Но если я хочу все решить, раз и навсегда закончить все свои дела в Синуэде — то иного выбора, кроме как вернуться к Кра'от Тас Де Наэ-Хомад, у меня не было.

Сейчас местный Стоунхендж в даймонской своей версии выглядел не так пугающе, как при прошлом моем визите сюда. Ливень омыл холм; от той кровавой жути, что произошла тут, не осталось и следа. Хотя нет, стоило приглядеться — и в траве вполне можно было рассмотреть... последствия. Мелкие обломки костей проглядывались тут и там. Потемневшие куски плоти, обрывки ткани и прочее.

Наверное, пройдет немало времени, прежде чем почва поглотит все это: надеяться на животных в вопросе уничтожения останков было бесполезно. Я еще в одно из своих первых посещений этого храма обратил внимание рядом с Кра'от Тас Де не было ни одного живого существа: ни птицы, ни зверя. Даже насекомые и те не летали вокруг.

Силар выглянул из-за туч; в нескольких шагах от меня что-то блеснуло в траве. Привлеченный, я подошел поближе. Среди нескольких белых косточек — в них я узнал фаланги пальцев, — были обломки чего-то металлического. Уже одно то, что это принадлежало аг-наарской ведьме, отбило у меня всякое желание прикасаться к фрагментам голыми руками, потому я осторожно, обломком ветки, раздвигал траву, ища эти куски металла и собирая их в одну кучку. На то, чтобы найти все элементы, потребовалось некоторое время.

Это было что-то вроде скелета кисти, только из металла. Этот предмет — своеобразный кастет, — одевался поверх ладони, как бы повторяя рисунок костей кисти, для чего к нему были припаяны кольца, пять штук — по одному на каждый палец. Покопавшись в памяти, я вспомнил, что мельком видел нечто подобное прежде. На теле той ведьмы, которую я отравил марсатом. И на покалеченной руке у той жрицы, от которой мне повезло сбежать сегодня.

Какой вывод из этого можно сделать? Этот кастет — ритуальная вещь? Или боевой артефакт, усиливающий их магию? Ста рассказывал, что здешние маги нередко используют вещи для сбора и концентрации магической силы. В Кшале ради этой цели так и вовсе возводят огромные строения — Столпы Власти. Или другой вариант — в этой металлической кисти заключены, назовем их так, заклинания? Я мало что знаю о том, как именно маги творят свое колдовство. Остается только гадать.

В любом случае, я решил за лучшее не трогать эти обломки, оставив их лежать там, где есть. Но засечку в памяти для себя сделал: обязательно, если представится такая возможность, побольше узнать о жрицах. Об их магии, тактике боя. Сильных и слабых сторонах. Как им можно противостоять. Как бы я того не хотел — уверен, мне не избежать повторного столкновения с этими ведьмами. Только не при той откровенной заинтересованности, что проявляет ко мне Наэ-Хомад.

Как бы я не старался это откладывать, находя себе бесполезные по сути своей дела — вроде поиска привлекшей взор безделушки или рассуждений о том, как же работает некромантия жриц, — мне нужно закончить то, зачем я пришел сюда.

Это было сложно.

Все равно как перелистнуть страницу книги своей новой жизни, даже нет, не страницу — целую главу. Вот только вышло так, что страницы этой главы оказались насквозь пропитаны кровью, сожалениями и невыполненными обещаниями. Казалось бы: ну перевернуть ее, и все забыть. Но так сложно заставить было себя сделать это. Чувство вины, стоило только вспомнить о своих ошибках, переполняло меня.

Переборов себя, я сделал шаг вперед, ступив на основание храма — гладкое, как поверхность озера при полном безветрии. Присел на колени, стараясь не обращать внимания на темную ауру, дуновение которой чувствовалось от капли в центре комплекса. Достал из кармана все три дхе'ста и разложил их перед собой.

— Наверное, я должен что-то сказать сейчас... — с трудом удалось выдавить мне из пересохшего горла. — Слова извинения, наверное, будут к месту...

Я осекся, когда один из бронзовых браслетов дернулся с места и медленно заскользил по камню в направлении Слезы. Секундой позже к первому ободку присоединились два других. Под моим удивленным взглядом дхе'сты с металлическим звоном столкнулись с вырастающим из монолита каплевидным отростком — и начали плавиться, буквально сливаясь с камнем воедино. Потребовалось совсем немного времени, чтобы ободки из бронзы расплавились полностью, без следа впитавшись в пористую поверхность вулканической породы.

'Это еще что такое?' — к происходящему я отнесся с настороженностью. Мне было доподлинно известно, что чего-то подобного обычно не должно было происходить при передаче дхе'ста в храм Смерти-Матери. Простой обычай почтения памяти умершего без всякой мистики — мне Гуэр как-то рассказывала в деталях обо всем этом. И она ни слова ни упомянула о том, что сейчас я видел собственными глазами. С другой стороны — святилище Кра'от Тас Де было далеко не рядовым храмом и неизвестно, во что выльется здесь обычный, казалось бы, ритуал.

Поднявшись с колен, я медленно подошел к Слезе. Сейчас все было иначе, чем в былые времена. То непонятное ощущение — странное противодействие, не дающее мне прикоснуться к главной и единственной реликвии этого места, — его не было. Все еще колеблясь, я протянул руку и кончиком пальцев коснулся выроста.

И... ничего.

На ощупь это был совершенно обычный камень. Шершавый, теплый, вполне обычный.

Наверное, я ожидал чего-то иного. Может быть, какого-то озарения. Или молнии, грянувшей с неба. Беседы с Наэ-Хомад один на один. На худой конец — появления того призрака из мрака, что я увидел тут ночью в прошлый раз. Но когда я коснулся Слезы, повторюсь, ничего не произошло.

'Говорят, что только тем, кто искренне, своей душой принял Смерть-Мать, хватит сил коснуться ее слезы', — как будто сама Гуэр только что сказала мне это — настолько отчетливо в моей голове прозвучали ее слова, сказанные девушкой в первое мое посещение этого храма.

'Это что же получается теперь... Отныне я принял Смерть-Мать в своей душе? Или скорее — перестал сомневаться в ее существовании?'

Я качнул головой, отбросив эти рассуждения до более подходящего момента. В конце концов, зачем я сюда пришел? Проститься с близкими мне людьми. Проститься и попросить прощения.

Все остальное — и даже богиня тьмы, — могло и подождать.

Глава 8

Еще какие-то сутки назад я и предположить не мог, как в очередной раз круто обернется моя судьба и вот теперь мне, промокшему, озябшему и изрядно уставшему, путь лежал на восток — туда, где в голубоватой дымке устремлялись к небу, словно подпирая низкие облака, острые зубья горной цепи.

Этот древний хребет, именуемый на картах как Танрро, был сравнительно невысок — мало какая из его вершин достигала трех километров. Но, несмотря на это, он был практически непреодолим. Существовало лишь несколько троп, более-менее безопасных для прохождения небольших групп людей. Ну а если речь шла об армии, то подходящей оставалась лишь одна дорога — центральный перевал, надежно перекрытый мощным оплотом Риндо.

Риндо. Город-крепость, возведенный многие века назад, еще в те времена, когда о Кшале тут никто и не слышал. Не раз захваченный и разрушенный до основания, — в последний раз именно при штурме войсками Владыки, — он, тем не менее, каждый раз восстанавливался — уж слишком выгодным было его местоположение.

И сейчас, когда городом правила твердая рука Наместника, Риндо был непреступен как никогда прежде.

Гарнизон насчитывал около десяти тысяч солдат даже в мирное время — много больше, чем могли прокормить скудные земли вокруг гор. Но город мог не опасаться голода, даже имея под стенами вражескую армию: по проходу было сравнительно легко доставить все необходимое — провиант, люди, оружие и все прочее бесперебойно поступало с той стороны хребта. Вся мощь западной части Империи Владыки могла неистощимым потоком поддерживать крепость, сдерживающую напор любого врага.

Единственный шанс захватить Риндо, как мне думалось, был не в долгой планомерной осаде. Нет, этот вариант был заранее обречен на неудачу, но вот если попробовать сломить крепость одним стремительным, мощным и, главное, внезапным ударом... Да, штурмующие в таком случае будут вынуждены дорого заплатить за победу, очень дорого. Но это был единственный способ взломать западные врата Кшалы и проложить для аг-наарской армии путь в ее центральные земли.

От этого варианта развития событий я и строил свои дальнейшие планы. Скоро — очень скоро, — грянет битва. Аг-Наар будет гнать свои войска вперед, пока у нее есть преимущество. Пока мощная, но неповоротливая армия Кшалы не пришла в себя окончательно, пока Наместник Аадэ-Ре не собрал у Риндо столько сил, что штурм крепости вообще потеряет всякий смысл. Поэтому я должен был идти к горному оплоту.

А какой у меня был выбор? Оставаться на оккупированной Аг-Наар территории, бегая и прячась от солдат жриц? Меня не слишком прельщала такая перспектива, но с другой стороны... Если я явлюсь в Риндо, то автоматически попаду под действие Призыва Наместника, то есть попросту буду мобилизован. Может, я и потерял память, но с какой стороны браться за меч — знаю. И нет и капли сомнений, мне придется сражаться. Воевать. Однако эта перспектива хоть и пугала меня, но... как ни странно, манила так, что я не видел в себе сил устоять перед этой тягой.

Тут слилось воедино многое. Мое желание отомстить за смерть близких мне людей. Вполне обоснованная ненависть к безжалостным аг-наарским ведьмам. Некая доля патриотизма — что ни говори, а Синуэда за прошедшие три месяца стала мне почти родной. А еще было и стремление опробовать свои силы: хоть столкновение со жрицами и подействовало на меня отрезвляюще, похоже, этого было недостаточно. Свою роль сыграло и самомнение: отчего-то меня не отпускала уверенность, что уж с теми-то навыками, кои мне достались от предыдущего владельца тела, я быстро смогу пробиться из рядовых солдат в офицерские чины.

Забавно: я отлично понимал всю глупость и опрометчивость своих мотивов и желаний, огромный риск, но совершенно не мог себя пересилить. Даже не то, что не мог, а... не хотел. Постоянно искал оправдания принятому решению — и, как ни странно, находил их. Это... несколько угнетало. Я хотел поступать в соответствии с доводами разума — но в некоторых случаях это противоречило моим принципам. И как тут быть? Оставалось только надеяться, что к приходу в Риндо я, все же, сумею достигнуть какой-либо определенности в мыслях.

Продвигаясь в направлении к перевалу через Танрро, я был вынужден держаться несколько в отдалении от дороги, двигаясь параллельно ей. Из-за того, что местность была холмистой, я не мог быть уверен в том, что, оставшись на наезженном пути, сумею заметить врагов раньше, чем они меня. Потому мне и приходилось идти через высокую — местами мне по колено, — влажную после недавнего ливня траву и сквозь встречающиеся вдоль дороги жидкие перелески. Понятное дело, что, избрав такой путь, я продвигался вперед намного медленней, чем мне бы того хотелось.

Таким образом, ближе к вечеру я был вымотан до предела, устал как собака, промок до последней нитки и зверски хотел есть, но все же был жив. Несколько раз я замечал пролетающие во весь опор вражеские конные разъезды, один раз по дороге, переходя с шага на рысь и снова на шаг, шумя и лязгая железом на всю округу, спешно прошел крупный отряд пехотинцев в четыре сотни мечей. Если бы не моя предосторожность с выбранным способом передвижения, то меня бы наверняка уже несколько раз заметили и убили. Как ни крути, а в поле у пешего убежать от всадника шансов практически нет. Как, впрочем, и от стрел лучников.

До Риндо оставалось не особо недалеко: погода мне благоволила, расчистив небо от низких дождевых облаков, и если бы я вышел на дорогу, то добрался бы до подъема на перевал, где наверняка обосновались передовые дозорные Кшалы, часа за четыре. Но ни сил, ни желания продолжать идти вперед у меня уже не осталось. Да и правая рука давала о себе знать: хоть я и подвязал ее, собирал по дороге лечебные травы, из которых делал компресс, все это помогало мало — плечо сильно опухло и побаливало. А хуже всего было то, что я являлся правшой, соответственно, и мечом в левой руке орудовал гораздо хуже.