Свалка

Запихнув рисунки обратно, я быстро выскользнул из гаража. Следовало поторапливаться к Слепой, но мысли были заняты диктофонными записями Ники. Пусть мне было понятно далеко не все, но картинка потихоньку обрела четкость.

Еще от деда, вместо сказки на ночь, мне приходилось слышать о религиозных сектах, которые пудрили людям мозги и превращали в безвольных идиотов. Судя по голосу Ники и тому, что она без раздумий пристрелила девчонку, подруга вляпалась именно к ним. Да только на Свалке сроду не было сект. Суорэ — единственная власть и точка. Во всяком случае так было до событий последних дней.

Интересно, скольких они успели завербовать? Вспомнилась самоубийственная выходка Профессора, который прикончил Мафиози — теперь фраза "Первый ДемАн казнен" приобретала смысл, перестав напоминать бред сумасшедшего.

— Кристиан, — прошелестел голос Слепой, вырывая из раздумий. Погрузившись в нерадостные мыслишки, я чуть не влетел прямо в приближенную головорезов.

Она стояла у входа в железный, покосившийся ангар в Южной части Свалки. Место сбора для новичков выбрали то еще: на отшибе у разлагающихся склонов органики. Впору радоваться, что мухи остались в Верхнем городе, а то здесь бы бросались в лицо при каждом шаге.

— Вы не слышали о ночных событиях? — сходу спросила Бэт — и не будь она слепой, то я готов был поклясться, что она изучающе прошлась по мне взглядом.

— А что произошло?

— Ясно, — мрачно выдохнула Слепая и поджала губы.— Кристиан, вы выполнили мою просьбу? Вы... нашли Ники?

Спина у нее — натянута как струна, а подрагивающие ладони крепко сжаты перед собой. Уже давно я перестал воспринимать Бэт как начитанную чудачку, но сейчас меня невольно передернуло. Потому что, всматриваясь в замутненные серые глаза, я внезапно все понял. И это понимание жахнуло обухом, выбивая воздух из легких, похлеще удара в грудину.

Бэт все знала. Знала, что на Свалке появилась секта. Знала, что Ники туда вляпалась. Знала, что я, как умалишенный буду рыть носом землю и в итоге смогу найти подругу. А значит — выведу головорезов к чертовым фанатикам, которые устроили зачистку в рядах Суорэ. Вот на кой черт мне сохранили жизнь в катакомбах и подсадили на порошок, и вот почему не застрелили вместе со Стивом, когда мы облажались на очистке воды. Впору было хохотать во все горло от собственной наивности: неужто хоть на мгновение я посчитал себя гребаным везунчиком или смог допустить, что Слепая переживает о подруге? Ха-ха.

— Нет. У меня не было времени. Очень устал, — криво усмехнувшись, ответил я.— Мне снова отправляться на охрану баков с водой?

— Нет, — резко ответила Слепая и будто сжалась. Лицо и вовсе приобрело зеленоватый оттенок, то ли от нервов, то ли от злости. — Вы сегодня свободны.

— Свободен?

— Да. Но, я думаю, вы знаете, что вам следует делать, — жестко отчеканила Слепая и, крутанувшись на месте, поспешно направилась вглубь ангара. Мне недвусмысленно дали понять, что чаша терпения Бэт, была переполнена.

На мгновение я замер. Ухмылка будто приклеилась к лицу и не спешила исчезать. Что же, картинка, действительно, обрела четкость, что не могло не радовать: нет ничего хуже неопределенности. Теперь можно было не мучить себя догадками, чего от меня ждут Суорэ. Но куда важнее: теперь я знал, что делать. Пора было выбираться из дерьма и спасать свою шкуру, а заодно и Ники.

А для этого необходимо сначала забрать из дома спрятаный под столом план Нижнего города.

Апатия исчезла, оставляя лишь раздражение: засиделся я в роли безвольной марионетки.

19 глава. Спроси у искателей

Глупых иллюзий, что карта Свалки поможет отыскать затаившихся фанатиков, у меня не было. Раз люди Суорэ их до сих пор не накрыли, прятаться те умели. Вспомнились заметки деда: хоть перерабатывающие машины и запустили еще в моем детстве, но на окраинах Свалки мы не особо продвинулись. Быть может, теперь обжитые территории простирались не на шестьдесят километров, а на восемьдесят но все равно, отходя от центра, ты рано или поздно утыкался в непробиваемую стену мусора. Ага, попробуй протиснись и не напорись на штырь.

Допустить, что секте удалось пробиться сквозь завалы и создать оазис среди мусорных монолитов, казалось редкостной чушью. Во-первых, патрули никуда не делись и отрабатывали свой хлеб: увидят новую тропку — все, мгновенно доложат наверх, а желающих создать свою общину быстро нашпигуют пулями под завязку и сбросят в воды у доков. Во-вторых, все перерабатывающие баки установили в обжитых землях. Сомневаюсь, что Бог дал возможность своим последователям не жрать и не пить.

Нет, все должно было быть куда сложнее...

Бывшие искатели обосновались на южной окраине — конечно, чапать до перерабатывающих баков долго, но зато нетронутые мусорные залежи рядом. На худой конец, можно и попытаться отрыть что-нибудь на перекус, если на делянке не повезло.

Пока я сюда добрался, то успел взмокнуть до нитки — наверху, похоже, разбушевалась жара. Рюкзак, набитый под завязку, оттягивал руку: кроме карт из дома пришлось прихватить все заначки еды и воды. Не так уж много, но должно хватить, чтоб развязать языки местным. Это не тот район, где есть смысл грозить револьвером.

Покосившиеся, спаянные, а в некоторых местах и скрепленные веревками железные шалаши еще меньше напоминали приличное жилье, чем мой гараж. Большинство домов собирались просто: раз — пластина, когда-то бывшая крышей беседки, два — дверца от машины, вот уже и есть укромный уголок. Места, конечно, не хватало. Так что, сделав всего пару шагов по импровизированной улице, я успел насчитать с десяток выглядывающих наружу черных от грязи ног. Если кто и дрых на Свалке, так это старики, доживающие последние дни. Во всяком случае, хотелось думать, что они хотя бы еще живы.

Не любил я этот район: здесь витал дух полнейшей безысходности, мешающий нормально дышать. Люди не жили — ждали смерти. Просто гнили заживо в своих железных шалашах и мучились в голодных конвульсиях, когда пустые желудки переварили сами себя. Таковы реалии: у стариков не оставалось сил добывать себе еду. Желающих поделиться заработанным пайком было мало.

Один из местных — старик со сбитой в колтун длинной бородой, в которой копошились вши, сидел прямо на земле, подвернув под себя левую ногу. Вместо правой была культя, обмотанная грязные тряпками.

— Я ищу отца Стива. Он должен быть здесь, — поймав заинтересованный взгляд водянистых глаз, выдал я. И прежде чем старик потерял ко мне интерес, достал из бокового кармана рюкзака припасенные на этот случай хлебцы. Было отвратно видеть, как жадно расширились зрачки, почти полностью поглотив радужку, а ладони затряслись от голода. — Это вам.

Старик тут же набросился на еду и уже, обсасывая кусок хлеба беззубым ртом, махнул на крайний слева сколоченный из прутьев шалаш. В спину мне донеслось: "Лэсли не любит вас. Вы — твал-ли. Твали — убийцы!".

Отец Стива выглядел не лучше. Замотанный в застиранные тряпки до самой макушки, так что его можно было принять за груду мусора, он сидел у входа в жилище. Сложно сказать, был ли Мелкий похож на него: морщинистое лицо Лэсли целиком и полностью состояло из перебитых хрящей и костей, сдобренных слоем налипшей грязи. Вода для мытья в таком районе — невиданная роскошь. Тут, хвала Верхнему городу, если жажда не прикончит.

— Вы — отец Стива? — спросил я и, дождавшись подозрительного кивка, показал содержимое сумки. Как и у бородача, указавшего дорогу, у Лэсли жадно расширились глаза. — Мне нужна информация.

Бывший искатель с трудом поднялся и прошел в шалаш. Сочтя это за приглашение, я протиснулся следом, осторожно пригнув голову. Стоять в полный рост здесь было невозможно, так что пришлось сесть на пол, застеленный тряпьем. Кожа почти сразу начала зудеть. Похоже, на меня перебрались вши.

Лэсли примостился у стенки, но между нами едва ли осталось больше, чем пара шагов.

— Ты был другом сына?

— Да, — лишь немного покривив душой, ответил я. Невольно обрадовался, что отцу уже доложили, что его сына прикончили. Нести дурную весть не хотелось — от Лэсли тогда было бы мало толку.

— Ты, значит, один из этих, — злобно выплюнул Лэсли и алчно глянул на рюкзак.

— Вы не любите Суорэ? Стив был добрее. Они же дали вам работу...

— Хах! Люблю! — презрение читалось в каждой произнесенной букве. — Вот чем мне отплатил ваш хваленый Тай Суорэ! После всего, что я сделал... Тварь, оставившая меня гнить здесь. У тебя есть спирт?

Увидев бутыль, Лэсли без спроса тут же ее выхватил и приложился к горлышку. Сглотнул будто обычную воду и вытер лицо затвердевшим от грязи рукавом.

— Знаешь, что он мне сказал, когда я заикнулся о пайке? Просто ведь пожрать просил. Нихрена мне больше от него не нужно было! Он сказал, что, видите ли, мне жизнь сохранил. О как! И сынишку на работу взял. Ха-ха, на дурь подсадил и взял. Вот я прям по гроб жизни благодарен должен быть! Твари вы, вот и все. Зачем приперся?

— Ищу одно место. Где-то на Свалке, куда не суют нос Суорэ. Что-то тайное. Там должен быть мазут. Судя по всему, очень много мазута, — выдал я не слишком понятный запрос, расстилая на полу подробную карту.

Не удивился бы, если бы Лэсли послал в задницу, но у того из груди вырвался смешок. Бывший искатель затрясся будто в припадке, но это был всего лишь смех. Покачав головой, он сделал еще один жадный глоток, а после без всяких вопросов ткнул грязным пальцем в восточную часть Свалки.

— Тебе на Эн-Пэ-Зэ надо. Что смотришь? Эх, молодежь... Нефтеперерабатывающий завод.

— Откуда на Свалке нефть? — искренне удивился я.

— Тьфу. Пе-ре-ра-батывающый. Не рабочий, понятное дело, на Свалке нихрена работающего нет, — вновь приложился к бутыли Лэсли. — Вы только и делаете, что пожираете, пожираете и нихрена не строите. Хоть бы у кого мозгов хватило сообразить, что когда весь хлам переработаете — что жрать будете? Хоть бы один завод запустили...

— Это на необжитых территориях? — присмотревшись к карте, уточнил я — к сетованию не особо прислушивался. Подобное бурчание — привычная вещь для стариков. Нет, не полный бред, но что толку от разговоров?..

— Какие там необжитые... Никуда продираться не надо. Или кем ты себя возомнил? Покорителем мусорных джунглей? Ха-ха. Два шага вглубь сделай. До окраины органики доходишь и усе, будет тебе мазут.

— Но там нет никаких заводов!

Короткие фразы бывшего искателя потихоньку начали выводить из себя. Информацию приходилось доставать словно клещами. Тому, похоже, нравилось подобное внимание, и он с превосходством поглядывал на меня уже осоловевшими глазами.

— Не туда смотришь! Видишь вот эти черточки? Это значки вентиляционных труб. Во-во. Они из земли торчат — не сильно выпирают, так что не споткнись. И прикрыты чем-то, наверняка. Тебе туда нужно — по одной из них вниз и спустишься. В самый низ. Что думал будто все о Свалке знаешь? Шиш вам! Это моя семья все знает!

— Еще один уровень Свалки? Но почему этот завод оказался там?

— С-секретный проект. Еще во время Последних войн был секретный. Нефть — штука важная. Хрен теперь пойми, то ли это вояки чудили и от кого-то прятались, то ли просто от налоговой скрывались. Ха-ха. Вот и запихнули в самую что ни на есть задницу...

— Вы не удивились моему вопросу, — напряженно спросил я, вглядываясь в ухмыляющееся лицо. — Вас уже об этом месте спрашивали? Сектанты? Вы знаете про них?..

Раскрыть пасть и ответить Лэсли не успел. Снаружи раздался глухой хлопок выстрела и мужской вскрик, прерывая наш разговор.

Тут же достав револьвер, я осторожно высунул голову наружу. Бородач, встретивший меня на входе в район, валялся на земле, теперь напоминая груду окровавленного тряпья. Стрелявший не скрывался, сразу выдавая себя повадками головореза. Бугай с отмороженной рожей, по которой не раз прошлись кулаками — типичный вид ребят, занимавшийся зачистками. Примечательным был лишь темноватый цвет кожи, будто ему посчастливилось позагорать под солнцем. Пялился он прямо на шалаш Лэсли.

— Испанец, — выдохнул над ухом Лэсли с невероятной горечью в голосе. — Всех моих порешит... Подонок.

Местные попрятались в свои жилища, прямо как перепуганные вши. Высовывать нос или поднимать шум никто и не подумал, слишком уж тряслись за свои жизни. Испанец же развалистой походкой направился к нам.

— Бежим, — резко скомандовал я, запихивая карту в карман. Лэсли же вцепился в бутылку со спиртом, будто ни черта дороже для него не нашлось.

Между Испанцем и нами оставалось не больше пятнадцати метров. Высунувшись наружу, я выстрелил. Метил в голову, но пуля бессмысленно прорезала воздух. Не ожидавший такого поворота событий головорез тут же пригнулся и заскочил за ближайшую груду железных обломков.

— Давай, давай!

Мы с Лэсли выбежали из шалаша. Удирать пришлось со всех ног, не разбирая дороги, но время от времени петляя из стороны в сторону. Со спины донеслись выстрелы очухавшегося головореза. Пока — мимо. Но только пока.

Свернув за очередое покосившееся жилище, прикрытое истлевшими тряпками, на мгновение перевел дух и спросил у запыхавшегося Лэсли:

— Кто он? Что нужно?

— Тай. Тай, — с трудом выдавил побелевший отец Стива, все еще прижимая к груди бутыль.— Он насрал на нашу сделку!

Рядом прозвучал выстрел, заставив пригнуться и отложить вопросы до лучших времен. Из семи патронов осталось всего три. Стрелять вслепую — та еще дурость, но Испанцу не стоит знать, что еще немного и он возьмет нас голыми руками. Так что, высунувшись из укрытия, я пальнул, впрочем, без особой надежды попасть.

— Что там? — указал на виднеющийся справа заброшенный амбар с покосившимися стенами и изрешетченной крышей.

— Общежитие. Наше. Для лежачих.

Подтолкнув остолбеневшего Лэсли, снова рванул вперед до следующего железного шалаша. В ушах стоял грохот колотящегося сердца, а пот струился по спине уже не столько из-за жары, сколько из-за адреналина. Соображать, быстро переставляя ноги и то и дело втягивая голову, получалось плохо. Просто отвратно. Еще и сбивчивое дыхание Лэсли, прерываемое хрипами, под самым ухом мешало сосредоточиться и придумать, как избавиться от Испанца.

Влетая в покосившийся ангар, я невольно подумал, что сейчас бы мне не помешала помощь того самого Бога. Но судя по приближающемуся топоту, Ему было на меня насрать.

В темном помещении вповалку валялись люди. Впрочем, понять, что перед тобой не просто груды тряпья, а живые существа, можно было лишь прислушавшись. Похоже, у многих поехала крыша, и они бормотали без умолку бессвязный бред: "... А мой сыночек картошку помогал садить... Капусту! Капусту!" или "Диван, такой удобный диван. Хочу диван! Дайте диван!". Оно и понятно: в таких условиях я бы тоже захотел чокнуться и помахать реальности рукой. К всеобщему гамму примешивались песенки и натужный кашель, будто кто-то пытался выхаркать легкие.

Подталкивая Лэсли вперед, я разглядел бесхозную груду тряпья, рядом с которой лежали бормочущие старики, устремившие пустые взгляды в потолок.