Звезда, которая никогда не заходит

— Совершенно верно. Первые простейшие каменные орудия, так называемой олдувайской техники, начали создавать представители вида Homo habilis, человек умелый. И есть основания полагать, что быстрое, по эволюционным меркам, увеличение объема мозга непосредственно связано с началом изготовления каменных орудий. Фраза "труд создал самого человека", написанная Фридрихом Энгельсом еще в семидесятых годах XIX века, имеет под собой научное обоснование. Это, вероятно, не единственная причина быстрого развития интеллекта, но одна из главных.

— Или можно сказать, что человек, создавая первые на Земле технологии, формировал сам себя, пусть и неосознанно, — продолжила рассуждать Алиса.

— Можно. Труд начинается с создания орудий труда, поэтому разум и техника действительно развивались в единстве, как две стороны одного процесса, между которыми, похоже, существовала положительная обратная связь — прогресс в одном подталкивал прогресс в другом. Поэтому в дальнейшем мы будем рассуждать в рамках теории, предполагающей, что технический прогресс является неизбежным и необратимым следствием появления разума и, одновременно, одной из его причин.

Рассмотрение истории человечества с акцентом на общественные процессы — тема другого курса, а мы будем в первую очередь говорить о всем том, с чего всегда начинается изменение и развитие производства — об изобретениях и открытиях, о науке и технологиях. И вначале мы поговорим об особенностях прогресса вообще, в том числе и технического. Одной такой чрезвычайно интересной чертой развития технологий является закон ускорения технического прогресса, — продолжил профессор.

На экране перед студентами возник график, состоящий из множества точек, образующих зависимость, близкую к линейной, и идущую из левого верхнего угла в правый нижний.

— Перед вами график, представляющий зависимость промежутков времени между важнейшими вехами эволюции человека, наиболее значимыми научными открытиями и изобретениями, сделанными до Битвы Битв — за исключением, пожалуй, одного — от времени. Обратите внимание на то, что обе оси времени — логарифмические, то есть скорость прогресса — частота совершения революционных научных открытий — на первый взгляд — экспоненциально росла по мере приближения к современности. Сейчас она ведет себя не так, и определить точные параметры современной тенденции достаточно сложно, поскольку время, прошедшее с начала Эры Core, слишком мало.

— То есть она изменилась, причем во время, примерно совпадающее с Битвой Битв? — спросил Роберт.

— Она должна была измениться, поскольку общая зависимость не может быть экспоненциальной, и она уж точно не могла бы продолжить представленный график — его некуда продолжать.

Посмотрите внимательно — если продолжить прямую, она пересечет ось абсцисс еще до начала Эры Core. С математической точки зрения это значит, что время от предыдущего до следующего открытия в месте пересечения равно нулю, а скорость технологического прогресса, соответственно, бесконечности. Это — так называемая технологическая сингулярность.

— Раз этот момент находится в прошлом, значит, сингулярность уже наступила? — с некоторым удивлением задал еще один вопрос Роберт.

— В определенном смысле — да. Не в математическом, конечно — скорость появления новых открытий не могла стать и не стала бесконечно большой. Просто данный график иллюстрирует лишь часть закона. Ускорение прекратилось некоторое время назад и скорость, по-видимому, стала постоянной, хотя и очень высокой. Существует теория, что на самом деле скорость прогресса — возможно, любого прогресса — изменяется не экспоненциально, а согласно S-образной, сигмоидной функции. В таком случае мы живем во время, когда эта скорость максимальна.

И сейчас самое время снова вспомнить о законе соответствия между производственными отношениями и уровнем развития производительных сил. Так называемая "сингулярность" — это область своеобразного "фазового перехода" в развитии человечества, когда гибнет последняя антагонистическая общественная формация. По словам Карла Маркса, "...буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества". В этом смысле сингулярность действительно реализовалась, радикально изменив дальнейший ход истории. Core является одновременно и механизмом, осуществившим прорыв в новую эру, и результатом этого перелома.

То, что подобный переход должен был сопровождаться сменой общественной формации, было вполне ожидаемо. Капиталистический способ производства и вообще товарно-денежные отношения оказались полностью устаревшими, потому что производство стало постдефицитным — уровень развития производительных сил вырос настолько, что они могут обеспечить потребности всего населения земного шара, затрачивая очень небольшое количество труда — но, разумеется, только если результаты этого труда не будут присваиваться эксплуататорами.

Заметьте, я говорю об области перехода. Условия для возникновения сингулярности, для ее актуализации были созданы задолго до появления Core, а если смотреть шире — заложены всей историей человечества. Вопрос был не в том, случится ли сингулярность — она была неизбежна — а в том, сколько времени человечество будет находиться в области перехода.

В конце XX и начале XXI века технический прогресс замедлился, в первую очередь из-за Падения. Капиталисты облегченно вздохнули — угроза, исходившая от стран с более прогрессивной формацией, исчезла — по крайней мере, на время, и они старались продлить эту эпоху регресса и реакции как можно дольше. В попытках остановить наступление неотвратимого сокращались расходы на научные исследования, сознательно понижался уровень образования граждан, поощрялось распространение различных антинаучных мировоззрений, пришедших из глубин прошлых эпох. Но прогресс невозможно полностью отменить или повернуть вспять, его можно лишь сделать менее быстрым или временно отбросить назад. Сингулярность в конце концов все равно наступила бы, эпоха регресса могла тянуться многие десятилетия, но не века. Прорыв должен был наступить, и Core стало этим прорывом.

— На графике даны не только открытия и изобретения, но и этапы эволюции. Она тоже подчиняется закону ускорения изменений? — раздался вопрос Ирины.

— Насколько нам известно — да, и не только эволюция человека, — подтвердил профессор. — Взгляните на расширенный вариант графика.

Теперь горизонтальная ось времени начиналась не несколько миллионов лет назад, а почти четыре миллиарда — с момента, когда на Земле возникла жизнь — но общий вид графика остался прежним.

Со времени появления первых живых клеток до возникновения эукариотической клетки — такие клетки являются основой практически всех многоклеточных организмов — прошло больше полутора миллиардов лет, и почти столько же времени потребовалось для появления множества многоклеточных организмов в Эдиакарском периоде. Но вскоре, 541 миллион лет назад, происходит "кембрийский взрыв" — быстрое, по геологическим меркам, появление большинства сложных форм жизни, и промежутки между важнейшими этапами становятся все короче. 400 миллионов лет назад появляются первые четвероногие, 231 миллион лет назад начинается эра динозавров, 66 миллионов лет назад происходит их массовое вымирание и их место занимают млекопитающие. Скорость важнейших изменений растет в геометрической прогрессии, менее чем два с половиной миллиона лет назад появляется первый представитель рода Homo — Homo habilis. Человек разумный существует на Земле двести тысяч лет, и за это время он прошел путь от изготовления простых каменных орудий до использования энергии атома.

— И это еще не все. Вот самый общий вариант, — продолжил профессор.

Теперь шкала времени начиналась не четыре, а 13,8 миллиарда лет назад, с самого момента возникновения Вселенной. И вновь точки на графике хорошо укладывались на прямую в логарифмических координатах.

— Можно предположить, что закон ускорения изменений справедлив не только для технического прогресса, и не только для эволюции всего живого, но для развития Вселенной в целом. Но пока мы ограничимся рассмотрением именно развития технологий.

После короткого, но довольно бурного, обсуждения Роберт задал вопрос.

— Но ведь технический прогресс приостанавливался, а иногда страны даже теряли уже имеющиеся знания! — несколько удивленно заметил он. — Почему это не повлияло на экспоненциальный рост?

— Да, случаи приостановки технического прогресса или даже поворота его вспять известны. На первый взгляд, это противоречит закону ускорения, но это не так. Во-первых, на всех графиках точки лежат не строго на кривых, везде есть случайный шум. Это естественно и ожидаемо, ведь все процессы развития сложных систем могут быть описаны лишь статистически.

Даже если отдельная страна теряет какую-то технологию, почти всегда эти знания не пропадают полностью, а их диффузия в соседние страны практически неизбежна. Человечество всегда состояло из сравнительно большого количества обществ с независимыми системами управления и то, что бросали одни, продолжали другие. Более того, конкуренция между государствами вынуждала развивать технологии, в особенности военные — те, кто слишком сильно отставал, рисковали быть завоеванными.

И, разумеется, мало что может сравниться со скачком, вызываемым переходом к новой обществено-экономической формации. О промышленной революции и становлении капитализма мы еще поговорим — тогда были созданы многие важнейшие технологии — а вот другой рывок вперед, рывок Первой попытки, непревзойденный в эпоху до Битвы Битв, стоит упомянуть сейчас, пусть и кратко.

7 ноября 1917 года свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция — первая революция, давшая начало новому обществу. После Первой мировой войны, интервенции и Гражданской войны нужно было восстанавливать, а зачастую и создавать с нуля целые отрасли промышленности, строить новое, механизированное сельское хозяйство, обучить миллионы граждан страны, в которой до революции по меньшей мере около двух третей населения были неграмотны — и все это было сделано меньше чем за два десятилетия! Простое перечисление того, что было сделано, поражает воображение — на пустом месте были созданы станкостроение, авиационная и автомобильная промышленность, производство приборов. За годы одной только первой пятилетки было построено более полутора тысяч крупных промышленный предприятий. Такова была сила нового строя, общегосударственной собственности и плановой экономики, затмившая все ранее достигнутое человечеством.

Только благодаря такому рывку Советский Союз сумел победить в войне, развязанной в первую очередь для его уничтожения. Цена этой победы была огромной, но страна смогла восстановиться, причем без какой-либо внешней помощи, и стать второй сверхдержавой планеты — и тоже лишь опираясь на фундамент, заложенный раньше. После были первая ядерная электростанция, первый искусственный спутник Земли, первый человек в космосе — все это благодаря достижениям советской науки и техники, меньше чем за 20 лет после страшной войны

— Были и предпосылки Падения, — добавила Алиса.

— Да, предвестники Падения, ошибки, ложь и предательства, — подтвердил профессор.

Часто говорят, что сделанное в СССР смогли превзойти только в Core. Я был одним из организаторов реконструкции после Битвы Битв — пусть мой почетный титул не вводит вас в заблуждение — это не под силу одному человеку, и я много лет изучал опыт Первой попытки. То, что мы превзошли наших предшественников, одновременно и верно, и неверно. Разумеется, мы добились намного более быстрого роста, но наш начальный уровень был несравнимо выше. Революция в 1917 году была ранней, относительно уровня развития технологий в России — ведь индустриализацию пришлось осуществлять уже при социализме — хотя это ни в коем случае не означает, что она была преждевременной или что ее не нужно было совершать. В том же смысле Битва Битв была чрезвычайно поздней — капитализм окончательно стал обузой для производительных сил еще в первой половине XX века, и высокий уровень их развития облегчил нашу задачу. Наши предшественники в Советском Союзе начинали почти с нуля, и им было намного тяжелее, чем нам. После Битвы Битв было немало сложностей — и тогда мы вспоминали 20— и 30-е годы XX века, поражались сделанному и говорили себе — нам намного легче... В этом смысле то, что совершили они, осталось и, вероятно, навеки останется непревзойденным.

История Первой попытки увлекательна и поучительна для всех нас, пусть мы и добились большего. Но пока мы возвращаемся к развитию технологий.

— У меня есть вопрос, связанный с графиком, — сказала Ирина, — означает ли он, что похожий путь развития должен быть характерен и для других, внеземных цивилизаций? Ведь начальная часть графика общая для всей Галактики и даже Вселенной.

— Исходя только из закона ускорения прогресса, это должно быть так, но, к сожалению, у нас до сих пор недостаточно данных для ответа — лишь догадки. Мы можем лишь строить предположения, существуют ли в нашей Галактике другие цивилизации и какого уровня развития они достигли, но того, что мы знаем, не хватает даже для грубых количественных оценок. Думаю, многие из вас знакомы с уравнением Дрейка — формулой, с помощью которой можно попытаться оценить число цивилизаций в нашей Галактике, с которыми у нас есть шанс вступить в контакт — предложенным Франком Дрейком в 1962 году.

На экране возникла формула из семи перемножаемых параметров с описанием входящих в нее величин.

— Нам известна скорость образования звезд, мы можем неплохо оценить долю звезд, обладающих планетами, чуть хуже — среднее количество планет, находящихся в обитаемой зоне — области, где условия пригодны для возникновения жизни, похожей на земную. В то же время мы слабо представляем, насколько высока вероятность возникновения жизни на таких планетах и, в особенности, каковы шансы на появление разумной жизни в результате эволюции.

Жизнь на Земле после образования планеты возникла относительно быстро — не позже чем через миллиард лет, поэтому предполагается, что в подходящих условиях вероятность появления жизни довольно высока. Но насколько вероятно появление сложной жизни? Настоящие многоклеточные существа формируются только из эукариотических клеткок — клеток с ядром, а их появление может быть очень маловероятным событием. В формуле Дрейка есть только вероятность появления разумной жизни, и она может быть очень мала.

Мы знаем лишь одну планету, на которой возникла жизнь и появился разум, так что статистика отсутствует, а умозаключения на основе единственного случая очень ненадежны.

— А последние два множителя? — спросил Роберт.

— О них мы тоже можем судить лишь по самим себе. Доля цивилизаций, имеющих возможность и желание установить контакт с другими, может быть достаточно высокой. Продолжительность жизни цивилизации, в течение которой она пытается установить контакт, также может быть очень большой.