Но напоследок... ох, все-таки как хочется ввязаться в дело лично! Сидеть в замках и вести разговоры уже надоело до смерти, тянет на свежий воздух. Почему бы и не прогуляться по-быстрому? Вероятность столкнуться с Тактиком в финальном поединке сейчас ничтожно мала, так что риска никакого. Нужно лишь дать четкие инструкции звериным мастерам на предмет прочесывания местности волколаками. Авось да повезет им наткнуться на Отряд и спровоцировать его на бойню. Потом посадить соперника на длинный, но прочный поводок окажется проще простого...
Едва слышно звякнул звонок внутренней связи. Вечный Император нажал кнопку, и через несколько секунд в комнату вошел невысокий человек в грязном плаще с глухим капюшоном, из-под которого виднелись только поблескивающие черные глаза. Остальное оставалось в густой тени.
— Сегодняшняя сводка по приморцам, повелитель, — тихо сказал новоприбывший, протягивая бумажный свиток.
— Спасибо, Кацуга, — Майно принял свиток и быстро пробежал его глазами. — Отлично. Все, как намечено. Я вижу, военная разведка не зря ест свой хлеб.
— Я польщен, повелитель.
— Лесть — для слабых. Я констатирую факт. Продолжай в том же духе. Свободен.
— Да, повелитель, — Кацуга поклонился и пошел к двери. Однако уже взявшись за ручку, он остановился и нерешительно замер.
— Я вижу, что ты наконец-то окончательно созрел для вопросов, — в голосе Майно скользнула ирония. — Спрашивай, конечно.
— Повелитель, как всегда, видит меня насквозь, — глава разведки повернулся к хозяину. — Приношу нижайшие извинения...
— Короче.
— Да, повелитель. И я сам, и все без исключения мои аналитики сходятся в том, что война обречена на поражение даже с учетом собираемых нами сил. Приморцы слишком сильны. Мы неоднократно доносили до тебя свое мнение, и ты ни разу не возразил, не опроверг. Складывается впечатление, что тебя вполне устраивает такой исход. Я не спрашиваю, почему. Но если так, зачем вкладывать столько усилий и средств в обреченное вторжение? Зерапон и Крестоцин нужны нам гораздо больше. Не лучше ли сосредоточиться на них?
Майно тихо засмеялся.
— Мои люди делятся на две категории, — наконец сказал он. — Первые — умные, хладнокровные, умеющие собирать и анализировать информацию, понимать людей и тонко ими манипулировать. Такие, как ты, Кацуга. Вторые — горячие, но глуповатые авантюристы вроде мальчика, что только что в ярости выбежал отсюда. Они способны превозмочь более сильного противника, увлечь за собой толпу на площади, выиграть безнадежную битву, проникнуть в защищенную крепость, чтобы выкрасть важный документ. И те, и другие чрезвычайно полезны — каждый в своей области. Однако я никогда не принимаю к себе людей, сочетающие и те, и другие качества.
— Разумеется, повелитель. Они непредсказуемы и опасны. Именно такие возглавляют успешные заговоры и государственные перевороты.
— Именно. Мне не нужны переменные, способные внезапно нарушить стройную систему уравнений. Но, знаешь, такой подход тоже не лишен недостатков. К сожалению, умные люди вроде тебя не понимают, как риск, авантюра, заведомо проигрышная битва могут горячить кровь и чувствовать себя живым.
— Приношу свои извинения, повелитель.
— Не за что. Я авантюрист, ты — нет. Ты никогда меня не поймешь, хотя я понимаю тебя прекрасно. Расслабься. Скажем, так: война на Западном континенте действительно обречена на провал. И жугличей мы контролировать не сможем, и орки с южанами перессорятся и передерутся, и Приморская империя слишком сильна, не в последнюю очередь благодаря поддержке Серого Князя. Но именно благодаря поражению здесь мы получим и Крестоцин, и Зерапон.
— Не понимаю. Приморская империя — их союзник, а весть о победе союзника всегда укрепляет дух...
— Узнаешь со временем. Мир меняется, Кацуга, и меняется быстро. Просто прими к сведению: мне нужно проиграть здесь и сейчас, чтобы выиграть потом, в другом месте.
Мужчина в плаще помолчал некоторое время.
— Да, повелитель. Теперь все встает на свои места, — в его голосе скользнул упрек. — Если бы я знал раньше, я мог бы предложить...
— Не мог бы. Извини, но есть ключевые обстоятельства, которые неизвестны даже тебе. Вскорости я намерен создать орден посвященных, и ты станешь одним из первых его членов. Но пока не время. Просто делай свою работу.
— Да, повелитель. Но я предан тебе душой и телом и не нуждаюсь в таких поощрениях.
— У меня нет сомнений в твоей лояльности — в отличие от Каора. Вот, кстати, хорошо, что тема всплыла. Он амбициозен, и у меня на него большие планы, но он может решить, что на вольных хлебах ему интереснее. А знает он слишком много. Понаблюдай за ним. Отправь двух-трех людей приглядывать издалека. Теперь всё.
— Да, повелитель.
Уловив в голосе хозяина нетерпеливые нотки, глава военной разведки снова поклонился и вышел.
Игрок снова тихо засмеялся, но резко оборвал смех. Да, решено — нужно размяться. Но тогда следует привести дела в порядок прямо сейчас. А потом — потом мелкие, но такие приятные удовольствия бродячего авантюриста: выбор личины, быстрое, как ветер, скольжение по ночной степи, игра роли... Он отошел в угол комнаты, сел за неприметный, но весьма удобный для нынешнего человеческого тела столик, и его чернильная ручка быстро зашелестела по бумаге.
День седьмой, утро. Восточное приграничье Хамира
Хален неслышно крался по леску, почти не глядя на землю. Чужаки шли вдвоем или втроем. Они неумело маскировались, пытаясь ступать след в след. Явно замечалось, что сапоги незваных гостей с мягкой плоской подошвой были более привычны к стременам. Незаметное хождение по густой высокой траве среди кустов красной ягоды с хрупкими ветвями им явно не давалось. Дозорный ухмыльнулся. Жугличи никогда не отличались скрытностью, предпочитая быстрые налеты, хотя те никогда не приносили особенной поживы. Редкие степные вышки успевали предупредить селения густым дымом, и бесшабашная ватага лихих разбойничков обычно заставала безлюдную деревню и добро, упрятанное в потайные схроны, а на обратном пути их зачастую перехватывали отряды легкой конницы.
Надо отдать им должное, кочевники никогда не пускали по крышам красного петуха без веской на то причины. Так что хамирцы относились к ним почти беззлобно, без нужды старались не убивать, раненых перевязывали, а пленников временами отпускали даже и безо всякого выкупа. Со временем набеги превратились почти в развлечение: кто успеет раньше — селяне спрятаться или же жугличи доскакать? В последние годы ватаги кочевников появлялись все реже и реже, так что погранцы стали тяжелы на подъем. Впрочем, к Халену это не относилось.
Бесшумной тенью он скользил от ствола к стволу, пристально оглядывая кроны деревьев. Кто их знает, кочевников! Вдруг да выучили они новые трюки, тем паче, что такие большие компании вдоль границы еще никогда не шлялись... Да и сам дозорный в поле предпочитал осторожничать даже сверх необходимого. Однажды он чуть не погиб, когда на него набросилась невесть как забредшая сюда банда лесных грабителей в южной одежде — орков да людей, заросших клочковатой бородой по уши, грязных, вонючих и полупьяных украденной в недалекой деревне бражкой. Потеряв от винного духа осторожность, они решили, видно, поживиться лошадью да упряжью одинокого разведчика. Однако двое остались валяться с метательными ножами в глотках, а третьего, здоровенного пузатого мужика, запрыгнувшего сзади на круп лошади, Хален утопил в небольшом болотце верстой дальше. Пока разбойник тонул, с его лица так и не сошло изумленное выражение, появившееся, когда легкая с виду жертва сломала ему шею захватом сзади. С тех пор Хален не расслаблялся даже в самой мирной обстановке, решив, что лишняя минута покоя не стоит клинка в печенке.
Сейчас обстановка мирной отнюдь не казалась. Уже вторую осьмицу масса отрядов жугличей слонялась по граничным пустошам. На территорию Хамира они пока не лезли, но конники, тем не менее, спали в кольчугах, а днем ходили помятые, злые, в любой момент готовые запрыгнуть на нерасседлываемых коней и помчаться на зов сигнального костра. Да и в зеленой рощице стояла какая-то подозрительная тишина. Даже обычно наглые сороки помалкивали в тряпочку, предоставив сверчкам да кузнечикам право безраздельно владеть человеческими ушами. То тут, то там встречались следы грубых сапог, а однажды Халену попалась куча конского навоза, неумело спрятанная под лопухами.
До разведчика донеслось тихое ржание. Хален вжался в ствол пожилой березы, стиснув тяжелый дрот с обожженным и отшлифованным концом. Обошлось — конники находились довольно далеко и его не замечали. Немного поколебавшись, он снова двинулся вперед.
Спустя полсотни шагов он заметил первый секрет жугличей. Трое молодых парней с жиденькими юношескими усами и выскобленными до ошпаренной красноты подбородками сидели в кустах, настороженно оглядываясь по сторонам. Хален мысленно посочувствовал им — он мог бы перерезать глотки всем троим даже среди бела дня, не подняв тревоги. Сейчас он просто обошел секрет стороной. Но еще в полусотне шагов оказался второй секрет, замаскированный куда лучше. Хален мысленно одобрил: напавшего на тех юнцов обязательно заметили бы. Он аккуратно обошел и вторую засаду, и через сотню саженей оказался на опушке большой поляны.
Когда он выглянул из кустов, от изумления у него перехватило дух. Разведчик ожидал найти временную стоянку одного-двух отрядов из тех, что действовали пограничникам на нервы, но здесь оказался целый табор. Пестрые шатры колыхались под легким ветерком, у временных коновязей щипали высокую траву лошади, по земле ползали малые дети вперемешку со свиньями и курами. Не замечалось лишь собак — и то верно, они могли выдать лагерь гавканьем. Да петухов, видимо, держали в клетках под платками, чтобы не кукарекали почем зря. Табор? У самой границы? Хален был молод и знал о больших войнах лишь по рассказам своего деда, но ситуация нравилась ему все меньше и меньше. Пересчитав коней и прикинув количество свободных коновязей, он сделал несколько зарубок на извлеченной из-за пазухи палочке и неслышно двинулся обратно.
Однако удача отвернулась от разведчика. Хален уже миновал внешний секрет жугличей, когда земля под ним внезапно провалилась. Когда-то безвестный охотник выкопал ловушку для крупного зверя — духи знают какого. На памяти разведчика в здешних местах не водилось живности крупнее зайца. За многие годы маскировавшие яму ветви скрыл толстый слой сгнившей листвы, и ловушка ничем не выделялась на окружающей земле — и сейчас с громким хрустом проломилась под Халеном. Извернувшись по-кошачьи, он успел ухватиться за тоненькое молодое деревце, рывком выбросил тело за пределы ямы, краем глаза успев заметить внизу полусгнившие, но до сих пор острые колья, и покатился по земле. Разведчик тут же вскочил и, уже не разбирая дороги и не заботясь о скрытности, со всех ног помчался к опушке.
Сзади раздались изумленно-негодующие крики. Высоко над головой свистнула стрела, и Хален мысленно порадовался неумению лучника. Но вторая стрела прянула почти над самой макушкой, так что разведчик пригнулся и постарался оставить между собой и преследователями кусты погуще.
В мягких сапогах бежалось легко, тем более что клепаную кожаную куртку Хален сунул в переметную суму, взяв с собой лишь пару дротов да добрый охотничий нож имперской работы. Разведчик бежал, вдыхая воздух полной грудью и наслаждаясь летними запахами лиственного леса, а крики преследователей затихали вдали. Впереди показался просвет в деревьях, затем другой, и вот уже роща осталась позади, а навстречу вырвалась бескрайняя степь, и жаркий воздух позднего полудня ударил в лицо, и откуда-то свержу раздалась незатейливая песнь жаворонка. Хален, сунув два пальца в рот, оглушительно свистнул. Навстречу вынесся Гамален, держа в поводу второго коня. Не останавливаясь, Хален прыгнул в седло Воронка, и разведчики вихрем понеслись по равнине.
— Что там? — крикнул Гамален сквозь свист встречного ветра. — Упыря повстречал?
— Жугличи! — крикнул в ответ Хален. — Не отряд — табор, минимум две сотни коней и большой обоз! Надо предупредить наших. Если двинутся все разом, нам их не остановить! Быстрее!
Гамален кивнул в ответ, оглянулся назад, и по его лицу разлилась мертвенная бледность. Он не сказал больше ни слова, лишь ткнул большим пальцем через плечо. Хален бросил назад короткий взгляд и почувствовал, как сердце уходит в пятки. Из рощи выносились всадники — пять, десять, двадцать, пятьдесят, а второй отряд уже скакал разведчикам наперерез, жугличи яростно скалили зубы, их мохноногие низкорослые лошаденки бешено перебирали ногами, и расстояние до них все сокращалось.
— Сто камней тебе в глотку! — выругался Хален во весь голос. — Гамален! Глаза!
Товарищ понимающе кивнул и резко натянул поводья, подняв коня на дыбы. Хален сделал то же самое. Слаженным движением они выдернули из чехлов сбоку от седел платки из тяжелой темной ткани и накинули их лошадям на головы. Волна атакующих приблизилась уже на полста шагов, на лицах жугличей уже различались бисеринки пота, когда Хален вырвал шнурок из небольшого тряпичного мячика, швырнул его вверх и крепко зажмурил глаза, прижав к ним руки.
Оглушительно шарахнуло. У Халена заложило уши, а вспышка проникла даже сквозь ладони. Он открыл глаза. На них неслась масса ослепших лошадей с незрячими всадниками. Крики ярости сменились воем ужаса, люди хватались за лица, падали с лошадей под копыта задних рядов, а обезумевшие кони неслись на двух разведчиков плотной массой.
— Пошел! — рявкнул Хален. Их кони рванулись вперед и на расстоянии вытянутой руки пронеслись перед мордами коней ослепших жугличей. Второй отряд все еще оставался далеко, и колдовская вспышка не ослепила их на таком расстоянии. Всадники яростно улюлюкали. Их маленькие лошадки быстро перебирали ногами, не нагоняя, но и почти не отставая от чистокровных, но уже выдыхающихся от бешеной скачки жеребцов хамирских разведчиков. Горячий ветер бил в лицо, и Хален про себя порадовался, что нет среди кочевников умельцев бить из лука верхом. В его собственном притороченном к седлу колчане в специальном отгороженном закутке томилось несколько стрел с наконечниками-шипами, тонкими, но острыми, смоченными смесью лягушачьей лапки и аконита, сподручными, когда надо спешить даже и закованного в бронзу или железо тяжелого латника. Коня-то латами не прикроешь... Находись сам Хален среди преследователей, обоих лазутчиков давно бы волокли за конскими хвостами, повязанных прочными арканами, а их кони в страшной агонии бились бы в траве далеко позади. Но его среди преследователей не было, а впереди уже маячила вышка, и едва слышно трубили рога, и крохотные на таком расстоянии фигурки патрульных заставы суетились около коней.
— Наддай! — просипел, задыхаясь от возбуждения, Хален. — Еще чуть-чуть...
Но кони хрипели, роняли на землю клочья пены, скорость падала, крики жугличей раздавались все ближе.
— Не уйти! — крикнул Гамален, кинув быстрый взгляд через плечо. — Надо драться, авось продержимся до подхода наших!
