Танец фей со смертью

Она почти слышала самодовольный голос Скаррипа, когда вслух читала его сообщения, бессознательно подражая его манере речи. На вкус было отвратительно. В бета-версии он всегда был много о себе возомнившим кретином, но он был полезным много о себе возомнившим кретином. Что-то в нем изменилось после того, как Каяба поймал всех в ловушку игры со смертью; казалось, он все больше и больше принимал роль своего персонажа всякий раз, как она с ним переписывалась. Он все еще скрывал где-то в своей голове довольно неплохую информацию, но вытаскивание ее из него означало примирение с тонной глупостей.

Арго не должны нравиться люди, с которыми она вела дела. Но это много чем помогало. Она заколебалась лишь на мгновение, прежде чем отправить краткий ответ.

「Согласна. Рассказывай.」

Асуна не слишком хорошо представляла, что произойдет в полдень, когда игроки-импы больше не будут защищены безопасной зоной Параселя. Неопределенность означала, что чем бы еще она не хотела заняться в этот день, безопаснее всего будет вернуться вместе с Юки в свою комнату и присматривать за ней, пока эмоции не остынут, несмотря на то, что они обе изрядно проголодались. Никто пока не побеспокоил их двоих, но более одного игрока косо или подозрительно посмотрели на Юки, да и сама Асуна удостоилась нескольких таких взглядов. Она изо всех сил постаралась точно так же взглянуть в ответ.

Прежде чем они вернулись в уединение ее комнаты на постоялом дворе, Асуна решила, что легкий перекус, возможно, никак не навредит. Она привела Юки в принадлежащий NPC киссатэн и заказала для них обеих чай и пирожные, уступив себе и решившись на расточительное бахвальство.

— Я не понимаю, почему они так сердиты, — горько сказала Юки, баюкая в маленьких ладонях чашку горячего чая. — Я ничего им не сделала.

— Нет, не сделала, — мягко сказала Асуна. — Но они не знают, как отличить желающих навредить им игроков от тех, кто не желает, так что они подозревают всех, кто иначе выглядит. — Она глотнула свой напиток и почувствовала, как по телу разливается тепло, прогоняя часть ее беспокойства. — Как ты здесь оказалась, Юки? У тебя есть мама и папа, которые могут о тебе беспокоиться?

Юки так крепко сжала свою чашку дрожащими руками, что Асуна подумала, что она вполне может ее разбить. Девочка не смотрела ей в глаза.

— Я не хочу говорить о них, — сдавленным от грусти упавшим голосом сказала она.

— Ладно, — быстро сказала Асуна. — Не будем. Но это значит, что ты пришла сюда совсем одна?

Едва заметное покачивание головой; Асуна чуть его не пропустила.

— У меня была… подруга, — сказала она, заколебавшись и быстро скрыв это. — Но она… то есть, когда саламандры напали, они…

О, нет. Асуне хотелось протянуть руку и прижать к себе бедную девочку, но в руках у них обеих все еще были чашки с чаем. Юки посмотрела на нее сквозь завесу фиолетовой челки, просыпавшейся из-под ее малинового ободка.

— Ты имела в виду именно то, что сказала? — спросила она. — Я смогу остаться с тобой, и все будет в порядке?

— Обещаю, — сказала Асуна со всплеском ярости. — И если кто-нибудь попытается напасть на тебя, Юки, я с ними сражусь. — Как только она сказала это, она поняла, что это правда: если понадобится, она встанет между этой девочкой и самим Диабелем, и к черту последствия. Мощь ее желания защитить эту юную девочку, с которой она только что познакомилась, удивила ее — если быть честной перед собой, в основном из-за возмущения всей этой несправедливостью, чем чего-то еще.

Но излучаемая услышавшей это Юки благодарность наполнила Асуну гораздо большим теплом, чем выпитый ею чай. Юки порывисто наклонилась и обняла ее; Асуна не нашла возможности позаботиться о пролившемся при этом на стол чае.

— Я хочу быть сильной, как ты, — заявила Юки, обнимая свою новую подругу.

Асуна немного растерялась. Она почти возразила, что Юки ошиблась, что она не так сильна, как все здесь. Но когда она посмотрела в красно-фиолетовые глаза девочки и увидела в них веру и надежду, слова застряли у нее в горле. Прямо сейчас, больше чего-либо еще, этой девочке нужен был кто-то сильнее ее. Чтобы она чувствовала себя в безопасности, чтобы ей сказали, что все будет в порядке, и чтобы она смогла в это поверить. У Асуны никогда не было младшей сестры, но в этот самый момент она прекрасно поняла, что она должна чувствовать — и что бы она чувствовала, будь Юки и правда ее младшей сестрой, попавшейся вместе с ней в ловушку этого мира.

Нет, заставить ее чувствовать себя в безопасности недостаточно. Ей нужно быть в безопасности. И если Асуна не сможет все время защищать ее, ей нужно знать, как самой защищать себя.

— Ну ладно, — наконец, сказала Асуна, улыбнувшись и отведя несколько фиолетовых прядей с лица Юки. — Я научу тебя тому, что знаю. Но знаешь, Юки, в этой игре становишься сильнее, сражаясь с монстрами. Это значит выйти наружу, к ним. И к другим игрокам. — Сказав это, она огляделась по сторонам; в маленьком магазинчике, где они сидели, не было никаких других игроков, но она видела за окном суету проходящих туда и сюда пешеходов.

На мгновение Юки снова стала похожа на испуганную маленькую девочку. Но когда это мгновение прошло, что-то в ней, похоже, укрепилось, закрывая ее от испытываемого ею страха; Асуна видела, как она изменилась, когда в ее голосе появилась решительность, казалось, прибавив ей несколько лет.

— Меня это не волнует, — сказала она, приподняв подбородок. — Я хочу быть сильной, как Асуна. Я хочу идти туда, куда идешь ты. И я все равно больше не в безопасности здесь, в городе, так?

Асуна лишь изумленно смотрела на младшую девочку. Неужели так она выглядела в глазах Юки? Неужели та же самая решимость, что она утвердила на своем лице, отражалась и на ней? Неужели она выглядела похожей на нее саму, нося эту маску силы как незнакомое пальто на три размера больше?

Снова обняв Юки и крепко прижав ее к себе, Асуна похлопала ее по спине, прежде чем отпустить ее и подняться на ноги.

— Ладно, Юки. Но сперва нам нужно зайти в магазин купить снаряжение.

Юки вскочила со стула так быстро, что он скользнул назад и чуть не упал.

— Правда? Можно мне меч? По-настоящему большой меч?

У нее было некоторое представление о том, насколько легко приспосабливаться могли дети, но контраст между прежней робостью Юки и ее нынешним рвением чуть не потряс Асуну. Она рассмеялась и похлопала девочку по макушке.

— Можешь купить меч, если ты правда так хочешь, Юки. Но ты уверена, что не предпочтешь сделать упор на магию? Таким образом ты сможешь стоять в стороне и уничтожать монстров с безопасной дистанции.

Юки покачала головой.

— Не-а. Если Асуна не боится сражаться мечом, то и я не буду. Клянусь, мы станем лучшими из всех героев!

Асуна улыбнулась, когда они вдвоем, держась за руки, вышли из магазина.

— Если ты так хочешь, не буду вставать у тебя на пути. Тогда мы с тобой будем партнерами — и сражаться бок о бок. И однажды мы покинем это место и станем друзьями в реальном мире, правда?

Она ожидала, что Юки этому обрадуется, но едва сказав это, она увидела, как девочка помрачнела, как будто она вместо этого только что сказала ей, что она никогда не вернется домой.

— Думаю, да, — через мгновение тихо сказала Юки, в ее голосе кратко проступило что-то почти похожее на горе. Что бы это ни было, оно прошло, прежде чем Асуна успела спросить, что случилось, и Юки посмотрела на нее с улыбкой, которая вполне могла быть настоящей. — Пошли, посмотрим на мечи!

Энтузиазм Юки был заразителен. Асуна усмехнулась, когда девочка почти потащила ее за собой в направлении торгового квартала, их смех эхом отражался от стен окружающих их зданий. Хотя на них было направлено изрядное число неприязненных взглядов, что-то в невинном и радостном поведении их двоих, когда они бежали по улицам, казалось, разрядило часть гнева, что она заметила ранее. Она просто не могла представить, чтобы кто-нибудь посмотрел на Юки и увидел в ней угрозу.

Уход из города большинства игроков-импов оставил на рынке пустое место — Асуна не понимала, насколько много одиночных торговцев были импами, пока не заметила их отсутствия. Все еще оставался ряд ундин, продающих свою добычу или созданное при прокачке Оружейного дела оружие, но выбор был гораздо ограниченнее, чем ранее. От этого это место казалось почти пустым — если бы она не была здесь раньше, она бы могла и не заметить; но контраст с тем, что было всего несколько часов назад, не заметить было нельзя.

Юки на пробу взмахивала длинным мечом, когда их внимание привлекло волнение на другой стороне рынка. Она слышала возвысившиеся в гневе голоса и нарастающий в толпе беспорядок, когда все взгляды начали обращаться в этом направлении, и она нахмурилась на тревожащий звук конфликта.

— Асуна? — Юки опустила меч, к которому она примерялась, и приподнялась на цыпочки, стараясь взглянуть поверх гораздо более высоких людей. — Что происходит?

Асуна покачала головой, в ней нарастало чувство беспокойства, когда она сама безуспешно попыталась взглянуть на источник проблемы.

— Я не знаю, — сказала она, беря Юки за руку и осторожно ведя ее в этом направлении. — Давай выясним.

Кирито собирался встать пораньше, но последние несколько дней были утомительны, и он забыл установить будильник, прежде чем погрузился в сон. Мысленно пнув себя за оплошность, он сонно моргнул, а затем заметил мигающую иконку сообщения — общегородское объявление лидера ундин.

То, что он прочел в нем, не вложило в него особого желания остаться.

Не то чтобы он не понимал причины резкого изменения политики. По мнению Кирито, Диабель сглупил и поспешил, фактически, так быстро предоставив импам статус «союзников». Но если настроение города обернется против игроков-импов, боязнь чужаков может так же легко перекинуться и на него — и нет никаких гарантий, что большинство игроков, будучи полными новичками в игре, хотя бы знают, как отличить сприггана от импа. Все может стать не очень хорошо, и лучше ему поторопиться.

Кирито быстро проверил свои припасы и снаряжение, собираясь как можно быстрее отправиться в путь и наверстать упущенное время. Он вздохнул, когда увидел прочность своего Закаленного меча; не стоило бояться, что он сломается, но он был примерно на середине, и не было никаких гарантий, что он сможет снова починить его, прежде чем он износится — и он не мог позволить себе рисковать сломать его.

Пристальные на него взгляды, когда он спустился по лестнице из своей комнаты, казалось, подтвердили его опасения, заставив его прекрасно понять, что любой увиденный им ундина может напасть на него, не боясь ответного удара — единственным его выходом будет улететь, пока он не окажется за пределам городской черты. Он был вполне уверен, что сможет перелетать практически любого — особенно использующего полетный контроллер — но ему не очень удобно было столь опрометчиво рисковать своей жизнью. Никто к нему не приблизился, и он был просто рад, что комната была достаточно просторна.

Он как раз закончил ремонтировать свое оружие у NPC-кузнеца, когда его удача закончилась. Резкий хлопок по плечу заставил его быстро обернуться и увидеть стоящих перед ним нескольких игроков-ундин с суровыми лицами и скрещенными на груди руками. Если бы не потолок над головой, он бы, наверное, сразу же улетел, не собираясь слушать, что они желают ему сказать; в этой ситуации он всерьез задумался о прорыве — часть кузницы была открыта рынку, и он вполне мог рвануться и высвободиться.

— Что ты до сих пор здесь делаешь? — резко спросил коснувшийся его игрок, глядя на него глазами цвета моря и стоя слишком близко к личному пространству Кирито для сохранения его спокойствия. Игрок был молод, может быть, всего на несколько лет старше самого Кирито, но это ничего в общем-то не значило — меч у него на боку был так же остер.

Кирито изо всех сил постарался скрыть свой гнев и страх и посмотрел в глаза другого игрока.

— Закончу с делами и уйду. Я вас не побеспокою.

— Чертовски верно, не побеспокоишь, — заявил второй игрок, вместе с еще одним обходя вокруг и перекрывая Кирито потенциальный путь отступления. — Это наш город — мы здесь защищены, а ты нет. Знаешь, что это значит?

— Могу поспорить, лучше чем ты, — сказал Кирито, поняв, что эти слова были ошибкой, едва они слетели с его губ.

Три лица хмуро посмотрели на него с практическими одинаковыми выражениями, взывая к сходству игроков-ундин, несмотря на большую разницу из причесок и сложения. Ближайший из них, заговоривший первым, толкнул Кирито, прижимая его спиной к кирпичной кладке горна. Кирито чувствовал спиной тепло, что при других обстоятельствах могло бы быть почти успокаивающим.

— Ты не слишком умен, а, паренек? Не думаю, что ты понимаешь ситуацию, в которой оказался. Ты должен был уйти полчаса назад, а теперь тебе придется раскошелиться. Раскошелиться на тот неплохой меч у тебя за спиной.

— Этого не будет, — ровно сказал Кирито, покоряясь возможности того, что эти игроки не оставят его в покое. — Так что давай рассмотрим другую идею: я ухожу. Вы меня при этом не побеспокоите. И я не полечу прямо к замку и не скажу Диабелю, что вы трое мешаете мне сделать работу, за которую он мне заплатил.

Один из игроков, парень примерно одного возраста с Кирито с консервативно стрижеными насыщенно-индиговыми волосами забеспокоился; двое остальных рассмеялись.

— Неплохая попытка, паренек, — сказал один из них, похоже, лидер их группы. — Как будто наш лидер после своего объявления наймет на какую-то работу игрока-импа.

— Не думаю, что он имп, Гайтнер, — сказал индиговолосый парень. — Разве там не было расы в черном, спрегоны или еще как-то?

— Спригганы, — кивнув Кирито, не отрывая взгляда от Гайтнера. — Тебе стоит прислушаться к своему другу.

— Это еще хуже, — сказал Гайтнер, опустив ладонь на рукоять меча и угрожающе прищурившись. — По крайней мере, у импов до сегодняшнего дня было разрешение нашего лидера быть здесь. Если ты даже не один из них, у тебя нет никаких дел здесь. Не сомневаюсь, ты шпион!

— Тебе стоит думать о том, что ты делаешь, Гайтнер, — сказал Кирито гораздо спокойнее, чем он себя чувствовал, осторожно смещая свой центр тяжести. Они начали привлекать толпу, и не было никакого способа спокойно разрешить эту ситуацию, если все так и будет продолжаться. — Сможешь ли ты жить, убив другого человека?

Гайтнер усмехнулся, хотя в его взгляде и была тень сомнения.

— Только легковерные глупцы верят в это дерьмо о нейрошлеме, поджаривающем нам мозги. Так что сделай все по-умному и отдай мне свой меч.

Это был один из тех моментов, когда время, казалось, замедлилось, а внимание Кирито улучшилось, пока он не почувствовал, что слышит слабый металлических пряжек и пластин брони, когда игроки перемещали свой вес, шорох одежды, и даже звуки птиц и насекомых среди опустившихся на зрителей тиши и безмолвия. Он мог, не стараясь, различить выражения лиц и настроение каждого из них; хорошо представляя, кто именно из них смотрел на него с сочувствием, а кто разделял гнев и ксенофобию агрессоров. Его взгляд кратко скользнул по знакомому лицу; ундина, которую он спас накануне, стояла рядом с игроком-импом, что выглядела слишком молодой, чтобы вообще быть в игре. Асуна, так ее звали — и, судя по противоречию у нее на лице, она, похоже, не знала, что делать с этим конфликтом.