Критика Заблуждений ("Гарнизон-2") обновлено 16.06

Колдун испытующе взглянул на счетовода. Тот склонил голову, лихорадочно соображая, пытаясь найти изъян в простой и непробиваемой логике врага.

— Давай введем некоторые рамки, для упрощения беседы, — не то предложил, не то констатировал Буукк. — Отметим граничные точки. Во-первых, здесь мы сможем говорить столько, сколько захотим.

— К-как?.. — выдавил Уве.

— Просто, — вновь развел руками Серторий. — Поскольку мы сейчас находимся вне материального мира, точнее в его отражении, сформированном сигналами твоих нейронов, время становится величиной субъективной и управляемой.

— Господи... — прошептал Холанн.

— Уверяю, Божественного здесь точно нет. Во-вторых, ты можешь покинуть нас в любой момент. Ты уже видел и знаешь — как. Я не смогу тебя удержать второй раз. Но теперь ты представляешь неминуемые последствия, так что примешь подобное решение самостоятельно, так сказать в здравом рассудке. Третье...

Псионик не спеша расправил широкие рукава. Он больше не двоился и не менял облик, видимо рассудок Уве окончательно адаптировался и разделил восприятие двух сущностей в одном черепе.

— Третье. Я не могу тебе навредить.

— Врешь, — судорожно выдохнул, наконец, Уве. — Ты колдун, ты зло, вы захватываете разум, сводите людей с ума!

— Подобное случается, — не стал отрицать Серторий. — Здесь мы сталкиваемся с необходимостью точной дефиниции. Как я понимаю, разница между джинном и маридом тебе неизвестна.

Буукк посмотрел в расширенные зрачки Холанна и кивнул сам себе.

— Да, определенно. Что ж, не вдаваясь в излишние подробности, дело обстоит примерно так. Переселить то, что принято называть 'душой', в чужой разум невозможно. Наш мыслительный процесс неразрывно связан с физиологией и биохимией конкретного мозга. Разъединить их нельзя. Но ... — колдун значительно поднял палец, призывая к вниманию собеседника. — Можно создать копию сознания. Его слепок, с той или иной степенью того, что древние называли 'интерактивностью'. На этом погорели многие колдуны прошлого, они искали бессмертия и думали, что могут достичь его, меняя тела. Тщетные надежды. Так вот, информационная копия сознания может существовать в одном из двух видов...

Буукк склонил голову. Спросил:

— Ты еще не потерял нить?

— Нет.

Холанн чувствовал странное, неестественное спокойствие. Как будто все происшедшее ранее сожгло без остатка запас нервных сил, оставив лишь безразличие, сдобренное холодным, чуть отстраненным любопытством. Счетовод сел удобнее, скрестил лодыжки, потер ладони. Голова не болела, и в целом сидеть было довольно удобно, несмотря на мраморную твердость опоры.

— Хорошо, — казалось, Серторий немного удивился быстрому успокоению собеседника. Но только немного. — Их называют 'джинн' и 'марид'. Определения позаимствованы из одного древнего верования, которое многое дало Халифату в пору его становления.

— Джинн — явление высокого порядка, как правило, связанное с Искажением, питающееся его энергией. Это полностью самостоятельная сущность, которая действительно способна на многое, включая борьбу с оригинальным сознанием за контроль над телом. А марид ... — Буукк покрутил длинными пальцами, изыскивая слова, понятные Холанну. — Это что-то вроде одушевленной кассеты с записью. Она способна к самосознанию, в состоянии имитировать сложные формы общения, однако на том ее возможности заканчиваются. Так вот, я — марид.

— Как-то самоуничижительно, — заметил Уве.

— Истинное не может унизить, — пожал плечами Буукк. — Я констатирую факт.

— То есть нашептывать и сводить с ума ты все-таки можешь? — уточнил Холанн.

— Могу, — не стал отпираться Серторий-марид. — Но не буду. Это на самом деле бесконечно глупо.

— Правда? — не поверил Уве.

— Абсолютная. Да, технически несложно имитировать шепот над ухом, видения и таким образом сформировать стойкую картину шизофрении, которая из наведенной быстро превращается в симптоматичную.

— Это как? — тупо спросил Холанн, пытаясь продраться сквозь лабиринт слов.

— Если у тебя в голове полная картина безумия, то она очень быстро превращается в безумие настоящее, — пояснил Буукк. — А затем глупец, который довел до этого, оказывается запертым в клетке чужого безумия. Это страшный удел. И я, разумеется, так поступать не собираюсь.

— Подожди... — Уве склонил голову, пряча глаза, и одновременно поднял руку, растопырив пальцы, будто хотел поймать в горсть слова колдуна. — Помолчи.

Марид умолк. Поправил широкий воротник, переходящий в небрежно заброшенный за спину капюшон. Пригладил чуть взлохмаченные волосы.

— Значит, ты не настоящий? — атаковал Уве.

— А что значит 'настоящий'? — без промедления парировал марид. — У меня память оригинального Буукка, его поведенческие реакции и все, что создает личность, делает ее неповторимо индивидуальной. Достаточно ли этого, чтобы считаться 'настоящим' По-моему — вполне.

— Значит, все-таки не настоящий...

Холанн чуть приободрился, однако призрачный колдун очевидно не чувствовал себя ни проигравшим в диспуте, ни даже уязвленным.

— Как пожелаешь, — ухмыльнулся Буукк и сразу же уколол в ответ. — На твою судьбу это в любом случае не повлияет, узнай обо мне, скажем, тот злобный поп.

— Почему я?— спросил Холанн, устремив на псионика злой, пронизывающий взгляд. — И что тебе нужно?

— Хорошие вопросы, — задумчиво протянул Серторий. — Вот это по-настоящему хорошие, правильные вопросы. Почему ты?

Марид сделал несколько шагов, словно обходя Уве по дуге. Остановился, провел рукой по гладкому изгибу хрустального корня. Звук при этом возник такой, словно кто-то вдалеке играл на арфе, чьи струны к тому же были обвешаны колокольчиками. Приятный, но совершенно чужой, не принадлежащий вещественному миру.

— Что такое колдовство?.. — негромко вопросил Буукк, словно у самого себя. — Что есть манипуляция сущим и несущим, как происходит обращение к Джабраилову пространству, и каким образом мистики преобразуют энергию обратной стороны Вселенной по своему усмотрению?.. Ты никогда об этом не задумывался?

— Нет, — Холанн ответил, словно клещами лязгнул. — Не думай о зле и не осквернишься злом!

— Ну, разумеется, — улыбнулся Буукк с легкой ноткой снисходительности. — Ведь так заповедуют догмы Церкви. Между тем колдовство, это по большому счету всего лишь правильным образом выстроенные гармонические колебания, упорядоченное движение энергии. Ритм и паузы, движение от концентрации к пустоте и обратно. Недаром зачаровывание с помощью музыки — одна из сильнейших форм псионического акторства.

— Это вот так начинается искушение? — спросил Холанн, скрестив руки так, словно пытался запереть саму душу от искуса. — Что-то слабенько. Не чувствую ни капли желания предать веру.

— Нет, это просто вопрос, — хмыкнул Серторий. — Причем отвлеченный... Или нет, это как посмотреть. В любом случае, глупо было бы стараться совратить тебя на путь ереси, когда достаточно лишь громкого вопля, чтобы мы оба умерли. Точнее даже не оба, а трое, включая твою женщину. Не так ли?

Холанн стиснул зубы, сжал кулаки, чувствуя, как хрустят косточки. Он чувствовал себя будто канатоходец, у которого под ногами опасно заколебался канат, и амплитуда колебаний все растет. Сорок с лишним лет воспитания властно требовали сбросить морок, заявить друзьям о происшедшем, принять исцеление или кару, как получится. Поскольку чистота души превыше всего. Тем более, что Ересь и ее последствия были для Холанна отнюдь не пустым звуком, счетовод наглядно убедился на личном опыте, что Ад существует, и даже мертвые могут восстать.

Но ...

Они ведь убьют его, без особых колебаний, в этом марид был совершенно прав. Точно так же как сам Уве конечно заколебался бы, объяви о своей одержимости, например, тот же Владимир, но колебания эти продлились бы недолго. Потому что тело можно сбросить, как изношенную одежду, а душа пребывает в вечности, призванная к Божественному, дабы исполниться благодати и вечного блаженства. Да, они его убьют, из страха перед пособником Искажения, пусть невольным. Из милосердия, чтобы защитить его душу, пока ее не успели отравить ростки зла.

Но вот беда — Уве совершенно не чувствовал себя предавшимся злу. Он был жертвой злотворной атаки, но жертвой случайной, сохранившей волю, способность отличать добро от зла

А может ли Буукк читать его мысли? Холанн сжал губы, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу мысли.

— Кстати, мысли читать я не могу.

Уве закаменел, почувствовал, как холодный пот стекает по спине. Врет? Наверняка!

— Ох... — колдун вздохнул то ли с неподдельной, то ли тщательно просчитанной ноткой грусти в голосе. — Дружище, я прожил десять твоих жизней, моими учителями были лучшие из лучших, включая мистиков Анци. А принимали экзамен самые строгие и непреклонные судьи, все спецслужбы Халифата. А тебе еще учиться и учиться следить за лицом и скрывать эмоции. Кроме того, вполне очевидно, что я экспериментировал в этом направлении и соответственно знаю, как ведут себя реципиенты. Какие подозрения и фобии овладевают ими в первую очередь.

Кто такие 'реципиенты' Холанн не знал, но по контексту было очевидно. Звучало скверно и вызывало мысль о том, что Буукк в последнее мгновение заменил какое-то другое, еще более неприятное слово.

— Мое восприятие ограничено твоими чувствами, — пояснил тем временем колдун. — В реальном мире общаться со мной придется голосом. Неудобно, да.

— Что тебе нужно? Почему ты ... сделал ...

Уве никак не мог найти правильное слово. Что сделал? Подсадил копию себя, как личинку паразита?

— На то есть определенные причины. Главная — Фетва должна быть вручена. Несмотря ни на что. Слишком многое зависит от этого.

— Рассказывай, — потребовал Уве. — Что надо сделать, как тебя найти!

В голове Холанна начали складываться отдельные частицы мозаики 'как спастись и не умереть'. Пока очень обще, но уже кое-что... главное, чтобы проклятый марид и в самом деле не мог читать мысли. Ну и конечно первым делом следует завершить это чрезмерно затянувшееся, кровавое приключение.

— Если не случилось некоего форс-мажорного события, если я-изначальный не погиб по дороге обратно, искать меня следует на самых низких уровнях, после тридцать шестого километра. Там находится моя Библиотека.

— Но там же сплошная токсичность, полное отравление и вымершие уровни, — не поверил Уве. — Человек жить не может... — он умолк, догадавшись.

— Зришь в корень, — покровительственно улыбнулся марид. — Конечно, могут найтись те, кто догадается искать убежище архиеретика там, где жизнь невозможна. И находились. Но это ... непросто.

Буукк прикрыл глаза тяжелыми веками в прожилках синих вен, будто что-то вспоминая. И судя по зловещей ухмылке, припоминал он отнюдь не пасторальные вещи.

— Сложно что-либо там найти, с учетом того, что для 'Черного Кольца' даже карт собственно нет, лишь старые технические схемы тысячелетней давности. И стократ тяжелее, если это 'что-то' скрывает такой как я.

— Понимаю, — Холанн ощутил нечто вроде слабого воодушевления. Кажется, дело потихоньку налаживалось. — Значит нижние уровни. Мутанты, культисты, ассенизаторы в скафандрах и миллионы тонн отходов со всей Аверитии. Чудное место. Как мы тебя там найдем?

— Sapienti sat.

На сей раз Буукк улыбнулся совсем уж неприятно, и Холанн опять ощутил холодные капли вдоль позвоночника. Что-то явно пошло не так.

— Не понял.

— Еще бы. Увы, панлогос взял от латыни прискорбно мало, 'lingua franca' нового мира создавали на совершенно иной основе. Кстати, справедливости ради отметим, неплохо вышло в итоге, оригинальный арабский — язык машинной точности и математической красоты. Если конечно очистить его от мутной пены жаргонизмов и длинной цепи диалектных искажений, что и было сделано. Зато латынь обрела вторую жизнь среди нас, адептов запретных искусств.

Холанн мотнул головой, словно пытаясь вытрясти из ушей бессмысленные слова и упоминания мертвых наречий.

— Хватит болтать. Как нам искать твое логов ... Библиотеку?

— Ищите и обрящете, — саркастически хмыкнул Буукк. — Просите, и дано будет вам.

Несколько мгновений Уве не мог понять, что он услышал. Еще примерно столько же думал, что, должно быть, ошибся. Наконец сообразил, что все услышал и понял правильно. Он уставился на Сертория с видом бесконечного изумления на худом лице.

— Чего?..

— Сказанного достаточно. Более я не стану помогать, — хмыкнул Буукк, даже не пытаясь скрыть беззлобную насмешку. — Пока, во всяком случае.

— Я не понимаю.

Уве склонил голову, обхватил ее руками, пытаясь избавиться от ощущения накатывающего безумия. И, наконец, заорал в голос, с неожиданной для самого себя яростью:

— Да какого же ... тебе надо?!

Буукк снова потер ладони, хлопнул рукавами, освобождая от складок ткани запястья. Сделал пару шагов и сел прямо напротив Холанна, так близко, что они могли бы коснуться вытянутыми пальцами.

— Видишь ли, я в непростом положении... Да, именно так, — настойчиво сказал Буукк, реагируя на злобную физиономию Холанна. — Понимаю, тебе нелегко и странно. Но и я оказался частью разума истинно верующего и, в общем, неплохого человека. Это неприятно само по себе, уж поверь.

— Еще бы, отродье зла и греха.

— Да брось, — поморщился Буукк. — Я говорю о чисто физическом неудобстве. Быть пассажиром, который может лишь смотреть и слушать чужими глазами и ушами, полностью беспомощным, никакого удовольствия в этом нет. А сейчас мы с тобой балансируем на грани, то ли ты все-таки признаешься спутникам, то ли нет. Ты не веришь мне, боишься меня, и это разумно, в подобной ситуации. Как нам быть?

— Передать Фетву! Ты же этого хотел!

— Безусловно. Но речь сейчас о другом. Как нам быть с тобой, тебе и мне, — настойчиво гнул свое марид. — Сейчас ты подавлен, шокирован и весьма, весьма неадекватен в суждениях. Это факт. Но пройдет немного времени, ты придешь в себя и ... что будет тогда?

— Я тебе скажу, — продолжил Буукк, не дожидаясь затянувшегося ответа. — Ты будешь искать признаки моей злодейской сущности. Вспомнишь все легенды, сказки и притчи о демонах, овладевающих душой. В каждом моем слове станешь выискивать второй и третий смыслы, тайные ловушки, ложь, ведущую к погибели. А самый простой путь отвергнуть все подозрения во лжи — немота. Молчание истинно, в нем не остается места для сомнений и поиска скрытых умыслов.

— Это бред... Боже, какой бред, наверное, я схожу с ума, — прошептал Уве.

— Кроме того ...

Буукк властно вытянул твердую, жесткую ладонь, предупреждая очередную вспышку гнева Холанна.

— Кроме того, ты не подумал о самом главном. Ты не сможешь объяснить коллегам источник своих внезапных прозрений. Сама по себе догадка о том, что еретик, негодяй и предатель Серторий Буукк нашел пристанище в токсичных подземельях — нормальна и естественна. Ей ты легко сможешь поделиться. Но более точную локализацию придется обосновывать, а это верный путь к твоей гибели. Моей тоже. Так что — я дал тебе направление. Теперь посмотрим, насколько ваша группа способна к мобилизации перед лицом труднейшей задачи. Тем более, что Октавиан почти наверняка оставил вам наводку. В конце концов, он лично курировал подготовку нашего соглашения.