Крымское танго

* * *

После победы Ющенко двадцать шестого декабря прошло целых два дня, пока Экспертная Группа собралась в полном составе. Сразу же назначили время совещания. В этот раз присутствовали и Антон Эдуардович и Андрей Олегович...

— Генерал, а жаль что мы с Вами не заключили пари в прошлый раз на исход выборов, — Сергей решил на всякий случай таким образом проинформировать отсутствующих в прошлый раз о своей позиции. Ну, если вдруг им о ней неизвестно.

Судя по отсутствию реакции — известно было.

— Можно подумать, у Вас есть какое-нибудь конструктивное предложение, — генерал, как и прошлый раз, начал заводиться с пол-оборота.

— Есть. Как не быть?

— Можно подумать, что Ваши прошлые предложения дали какие-нибудь положительные результаты?

— А разве что-то было принято? Если я что-то пропустил, Вы мне напомните, и я с удовольствием с Вами соглашусь, посыплю голову пеплом и уйду в монастырь, — Ефимов саркастически улыбнулся.

Пока генерал пучил глаза, раздувал ноздри и пытался что-то возразить, слово взял Антон Эдуардович.

— Сергей Михайлович! Давайте все-таки попробуем говорить более конструктивно. Скажите, Ваши взгляды по поводу Украины и Крыма как-то поменялись со времени нашего последнего обсуждения данной темы?

— Принципиально — нет. Но кое-какие возможные изменения я готов озвучить.

— Мы бы с удовольствием их выслушали, если Вы готовы. Прямо сейчас.

— Ну что ж, попробую.

Сергей немного помолчал, собираясь с мыслями и начал говорить, стараясь делать небольшие паузы между фразами и не давая прорваться радостному возбуждению. 'Пожалуй, это можно считать победой! Если разговор снова заходит о Крыме, значит, не все предыдущие слова пропали впустую'.

— Всем прекрасно видно, что на Украине идет небывалое обострение националистических настроений, направленных, в основном, против России. Изменить это традиционными способами представляется практически невыполнимой задачей. Ни дипломатическими, ни экономическими, ни, упаси бог, военными. Но можно попытаться перенаправить внимание и усилия населения, крупного бизнеса и политических сил на нечто, что не укладывается пока ни в какие рамки. А именно — обособление Крыма под протекторатом ООН и, возможно, Украины. Основным лозунгом должно стать недопущение югославского варианта. Крым — полигон для отработки дипломатических и политических процедур. Плюс общеевропейский бизнес-проект. Главная наша задача — минимизация участия Штатов при максимальном участии Евросоюза.

— Подождите, подождите! Мы же в таком случае распрощаемся с Крымом на веки вечные, — генерал и представитель МИДа были настолько комично-единодушны в своем возбуждении, что Сергей чуть не рассмеялся.

— А вот это уже ваша задача, — он уперся взглядом в мидовца, игнорируя вояку, — сыграть свою партию так, чтобы Россию попросили, причем настоятельно, к участию в этом процессе.

— Вы так говорите, словно уже принят некий план и Вы ставите нам задачу, — от ехидства дипломата могло бы скиснуть молоко, если бы стояло на столе.

— Если бы такой план действительно появился, я бы сплясал от радости. Но пока мы имеем то, что имеем — косые взгляды со всех сторон, обвинения во всех смертных грехах и... нулевой результат. Который очень легко и очень быстро может превратиться в резко отрицательный, если не предпринять экстраординарных мер.

— И всё-таки непонятен интерес России в случае начала раскрутки такого глобального проекта. Что мы сможем получить в результате?

— А каков был бы прогнозируемый результат от возможного воссоединения Крыма с Россией? Вернуть незаконно отобранное? Так оно незаконно только с нашей точки зрения. И даже если это не так, то никто из серьёзных игроков не поменяет свою позицию в угоду нам. Показать, что стали ух, какие сильные, если можем перекраивать границы? Ну, показали. А потом что?

— Это не ответ. Одну сторону медали мы увидели. Там, по Вашему, одни минусы, — вмешался Андрей Олегович, — а что на другой стороне? Плюсы в чем?

— Плюсы, — как минимум в отсутствии минусов. А как максимум — участие вместе(!) с Европой в глобальном проекте. Чем больше будет переплетений с Евросоюзом, тем лояльнее они будут по отношению к нам. И если лучшее ПВО — это 'наши танки на аэродромах противника', то лучшая гарантия от экономических санкций — их деньги в наших заводах, дорогах, банках, шахтах, стройках... Понятно, что один-два их миллиарда в нашей экономике нас не спасут, но вот сто-двести — это уже реальная сила, которая может реально влиять на политиков. Поэтому надо каждого, кто хочет построить у нас хоть что-нибудь, целовать взасос и носиться с ним, как с писаной торбой.

— Ну да, а потом глядь, и тебе уже ничего не принадлежит, — снова влез генерал.

— Если руководство государства не понимает, где проходит грань, за которую не следует пускать иностранных инвесторов, тем хуже и для него самого, и для государства. Причем под государством я понимаю не только некую абстракцию в виде госструктур, но и всё население, исключая маргиналов.

— То есть нынешнее руководство не понимает? — недобро прищурился Антон Эдуардович.

— Этого я сказать не могу, поскольку никогда не общался с этим самым руководством. И потом, я имел ввиду не Президента или, например, премьер-министра лично, а их, так сказать, команду — людей, влияющих на принятие того или иного решения. Поскольку без этой самой команды они одни не смогут сделать вообще ничего. И именно эта команда должна, условно говоря, намечать границы действий и возможностей, внутри которых первым лицам и нужно балансировать и принимать решения. Выход за эти границы неизбежно приведет либо к изоляционизму, либо к потере независимости. Я прекрасно понимаю, что это очень сложно, но ведь первыми лицами и не становятся люди, которые не умеют находить выходы из сложных ситуаций.

— Предположим! Предположим, — после долгой паузы заговорил мидовец, — что такой проект будет прорабатываться. Каковы, по Вашему, должны быть первые шаги?

— О, это вопрос не по адресу... Хотя... мы могли бы у себя в соцсети разместить некую информацию для оценки реакции и зондажа, так сказать, общественного мнения. Спрогнозировать сейчас ничего не возьмусь, нужно сначала увидеть формулировки. И очень многое будет зависеть от того, от чьего имени информация будет предоставлена. Мы неоднократно декларировали, что недостоверная информация администрацией сайта будет удаляться. Пока мы соблюдаем это правило неукоснительно. И отказываться от него не собираемся.

— Ну уж нет! Сначала надо понять реакцию Евросоюза, Штатов и Украины на такие кульбиты...

— Вот-вот, — сразу же перебил Ефимов, — в этом и беда — не спрашивать у народа, нужно ему что-то или нет. Причем спрашивать реально, а не показушно.

— То есть Вы считаете, что ваша 'Мы' — это и есть народ?

— Нет, конечно. Точнее, пока(!) — нет. Но ведь речь была о первых шагах, не так ли? Мне представляется, что, условно говоря, 'опрос' среди нескольких сот тысяч пользователей — неплохой старт. И разве не народ приводит к власти тех или иных правителей? Да, надо делать поправки на финансирование от заинтересованных сторон, на пропаганду, зомбирование, если хотите, но всеми этими 'инструментами' можно только усилить или ослабить реальные потребности, но никак не 'вырастить с нуля' или ликвидировать полностью.

— И сколько же вы хотите получить за свои социологические исследования?

— Нисколько. И не будет никаких исследований. Регистрируйтесь там и смотрите всё, что Вас заинтересует. Комментарии, статистику... там все есть.

— Хорошо. Давайте подведем итоги, — сказал Антон Эдуардович, слегка хлопнув по столу ладонями, — мы попробуем продумать возможные варианты ответов на случай разрешения публикации в сети проекта обращения к 'мировому сообществу' о возможном варианте выхода из украинского кризиса. Пока будем называть это так.

Выходя из кабинета, Сергей одновременно мысленно вытирал пот, крестился и плясал от радости. 'Получилось! Получилось! Не знаю, к чему это приведет, но то, что 'однажды' уже было, было настолько несуразным и опасным, что любые изменения должны быть только в лучшую сторону.'

* * *

В первый рабочий день после нового года, с утра пораньше, Ефимов, зайдя в офис 'Мы', первым делом увидел яростно спорящих о чем-то двух друзей — молодых айтишников , ГКЧП, как их называли и в глаза и за глаза: Гены Крамаренко и Червоненко Петра. Оба были типичнейшими хохлами, но в самом добром смысле этого слова — любителями домашнего сала, веселыми и очень дружелюбными хлопцами. Оба были уроженцами Донецка, приехавшими в Москву учиться и оставшимися здесь после окончания своих институтов.

— Ну, вы ещё подеритесь, горячие украинские парни, — поприветствовал их Сергей.

— Ой, Сергей Михайлович, добрый день. Мы думали, сегодня только после обеда народ подтягиваться начнет, — сразу за двоих ответил Петр.

— О чем хоть спор то?

— Да вот из дома знакомые прислали черновики одной книги... вот мы и спорим — полная это чушь, или не совсем, — немного смущенно сказал Геннадий.

— И что за книга?

— 'Эпоха мёртворожденных' нашего, украинского журналиста Глеба Боброва. Сильная вещь! Про возможный апокалипсис на Украине.

'Не может быть! Она же должна появиться гораздо позже! Хотя, стоп! Они говорят — черновики...' — Сергей даже 'завис' на некоторое время, соображая, надо ли что-то сказать или просто пойти дальше по своим делам, — 'Нет, этот шанс упускать никак нельзя!'

Эта книга о гипотетической гражданской войне на Украине, написанная прекрасным языком, очень реалистично, очень остро и местами очень зло, в 'прошлой жизни' наделала столько шума после своего выхода, став своего рода культовым романом и выдержав несколько переизданий, что не использовать её было бы непростительной глупостью.

— Так, парни! Делайте что хотите, но мне нужны координаты этого человека и хоть какая-нибудь информация о нем. В первую очередь его финансовое положение.

— А-а, зачем? — промямлил Петро.

— За надом! Обещаю, ничего плохого не предложу. И про ваши пиратские копии тоже ничего говорить не буду.

Парни явно облегченно выдохнули и пообещали к концу дня выяснить всё, что возможно.

Вечером он действительно получил от них телефоны, адрес электронной почты и комментарий, смысл которого был примерно таким: 'До Джоан Роулинг ему пока далеко'. Сергей тут же написал письмо с предложением встретиться и обсудить возможное сотрудничество. На следующий день он получил ответ и ещё через пару дней они сидели в любимой кофейне Санечки и весьма плодотворно беседовали. Обменявшись парой ничего не значащих фраз, Ефимов решил, что пора переходить к сути.

— Глеб Леонидович! Сколько Вам нужно времени, чтобы закончить 'Эпоху...'?

— Сложно сказать, — задумчиво проронил журналист, — есть пока примерно четверть от намеченного. Тяжело идет, но, чувствую, что очень нужное и важное дело делаю. Поэтому гнать не буду, не хочу в спешке скатиться к банальному боевичку. А почему Вас это интересует? Вы же вроде не занимаетесь издательской деятельностью. И откуда Вам известно о том, над чем я работаю.

— Я хочу Вас просить продать право первой публикации в нашей сети. В 'Мы'. Сначала — то, что уже написано, в дальнейшем — по мере написания. Хотя, конечно, лучше бы сразу целиком, но у нас есть всего два-три месяца, если не меньше... А источник информации... так ли он важен для Вас?

— Два-три месяца до чего?

— Дело в том, что я бы хотел совместить публикацию Вашей книги одновременно с появлением некой информации. Надеюсь, что эта информация станет достаточно яркой и обсуждаемой.

— Но ведь на её фоне книга вполне может потеряться.

— Вот как раз — нет! Полагаю, что они очень хорошо дополнят друг друга.

— Значит, эта информация тоже как-то связана с Украиной, — мгновенно отреагировал Бобров, — а если она, эта информация, помешает, он неопределенно помахал в воздухе рукой, — м-м-м... некоторым планам... некоторых заинтересованных лиц?

— Я тоже на это очень надеюсь.

— Боюсь, что планы и...круг людей мы имеем в виду разные.

— А это не важно. Важно — хотите ли Вы, чтобы то, о чем Вы пишете, реализовалось?

— Надеюсь, это риторический вопрос? — нахмурился Глеб Леонидович.

— Ну конечно! — примиряюще улыбнулся Сергей. — Давайте лучше перейдем к делам меркантильным... И хочу сразу предупредить: когда Вы закончите книгу и у Вас появятся предложения от издательств выпустить книгу на бумаге, мы тут же уберем у себя весь текст за исключением первых двух-трех глав. Будет такой своеобразный расширенный анонс. В договоре этот момент, конечно же, отразим. Так что называйте сумму, если готовы согласиться на публикацию в сети.

Бобров ненадолго задумался, спокойно допил кофе и озвучил свои пожелания.

— Это... как-то... не очень серьёзно. Давайте увеличим названную цифру в полтора раза и будем считать, что договорились.

— Но ведь книга ещё даже не написана до конца.

— Так и я говорю только о первой части.

— Меня немного пугает подобная щедрость, — мрачно сказал Бобров.

Сергей подался вперед, положил свою ладонь на сцепленные руки собеседника, лежащие на столе и, глядя ему в глаза, медленно проговорил:

— Мне... нет... нам, нам всем... очень нужна Ваша книга. Как можно быстрее. И я абсолютно(!) уверен, что она будет написана. Если потребуется помощь, обращайтесь. Чем смогу, помогу.

В общем, расставались они вполне довольные друг другом. Глеб Леонидович клятвенно обещал приложить максимум усилий для ускорения процесса, а Ефимов — предупредить минимум за неделю о дате публикации.

Глава 13

На следующий день после разговора с Бобровым Сергей выловил Родиона с Натальей и задал им вопрос, который привел их в состояние, близкое к обалдению:

— Если через полтора-два месяца число пользователей вырастет скачком в пять-десять раз, могут ли у нас возникнуть какие-либо технические проблемы?

— Э-э-э, что ты собираешься сделать? — с подозрением спросил Родион.

— У нас должна будет появиться некая информация, которой поначалу не будет больше ни у кого.

— Так её сразу тупо скопируют и разместят у себя все, кому не лень.

— А она будет 'с продолжениями', которые будут появляться только у нас.

— А откуда такие цифры — пять-десять раз? — поинтересовалась Наталья.

— Надеюсь, что это будет нижняя граница скачка, — с самодовольной улыбкой ответил Ефимов. — Или грош цена моему гениальному аналитическому уму, — продолжил он и расхохотался, глядя на озадаченные лица коллег. — А ещё надо срочно дорабатывать англоязычную версию. И запускать разработку немецкой, французской и испанской.

— А чего не китайской? Их больше, — съехидничал Родион.

— Если найдется кто-то, кто сможет это сделать на приличном уровне — то и китайской тоже. И арабской, — абсолютно серьезно ответил Сергей.

Оставив коллег осмысливать сказанное, он отправился на очередное занятие с Катериной.

После памятного разговора Ефимов теперь на каждом занятии старался хотя бы несколько минут отводить на 'философствование', вплетая его в какое-нибудь из упражнений или при разучивании новых элементов и связок. Повторяя сам (в гораздо более мягком варианте) 'несуразицы' двухмесячной давности и иногда заставляя ученицу специально реагировать неадекватно на свои правильные действия. И каждый раз, стараясь находить разные формулировки, говорил одно и то же.