Живущий в тебе

Глава 5.Весенний поход

17. Весна в Остряке

Двум дрегам — разведчикам удалось найти в сумрачных лесах Орилла большое стадо ургов. Они жили в природных пещерах на высокогорной равнине и были более развитыми, чем урги, живущие у истоков Дожи и центральной части Великого леса. У ургов, обнаруженных разведчиками, начался складываться племенной строй, они довольно сносно могли разговаривать. Эти урги даже умели рисовать! Во всяком случае, возле их пещер, на скалах, разведчики увидели грубые изображения зверей, а на вытоптанной площадке перед пещерным городом лежал разрисованный камень, служивший, по-видимому, для культовых целей. Ургов не пришлось долго уговаривать переселиться на юг. Леса вокруг их стоянки были почти пустынны, по каким то своим причинам стада животных откочевали из этого района, урги питались в основном травой и древесной корой. Поэтому известие о том, что на юге их ждёт богатая живностью и сладкими корнями страна заставило племя подняться с места вместе с детёнышами и пойти за разведчиками, бросив на произвол судьбы свои смрадные пещеры.

Правда, по дороге пришлось несколько раз уговаривать ургов идти дальше, так как, завидев пышную растительность лесов, стада зубров и оленей, урги пытались тут же устроить стоянку. Но всё же их удалось привести сюда, и невдалеке от Остряка расположилось около сотни взрослых ургов и молодёжь.

Прибывших ургов разместили в пещерах пеннодов, отдав им многое из запасов. Те, кто показывал этим лесным людям их новое жилище, потом рассказывал, что племя, подойдя к пещерам, собралось в плотную толпу. Вперёд вышел вождь, указал рукой на землю перед пещерами, и сюда один из ургов положил тот самый разрисованный камень. Этот камень несли по очереди самые сильные урги от прошлой стоянки.

Переплетение биологических форм, — жизненных потоков, образует сложную решётку, которая вместе со своими ограждающими барьерами — элементами неживой природы оставляет для каждого вида определённую нишу, форму, рамку, через которую этот вид обязательно должен пройти, чтобы жить дальше. Каждый биологический вид подобен более или менее мягкой глине, которая, протискиваясь через узкую форму, постепенно приобретает другой вид и другие качества, где-то оставляя ненужные куски, а где-то выдавливаясь и нарастая. Некоторые виды совсем застревают, останавливаются в своём движении и погибают. Урги как раз с трудом протискивались через сито биологического отбора, всё больше оставляя где-то на стенках формы свои черты обезьяны, и выдавливая в свободное пространство новые качества, присущие человеку. Ург — это уже человек. Примитивный, грубый, совсем недалеко ушедший от полной дикости. Но уже человек, со своей душой, характером и социальной привязанностью.

Ург — это почти чистый дух зверя. Он ещё недостаточно умён, чтобы предавать, но уже достаточно мудр, чтобы быть преданным.

Теперь в Остряке появятся новые помощники, и конечно, новые проблемы, связанные с неспокойным соседством. Но приобретение в союзники сотни ургов стоило многого. Ургов сразу распределили для обучения и работы в шахте, кузне; часть была приготовлена к отправке в строящуюся крепость у реки. Самые сильные и сообразительные из ургов были отобраны в особый отряд. Кузнецы подготовят для них оружие и броню, а несколько опытных воинов научат этих гигантов сражаться, отличать своих и чужих в бою, подчиняться командирам. Ург, закованный в броню, вооружённый огромным двуручным мечом или шипастой дубиной стоит в бою сотни солдат, а целый отряд боевых ургов — впечатляющая сила, способная перемолоть многие армии.

Остряк очень изменился за два с половиной месяца, пока в нём отсутствовал Марко. Люди переселились на узкую полоску суши между скалами и берегом болот, здесь появились временные навесы и новые строения. На островке уныло стояли погасшие печи, кучи размокшей глины вместо первых домов переселенцев. Домик Марко на соседнем островке выстоял, но подмок и покосился. Вода уничтожила многое, но Килин твёрдо и решительно сказал:

— Ничего, отстроим. Пережили зиму, переживём и весну.

Марко долго советовался с Килином, как дальше распорядиться судьбой Остряка. Было решено оставить здесь пока почти всех людей и сосредоточиться на добыче руды из месторождения на островке и на берегу, а так же каменного угля. Железо будет выплавляться на месте, но ковать из него оружие следует в Ариде, доставляя слитки водным путём или по дороге, которую нужно проложить. Постепенно свободных поселенцев нужно заменить пленными, а всех жителей Остряка переселить или в Арид, или в посёлок гриолов, если они, конечно, не пожелают остаться здесь.

Марко ещё раньше послал гонца к северному посёлку гриолов, к обиталищу ургов, и теперь он, вместе с неполной сотней воинов, прибывших из Арида, ждали подкрепления, чтобы идти через болота к посёлку дрегов. Несколько дней, а может и больше, (пока хоть ещё немного не спадёт вода на болотах) предстояло пробыть в Остряке.

Аиза находилась среди радостных жителей Остряка, высыпавших к дороге встречать воинов Аридона. Марко видел в толпе её глаза, разрывался от желания подойти к ней сейчас, обнять, прижать к себе, рассказать, как сильно он скучал и спешил её увидеть.... Но рядом было множество людей, и пришлось просто встретиться с ней глазами, как с лучом ласкового весеннего солнышка. Сколько же тепла и света излучает эта хрупкая фигурка, как глубоко ранят её синие глаза, заставляя подниматься внутри сладкую и мучительную волну боли и нежности! Аиза. Аиза.... Как музыка, твоё имя.... Как небо, твои глаза.

Мы встретились только через четыре мучительных для меня дня, полных ожидания и надежды. Аиза была чем-то занята со своими подругами, что-то у неё не получалось, она мне шепнула на ходу: "жди, я сама к тебе приду!".

И я ждал. Торопясь и нервничая, пораньше выпроваживал командиров отрядов, которые собирались у Марко для доклада, всех просителей и посетителей. Разжигал в очаге огонь, завешивал окно и ждал. Выходил в посёлок, делая вид, что обхожу отряды, а на самом деле, чтобы посмотреть на огонёк в окошке её дома. Я представлял, чем она сейчас занимается, о чём думает, кто рядом с ней. Огонёк угасал, и я, задохнувшись от горя, представлял, что она ложится в постель с другим, нелюбимым....

Она пришла вечером, зачем-то притащив с собой подруг и их детей. Поводом для коллективного визита была какая-то просьба, их чего-то не устраивало в быте Остряка. Они громко говорили, размахивая руками, копошились и пищали дети, а я смотрел на неё и не мог понять, зачем она это всё устроила. Аиза почему-то отворачивала от меня глаза, внимательно слушала подруг и поддакивала им, словно совсем чужой и посторонний человек. Я понимал, что всем этим спектаклем она мне хочет что-то сказать, но не понимал, что. Они ушли, собрав, наконец, в кучу своих детей, и с ними ушла Аиза, делая вид, что её сейчас больше всего интересует, куда подевался башмак третьего ребёнка второй подруги. А я остался в недоумении, почему мы не можем встретиться наедине, так, как было раньше.

Мы всё-таки встретились, через два дня. Она сказала, что не получается прийти ко мне, и мы увиделись на старом месте, там, где когда-то к нашим ногам ложились крупные снежинки.... Только теперь над головой кипела розовым цветом яблоня, вырывались к жизни зелёные огоньки листвы, и падал белый снег, только не холодный, а живой, осыпаясь с белых цветов дикой вишни.

— Я тебя люблю, Аиза! Почему ты от меня отворачиваешься? Я спешил к тебе, я каждый день думал о тебе! Я так ждал нашей встречи! Что с тобой случилось? Почему ты молчишь? Ты не хочешь быть со мной?

— Я хочу, — ответила она и как-то странно посмотрела на меня. — Только тебя всё время нет, ты же занят, где-то ходишь.

— Но я же здесь, сейчас с тобой, я пришёл к тебе, ради тебя. Посмотри на меня, я сильный и умный, за мной идут люди, я создал эту страну. Я дарю её тебе, хочешь быть королевой? Мы будем жить во дворце, у нас будут дети, я буду справедливым и мудрым для людей и самым нежным и заботливым для тебя. Я всё это сделаю, разве ты не видишь, что наш дворец уже строится?

— Вижу, только я не знаю, чего я хочу. Ты дорог мне, ты хороший, я не хочу тебя терять, но я не знаю....

Мы условились встретиться завтра, потому что через пару дней мне нужно было уходить в поход, и меня не будет в Остряке долго.

— Аиза, подари мне эти дни, я хочу хоть ненадолго тебя видеть, мне ничего не нужно, только бы видеть твои глаза....

Но на следующую встречу она не пришла. Я долго прождал её, наблюдая, как осыпается цвет вишни, как загораются звёзды на вечернем небе. Аиза. Аиза. Что с тобой? Не хочу даже думать, что ты забыла ту ночь.... Этого не может быть, ведь твои глаза говорили — люблю, ведь твои руки так нежно обнимали. Невозможно притворяться кожей, заставить её быть тёплой и нежной. У тебя что-то не получилось, ты хотела прийти, но кто-то тебя задержал.

Днём она мне улыбнулась, и пообещала:

— Сегодня мы точно увидимся. Ведь сегодня праздник, Маор, я скажу, что иду на праздник, а сама приду к тебе. Жди меня.

Я пришёл рано, вдруг у неё получится вырваться раньше. Остряк праздновал Маора, на поляне шумела толпа, играл рожок. Прошло несколько часов, а её всё не было. Прождав ещё, я медленно пошёл в сторону посёлка, где на поляне уже затихала музыка и весёлые парочки пробегали, взявшись за руки. Она сидела с совсем молоденьким дрегом, почти мальчиком, они обнимались и нежно о чём-то ворковали. Увидев меня, она вспыхнула, но затем отвернулась, спрятав лицо. У меня рвануло сердце, в глазах и в душе опустилась тёмная туча. Я повернулся и пошёл домой. Она догнала меня:

— Это совсем не то, что ты думаешь. Просто праздник Маора. — От неё шёл запах вина. — Давай завтра увидимся. Я сама тебя позову.

— Аиза, тебе же лучше с другим, иди к нему. Скажи мне "прощай" и иди. Я тебе больше не нужен.

— Нет, ты мне нужен, я не хочу тебя терять! Завтра, давай завтра встретимся...

Завтра прибыли гриолы, и отряд отправился через болота к посёлку дрегов.

18. Через приграничье.

Всего в поход отправилось две сотни хорошо обученных и снаряжённых пеших воинов, лучников и арбалетчиков. Кроме этого, в отряде вышагивали восемнадцать боевых ургов, закованных в броню, вооружённых булавами и тяжёлыми топорами. Небольшой отряд отправился через болота, по тропинкам, которые уже доводилось когда-то пройти Марко, когда он пробирался от своего разгромленного ваалами родного селения в посёлок дрегов. Несколько раз пришлось вытаскивать тяжёлых ургов из болотных трясин, погиб один воин, угодив в "живой капкан" — пасть огромного болотного ящера. Но за четыре дневных перехода отряд преодолел болота. Начались великие леса, которые тянулись до самого устья Истира. Недалеко от границы болот, среди густых зарослей молодого леса отряду довелось проходить мимо стада гигантских животных — вайзу, похожих на доисторических индрикоптериев. Многотонные громадины с длинными шеями неспешно и тяжело переступали похожими на тумбы ногами, вытягивали шеи, обламывая огромные ветки с высоких деревьев и затем монотонно их пережёвывая. Наверное, одна такая особь своим мясом могла бы прокормить сто ургов в течение года! Воины оживились, арбалетчики стали весело и жадно посматривать на многотонную охотничью добычу, переговариваясь, примеряясь, как лучше послать стрелу, урги возбуждённо повизгивали. Но Марко решил не перегружать отряд тоннами мяса, да и жалко было этих лесных гигантов. Решили запомнить эти места, кочевье стада и вернуться сюда позже, когда будет необходимо решать вопрос о продовольствии для армии. В этих лесах было очень много живности. Разведчикам повстречался выводок рогатых диких кабанов; огромных, свирепого вида. Их головы украшали странные выросты, торчащие в разные стороны. Кто-то из разведчиков рассказывал, что в этих местах встречаются хищные бескрылые птицы — закиры, размером с большую лошадь, с огромным клювом и мощными когтистыми лапами. По рассказам знающих людей, таких птиц приручают и используют некоторые народы для охоты, охраны, даже ездят на них верхом. Но разведчики закиров не видели, только множественные стаи обычных пернатых поднимались над лесными озерцами.

Колонна воинов, взблескивая на весеннем солнце металлом на наконечниках копий и навершиях шлемов, тяжело топтала сотнями ног молодую траву на полянах, оставляя после себя черную грязную полосу взбитой земли. Эта полоса прорезала широкие россыпи луговых цветов, ныряла под ветки деревьев, покрытые ярко-зелёным дыханием весны. Молодой лесной воздух, пьяный от щебета птиц и запаха земли врывался в лёгкие, возмущённо вырываясь обратно на свободу нагретым о горячо трущие спины и головы кольчуги и шлемы. Марко шёл среди своих воинов, давя сапогами лесную землю, и тревожно было у него на душе, отчего-то сжималось сердце, стуча в рёбра крупным тяжёлым стуком. Первый поход? Да. Неизвестность? Тоже присутствует. Нужно выслать ещё один дозор, сказать разведчикам больше отрабатывать следы, сразу докладывать о присутствии людей. Скоро начнутся жилые посёлки, пашни, дать команду воинам не вытаптывать посевы, привлекать поселенцев на свою сторону.... А рядом мешалось — как же так, Аиза? Зачем ты так обошлась со мной, да и с собою тоже? Да скажи ты сразу — не жди! Полюбила другого. Зачем обманывать! Ведь я виноват перед тобой только в том, что люблю тебя больше всего на свете.

Как её вернуть? Ведь этот её парень — совсем мальчик, моложе её, неужели это то, о чём она мечтала? Дом, дети.... Скоро он найдёт себе обычную дрегиню и забудет о моей Аизе. Но разве её глаза можно забыть? Но вернуть её не позволит моя гордость. Неужели я, отмеченный духом тысячелетий, буду унижаться и бегать за этой местной красавицей? Не хочет — и не надо. Вот дрянь, ненавижу. А может она и права, я для неё слишком заумный, непонятный, ей нужно чего попроще.... Но ведь проще ещё не значит примитивнее. Увлеклась ненадолго, затем надоело, увлеклась другим. И остался ты, "великий дух", в ряду её побед, между прошлой увлечённостью каким-нибудь сельским парнем и новой симпатией к этому молодому дрегу. Выбрось её из головы. Она всего лишь сельская кокетка, недалёкая и глупая, да и ноги у неё кривоваты, и кожа на лице в прыщах. Нужно забыть и никогда не вспоминать. А как это сделать? Ничего не помогает. Глупое сердце стучит и стучит, возмущаясь болью.... Не плачь, сердце, не рвись, её больше нет, она умерла....Всё равно люблю, больше жизни люблю...

На месте бывшего родного посёлка Марко натолкнулись на первое поселение. Конечно, теперь здесь, в удобном месте, жили совсем другие переселенцы. Приближаясь к этому месту, разведчики несколько раз проходили мимо выкорчеванных и распаханных участков леса. Складывалось ощущение, что чья-то огромная и могучая рука осторожно оголила землю, сняла с неё одежду, отодвинула лес, оставив на границе возделанных участков складки — кучи выкорчеванных пней и корявых стволов деревьев. И теперь земля стыдливо светит своим голым чёрным животом, греет его на солнышке, и в нём уже созревает новая жизнь, готовая заколоситься дружными всходами.