Новая планета

Дик, почувствовав, что от сумасшедшего танца и выпитой настойки начинает кружиться голова, сел под навес рядом с Редвилом. Джерри как всегда курил. Кроме него к этой вредной привычке пристрастился Пэд и Питер. Дик с недовольством посмотрел на молодых людей, тяжело вздохнул и снова промолчал. Все выговоры и замечания будут потом, а сейчас — праздник.

— Ну, девушки, для смелости! — тихо сказала Синди, поднимая свою кружку с настойкой.

Остальные танцовщицы, маленьким полукругом стоящие возле нее, последовали этому примеру, одновременно выпили, кивнули друг другу головами и, дождавшись подходящего такта, разом выпрыгнули из-за костров на площадку и присоединились к стремительному танцу демона. Бой весвепов внезапно смолк. Чей-то удивленный возглас нарушил мгновенно наступившую тишину. Музыканты не ожидали, что на этот раз девушки будут танцевать обнаженными. На них не было надето ничего, кроме пышных венков из цветов, скрывающих лица. Только нанесенные на тело разноцветные рисунки создавали некоторую иллюзию одежды.

Дик буквально онемел от неожиданности и долго не мог оторвать взгляд от мелькающих перед глазами стройных соблазнительных тел.

Рик чуть не уронил свой видеозаписывающий аппарат.

Пэд сказал только:

— Вот это да!

И глубоко затянулся самокруткой.

Майк, придя в себя, скрипнул зубами и пообещал себе выдрать Эдби за такое переходящее все границы дозволенного поведение. "А Синди вообще удушу!" — подумал он. Можно было даже не сомневаться — это, сто процентов, ее идея.

Бруно едва не лишился чувств. Он знал, что одна из танцовщиц — его Кетрин, но вот только какая? Этого он не мог сказать точно. Музыкант оказался практически в таком же положении, как и ошеломленный увиденным Дик.

Девушки, нисколько не смутившись из-за внезапно установившейся тишины, продолжали танцевать. Демон тоже скакал вокруг них, время от времени задирая морду (или что там у него было?) к небу и восхищенно завывая. Потом, как и подобает любому нормальному демону, незаметно растворился в темноте ночи.

Через некоторое время весвепы вновь загудели и загрохотали, заставляя танец то убыстряться, то замедляться. Девушки цветными змейками сновали по площадке. Их танец был истязанием для молодых людей, особенно для жениха. Он видел все происходящее, как в тумане. И вдруг из этого тумана к нему вынырнула одна из танцовщиц. Взяв Дика за руку, она потянула его за собой в круговорот ярких красок и красивых тел. Стаерс, словно зачарованный, встал и пошел за девушкой. Он не знал, зачем он это делает, но уже не мог остановиться.

Прекрасные, сильные и, одновременно, гибкие тела не могли оставить равнодушным никого, даже Редвила. Тем не менее, он оставался абсолютно спокойным. Только где-то в глубине темных карих глаз иногда вдруг вспыхивал хитрый, смеющийся огонек. Правда, его было почти невозможно заметить. Джерри веселился, но не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал.

Тори, с восхищением смотревший на девушек, взмахнул рукой, и весвепы замолкли. Танцовщицы замерли, а потом поспешно отбежали от Дика, оставив его одного стоять в центре площадки.

— Итак, — сказал Тори. — Последнее испытание. Муж должен не терять голову не только от бурного веселья, но и от вида обнаженных красавиц. Дик, ты должен угадать, кто из этих девушек — твоя Джинни. И помни, у тебя есть только одна попытка. Танцуйте!

На этот раз весвепы задали медленный темп, и Дик получил возможность с близкого расстояния и во всех подробностях рассмотреть разукрашенных девушек. Но он все равно не мог видеть их лиц, и это очень осложняло задачу, как и противоречивые чувства, буквально разрывающие Стаерса на части. Ко всему этому ему еще и приходилось делать вид, что все так и должно быть, что он ничуть не растерян, уверен в себе и в том, что непременно узнает Джинни. Только как? На ощупь? Это действительно было сложное испытание. Разноцветная краска почти не скрывала наготы девушек, но делала их очень похожими друг на друга. Стаерс не мог точно определить, у кого из танцовщиц такая же большая грудь, как у его любимой, такая же тонкая талия, круглые бедра и длинные стройные ноги.

Дик как бы случайно дотронулся рукой до пробегающей мимо девушки, но проклятая краска не позволила ему ощутить нежность ее кожи. Да и потом, откуда он может знать, самая ли нежная кожа у Джинни или она не менее нежна у всех остальных танцовщиц? Дик поймал первую попавшуюся девушку за талию и привлек к себе. Она еле слышно засмеялась и вдруг обвила его руками за шею. "Милли!" — испугался Стаерс, но ошибся. Из-под цветов и листьев на него сверкнули черные бессовестные глаза Синди.

— Если ты будешь тискать так каждую из нас, то и к утру не найдешь свою Джинни, — усмехнулась она.

— А что мне делать?! — одними губами в отчаянии прошептал Дик.

— Забудь о том, что ты видишь, и послушай свое сердце, — еле слышно ответила она и громко добавила. — И отпусти меня, наконец! Извращенец!

Дик некоторое время стоял на одном месте, смотря куда-то выше голов танцующих девушек. В голове шумело от выпитой настойки, мысли путались и обрывались в самых неожиданных местах. И вдруг Дик понял, о чем ему намекала Синди.

— Джинни здесь нет! — громко сказал он.

Тори, тоже пытающийся угадать, кто из девушек есть кто, быстро обернулся к нему.

— Ты уверен?

— Да!

Весвепы затихли. Девушки моментально разбежались. В центре освещенной кострами площадки остались только Тори и Дик. Стаерс, задержав дыхание, ждал своего приговора.

— Это правильный ответ! — воскликнул распорядитель.

Он хотел что-то добавить, но его голос потонул в радостных криках и поздравлениях. Друзья Дика стали поочередно подходить к нему, хвалить, обнимать и хлопать по плечам. Хелен, которая не принимала участия в танцах, с равнодушным лицом тоже подошла к Стаерсу и вяло пожала ему руку. Зато Синди, наскоро смывшая с себя краску и накинувшая на голое тело только легкий халатик, едва не повалила Дика в песок, повиснув у него на шее. Стаерс от широты чувств в качестве благодарности поцеловал ее в щеку, она засмеялась и выскользнула у него из рук.

Вдруг из темноты медленно выплыл разноцветный шар и, поворачиваясь вокруг своей оси, завис в воздухе над самым центром площадки. Музыканта Бруно, владельца этого музыкального предмета, не было видно, только нежные звуки музыки исходили из переливающегося, словно хрустального шара, похожего на маленький спутник новой планеты.

— Тише! Тише! — зашикали все друг на друга.

Музыка стала торжественной и даже величественной: к Дику медленно с достоинством первой женщины планеты шла Джинни. Она была ослепительно великолепна. Ее длинное обтягивающее фигуру платье, сплошь усыпанное цветами, казалось верхом совершенства. Джейн и Мона не пожалели на него ни сил, ни фантазии.

— На колени перед ее императорским величеством! — воскликнул пораженный Тори.

Дик бросился к любимой, упал перед ней на одно колено и поцеловал руку. Остальные молодые люди тоже последовали его примеру. Только Джерри, поморщившись от неприятных воспоминаний, скрестил руки на груди и остался стоять возле навеса.

К собравшимся вышел священник Притч. Он был в белом праздничном одеянии. Его длинные, когда-то крашеные в белый цвет волосы, спадали на плечи. Когда Патрик принимал сан, то по принятому обычаю ему пришлось обесцветить свои волосы, что символизировало чистоту деяний и помыслов. Теперь его довольно густая шевелюра оставляла только смутные воспоминания о былой белизне, правда, помыслы и деяния Притча все еще оставались кристально чистыми. В правой руке священник держал символ веры, в левой — чашу с религиозным напитком.

Дик и Джинни опустились перед Притчем на колени и склонили головы. Остальные, правда, не все, тоже поступили подобным образом. Священник долго и монотонно читал молитву, сначала на простом и понятном, потом на древнем, давно забытом обычными людьми языке. После этого он разрешил всем подняться с колен. Спросив, согласны ли молодые жить вместе в горести и радости, делить хлеб и кров, растить детей и никогда не предавать чувств друг к другу, Притч провозгласил:

— Объявляю вас мужем и женой!

— Наконец-то ты моя навсегда, — прошептал Дик и страстно приник к горячим губам Джинни.

Пока молодожены целовались, Бруно запел трогательную песню о любви.

Он пел, и сердца слушателей томительно-щемяще сжимались и замирали от счастья и радости за двух людей, Дика и Джинни, которых навеки соединила искренняя и всепрощающая любовь.

В иссиня-черной темноте ночи искрящийся, переворачивающийся шар отбрасывал яркие, разноцветные блики на песок, на борт корабля и даже на ближайшую опушку леса, создавая невыразимое словами ощущение уюта и тепла, которое можно почувствовать только дома, на родной планете.

Джейн, как зачарованная, смотрела на шар и слушала чудесный, проникающий в самую душу голос певца, не замечая, что ее щеки блестят от слез.

— Мама... — прошептала она. — Прилетай к нам сюда... с папой. Обязательно прилетай! Здесь очень хорошо! Так же, как дома... Только нет тебя... Почему ты не со мной?.. Если ты не прилетишь, я умру... Мама, умоляю, прилетай ко мне!..

Она разрыдалась, закрыла лицо руками, и, боясь испортить всем праздник, поспешила убежать, чтобы никто не увидел ее слез.

Когда молодожены закончили скреплять свой союз супружеским поцелуем, Притч протянул Дику чашу с варевом. Стаерс сделал один большой глоток и отдал чашу Джинни. Напиток оказался приторным и очень неприятным на вкус.

— Вы должны выпить все полностью, — безоговорочным тоном сказал священник.

Выпитая до этого настойка, смешавшись в желудке Дика со свадебным варевом, вдруг сильно развеселила его, попутно напрочь лишив присущего ему благочестия. Он вдруг решил отомстить Притчу за все издевательства над ним, за страшного демона, за испытания и за невкусное содержимое чаши.

— Святой отец, — с поддельной смиренностью сказал Стаерс, — могу ли я просить вас об одном одолжении?

Ничего не подозревающий Притч с достоинством кивнул.

— Я бы хотел попросить вас навсегда изгнать с нашей планеты того демона, который посмел покушаться на мою невесту, а теперь уже и жену.

— Что ты задумал? — взволнованно зашептала Джинни, потянув его к себе за локоть.

Стаерс никак не отреагировал на ее вопрос. Он, чувствуя себя дьявольски коварным и нечеловечески хитрым, смотрел прямо в глаза священнику и ждал его ответа. Вопреки ожиданиям Дика, Притч ни капли не смутился, поднял руки кверху и что-то гортанно пропел. Стаерс едва не вскрикнул от удивления, когда из темноты к нему, низко опустив морду, торопливо подбежал позванный священником демон. Но это было не самое удивительное. Демон вдруг крепко схватил Стаерса за руку, протащил за собой несколько шагов и голосом Милли быстро-быстро зашептал ему:

— Дик, забудь все, что было тогда на корабле... Никогда не вспоминай об этом! Произошло глупое, ничего не значащее недоразумение. Пусть оно никогда не будет помехой в ваших отношениях с Джинни. Забудь и будь счастлив...

Дик еще ничего понял, а его жена даже не успела подойти к ним, как демон замолчал, бросился к Притчу в ноги и завыл что-то, моля о пощаде.

— Что он сказал тебе? — ревниво спросила Стаерса Джинни.

— Пожелал счастья... — растеряно пожал плечами Дик.

— Изы-ы-ди!!! — громко прокричал священник, резко взмахнул символом веры, ярко блеснувшим на фоне черного неба, демон, по-девчоночьи взвизгнув, отлетел от него на метр, шерсть стала клоками слезать с него, и на песке осталась Милли в одном только купальнике, с ярко, вызывающе накрашенными глазами и щеками.

— Браво! — воскликнул Тори, хваля эффектный трюк.

Священник недобро покосился на него, и свадебный распорядитель поспешил исправиться:

— Да прибудет с нами Божья сила, доказательство могущества Всевышнего!

Патрик помог Милли подняться с песка, потом осторожно подобрал клочки демонического наряда. Как оказалось, это были вовсе не клочки, а ловко прикрепленные к одежде, напоминающей лётный комбинезон, шкурки викагов. Неудивительно, что при необходимости от такого костюма можно было без проблем избавиться в одно мгновение. Но такие подробности мало кого интересовали — все оживленно обсуждали свои впечатления, которые произвело на них изгнание демона.

— Тост за молодоженов! — спохватился вспомнивший свои высокие обязанности Тори.

Фруктовая настойка, в большом количестве предусмотрительно запасенная в больших корабельных канистрах, полилась рекой. Все выпили, обнялись между собой или с молодыми — кому как повезло, и стали усаживаться за стол.

После неумеренного потребления пищи и веселительных напитков (Редвил для особо желающих принес спирт) многие празднующие вставали из-за стола, не слишком твердо держась на ногах. Начались массовые танцы, плавно перешедшие в пляски и акробатические номера на ровном месте, спровоцированные почему-то резко усилившимся притяжением земли и нарушением правильной ориентации в пространстве.

Редвил участия в танцах не принимал. Он в гордом одиночестве восседал под навесом в императорском кресле. Дик обнимался с женой в кругу танцующих, поэтому можно было смело занимать его место. Джерри посмеивался над пляшущими кто во что горазд планетянами, курил и время от времени прикладывался к своей незаменимой флажке. Сбоку послышались чьи-то неуверенные шаги. Редвил предположил, что это может быть Лейд, и был ужасно рад, что подошедшей оказалась не она. Расстроенная и не слишком трезвая Хелен тяжело плюхнулась на сиденье из листьев прямо рядом с императорским креслом, тяжело вздохнула, нецензурно выразилась в адрес Дика и всхлипнула. По всей видимости, психолог не знала, что она не одна, но Редвил не спешил обнаруживать себя. Хелен немного помолчала, потом вдруг начала тихо разговаривать сама с собой. Не нужно было даже прислушиваться, чтобы понять — психолог ревнует Дика к его жене. Возможно, Хелен и не испытывала любви к Стаерсу, но ее неимоверно бесил сам факт того, что какая-то там малообразованная Джинни оказалась шустрее и оборотистее нее, неотразимой и чертовски обаятельной Хелен Агай, — отхватила себе такого перспективного мужа!

Когда словесные излияния Хелен начали надоедать Редвилу, он неосторожно звякнул флягой о висящий на поясе бластер, психолог вскочила, открыла рот, чтобы громко выразить свое возмущение, но сама же и закрыла его рукой. Способность прежде думать головой и только потом что-то предпринимать Хелен не утрачивала даже в нетрезвом состоянии. Кто его знает, этого Редвила, на что он способен? Ведь опозорит так, что потом вовек не отмоешься! Таким образом, психолог, задавив ладонью готовый вырваться наружу крик, снова медленно села на свое прежнее место.

— Ты все слышал... — обречено пробормотала она.

"Пора добавить перчика в эту начинающую скисать свадебку", — подумал Редвил. У него в голове внезапно появилась одна подленькая идея. "Есть тут у меня кое за кем должок..."

— Мне не надо было даже ничего слышать, достаточно взглянуть на тебя, чтобы догадаться, что ты сейчас чувствуешь, — ответил он.