Космические ревизоры

— Что со мной? — с ужасом спросила она.

— Ничего страшного. Небольшая трансмутация. Не переживай — она обратима. Через несколько лет я верну тебе твой прежний облик, — как мог, успокоил я её.

— Фау, гадёныш! Это твои проделки! А ну немедленно верни мне мой прежний облик! А то я...

— Что ты? Обратишься в полицию? Или в правительство жалобу напишешь? Ты хотела изменить свой облик до неузнаваемости, чтобы ищейки Кангрелора-Чмундра тебя не опознали? Я тебе это устроил. Кстати, согласно законам Элупии ты совершенно законно становишься моей рабой. Продавщица сюпса свидетельница.

— Да, — поддержала меня толстая продавщица. — Вы уж госпожа не обижайтесь, но теперь вы рабыня. И капризничать не надо. У нас рабов разрешено пороть ремнём по голой попке.

Шмупсина скорчила жуткую гримасу, но ничего не сказала. Она поняла, что сейчас она проиграла. Держа её на поводке, чтобы с горя не убежала, мы отправились в гостиницу. По пути я сказал ей:

— Не бойся, Шмупсина, жалование будешь получать в прежнем объеме. А за хорошую работу буду премировать тебя бананом.

— Да пошёл ты...

На следующее утро мы с Мусеком отправились с ревизией к руководителю Элупии. Разговор у нас получился очень короткий. Увидев документы ревизоров Конфедерации, он молча открыл ящик своего стола, сделанного в форме большого пня, и, отсчитав несколько увесистых пачек банкнот, пододвинул их к нам и поинтересовался:

— Хватит?

— Да, конечно.

— Отлично. Текст составленного от вашего имени отчёта о проведении ревизии принесут завтра вечером в ваш номер в девять вечера. В какой гостинице вы остановились?

— "Ататау", номер 18 — с видом на вулкан.

Давненько у нас не было, чтобы мы так быстро отстрелялись. Сразу чувствуется — деловой человек. То есть он не человек конечно, а какой-то слизень-осминог с присосками. Но всё равно — деловое разумное существо. А то другие начинают юлить, хитрить и ругаться. А в результате выкладывают ещё побольше, чем он. С таких супчиков мы берём в неявном виде дополнительную плату за моральный ущерб.

Поскольку делать нам было уже нечего, то мы с Мусеком решили пройтись, посмотреть город, а заодно и повыгуливать Шмупсину, поскольку она в гостинице из вредности, кося под неразумное дикое существо, умудрилась загадить нам все вещи и даже постельное бельё. Когда мы гуляли по тенистому бульвару, я вдруг услышал чей-то истошный вопль:

— Фау! Родной ты мой! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! — закричало мне какое-то жуткое животное с семнадцатью лапами и разрыдалось. Я остановился в недоумении — даже в своих самых страшных кошмарах я не видел подобных чудищ.

— Меня действительно зовут Фау, но с вами я не знаком, — максимально холодно и вежливо сказал я. Кто его знает, вдруг оно больно кусается?

— Давай пришибём его, чтобы не мучался, — предложил Мусек. — А то на него просто больно смотреть.

— Постойте, я всё объясню! Меня зовут Ступек. Фау, вспомни, мы же с тобой столько лет вместе ревизорствовали! Помнишь, как я подобрал тебя умирающего и спас от смерти?

— Это действительно Ступек. Я его по глазам узнала. Они у него всегда были такие же глупые, — поддержала его алиби обезьянка Шмупсина.

— Так тебя тоже трансмутировали? — наконец догадался я.

— Ну да, моя нынешняя хозяйка Сумындра подстроила всё так, что я попробовал сюпса за её счёт, — сказал Ступек.

— Бедняжка! Как я тебя понимаю — меня тоже обезобразили сюпсом. Да, кстати, я забыла представиться — Шмупсина, которая раньше Шмупсом была. Не узнаешь меня, Ступек?

Ступек покачал головой. Действительно, слишком сложно было узнать в этой обезьянке прежнего представительного Шмупса.

— Давайте выкупим его у этой Сумындры. Мне тогда хоть будет с кем играть, — предложила Шмупсина.

— Да, выкупить его, пожалуй, стоит. Хотя с твоего, Ступек, молчаливого согласия я попал в темницу Чмундра. Ну да ладно. Сколько ты стоишь?

— Сумындре предлагали за меня 2000 ликов, но она отказалась.

— Хорошо, я поговорю с ней.

Сумындра оказалась на редкость хитрой и жадной бестией. Представившись торговцем редкими экзотическими животными, я выразил готовность купить у нее Ступека за 2000 ликов.

— Да вы что! Мне за него 4000 ликов предлагали, и то я отказалась. Он же мне как сын родной. Где я найду себе такого слугу?

— Хорошо, 4100 ликов.

— Нет, так дёшево я уступить его не могу.

После долгого торга Ступек был продан за 5000 ликов.

— А он не кусается? — поинтересовался я.

— Нет, что вы! Кукс исключительно беззлобное животное. Надо только не забывать его кормить.

— А чем он питается?

— О, он абсолютно не прихотлив в еде. Ест практически любые отбросы. Только мухоморы ему не давайте — у него на них аллергия.

Оформив сделку у нотариуса, я получил из рук Сумындры поводок Ступека, и пошёл со Ступеком в Институт Трансмутаций — там как я узнал, легко и недорого возвращали горемыкам-инопланетянам, отведавшим сюпса, их прежний облик. По дороге я сказал ему:

— Недорого же ты стоишь, братец. Всего 5000 ликов.

— Да если бы Сумындра нашла мне пару, то она никогда бы меня не продала. Она планировала разводить людей как кур.

— Я что-то не понял — ты жалеешь, что ли о несостоявшейся карьере быка-производителя?

— Не надо так шутить, Фау.

— А я и не шучу. Подвергну сейчас тебя в Институте Трансмутаций ещё одному превращению, и из тебя выйдет прекрасная обезьяна. Подсажу тебя к Шмупсине, и буду разводить обезьян. Ты действительно подал неплохую идею.

Ступек заплакал, а затем, утирая слёзы, сказал:

— Я не хочу жить со Шмупсом, пусть даже сейчас он и самка. Он мне и раньше то не очень нравился. Как может нравиться собственный начальник? И вообще, нас всегда связывала только работа.

— Ничего, стерпится — слюбиться.

— Ну, это же... бесчеловечно!

— А я и не человек. Ты забыл, что ли, что я колденский лев? Кстати на Колдении тебя в таком парнокопытном прикиде съели бы через 10 минут.

— Я компенсирую тебе, Фау, все твои расходы на Элупии. И ещё доплачу за моральный ущерб, когда ты сидел на Цецедре. Только не губи меня. У меня на Земле скопилась неплохая сумма на банковском счёте.

— Ступек, я тебя не узнаю! Когда это было, чтобы ты откладывал деньги? Ты же их всегда проигрывал в карты.

— Я лечился. Даже к профессору Кышпировскому на сеансы ходил.

— И помогло?

— Нет, конечно. Бросил азартные игры сам, когда понял, что это сильно мешает моей карьере.

— А кем ты на Земле работаешь?

— Я сотрудник Отдела инопланетных исследований.

— Ну, если Ступек бросил азартные игры, то он точно в большие начальники выйдет. А мне как раз нужен свой человек в этой организации. Короче, если будет информация по какой-нибудь интересной планетке, то дай мне знать.

— Так ты меня отпускаешь?

— Конечно. А ты решил, что я плёл эти байки всерьёз? Ты своё уже отсидел, отмучился. Сейчас закажу для тебя обратную трансмутацию и всё, свободен.

— Фау, ты не представляешь, как я тебе благодарен! Я вышлю тебе с Земли все деньги. Ты только скажи куда.

— Да оставь ты это, Ступек. Мы сегодня заработали столько денег, что я спокойно мог бы купить целый зоопарк таких редких животных как ты. Причём парами.

10. Каторгадина

/из дневника Мусека/

Вообще-то раньше планета Каторгадина называлась как-то по другому, но сейчас её прежнее название уже никто не помнил, даже старожилы. Старожилом на планете назывался любой, отсидевший там более 200 лет. После того, как на планете устроили общегалактическую каторгу, она действительно превратилась в одну из самых гадких планет галактики.

Природные условия также особо не баловали Каторгадину. Местное светило скупо бросало свои холодные лучи на планету, явно считая её своей падчерицей. На холодной, сырой и каменистой почве росли преимущественно мхи и лишайники. Словом, идеальное место для тюрьмы. К тому же планета находилась на задворках владений Конфедерации и граничила с враждебным сектором Углеводородян — загадочных существ, живущих в нефтяных озёрах. Не смотря на длительную вялотекущую войну с Конфедерацией, Углеводородяне ни разу не нападали на Каторгадину, видимо считая её самым страшным оружием Конфедерации, своеобразным троянским конём. В самом деле, если бы они напали на Каторгадину и перебили персонал тюремных надзирателей, то должны были бы, по логике, освободить всех заключённых. А многие заключенные попросили бы у них политического убежища. Учитывая политическую обстановку, в такой просьбе отказать им было бы нельзя. А пригреть у себя такое количество отъявленных бандитов было бы просто непростительной ошибкой. Заключённый, отбывающий на Каторгадине два пожизненных срока, считался там просто пай-мальчиком. Для того чтобы сразу было видно, сколько пожизненных сроков предстоит отсидеть данному индивидууму, каждый зек рисовал себе на левом плече звёздочки. У многих такая "звезданутость" переваливала за дюжину.

И вот такую классную планету Фау выбрал в качестве объекта для следующей ревизии. Я прямо ему сказал, что на Каторгадину не поеду. Меня еще несколько лет тому назад двое судей на разных планетах предупреждали, что по мне Каторгадина плачет. Не хватало ещё, чтобы сбылось то, что они напророчили. Если мы там проколемся, то нас посадят минимум на один пожизненный срок, а мне этого вот так хватит.

— Смотри, Мусек, решай сам. Не поедешь — уволю без выходного пособия. Чем ты тогда станешь заниматься? Сейфы вскрывать. А у нас всё-таки работёнка более чистенькая, бухгалтерская, — сказал Фау.

— Да я лучше отсижу 10 лет за сейф, чем навечно застряну на Каторгадине, — парировал я.

Собрал я свои манатки и ушел в другую гостиницу — попроще. Теперь деньги надо экономить. Думал, что теперь всё кончено. Но всё только начиналось. Опознал меня в этом гадюшнике ефрейтор полиции Головозник, с которым мы были знакомы по одному мелкому делу. Пробил он мою персону по компьютеру. Как же — такой человек и на свободе! А компьютер ему сухо сообщил, что я объявлен в межгалактический розыск на 37 планетах. Он решил выслужиться — в баре незаметно подсыпал мне в бокал снотворное, а затем одел на спящего наручники. Невелика победа. Но только очухался я быстро и наручники снял. Есть своё ноу-хау. Короче, сбежал я от него, и бегом в космопорт. А там Фау с Шмупсиной регистрацию проходят. Я ему как закричу через весь зал:

— Фау, возьми меня! Я на всё согласен.

Окружающие, конечно, поморщились — опять какие-то педики отношения выясняют. А Фау прошептал мне на ухо:

— За выпендрёж твоя доля уменьшается на 10%.

Во время перелёта, заметив, что Шмупсина любезничает с каким-то гориллоподобным инопланетянином, я спросил у Фау:

— Фау, я так и не понял, чем тебя всё-таки привлекла эта Каторгадина? Я специально узнавал — ничего там кроме тюрем нет. Есть только угольные шахты, на которых работают зеки, но они планово убыточны. Их не для получения дохода строили, а чтобы поскорее зеков сгноить.

— Извини, Мусек, но сейчас я тебе ничего рассказать не могу. Путь на Каторгадину долгий, с массой пересадок. А ты у нас человек пьющий до беспамятства. Можешь и разболтать.

— Обижаешь, начальник, я на Петрине выпил с Власичем больше, чем ты весишь вместе с усами и хвостом, а ничего ему лишнего не сказал.

— Я сказал — всё узнаешь на Каторгадине.

Когда мы наконец-то прилетели на Каторгадину, то на таможне произошёл небольшой конфуз. Таможенник, увидев Шмупсину, улыбнулся и сделал ей пальцами "козу". Шмупсина резко переменилась в лице, но ничего не сказала. Увидев её озлобленное лицо, он спросил:

— А ваша обезьянка не кусается?

— Хам! — воскликнула Шмупсина. Я полномочный пресс-секретарь планеты Шимпанзуния. Вот мои документы.

— Вы уж на дипломатический скандал не нарывайтесь, — поддержал я её. — Вы должны знать, что на Шимпанзунии живут высокоразвитые гуманоиды, немного напоминающие обезьян.

— Да я... Да у меня... Извините меня, пожалуйста, — покраснев, пролепетал он.

Только на Каторгадине Фау посвятил меня в детали операции.

— Ты не представляешь, насколько это богатая планета. Здесь есть завод по производству золота и платины, — сказал он.

— Наверное, ты хотел сказать рудник?

— Нет. Именно завод. При прокладке одной из штолен зеки наткнулись на древний город. Тюремное начальство, узнав об этом, их всех сразу же уничтожило, инсценировав обвал шахты, а сами начали его изучать. Оказалось, что это древний город ахинарейцев.

— Что-то не похоже. Ахинарея действительно была когда-то одной из богатейших планет вселенной, но во время борьбы с брыкунчиками они взорвали свою планету, чтобы не сдаваться в плен.

— Все верно. Просто удивительно, а откуда ты это знаешь?

— Я всегда интересовался богатыми планетами, а на Ахинарею, точнее на то, что от неё осталось, даже думал слетать и поискать золотишко.

— Это бесполезно. Там уже до тебя всё облазили. Но самое главное — на Ахинарее никогда не было богатых месторождений золота. Они его синтезировали.

— И ты хочешь сказать, что здесь уцелел их завод — так далеко от Ахинареи?

— Да. Во время борьбы с брыкунчиками горстке ахинарейцев удалось спастись. Они прилетели сюда, так как здешние природные условия напоминают Ахинарею. Тюрем здесь тогда ещё не было. Построили подземный город и завод, а потом довольно скоро вымерли от радиации, которую они схватили во время боевых действий.

— И ты думаешь, что я поверю в эту ахинею? Мне рассказывали, что сейчас учёные научились получать золото, облучая ртуть потоком нейтронов. Но стоит такое золотце дороже алмазов.

— Правильно. Но наша наука как всегда выбрала самый затратный способ синтеза золота. Ахинарейцы получали золото и платину другим, гораздо более дешёвым способом.

— А откуда ты это знаешь? Может, у тебя бабушка была ахинарейкой? Фау, очнись, тебе кто-то наплёл баек, а ты и поверил.

— Взгляни на это колечко, — сказал Фау, протягивая небольшое обручальное кольцо из желтого металла.

Я попробовал его на зуб.

— Обычное кольцо. Золото как золото. Только очень маленькое — мне только на мизинец налезает.

— А вот заключение двух независимых аккредитованных лабораторий, что это искусственно полученное золото.

— Как же его выявили? Неужели теперь всё золото в лаборатории на "вшивость" проверяют?

— Нет, что ты. Его засекли на Хилострофии. Ты наверняка слышал массу анекдотов о том, как хилострофики заботятся о своём здоровье. Все прибывающие на их планету продукты они тщательно исследуют — нет ли пестицидов, диоксинов, генномодифицированных продуктов и прочее. Даже предметы, входящие в тесный контакт с кожей и то отправляют на анализ.

— Значит, это правда? Но тогда на межгалактический рынок должны были хлынуть миллионы тонн золота, и оно начало бы стремительно обесцениваться.

— Это ты, Мусек, имея такой заводик, сразу бы зарвался. А здесь, похоже, люди серьёзные. Сбывают золото потихоньку и малыми партиями. Вот и мы сейчас особо жадничать не будем. Возьмём сейчас с каторгадинцев немного, но оговорим, что они ежемесячно будут перечислять нам на счёт денежки. Я давно мечтал о такой стабильной ренте. Сам знаешь — в старости мне никто официальную пенсию платить не будет.