'Какое счастье, что не лето, я бы упрела', — тоскливо думала Элья, идя по указанному служанкой направлению.
Идти пришлось долго. Общественного транспорта не было. То ли не додумались, то ли не было нужды в нем. Боже, о чем она думает! Кому надо, тот имеет свою телегу или экипаж.
По дороге ей встретилась очень даже приличная таверна. Ведомая вкусными запахами, Элья зашла туда. Осмотрелась. Чисто, тихо, и люди вроде приличные сидят. Она выбрала для себя столик в стороне и с удовольствием уселась. Ноги гудели, спина болела, а живот сводило от голода.
— Мисс, — обратился к ней мужчина — разносчик еды, — покиньте таверну, у нас приличное заведение.
— Надеюсь, что приличное. Только по вашему отношению к посетителям этого не скажешь, — опешила Элья от услышанных по отношению к ней слов, но не растерялась.
— Пошла вон, шалава деревенская, пока взашей не выкинул, — прошипел, наступая на нее, противный официант.
Такого напора, незаслуженного оскорбления она не ожидала. Девушка вскочила, ее щеки налились румянцем, краем глаза увидела, что сидевшие за другими столиками посетители с удовольствием наблюдали представление, и, поняв, что, даже отстояв себя, есть она тут не сможет, вышла, глотая слезы. Не удержавшись, она все же бросила фразу так, чтобы все слышали:
— Прошу прощения. Не знала, что здесь бандитский притон. Конечно, приличной девушке не место в этом гадюшнике.
— Ах ты... — договорить официант не успел, его одернул хозяин, не желая публичной склоки.
Элья шла, вытирая рукой слезы. За что он так ее унизил? Одета она как девушка из крепкой крестьянской семьи. Никто по дороге не выказывал ей неуважения, наоборот, ее опекали, сопровождали в подозрительных местах, показывая, что она не одна. Почему же в городе ее так унижают?
Пройдя дальше, она снова сделала попытку перекусить в заведении попроще. Зашла, нашла себе местечко почище, села. Почти сразу к ней подошла дородная тетка, грубоватым голосом спросила:
— Чего надо?
— Пообедать зашла, — хмурясь и готовясь к гадостям, коротко ответила девушка. — Что у вас есть?
— Сегодня у нас мясо с овощами. Пироги как всегда, питье на выбор, — не задумываясь, оттарабанила официантка.
— Мясо с овощами. Травяной чай, после мяса.
— Четверть медяшки.
— Хорошо, — не торгуясь, девушка достала нужную монету, показала: — Поем — заплачу.
Тетка понимающе хмыкнула и поплыла, как каравелла, за заказом. Элья предполагала заплатить ей побольше и вызнать хоть что-нибудь о съеме жилья, но народ вдруг валом повалил, и стало понятно, что от нее отмахнутся.
'Ну что же делать? Какие они все необщительные', — ковыряясь в тарелке с несъедобным мясом и с отвращением посматривая на жирный чай в грязной кружке, сетовала она.
По вывескам с картинками и бо́льшему количеству народу, толпившегося на улице с пирожками в руках, до Эльи дошло, что она попала в более бедный квартал. Чтобы дать себе передышку и решить, куда идти дальше, она зашла в лавку купить ленточку или иную пустяковину. Пользуясь тем, что она единственная покупательница, она втянула продавца в беседу. Ей пришлось купить три дорогие ленты, чтобы получить информацию о съеме жилья. К сожалению, купленные таким образом сведения оказались бесполезными. Элья изначально не собиралась снимать комнату, а теперь, насмотревшись на отношение к ней посторонних людей, поняла, что даже квартира ей не подходила. Слишком приметна одинокая девчушка и лакома для непорядочных соседей.
Элья устала бродить по городу с тяжелой сумкой, да еще и без толку. Среди множества людей она была одинока, как никогда.
Горожане как будто чувствовали, что она чужая, и даже прохожие смотрели на нее с недовольством. Она шла не в одном ритме с ними, смотрела на них такими глазами, что любой бы понял, что совсем юной девушке нужна помощь, но никто не мог позволить себе остановиться, потратить на нее свое время — не дай бог, придется расстаться с деньгами, чтобы помочь ей. Для совестливых людей самый лучший вариант был пройти мимо и ничего не знать.
Правда, были и такие, которые не прочь были бы воспользоваться наивностью гостьи столицы, но она с такой силой шарахалась от них, что не стоило с ней связываться и привлекать к себе внимание. Еще слишком светло и людно для нехороших дел. Элья осознавала, какая складывается вокруг нее ситуация, но на данный момент переломить ее не могла. Слишком сильна оказалась разница между ее прошлой и нынешней жизнью, даже в дороге она не теряла надежды на то, что справится со всем, а сегодня она с головой окунулась в новое пространство, и ей не хватало сил, чтобы влиться в него, стать одной из многих. Требовалась передышка, обретение уверенности в себе и надежный тыл.
'Дойду до рынка и поворачиваю обратно', — решила она, смиряясь с тем, что вынуждена вернуться в 'Тыкву'.
Рынок уже закрывался. Часть торговцев разошлась, оставшиеся, жалуясь на вялых покупателей, собирали товар. Элья пожалела, что потащилась сюда, так как и здесь любые ее вопросы начнут только раздражать торговок. Вдруг послышался тонкий визг и мужской бас, изрыгающий ругань.
— Так ее, так! Поделом, — подключилась к отвратительному шуму объемная бабища.
Снова раздались крики.
— Мелкая с-сучка! — оглушил площадь полный злобы рявк мужика.
Элья подошла посмотреть, что происходит, и обалдела. Маленькая девочка, сжавшись в комочек, получала удары ногами от мужика, иногда подлетая от его действий как мячик.
— Да вы что?! — ни на секунду не задумываясь, заорала девушка. — С ума сошли — ребенка бить?!
Элья выскочила вперед, полыхая возмущением, желанием самой бить здоровенного детину, да так, чтобы он на всю жизнь забыл, как это — поднимать руку-ногу на ребенка. Но ее порыв вызвал лишь насмешливое любопытство других торговцев и недовольство непосредственных участников.
— А тебе что за дело? Шла мимо — вот и иди, — угрожающе отозвалась баба, одобряющая избиение.
— У нас что, убийство больше не карается? — вспомнив о законах, громко и властно, как привыкла, выкрикнула Элья, до хруста сжимая в руках тяжелую сумку, которой намеревалась защищаться, если придется.
В толпе загудели. Люди принялись обсуждать, что маленькая дрянь может не выдержать наказания, тогда всех ждут проверки.
— Кто ее убивает-то, кому эта воровка нужна? — громогласная агрессивная бабища, увидев, что особо ее никто не поддерживает, поумерила свой пыл.
— Здесь полно свидетелей, которые подтвердят, что именно вы забили малышку до смерти! — давила Элья. — Девочка уже сейчас не может встать, а к утру тут будет ее труп, — жестко отчеканила графиня. Да, сейчас она вела себя как владетель, и люди, интуитивно чувствуя ее право на власть, прислушивались к ее словам.
Некоторые будущие свидетели сочли, что у них товар лежит без присмотра, а тут на глазах образовывается грязное дело, от которого, кроме неприятностей, ждать нечего, и люди быстро расходились. Мужик, пинавший девчонку, запыхался от усердия и, сплевывая, а потом стирая кулаком повисшую на жиденькой бородке вязкую слюну, стоял и раздумывал, продолжать ли вымещать вспыхнувшую злость на оборванке или себя пожалеть, а то он, разгоряченный, стоит на холоде, так и заболеть можно.
— Тощая-то какая! — воскликнула сердобольная торговка зеленью, переводя зрелище на новый виток обсуждения. — И чего ты, Панас, взъелся на нее?
— За воровство, — сплюнул Панас. — Каждый день недосчитывался колбасы, только сегодня поймал мерзавку. Ланка замучила меня подозрениями, думала, это я товар с пивом съедаю.
Ланка, огромная бабец, каждое слово мужа подтверждала согласным кивком.
— Ну ладно, пошли уж, продукты без присмотра оставил. — И, отвесив мужику подзатыльник, погнала его в сторону.
Остатний народ еще погудел, подождал развития событий, кидая взгляды на странную девушку с наивным выражением лица, но смелую, и потихоньку разошелся. Маленькая девочка так и осталась лежать на промерзшей площади.
— Эй, малышка. — Элья подошла к ребенку, желая помочь ей хотя бы встать, но та не шевелилась.
'Без сознания. Господи, что же делать? Скоты, какие же они скоты!' — Негодование, жалость, ненависть ко всем и беспомощность — все кучей нахлынуло на Элью, но пользы от всех этих эмоций не было. Она присела на корточки и, взяв тоненькое запястье девочки, попробовала нащупать ее пульс, одновременно прислушиваясь и присматриваясь к дыханию. Малышке требовалась срочная реанимация, но что можно сделать сейчас, в этом городе? Площадь практически полностью опустела.
— Эй, торговля! — громко крикнула Элья почти последнему торговцу, уезжающему на телеге.
— Чего орешь, деревня? — откликнулся средних лет мужичок.
— У меня тут медяшечка завалялась, готова подарить ее тому, кто на телеге покатает меня по городу.
— Ну-у... — Сбив невообразимой формы головной убор набок и почесав затылок, мужичонка уточнил: — Если полный медяк, то можно устроить катание. А куда?
— Ты подъезжай поближе, что мы орем друг другу. — Руки у Эльи дрожали, она боялась остаться одна с умирающим ребенком, но, привыкнув руководствоваться в своих действиях прежде всего ответственностью за других, она делала то, что должна.
Торговец вроде как нехотя развернул телегу и не торопясь подъехал к глупой соплячке, раскидывающейся деньгами.
— Где лекарь или знахарь живет, знаешь?
— Ну-у, — его рука вновь потянулась скрести затылок, — а тебе зачем?
'Вшивый, что ли?'
— Догадайся сам. — Элья кивнула на лежащую девочку.
— Хочешь лечить эту дрянь?
— Не больно-то хочу, но оставлять ее здесь нельзя, умрет же.
— Никто о ней плакать не будет, — брезгливо фыркнул мужичок. — Давно ее приметил, крутится здесь, подворовывает. У меня-то товар ей не нужный, а все одно напрягает.
Торговец говорил не то чтобы зло, а как бы даже поучительно. Мол, смотри, деревня, кого пригреешь! Элья слушала, понимала, что обуза в ее нынешнем положении ей ни к чему, но не оставлять же малышку умирать. К тому же морозец к вечеру заметно усиливался.
— Давай, грузи ребенка да вези к тому, кто ее подлечить сможет, — зло велела она, ужасаясь приходящим в голову мыслям о том, что нынче помогать другим ей неудобно и не ко времени. Так нельзя! Родители ее не тому учили!
— Ты не командуй! Тебе надо, ты и грузи, мне за покататься платишь, на другое уговора не было.
'Скотина!' — Девушка еле удержала в себе удушливую волну, которая поднялась из глубин и способна была всколыхнуть все камни на мостовой и погрести под собою бессердечного наглеца.
С трудом подняв безвольное тело девочки на руки, Элья быстро скинула ее на телегу. Малышка так и не пришла в себя, только застонала. От нее так разило сильно мочой, что слезы из глаз выбивались.
'Тоже мне воровка, да тебя по запаху за километр почувствуют', — злилась на всю ситуацию в целом Элья, но поправила малышку, чтобы той было удобнее.
— Трогай.
— Раскомандовалась тут, — ворчал возница, но тем не менее достаточно быстро довез до лавки, из которой пахло травами, а множество разных пучков полностью скрывали потолок, стены и почти весь прилавок.
— Жди тут, — велела Элья.
— Чего это? Давай медяшку, да поехал я, — начал возмущаться возница.
— Что значит 'поехал'? За две минуты ты, милейший, ничего не заработал. Сейчас подождешь, можешь со мной пойти, поторопить лекаря, а после мы поедем в гостевой дом 'Тыква'. Там и расплачу́сь.
— Связался на свою голову, — ворчал мужичок, явно желавший ни за что получить большой медяк с дуры-девки, и тем больше сердился на нее, что обманулся в своих ожиданиях.
Элья вошла в лавку.
— Эй, хозяева?! Нужна помощь, — прокричала она в бездонную глубину, перекрытую стеллажами с кувшинчиками и мешочками.
— Здравствуйте, мисс. Что вам угодно? — вежливо спросила средних лет деловитая женщина.
— У меня на улице в телеге лежит избитая девочка, ей нужна помощь. Вы можете ей помочь?
Женщина не была обрадована озвученной проблемой, но вышла из-за прилавка и, жестом предлагая девушке первой пройти к выходу, пошла за ней на улицу. Остановилась у телеги, замерла, после поводила руками.
— Внутри почти все отбито, к тому же присутствует сильное истощение. Хорошо бы мага Жизни привлечь, чтобы наверняка отвести смерть, но они занимаются только королевским двором.
— Что, даже за деньги не полечат? — нахмурилась Элья.
— У них и так отбоя от пациентов нет, зачем им брать таких, — женщина повела подбородком в сторону своей временной пациентки, — мараться?
— Кто-нибудь может согласиться?
— Сразу видно, что вы издалека, мисс, раз говорите подобные глупости. В городе всего два мага Жизни. Оба они живут в королевском дворце под охраной. К ним не всякого вельможу пустят, а уж о стоимости визита к ним вообще молчу.
— Что ж их так мало? — буркнула Элья.
— В войну всех поизвели, — уперев руки в боки, вздыхая, пояснила травница. — Жить все хотят, вот раненые лорды и требовали, а многие подчистую выдавливали из жизневиков силы. Да еще после войны увечные образовали целую секту. Они отлавливали молоденьких магов Жизни, полностью выпивали их, возвращая себе утерянное здоровье и молодость. Наш король Фердинанд извел секту, но магов это не вернуло. У нас в столице всего два целителя, может, где и прячутся еще, но их из своих крепостей не вытащишь. — Было видно, что, рассказывая о беде магов Жизни, она обдумывает, что делать с девочкой. Элья надеялась, что ребенка можно будет оставить у травницы, ведь вроде это их дело — ухаживать за больными.
— Значит, так, дорогуша. Дам зелья, мазь, травы. Читать умеешь?
— Да.
— Хорошо, будешь все делать по моим записям. С тебя серебрушка.
— Но мне некуда ее забирать, я сама только вчера в город приехала, в гостевой дом заселилась, — отшатнулась Элья.
— А это меня не касается. — Женщина развернулась и ушла.
Вот тебе и знахарка, которая любого больного должна вроде как подобрать и вылечить.
Мужик только одобрительно кашлянул.
— Ты это, решай давай быстрей, а то замерзнет твоя подопечная, лечить некого будет, — весело проговорил он. Девушка одарила его злым взглядом и побежала за женщиной.
— Хорошо, давайте я заплачу! Только не посоветуете ли мне приличный гостевой дом, а то боязно мне в том, где я сейчас.
Лекарка задумалась.
— Ничего не знаю про гостевые дома. Мне ни к чему это, — пожала она плечами. — Одно понятно, что одинокой молоденькой девушке там не место, — добавила женщина, хмурясь и с подозрением глядя на Элью так, как будто это был ее каприз — жить среди путешествующих по делам мужчин.
— А где мне место, где я могу поселиться? Деньги у меня есть, я приехала в столицу, чтобы жить здесь.
— Для начала не стоило брать на себя заботу, которая свяжет тебя по рукам и ногам на пару недель, самое малое, — поучительно произнесла она.
— Думаете, я не понимаю?! Но ведь никто, никто не подобрал девчонку! Неужели никому нет дела до того, что она умрет?
— Вечерами стража выходит на улицы города, они и забрали бы. А что касается того, где жить, так прежде, чем ехать, надо было знакомых заиметь. Одной девице не место ни в гостевом доме, ни на съемной квартире, ни в доме. Тебе необходим сопровождающий.
