Тредецима учтиво кивнула и сорвала печать, разворачивая свиток. Крупные ровные строчки знакомого почерка складывались в короткое послание. Прочитав его, фемина допила вино и задумчиво погладила тонкую белую нить шрама на правой щеке.

— Значит, в Старой башне, — пробормотала она вслух. — Кто бы мог подумать?

Хмыкнув, Тредецима поднялась из-за стола и направилась к выходу.

— О, уже уезжать собралась, — неожиданно напомнил о себе один из нобилей.

— Да, наездница она, должно быть, хорошая, — вторил ему другой и выразительно прошёлся взглядом по фигуре фемины.

— Я бы дал ей прокатиться на моём жеребце, если бы она задержалась на ночь, — заключил первый и оба вновь рассмеялись незамысловатой шутке.

За смехом они едва заметили, как Тредецима стремительно подошла и резко наклонилась к ним, уперевшись ладонями в край стола.

— А что, может прокатимся? — ехидно поинтересовалась она и плотоядно облизнула чуть полноватые губы.

— Э-э-э... — только и смог выдавить из себя нобиль, глядя в затянутые черной пеленой глаза, из уголков которых струился белёсый дым.

— Так я и знала, — разочарованно протянула Тредецима, развернулась и вышла из каупоны.

* * *

Лесная дорога была не сильно широка — двум повозкам не разъехаться. Но по сравнению с узкой стёжкой, что петляла здесь три года назад, путь стал ощутимо свободнее, и уже не приходилось постоянно наклоняться, спасая голову от нависавших ветвей. Неудивительно, что к знакомой поляне Тредецима доехала заметно быстрей, чем в прошлый раз. Впрочем, тогда поляна предстала перед ней поросшей редким осинником и, что удивительно, деревцами сирени. А в самом центре, на явно рукотворном холме, возвышалась гексагональная башня, сложенная из красной плинфы. Благополучные дни её уже давно канули в Лету — зияли пустотой проломы в стенах, одна из трёх угловых башен-пристроек обвалилась наполовину, а из трещин в кладке к небу тянулись тоненькие стволы. От нижних ярусов вверх по стенам поднимался живой ковёр, сложенный плющом, плетистыми розами и вьющейся жимолостью.

Теперь же на поляне из деревьев осталась лишь сирень — вокруг старой башни выросли хозяйственные строения, на которые и пустили срубленный осинник. Да и сама башня красовалась свежей кладкой на месте проломов, выбоин и трещин. Над её южной башней-пристройкой торчала мачта семафора, а обрушенная северо-восточная венчалась бревенчатым бельведером93.

Перед мостом через ров разместилась бревенчатая арка, у которой стояли двое стражников в доспехах ауксилариев. Оба были не молоды, с суровыми глазами воинов на морщинистых лицах, и крепко держали копья в жилистых руках. Подъехав к ним поближе, Тредецима спешилась.

— Вы кто будете... сира? — пребывая в сомнении спросил один из стражников.

— Тредецима Ифанди, — ответила фемина, за цепочку вытягивая наружу медальон с серебряной инкрустацией в виде трискелиона, сложенного тремя пёсьими головами.

— Э-э-э, — протянул второй, со сломанным носом. — Вы одна? Нам говорено было, что сотоварищи будете.

— Ты видишь кого-то ещё? — недоуменно вскинула бровь Тредецима.

— Хах, нет! Ладно, проходите — ждут вас. Конюшня во-он там.

— Благодарю, — кивнула фемина и повела коня через мост.

Подковы гулко застучали по бревенчатому настилу, лежавшему на старых каменных опорах, оставшихся от прежнего полуразрушенного моста. В долговечности такое решение ощутимо уступало полноценному ремонту — уже через десяток лет брёвна потребуют замены — зато заметно выигрывало в простоте, скорости и цене исполнения. И будет ли мост нужен спустя эти десять лет, было ещё весьма неясно. В силу специфики своих занятий, Тредецима могла с трудом представить собственную судьбу по прошествии такого срока. А в свете последних событий, не взялась бы загадывать и на год вперёд.

Занятая подобными мыслями, фемина подвела Волчка к конюшне и принялась распрягать, развьючивать и рассёдлывать его. Она завела коня в свободное стойло, дала напиться, задала корму и уже заканчивала вытирать потную шкуру, когда услышала торопливые шаги.

— Трима! Хвала Единому, ты жива и цела, — раздался позади знакомый голос.

Фемина обернулась — у входа в конюшню стоял молодой, немногим старше её самой, сухопарый мужчина: узкое смуглое лицо, темные глаза, черные вьющиеся волосы. Дорогой брат.

— Похоже Учителю не придётся опять экспериментировать с ювенальной магией, убирая шрамы с твоего прелестного личика.

— Децим, язвителен как всегда, — с напускной обречённостью в голосе вздохнула Тредецима, выходя из стойла. — Даже мыслям не под силу опередить твой острый язык.

Брат торопливо подошёл к ней и порывисто схватил за плечи, глядя в глаза.

— Всё оттого, что я места себе не находил! С тех пор, как все ваши голуби внезапно прилетели с той единственной путаной запиской... Но почему ты одна? Где Секст, Октавиан?

— Они сейчас там, за Хиндом, — мрачно проговорила фемина. — В том, что осталось от лагеря экспедиции.

— Вот как... Значит... — невольно опуская руки, Деций уронил взгляд влево. — Кто-нибудь ещё уцелел?

— Не знаю, может кому и удалось сбежать... Мне некогда было выискивать и считать тела. По крайней мере, те, кто убегал, отвлекли на себя большую часть нападавших.

— Кто это были?

— Дикари, полуорки. Целое племя диких полуорков! — Тредецима раздражённо ударила кулаком по бедру.

— Племя полуорков? Ты уверена, Трима?

— Уверена ли? Нет. Но если кто-то выглядит, как полуорк, рычит как полуорк, и дерётся как полуорк, то сам понимаешь. А чистокровные мне на глаза там не попались.

— Оркам и людям непросто зачать потомство, — задумчиво поглаживая усы и короткую бородку, констатировал брат. — Да и потом их преследуют выкидыши, патологии, бесплодие...

— Я не хуже тебя знаю, как в приграничье с полукровками дела обстоят. Один на дюжину, или того реже. Но я видела то, что видела.

— Откуда же они там взялись? В изученных нами отчётах прежних экспедиций и записях путешественников ни о каком подобном племени не упоминалось.

— Не знаю и знать не хочу, Децим. Но дикие они даже по меркам того варварского края — одежда из шкур, оружие из бронзы, а хороших лошадей они если и видели, то только издали. Даже их уорг и тот какой-то архаичный.

— Да, кого только не встретишь в мире. Почему они вообще на вас напали?

— Варвары, — процедила фемина. — Им разве нужен повод? Может эти проклятые руины были их священным местом, может соблазнились добычей — в сущности, это уже не важно.

— Если не хочешь вспоминать...

Тредецима запрокинула голову вверх и упёрлась взглядом в потолок.

— Не хочу, Децим, не хочу. Ни про то, как часовые проспали нападение, и мы проснулись уже от криков раненых, ни про то, как рабочие с носильщиками бестолку метались по лагерю, а потом сбежали, ни, тем более, про то, как нашла бездыханных Октавиана и Секста.

— Я... понимаю, — брат тяжело вздохнул и продолжил. — Но Учитель всё одно захочет услышать доклад.

— Знаю, — кивнула фемина.

— Если ты закончила со своим степняком, пошли, покажу твою кубикулу, да и вещи помогу донести.

— Погоди немного, тут чуток осталось.

— Хорошо, — кивнул Децим, и прислонился плечом к косяку, складывая руки на груди.

Тредецима вернулась в стойло, чувствуя на себе внимательный взгляд брата. Споро закончив уход, она похвалила коня, потрепала его за холку и вышла. Децим подхватил сложенные у входа вьюки, и ей остались только перемётные сумы.

— Основательно вы тут обустроились, — заметила фемина брату, поднимаясь по лестнице ко входу в башню. — Конюшня, хорреумы, вон даже кузня небольшая. Не говоря уж о самой башне.

— Да, с башней пришлось поработать. Ещё бы сотня лет, и проще было бы сравнять её с землёй и новую отстроить.

— Через сотню лет, это бы нас уже не волновало, — усмехнулась Тредецима.

— Точно.

— Признаться, я удивлена, что Учитель потратил так много ресурсов на эту башню.

— Не так уж и много, — обронил брат и, поняв, что от него ждут объяснений, продолжил. — Как ты знаешь, у Учителя было хорошее знакомство с легатом Сульперием, что командовал тремя легионами в данной области.

— И тот не смог отказать в такой мелочи, как предоставить легионеров для работ, — догадалась Тредецима.

— Конечно, ведь он очень ценил те снадобья, которые я передавал ему от Учителя.

Фемина лишь фыркнула и вошла в распахнутую братом тяжёлую дверь. Новый интерьер башни оказался простым, даже аскетичным. Немногочисленная крепкая и грубоватая мебель, бесхитростная побелка стен — никакого излишества и украшательства. Но после виденного в прошлый раз запустения, и такая спартанская обстановка радовала глаз.

— Уютно тут у вас.

— Да-а, как в родном валетудинарии, — криво усмехнулся Децим.

Крутая винтовая лестница, сложенная внутри башни-пристройки, привела их на четвёртый ярус. Брат достал ключ, отпер дверь, и распахнул её внутрь комнаты. Тредецима проследовала за ним вовнутрь, оглядывая помещение. Обстановка оказалась ожидаемо скромная: кровать, стол, сундук в углу и пара стульев. Но зато совершенно не тесно — комната занимала без малого четверть яруса. Как следовало полагать, наново выставленные деревянные стенки с гипсовым намётом разделяли его на четыре отведённые под кубикулы комнаты.

— Располагайся, Трима, — складывая вьюки на крышку сундука, пригласил Децим. — Можешь покуда отдохнуть... Если, конечно, тебя всё устраивает.

— Есть предложение получше? — иронично поинтересовалась фемина, уложив сумки прямо на кровать.

— Ты могла бы расположиться у меня...

Тредецима улыбнулась и подошла к брату, погладила его губы, щеку, щербинку в том месте, где шрам пересекал бровь.

— Сколько лет уже прошло? — спросила она.

— Четыре года, — вздохнув и отводя взгляд, признал Децим.

— А нас с тобой хватило ровно на три года меньше. Не стоит пытаться переиграть прошлое. Брат и сестра из нас выходят куда лучше, чем аманты94.

Децим тяжело вздохнул и крепко обнял сестру.

— Я действительно рад, что ты вернулась целой.

— Я знаю...

Он мягко отстранился, тряхнул головой и провёл ладонью по волосам, заглаживая непослушную прядь назад.

— Как ты догадался, что я буду добираться в Ориенталь именно по той дороге, где стоит каупона старика Септимия? — решила сменить тему Тредецима. — Я ведь могла решить и другими тропами добираться, а то и вовсе к Фориоке направиться, чтоб на Поясной Тракт выйти.

— Я и не знал, — ухмыльнулся брат. — Я объехал все окрестные придорожные заведения, мимо которых можно проследовать, направляясь в Ориенталь, и оставил по письму в каждом. Чтобы вам... чтобы тебе не пришлось делать крюк, заезжая в город.

— А если бы я всё же выбрала путь через Фориоку?

— То благополучно встретилась бы с Ноной, — пожал плечами Децим. — В Фориоке наше "логово" на прежнем месте.

— Спасибо за заботу, братец, — на лице фемины появилась благодарная улыбка. — Я и впрямь не знала, что мы перебрались из Ориенталя в эту башню. Да и Секст с Октавианом об этом не обмолвились ни разу.

— Они, как и ты, давно не бывали в Восточном Пределе, могли и не знать.

— Да, ты прав, давно, — согласилась Тредецима. — С тех самых пор, как я, можно сказать, наткнулась на эту башню и тех брави95. Вернее сказать, они меня нашли. Неприятное вышло знакомство.

— Они сами не понимали, с кем связываются.

— Мне повезло, Децим. Я подставилась, и без удачи меня бы ждала куда более горькая расплата за это, — фемина коротко вздохнула. — Как и в этот раз, если подумать. Даже самой не верится, что добралась досель. Везучая я...

Децим улыбнулся, глядя на сестру.

— А ещё явно уставшая. Ты отдыхай тут, а мне ещё надо подготовить ксеновокс, иначе Учитель не обрадуется, если узнает, что мы не поторопились выйти на связь сразу же по твоему приезду.

— О да, — многозначительно произнесла фемина, усевшись и опёршись руками на кровать, чуть откинувшись назад. — А дверь на верх башни не заперта?

— Нет, там сейчас должен быть кто-то из сигнальной команды, — ничуть не удивившись вопросу, ответил Децим.

— Сигнальной команды?

— Официально все расходы на ремонт башни прошли, как возведение поста оптического телеграфа, — улыбнулся брат. — Стражники тоже числятся вольнонаёмными в каком-то из легионов и получают официальное жалование... помимо того, что платит им Учитель, разумеется.

— Занятно, — ухмыльнулась Тредецима. — И откуда же получают сообщения?

— Из поста в Ориентале, конечно же.

— Это-то понятно, а откуда-нибудь ещё?

— Увы, других постов в округе нет, — развёл руками брат с таким невинным видом, что фемина прыснула. — Но правды ради, в Элатирии, это селение в дюжине миль отсюда, уже начали своими силами строить вышку.

— Хоть какая-то польза людям от нас, — ухмыльнулась Тредецима. — Иди уже к своему ксеновоксу. Позовёшь, когда всё будет готово.

* * *

Тредецима стояла на верхней площадке башни, устремив взор в расстилающуюся перед ней пламенным закатом даль. Алеющее зарево тяжело пылало на кронах деревьев, золотило их старинной позолотой. Над ними носились стремительные силуэты птиц, наполняя воздух чириканьем, щебетом и посвистом. А вдали, ближе к горизонту, виднелись крыши и башни Ориенталя. Невольно вспомнилось, как три года тому, она стояла на этом же самом месте. Как и в этот раз, привёл её сюда разговор с Септимием, в каупоне которого, как и в этот раз, она оказалась по пути из Илиона. И, как и в этот раз, тогда она тоже пребывала в дороге одна. Фемина прикрыла глаза и отдалась воспоминаниям.

От безмятежного созерцания открывавшегося с башни вида её отвлекло показавшееся среди зелёных крон движение, и, встревоженная этим, Тредецима прильнула к обвалившемуся зубцу, всматриваясь вниз. Вскоре кавалькада из шести всадников шагом выехала из под деревьев на край поляны и остановилась. Фемина непроизвольно стиснула рукоять своего меча. Это была та самая шестёрка, что возбудила её тревогу в каупоне. Не зря ей не понравилось, какие взгляды они бросали на неё, покуда она беседовала с копо за прилавком. Либо их компания была сплошь из любителей старины, которые случайно приехали полюбоваться живописными руинами, либо...

— Ну же, доставайте мольберты, делайте эскизы, а я вам даже попозирую, — не скрывая горькой иронии в голосе, пробормотала Тредецима.

Разумеется, ничего, хотя бы отдалённо похожего на принадлежности художников, всадники доставать не стали. Обменявшись сопровождавшимися энергичной жестикуляцией репликами, они поскакали к башне, с места пуская лошадей крупной рысью.

— Тьма! — воскликнула фемина и пошла к лестнице, на ходу застёгивая ворот корацины.