"Она права — действительно, я в первый раз не вспомнил о ней, как о своей жене, — растерянно подумал Виктор. — Как это я забыл, сам не понимаю! Впрочем, мы постоянно что-то делаем в первый раз"...

Виктор с волнением остановился возле пресловутого киоска, он еще не забыл того странного выпада сознания, который настиг его на этом месте в прошлый раз. Было боязно. Но все обошлось. Ему не пришлось долго ждать — буквально через минуту к нему подошла Ксения и торжествующе представила сопровождавшего ее мужчину.

— Писатель Макаров!

— Здравствуйте, — понуро откликнулся Виктор. К его неописуемому разочарованию, писатель Макаров и в самом деле оказался тем самым странным типом, которого он хорошо запомнил по знаменитой презентации у Крупьевского. Там он рассказывал байки о том, как прекрасно быть старичком и читал не форматные стихи. Встречаться лишний раз с людьми, имеющими хоть какое-то отношение к фонду, Виктору было неприятно. Но как тесен оказался мир!

— Привет, — фамильярно кивнул в ответ Макаров. — Прочитал ваш рассказ. По-моему, это не рассказ, а повесть. Как вы считаете?

— Пускай повесть... Только, пожалуй, слишком короткая. Вряд ли неспециалисты способны понять разницу. Мне кажется, что назови я свой текст повестью, обязательно отыскался бы человек, который назвал его рассказом. Так пусть уж сразу — рассказ.

— Я не упрекнул вас! — огрызнулся Макаров. — Конечно, размер — это ерунда. Самые длинные книги, как правило, оказываются самыми бестолковыми. Например, "Война и мир" нашего прославленного графа. Согласны?

Виктор удивился. Он был уверен, что уважительное отношение к общепризнанным мастерам является обязательным в писательской среде, несмотря на очевидную жесткую конкурентную борьбу. На всякий случай он решил обойтись без излишней резкости.

— Я отношусь к Льву Толстому спокойно, не могу сказать, чтобы он меня особенно раздражал.

— А вот это напрасно... Вы должны научиться профессионально относиться к оценке литературных произведений. Заметьте, не только своих, но и чужих. Мастерство писателя в том и состоит, что он умеет видеть недостатки чужих книг и знает, как их устранить. Как можно браться писать самому, если не можешь указать конкурентам на их недостатки! Что такое хорошо, а что такое плохо — любой писатель должен знать твердо. Ладно, о Толстом поговорим потом. А сейчас нам надо поспешить на собрание НОГа. Нас ждут.

— Собрание НОГа? Это что такое?

— Да... Страна, по обыкновению, не желает знать своих героев. НОГ — это аббревиатура, расшифровывается как неформальное объединение графоманов. Такое вызывающее название приняло независимое литературное движение любителей изящной словесности, обосновавшееся ныне в ДК имени Циолковского. Свое дело объединение выполняет отлично. Особенно сильны в объединении прозаики. Поэты слабее, признаю, но все равно официальным фору в пять шаров дадут и не поморщатся.

— Никогда не испытывал желания записаться в литературное объединение.

— А Ксения мне сказала, что вам приспичило опубликоваться. Так?

— Не отказался бы.

— Тогда о чем мы спорим? Лично мне текст понравился. Написано жестко, смачно и занимательно. Так, как надо. Оторвать голову космонавтам — это неплохо придумано! Но для публикации одного удачного текста мало. Обязательно нужно, чтобы твою книгу похвалили люди, имеющие вес в индустрии книгоиздания. И проще всего добиться этого, используя существующие литературные объединения. Чаще мелькайте на собраниях, выступайте с яркими и бессмысленными заявлениями, будируйте своих коллег, не бойтесь дурной славы — вот проверенный путь к успеху. И еще — чрезвычайно полезная вещь личные контакты. Никогда не знаешь, когда сработает очередное знакомство. А потому — не забывайте время от времени громко и отчетливо называть свое имя, и постоянно занимайтесь цитированием собственных текстов. Полезные связи следует устанавливать активно и целенаправленно. Собственно, этим мы сейчас и займемся. Да, забыл... Принципы свои, если они есть, пока держите при себе. Это неходовой товар.

Виктор хмыкнул.

— Что-то не так, дружище? — удивленно спросил Макаров.

— А вот Боконон говорил нечто прямо противоположное. По-моему, ваши слова, если целеустремленно следовать им, вне всяких сомнений, приведут любого к Пуффу. — Виктор засмеялся. — Такого и врагу не пожелаешь.

Макаров непроизвольно моргнул и с интересом посмотрел на Виктора.

— А ты мне нравишься! — сказал он, внезапно переходя на ты, наверное, Виктору удалось его удивить, а это в среде писателей всегда ценилось высоко. — Впервые вижу живого бокониста. Ну-ка, расскажи про своего Пуффа.

— Пуфф — это судьбы тысячи тысяч людей, доверенные Дурре. Жизнь так легко променять на иллюзию процветания. Но как только ты решил, что родился для того, чтобы прожить в неге, достатке и безделье — значит, к тебе пришел Пуфф. А там и Дурра на подходе — завлекает, заговаривает, снимает с тебя ответственность за собственную жизнь. Отказаться бывает крайне трудно — очень уж заманчивые условия предлагаются. Но нельзя забывать, что Дурра — ребенок, заблудившийся во мгле. Ее обещания — всего лишь Пуфф...

— Красиво. Ну, пошли на собрание?

— А почему бы и нет?

— Отправляйтесь, — вмешалась в разговор Ксения. — Я не пойду. С некоторых пор скопления писателей меня раздражают.

Она отошла в сторону, направилась к продавцу мороженого. Остановилась.

— До свидания.

— До свидания, — дружно ответили Макаров и Виктор.

По лицу Ксении скользнула странная гримаса, словно ей пригрезилось, что он, ее муж, превратился в таракана, а она его — каблуком, каблуком да с разворотом...

Отвернулась. И пошла...

"Я опять не попросил ее вернуться, — подумал Виктор. — Не может быть, чтобы она из-за этого так переживала. Мы начинаем привыкать. Надо быть осторожнее".

— Кра..., — начал было Макаров, но почему-то осекся. Наверное, хотел сказать, как повезло Виктору с красавицей женой, но в последний момент передумал и ограничился нейтральной констатацией. — Правильно сделал, что согласился посетить собрание неформалов. Тебе понравится.

— Мне кажется, что это приключение может быть полезным, — улыбнулся Виктор. — Как и любое другое.

Виктор не понимал, почему судьба направляет его на тусовку графоманов. Встречаться с начинающими, а потому болезненно самолюбивыми литераторами, ему было скучно, но он все-таки пошел. Наверное, посчитал, что потратив всего один вечер, он сможет на пару недель избавиться от нравоучений Ксении. Несомненно сыграло свою роль и любопытство, а кроме того, глубокое убеждение в том, что глупо противиться воле Господа — кто знает, как он решил использовать Виктора на этот раз. А вдруг какой-нибудь малозаметный штрих поможет ему в реализации!

Макаров предъявил вахтеру на входе какой-то документ, и они были допущены в зал. Народу собралось довольно много, но свободные места еще были. Виктор занял место в предпоследнем ряду возле прохода, не сомневаясь, что Макаров не упустит возможности покрасоваться в президиуме, но к его удивлению, тот устроился рядом.

— Послушай, я забыл спросить, ты веришь в существование потустороннего мира, в жизнь после смерти? — неожиданно спросил Макаров, пристально, не моргая, уставившись на Виктора.

Этот идиотский вопрос был задан в неподходящее время, а потому прозвучал глупо и бессмысленно. Виктор немедленно загрустил, стало понятно, что если он не будет внимателен и собран, его культпоход в литературное объединение окажется пустой тратой времени.

— Обязательно! Я же написал фантастический рассказ!.

Макаров коротко рассмеялся и посмотрел на Виктора с уважением.

— А ты мне нравишься, — сказал он. — Из тебя получился бы отличный друг. Жаль, если литературная работа для тебя всего лишь эпизод. У тебя получилось бы. Ты умеешь строить фразу, а это дается не каждому. С композицией пока проблемы, но это приходит с опытом. Надеюсь, ты и сам знаешь, что научиться писать книги нельзя. Или у тебя есть что-то такое от природы, что позволяет правильно выстраивать текст, или этого нет. Принято называть это талантом. Но что это такое — толком никто не знает. Разве можно дать определение таланту? И установить, чем он, к примеру, отличается от способностей. Известно только, что он дается нам от Бога, а дальше — работай, превозмогай себя. Тогда и талант сыграет. Впрочем, что толку воду в ступе толочь... Лучше вот что мне скажи — случалось ли тебе ощущать, как что-то неземное наполняет твою кровь, когда ты работаешь?

— Да, конечно.

— Это хорошо. Это главное. Значит из тебя толк выйдет.

— Я был уверен, что меня отконвоировали сюда именно для того, чтобы обучить начальным азам профессии.

— А вот и нет. Цель другая. Мне бы хотелось лишить тебя чувства одиночества. Мне кажется, что ты излишне упиваешься своей исключительностью. Нехорошо это и неправильно. Тебе нужно чаще общаться с себе подобными. По-моему, одиночество глубоко чуждо твоему восприятию мира, оно только мешает, создает никчемные, бессмысленные осложнения... Отделайся от этой напасти. Это мой совет.

Виктор задумался. Неужели даже посторонним видно, что одиночество для него — наказание? Всего лишь месяц назад ощущение обособленности заставляло его страдать. Но сейчас все изменилось. Он наконец-то обрел свой карасс. Пусть он маленький, но посторонних людей в нем нет. Никогда еще его жизнь не протекала так наполнено и ярко. За последнее время он в полной мере понял, что это такое — быть счастливым.

— Одиночество противно человеческой природе, — сказал Виктор твердо. — Но сейчас я переношу его легче, наверное, у меня появились дела занимательнее, чем предаваться сожалениям по поводу того, что я редко общаюсь с людьми.

— Нет, нет, — перебил его Макаров. — Я совсем о другом. Мне показалось, что ты с удовольствием бравируешь своей независимостью, своей исключительностью и своим одиночеством. Ты ведь любишь покрасоваться? Только не говори, что я не прав.

Виктор рассмеялся.

— Увы! Меня интересует совсем другая сторона человеческой жизни...

— Реализация нуль-транспортировки? Ксения говорила.

— Вот именно. Реализация нуль-транспортировки.

Макаров почесал затылок.

— Для меня это темный лес, но, насколько я понял, это что-то близкое к телекинезу и оккультным сеансам по вызыванию духов?

— Нет. Ничего общего. Точнее сравнить нуль-транспортировку с машиной времени и мультипликатором.

— А инопланетяне? Их можно притянуть к твоим занятиям?

— Если только за уши...

— Ты не понял. В устоявшихся мифах о инопланетных цивилизациях утверждается, что перечисленные тобой штучки инопланетяне давно реализовали. Иначе, как бы они оказались в наших краях?

— Я не верю в существование инопланетян.

— Почему? — удивился Макаров.

— Их не существует, потому и не верю.

— А если предъявят доказательства?

— Признаю свою ошибку.

— Значит, мы не напрасно зашли. Сегодня на собрании выступит самый настоящий контактер. Писатели из НОГа любят общаться со странными людьми, надо полагать, это помогает им расширять кругозор. Не исключено, что тебе его доклад поможет в работе. А если нет, то поможешь разоблачить нашего уважаемого гостя и растолкуешь мне, в чем подвох.

Зал, между тем, заполнился до отказа. Свободных мест больше не было. Опоздавшие стояли у стен. По их жизнерадостному виду Виктор понял, что аншлаг в НОГе обычное явление. И вот заседание началось. Председательствующий объявил первого выступающего:

— Аркадий Орионов, контактер.

Зал отозвался доброжелательными аплодисментами. На трибуну неторопливо поднялся неухоженный человек неопределенного возраста и, жизнерадостно потрясая гривой грязных сальных лохм, гордо осмотрел окрестности. Аплодисменты стали громче, без сомнения, местные неформалы его прекрасно знали и гордились знакомством.

Виктору Орионов не понравился. Таких ребят легче встретить возле пивного ларька, чем в библиотеке. Раньше их называли пропойцами. Бросалось в глаза, что его лицо и руки давно не встречались с водой. А вот глаза были на удивление живы и пронзали любого, кто не успевал вовремя отвести взгляд. Вне всякого сомнения, человек на трибуне (обещанный контактер?) был психически неполноценным, непонятно было только одно, была ли его душевная болезнь приобретена вследствие неудачно сложившихся обстоятельств, или он унаследовал страсть к напряженной оккультной жизни от родителей.

Виктор готов был спорить на что угодно, что парень так и родился кретином. И когда услышал его голос — тонкий, пронзительный, надоедливый, гадкий, удивительно ненатуральный — убедился в этом окончательно.

— Сам-то я тосненский, — заверещал контактер Орионов. — Родился в городе Тосно. Город этот, точнее городок, расположен на берегу реки Тосно. Зовут меня Аркадием. Раньше у меня была фамилия Плюхов, а теперь, получается, что я Орионов. Я учился в школе. А потом решил стать шофером или пожарным. Но когда немного подрос, очень полюбил пиво. Любовь к этому напитку, уверен в этом, и помогла мне стать тем, кто я есть теперь. Вот стою на трибуне перед вами, выступаю...

— Он вовсе не идиот, — зашептал на ухо Макаров. — Это не первое его выступление у неформалов. Я успел к нему присмотреться, скорее всего его нынешнее состояние — результат психотронной атаки. Советую внимательно выслушать его, сегодня он обещал рассказать о своем приключении все до конца. Он умеет быть убедительным.

— Зачем мне это?

— Разве тебе не хочется выйти за удушающие рамки собственных представлений об окружающем мире? Одинаковых людей не бывает. И каждый норовит организовать свою жизнь по-своему. Писатели и изобретатели нуль-транспортировки должны это знать. Не сомневаюсь, что встреча с человеком, который устроил свою жизнь не так, как другие, обязательно тебе пригодится, чем бы ты ни занимался. Мне Ксения пыталась втолковать о твоих исследованиях, но я ничего не понял. Надо полагать, она сама ничего не понимает. А я могу рассказать о своих занятиях так, что ты ничего не поймешь. Вот и получается, что никто никого не понимает. Сделай одолжение, порви этот порочный круг, выслушай Орионова. А вдруг окажется, что твои представления о мире — заблуждение? Ты ведь и без моих подсказок знаешь, что мир совсем не такой, каким мы привыкли его представлять! И неопровержимое доказательство этому — сегодняшнее сборище.

А между тем Аркадий Орионов рассказывал чрезвычайно забавные вещи, оказывается его похитили маленькие зелененькие пришельцы!

— А я ведь тоже раньше был неверующим, — неприязненно оглядев зал, объявил он. — Ну, как вы! И если бы не моя любовь к пиву — к этому поистине божественному напитку, так бы и остался тупоголовым кретином! В тот день мы с Фролом — это мой дружбан — решили расслабиться. Жизненные проблемы, если обращать на них внимание, достанут любого. А когда зальешь пивком горечь неудачи, то и на душе легче. Вот, значит, и захотелось мне встряхнуться. Выпили мы, посидели, потом добавили и после второго литра начался у нас разговор. Ради таких минут и стоит жить. Теперь я докумекал, что в этом и состоял замысел пришельцев, чтобы взять меня в самый счастливый момент. Что там говорить, сами знаете, как это бывает! Я расслабился, а дружище знай себе подливает. Хорошо. А тут — надо же! Заболела голова. Непривычное, честно скажу, ощущение. И заболела как-то непонятно — почувствовал я покалывание в верхней половине головы. Чудеса! Попрощался я с Фролом, захотелось мне на боковую, и пошел к своей берлоге по темным улицам родного городка. Поздно уже было, и идти приходилось на ощупь. Видимость ноль. Городские власти на электричестве экономят, гады. И вдруг — я увидел над самым горизонтом светящийся красным светом овальный объект. Я, честно скажу, обалдел. А потом от него отделились два зеленых огненных шара, из которых зазвучал "мужской" голос. Эти слова я запомнил на всю жизнь, мне было сказано: